Глава 15

– Макс! – крикнула Сара, подбегая к нему и в ужасе падая на колени.

Она узнала мужчину, которого Макс пытался вернуть к жизни. Этот полицейский еще утром приезжал разбираться с их аварией. Правда, сейчас на нем не было формы.

Макс продолжал делать бедняге искусственное дыхание и массаж сердца, не прервавшись и ничем не показав, что заметил присутствие Сары.

Она наклонилась над лицом полицейского и взглянула в его остекленевшие глаза. Затем протянула указательный палец и легонько дотронулась до одного из них. Ее сердце замерло.

– Макс, – проговорила она, мягко кладя ладонь на руку князя, чтобы остановить его отчаянные попытки раскачать грудную клетку неподвижного человека. – Не надо. Хватит. Уже поздно. Он мертв.

Макс сел на корточки и провел ладонью по волосам.

– Сара! – произнес он. – Я не делал этого! Клянусь!

Она посмотрела на него: взгляд разумный, хотя и ошарашенный. Вообще-то, до сих пор Саре не приходило в голову, что Макс мог убить полицейского: возможно, потому, что он пытался вернуть его к жизни. Но теперь-то она вспомнила, как Макс набросился на нее в замке незадолго до этого.

– Что случилось? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие.

– Не знаю. – Макс тряхнул головой. – Я пытался отыскать глупую собачонку. Чихуахуа здесь запросто могут сожрать. А потом я обнаружил… он лежал на траве. Я даже не слышал, чтобы он звал на помощь. Я не…

– Макс, – перебила его Сара ровным тоном. – Я должна вас спросить… Вы приняли что-нибудь или…

– Нет! – с жаром крикнул Макс. На сей раз в его голосе не сквозило ни намека на агрессивность или стремление защититься.

Макс схватил Сару за руку.

– Послушайте, я знаю, что вы предположили! Там у камина… я… это не то, что вы думаете, хотя я действительно был не в себе. То есть я все понимал, но видел не то, что видели вы. Мне трудно объяснить…

– Тогда вам придется меня убедить, – произнесла Сара.

– Конечно, вы считаете меня сумасшедшим, но я вас не виню, – проговорил Макс, уныло глядя на труп. – Клянусь, дело не в том, что у меня был припадок и я убил его в помутнении рассудка под действием ЛСД. Тут совсем другое. Весь вечер я был абсолютно… нормальным.

Его пальцы дрожали в руке Сары. Искренний голос Макса и испуганное выражение его лица подсказали Саре, что князь не лжет. Она посмотрела на тело полицейского.

– Может, с ним случился сердечный приступ? – проговорила она. – Хотя он кажется слишком молодым. Но я не вижу на нем никакой раны или…

Сара склонилась над трупом, и вдруг ее пальцы нащупали в высокой траве какой-то предмет. Она подняла находку.

Это был старый пленочный фотоаппарат с телеобъективом, забрызганным кровью.

– Все гораздо хуже, чем мы думали, – прокомментировала Сара, роняя его обратно в траву.

– Господи! – простонал Макс.

Он перевернул тело, и теперь они увидели рваную дыру в куртке лежащего, как раз между лопатками. Макс потянул за ткань, и его пальцы обагрились кровью. Князь отшатнулся. Труп с тяжелым шлепком упал обратно на землю.

– В него стреляли?

Сара принялась вытирать ладони о траву. Макс с рассеянной вежливостью протянул ей огромный белоснежный носовой платок.

И что князь за человек?

– Да… наверное, – ответил Макс на вопрос Сары. – И он холодный. Он оказался ледяным, когда я дотронулся до него. Возможно, он был уже мертв.

– Но не очень долго, – отозвалась Сара, возвращая платок. – Вероятно, пару часов. Я видела его сегодня утром.

– Энди? Где?

– Подождите, вы его знаете? – выпалила Сара.

– Да. – Макс присел на корточки. – Так же как и вы, очевидно.

– Это полицейский, который задержал нас днем. Когда Элеонора разбила автомобиль.

– Он не полицейский, – Макс поднялся на ноги и загадочно посмотрел на Сару. – О чем вы говорите? Какой полицейский? Элеонора разбила автомобиль?

– А вы о чем говорите? – удивилась Сара.

– Энди работал в Штернбергском дворце, – заявил Макс.

Сара уставилась на лицо мертвеца, затем перевела взгляд на его униформу – нечто вроде френча с яркой эмблемой, расположенной справа на груди. Штернбергский дворец, ныне превращенный в музей искусств, находился сразу за воротами Пражского Града. Сара еще не успела побывать в его стенах, но видела такие же униформы на территории Града.

– Этот Энди остановил нас с Элеонорой сегодня днем, – проговорила Сара, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Он ехал на мотоцикле. Элеонора на пути сюда врезалась в трактор, а Энди… или как его там… в общем, он прибыл к месту происшествия. Я запомнила его полицейскую форму. Он говорил по-чешски. Он забрал наш фургон.

Макс заморгнал.

– Энди устанавливает в Штернбергском дворце новую систему сигнализации, – возразил князь. – Я консультировался с ним по поводу нашей собственной системы. Никакой он не коп. Он даже не чех. Он почти не говорит по-чешски. Энди из Филадельфии.

Макс окинул взглядом деревья и живые изгороди.

– Сара, – выдавил он. – Кто бы его ни убил… преступник может скрываться где-то поблизости. Вы должны поберечь себя. Идите поскорей в Нела. Вызовите такси. Возвращайтесь на поезде в Прагу.

– Я не собираюсь вас оставлять, – возразила Сара. – И я не буду бродить по парку в одиночестве, если тут прячется убийца.

При этих словах оба окинули изгородь и пруд беспокойными взглядами. Воцарилась необычайная тишина, пейзаж был абсурдно пасторальным и живописным.

Они снова повернулись к трупу и переглянулись.

– Думаю, нам лучше вызвать полицию, – сказал Макс. – Но я забыл мобильник в замке.

Звук хрустнувшей ветки заставил их вздрогнуть. Макс схватил Сару за руку и потянул, уронив лицом вниз в высокую траву и накрыв ее тело своим туловищем.

– Макс! – прошипела Сара.

– Тихо, – прошептал Макс в самое ее ухо.

Они лежали так несколько минут, не шевелясь.

Локоть Макса прижимал голову Сары к земле. Ей удалось развернуться боком, отчего ее нос оказался в непосредственном контакте с княжеским горлом.

Его запах был ошеломляющим. Она никогда не чувствовала ничего подобного. На мгновение ей померещилось, что земля накренилась и выскальзывает из-под их тел. Она забыла, что в кустах их может выслеживать опасный маньяк. Она жадно втянула в себя воздух. По телу заструился адреналин. У нее возникло чувство, что она бежит… или катается по траве, переворачиваясь снова и снова… играет на пианино – по-настоящему громко и раскатисто.

– Сара? – позвал Макс. Его голос звучал хрипло, будто он сумел прочитать ее мысли.

Очевидно, только в этот момент им обоим одновременно пришло в голову, что они находятся в двух шагах от мертвого тела, а также потенциально подвергаются нешуточной опасности самим превратиться в трупы. Они отлепились друг от друга.

– Давайте вернемся в дом, – запинаясь, проговорил Макс. – Вызовем полицейских…

Сара кивнула.

– А его мы возьмем с собой? – она подобрала с земли фотоаппарат.

– Бросьте! – сказал Макс. Затем: – Нет. Подождите. Дайте-ка мне.

Быстрым шагом они двинулись к замку.

– Я скажу, что именно я нашел Энди… того самого Энди, который работал в Штернбергском дворце, – произнес Макс, обшаривая взглядом ландшафт. – Я обнаружил его в парке возле пруда. Попытался сделать ему искусственное дыхание. Мобильника у меня не было. Поняв, что медицинские средства бессильны, я побежал к замку, чтобы вызвать «Скорую» и оповестить полицию. Вы не видели ни меня, ни тела. Вы работали в библиотеке и ни о чем не догадывались.

– Как смешно! – возмутилась Сара. – Я ведь его трогала. Мои отпечатки можно найти по всему телу, и на фотоаппарате тоже. Нет, надо сказать, что мы нашли его вместе, когда гуляли по парку.

– Я пытаюсь вас защитить, – нахмурился Макс. – Вы… пока что не вовлечены во все это.

– Вы что, в курсе, по какой причине его убили? Или почему ему взбрело в голову прикидываться чешским служителем закона? Или он как раз и есть чешский полицейский и притворился американским специалистом по системам сигнализации? Вы в своем уме?

Макс замер, и Сара, шагавшая позади, налетела на его плечо.

– Я уже ничего не знаю, – произнес Макс. – Но думаю, что меня явно хотят подставить. Похоже, кто-то специально подбросил сюда труп и инсценировал все таким образом, чтобы подозрения пали на меня. Или, возможно, кто-то принял Энди… за меня.

Как по команде, начался сильный ливень.

Почему-то Сара настояла, чтобы Макс в разговоре с полицией принял ее версию событий.

– Тогда у нас обоих будет алиби, – заявила она.

Сара не могла утверждать, что полностью доверяет Максу, но, по крайней мере, не сомневалась, что Макс не убийца. Она понимала, что такое доверие не особенно логично и во многом зависит от того, как Макс пахнет, но тут уж ничего не поделаешь.

Макс позвонил в участок. Когда он отложил мобильник, Сара показала на фотоаппарат, до сих пор висевший у него на плече.

– А что вы собираетесь делать с ним?

– Посмотрю пленку. Мало ли что на ней окажется. Вдруг снимки дадут мне какой-нибудь ключ к тому, что здесь понадобилось Энди?

– Дадут НАМ какой-нибудь ключ, – твердо поправила Сара. – Давайте сюда фотоаппарат – у меня в рюкзаке места много.

Макс подумал, но спустя пару мгновений сдался и вручил ей фотоаппарат. Сара двинулась к лестнице.

– Наверное, вам надо спрятать его до тех пор, пока не уйдет полиция, – предложил Макс.

– А где конкретно?

– Вы шутите? – Макс скрестил руки на груди. – Оглядитесь вокруг. Моя семья копила всякий хлам больше шестисот лет. Спросите лучше, где его нельзя спрятать!

Когда полиция, наконец, прибыла, дождь прекратился. Макс объяснил ситуацию на чешском, которым владел достаточно хорошо, группе суровых и деловитых ребят. Сара надеялась, что он не сболтнул лишнего. Затем двое полицейских и Макс с Сарой, взяв фонарики, спустились в парк – к пруду, где лежало тело Энди.

Вот только тела там не было.

Макс выругался. Сара заметалась взад и вперед по забрызганной грязью траве, но безрезультатно. Энди Блэкман исчез.

Один из парней куда-то позвонил, и в скором времени территорию уже прочесывали полдюжины полицейских, а Сару и Макса пригласили вернуться в замок. Усевшись на упаковочные ящики – другой мебели не имелось, – они повторяли сделанные ранее заявления. Услышав собственный голос, произносящий: «Да, я абсолютно уверена, что он мертв», Сара подумала, что это звучит так, будто она лжет. Вскоре она и сама начала сомневаться в правдивости своих слов. Неужели Энди мертв? Вероятно… Она же видела кровь!.. Разве полицейские не заметили кровь?

Хотя, разумеется, ее смыло дождем.

Полицейского, который допрашивал Сару, куда-то вызвали по рации, и он убрался восвояси. Макс с Сарой молча переглянулись. Через пять минут в дверях появилась женщина в форме с внушительными плечами и худым лицом со впалыми щеками.

– Мистер Андерсон, – с порога заявила она, – я понимаю, что вы… прикалывались?

– Прикалывался? – слабым голосом переспросил Макс.

– Я говорила с директором чешского Национального музея. Энди Блэкман весь день напролет работал в Штернбергском дворце. Ясно, что он не мертвец, как вы утверждали.

Выпучив глаза, она рявкнула несколько приказов присутствовавшим полицейским, и один из них тотчас принялся что-то отрывисто говорить по рации. Мысли Сары неслись наперегонки. Получается, что Макс обознался? Или у Энди есть брат-близнец?

– Мы не любим, когда напрасно теряем время, – продолжала женщина. – Однако я думаю, что вы поступили не очень умно. Возможно, вы сглупили.

Сара ожидала, что Макс будет бурно протестовать, но князь молчал. Его лицо приняло непроницаемое выражение.

Полицейский, допрашивающий Сару, вернулся, неся с собой какой-то предмет. Сара увидела, что он держит в руке скрипку.

– Нашел в конюшне, – буркнул он. – Вряд ли ее нужно оставлять в сырости.

– Действительно, – отозвалась женщина, возмущенная таким пренебрежительным отношением к музыкальному инструменту. – Странно, но мистер Андерсон допустил столь пренебрежительное обращение с дворцовыми сокровищами, которые передали ему на попечение!

Ее голос сочился ненавистью.

Сара бережно забрала у полицейского скрипку и кивнула. Он направился к своим коллегам, которые уже собрались покинуть замок.

– Мне очень жаль, – произнес Макс, входя в роль вельможи и хозяина дома. – Мне весьма неприятно, что по моей вине вы зря потеряли время. Осенью мы устраиваем здесь охоту. Вы не откажетесь быть моей гостьей?

– Конечно, – ответила женщина. – Мой отец часто охотился в замковых угодьях, когда ваши земли принадлежали народу.

Кое-кто не испытывает особенной радости по поводу падения коммунистического режима, подумала Сара.

Потом Макс и Сара стояли на ступенях и смотрели на вереницу автомобилей.

Когда последняя машина скрылась, прохрустев по гравию моста, Сара нарушила паузу.

– Ладно, но что же случилось? – спросила она.

– Полагаю, что Щербатский бросил ее в конюшне, – отозвался Макс, кивнув в сторону скрипки.

– Я не об этом! – Сара еле сдержалась, чтобы не швырнуть в него инструментом. – Вы знаете, что я имею в виду!

– Давайте побеседуем, – предложил Макс.

Вслед за ним Сара спустилась по лестнице в парк, слишком поздно сообразив, что по-прежнему несет с собой скрипку. Они добрались до дорожки, ведущей вдоль пруда. Макс принялся ворошить ногой траву в том месте, где лежало тело Энди.

– Там есть скамейка, – произнес он после длительной паузы. – Присядем?

Саре решила, что Макс мог избавиться от тела, пока она ходила наверх, чтобы спрятать фотоаппарат. Возможно, он и убил Энди, подумала она, шагая рядом с ним в темноте. Луна только-только начала обрисовывать призрачные силуэты сухих яблонь поодаль. Наверняка он собирается убить и меня тоже, добавила она мысленно, однако вслух сказала другое:

– Кто-то играет с нами в грязные игры, причем по-крупному.

Макс остановился. Он сел на каменную скамью, наклонился вперед, подперев лицо руками и облокотившись на колени. После минутного молчания он заговорил, глядя перед собой в землю:

– Однажды я снял номер в отеле возле Венис-Бич. Я был счастлив. По-настоящему счастлив, впервые за долгое время. Мне хотелось отдохнуть год-другой, понимаете? Заняться своими делами. Я поступил в Йель, чтобы доставить удовольствие отцу, хотя мне следовало бы знать, что ему ничто не сможет доставить удовольствие… Я считал, что заслужил передышку. Я вырос в Калифорнии, но не представлял, как выглядит доска для серфинга. Я учился день и ночь. И вот впервые у меня не было никаких обязанностей, что мне очень понравилось. В тот же день я накурился и собирался прогуляться по пляжу, постучать на барабанах, но внезапно зазвонил телефон. Мой отец был легок на помине. Я не общался с ним несколько месяцев… Он разочаровался во мне: так он и сказал мне прямо в лицо, когда мы с ним говорили… Но на сей раз он пребывал в эйфории. Заявил, что с ним только что связался наш семейный адвокат из Праги. Чешское правительство объявило нашу семью законными наследниками всех имений Лобковицев. Об этом шла речь уже много лет, но я почему-то и не подозревал, что когда-нибудь такое действительно произойдет… и будет иметь отношение ко мне. А мой отец наконец-то почувствовал себя победителем. Ведь моя мама умерла, когда мне исполнилось три года, и он так и не смог оправиться от трагедии. Поэтому для него это было все равно что вернуть обратно какую-то ее часть… Теперь он смог сделать хоть что-то в ее память. Он заказал нам билеты в Прагу – себе и мне. Казалось бы, я должен ухватиться за открывающуюся возможность, верно? Помириться с отцом, стать достойным наследником рода. Но из-за него я вечно чувствовал себя в полном дерьме, практически всю жизнь. Поэтому я сделал так, чтобы он тоже почувствовал себя в полном дерьме. Я посмотрел в окно на Тихий океан и сказал отцу, что мне наплевать на его проклятые дворцы, и пусть он катится отсюда куда подальше. Но я не думал, что это будет последний наш разговор. На следующее утро мне позвонили из полиции. Отец скоропостижно скончался от сердечного приступа по дороге в аэропорт Лос-Анджелеса.

На глазах Макса выступили слезы. А кем бы он ни был в прошлом, плакал он как аристократ: тихо, без всхлипываний и шмыганий носом. Сара не знала, то ли положить руку ему на плечо, то ли крепко обнять, но понимала – ничто в мире не поможет Максу унять боль и тоскливое одиночество.

Поэтому она подняла к плечу скрипку и принялась играть.

Звук, раздавшийся при первом осторожном касании смычка, потряс Сару. Это была не простенькая деревенская пиликалка, а настоящий инструмент!

Спустя некоторое время ее мысли успокоились, и она целиком ушла в прелюдию к «Фантастической симфонии» Берлиоза. Вступление было лирическим, почти печальным и повествовало о молодом музыканте, который в опиумном видении влюбляется в женщину, недостижимую для него. Незнакомка преследует его в прекрасной мелодии, которая превращается в наваждение, в манию. Затем начинается мистическая тема предчувствия грядущей опасности. Сара всегда считала «Фантастическую симфонию» чересчур экспрессивной, но после сегодняшних событий у нее появилось ощущение, что Берлиоз – это как раз то, что нужно. Она продолжала играть, находя утешение, ободрение, силу и родственный дух в произведении, сочиненном композитором в тысяча восемьсот тридцатом году. Это были всего лишь ноты, значки, нацарапанные на бумаге… мелодии, возникшие в воображения Берлиоза – и вот он протягивает к ней руку, через время, через скрипку… Он словно бы говорил ей – ему-то хорошо известно, что она сейчас чувствует: насколько же странная, пугающая и пьянящая штука – жизнь.

Смежив веки, Сара приближалась к завершению первой части. Страх и возбуждение покинули ее, но внезапно она ощутила, что Макс мягко отбирает у нее скрипку и смычок. Открыв глаза, она поняла, что он пристально смотрит на нее. Он осторожно положил ладонь ей на горло: она услышала биение своего пульса под его большим пальцем. Когда они поцеловались, музыка Берлиоза продолжала играть в ее голове, вплоть до четвертой части – «Шествия на казнь» – и заключительного «Сна в ночь шабаша».

Макс, предположила Сара, мог быть разным, но наверняка в нем таилось что-то криминальное.

Кроме того, он целовался лучше, чем кто-либо другой из тех, чьи губы ей доводилось чувствовать на своих губах.