Глава 9

— Кто это был?

Хоган пожал плечами.

— Его звали Лайам Дули. Прибыл из графства Клэр. Он и его младший брат должны были быть повешены за ограбление церкви. Я обещал рядовому Дули оставить его брата в живых, если он согласится на этот небольшой розыгрыш. — Он снова пожал плечами. — Таким образом один бандит умер, а два живы.

Шарп выпил вина. Он ждал в Воротах Бога в течение двух недель, повинуясь инструкциям, которые Хоган дал ему в ночь его «казни». Хоган тайно отправил его в эту северную провинцию.

— Сколько человек знает, что я жив?

— Мы трое. — Хоган показал на Фредериксона и мальчишку-испанца. — Генерал, и шесть жандармов. Больше никто.

— Патрик?

— Нет. — Хоган пожал плечами. — Он несчастлив.

Шарп улыбнулся.

— Однажды я преподнесу ему сюрприз.

— Если доживете до этого, — мрачно сказал Хоган. Он облизал пальцы, выпачканные в подливе к зайцу. — Официально вы мертвы. Вас не существует. Нет никакого майора Шарпа и никогда не будет, если вы не оправдаете себя.

Шарп усмехнулся:

— Да, мистер Хоган.

Хоган рассердился на легкомыслие Шарпа. Сладкий Вилли смеясь передал Шарпу тяжелый бурдюк с вином. Крепнущий ветер раздувал огонь и гнал дым на мальчишку, который был слишком робок, чтобы пересесть.

Хоган покачал головой:

— Вы — проклятый дурак. Почему вы должны были принять этот чертов вызов?

Шарп ничего не сказал. Он не мог объяснить друзьям, что его чувство вины в смерти Терезы убедило его драться с маркизом. Он не мог объяснить, что иногда испытываешь радость, подвергая себя смертельному риску.

Хоган посмотрел на него, потом залез в карман и достал свернутый листок бумаги.

— Это ваше.

Бумага хрустела, когда Шарп разворачивал ее. Он улыбнулся. Это было письмо от маркизы: она выражала ему сочувствие в связи со смертью Терезы — письмо, которое он хотел представить в трибунале.

— Вы скрыли его?

— Я должен был, не так ли? — Хоган словно оправдывался. — Бог мой! Мы должны были спасти проклятый альянс. Если бы вас не признали виновным, испанцы никогда не поверили бы нам снова.

— Но я невиновен.

— Я знаю это! — сказал Хоган раздраженно. — Конечно, вы невиновны. Веллингтон знает, что вы невиновны, он знает достаточно хорошо, что, если бы вы собирались убить кого-то, вы сделали бы это должным образом и не были бы пойманы. Если бы он думал, что вы виновны, он сам надел бы петлю на вашу шею!

Фредериксон негромко рассмеялся. Шарп бросил письмо в огонь, и внезапная вспышка света озарила его загоревшее на солнце лицо.

Хоган наблюдал, как письмо догорает.

— Итак, почему она написала сплошную ложь своему мужу?

Шарп пожал плечами. Он задавался этим вопросом в течение двух недель.

— Возможно, она хотела его смерти? Она должна унаследовать проклятое состояние, и, насколько я помню, у нее весьма изысканные вкусы.

— Только не по части мужчин, — сказал Хоган недовольно. — Но если она хотела только его смерти, зачем она вовлекла вас? Думаю, вокруг нее было достаточно много мужчин, готовых услужить ей. — Он машинально ломал хлеб на мелкие кусочки. — Она должна была знать, что причиняет вам Бог знает какие неприятности. Я думал, что она привязана к вам?

Шарп ничего не сказал. Он не считал, что Элен была настолько безразлична к нему или настолько бесчувственна. Он не понимал ее, он был уверен, что никогда не научиться понимать образ мыслей людей, которые живут в роскошных домах и имеют привилегии по праву рождения, но он не думал, что маркиза желала ему зла.

— Ну так что?

Шарп посмотрел на ирландца.

— Я не думаю, что она хотела моей смерти.

— Вы убили ее брата.

Шарп пожал плечами.

— Элен не любила этого ублюдка.

— Вы уверены?

— Кто его знает. — Шарп рассмеялся. — Мне никогда не казалась, что она любит его. Он был высокомерным ублюдком.

— В то время как вы, конечно, — сказал Хоган ехидно, — просто сама скромность. Так кто же хотел, чтобы святой вроде вас умер?

Шарп улыбнулся и пожал плечами.

— Я не знаю.

— Возможно, — негромко заговорил Сладкий Вилли, — французы просто хотели расстроить испанско-британский альянс, а заодно повесить нашего героя? — Он улыбнулся. — Парижские газеты кричали бы ура обо всем этом. Возможно, они подделали письмо от маркизы?

Хоган жестом выразил свое недовольство.

— Я не знаю. Но я точно знаю, что Элен возвратилась в Испанию. Бог знает зачем.

Он видел внезапный интерес Шарпа, и знал, что его друг все еще одержим золотой женщиной.

Мальчишка-испанец, который не сказал ни слова с тех пор, как они вошли в женский монастырь, нервно потянулся к бурдюку. Фредериксон пододвинул бурдюк к нему.

Хоган внезапно задрожал. Ветер стал еще сильнее, он свистел в развалинах и уносил искры от костра в темноту.

— И почему, ради всего святого, ее письмо привез инквизитор?

— Инквизитор? — спросил Шарп. — Вы имеете в виду испанскую инквизицию?

— Да.

— Я думал, что они сожгли всех, кого хотели, много лет назад!

— Видимо, нет. — Хоган долго беседовал со священником маркиза и многое узнал о таинственном инквизиторе, который принес обвиняющее письмо. — Его зовут отец Ача, и у него душа змеи. — Хоган нахмурившись глядел на Шарп. — Элен не религиозна, не так ли?

Шарп улыбнулся.

— Не думаю.

— И не такие люди бывают набожны, — сказал Хоган хмуро. — Но если бы она была набожной, то она вряд ли стала бы готовить убийство. — Он пожал плечами. — А может быть, и стала бы. Религия делает странные вещи с людьми.

Все замолчали. Фредериксон взял кусок сломанной половицы, которую подобрал у разрушенной часовни, и бросил ее в огонь. Мальчишка переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем они говорят. Он уставился на Шарпа. Он знал все о Шарпе и очень волновался. Он хотел, чтобы Шарп одобрил его.

Хоган внезапно посмотрел на сломанные ворота.

— Вы знаете, что такое torno?

Шарп взял сигару у Фредериксона, наклонился вперед и прикурил ее от огня.

— Нет.

Фредериксон, который любил старые здания, знал, что такое torno, но промолчал.

— Возможно, здесь было такое когда-то. — Хоган указал на разрушенные ворота женского монастыря. — Я видел их только в Испании. Это что-то вроде вращающегося ящика буфета, встроенного во внешнюю стену женского монастыря. Вы можете положить что-нибудь в ящик, позвонить в звонок, и монахиня повернет torno. Внутри у него перегородки, так что вы не можете заглянуть в женский монастырь, когда поворачиваете ящик. Независимо от того, что вы туда положили, это просто исчезает, а с улицы видно другое отделение ящика. — Он отпил вина. — Они используют их для подкидышей. У девушки родился ребенок, она не может одна вырастить его, тогда она берет его и несет к torno. И никто не задает никаких вопросов, как понимаете. Монахини не знают, кто мать, а мать знает, что ребенок в хороших руках. Это правильно. Лучше, чем дать крохотным созданиям умереть в грязи.

— Или вступить в армию, — сказал Фредериксон.

Шарп не понял, в чем смысл истории, но знал, что лучше не спрашивать. Ветер гнал облака, заслонявшие звезды на западе.

Хоган пожал плечами.

— Иногда я чувствую себя точно так же, как та монахиня в женском монастыре. Поворачивается ящик, на полке лежит ребенок, и я не знаю, откуда он взялся, как его зовут, кто положил его туда и какой ублюдок получил от девушки свое удовольствие и бросил ее. Это просто обрывок какой-то тайны — и все, но есть одно различие. — Он перевел взгляд с костра на Шарпа. — Моя работа состоит в том, чтобы, разгадать тайну. Torno только что выбросил мне эту вещь на колени, и вам предстоит узнать, кто положил ее туда. Вы понимаете?

Шарп кивнул. Он думал, что должен исполнять обязанности майора батальона, отправляющегося на войну. Он должен готовить своих людей к тому, чтобы они стояли насмерть с мушкетами наперевес перед наступающей армией, но вместо этого он должен стать шпионом Хогана. Он заработал себе эту должность своей глупостью — когда принимал вызов. И результатом этого стала тайная встреча в горах и шанс еще раз приблизиться к женщине, которую он когда-то считал недоступной, к женщине, которая была его возлюбленной в течение короткого, предательского сезона в Саламанке.

— Я понимаю.

— Узнайте, возвращайтесь, и возможно, Ричард, только возможно, генерал вернет вам ваше звание.

— Возможно?

— Веллингтон не любит дураков. — Капли дождя шипели в огне. Хоган накинул плащ. — Вы должны молится, чтобы я оказался прав.

— В чем?

Ирландец уставился на огонь.

— Я не понимаю этого, Ричард, я действительно не понимаю. Это слишком сложно! Чтобы убить генерала, посылают инквизитора, вас выставляют убийцей. Кто-то придумал все это, кто-то спланировал это, и я не могу убедить свой протухший мозг, что они сделали все это только для того, чтобы вас повесили. Сама по себе цель стоящая, но убивать ради нее маркиза? Нет! — Он нахмурился, размышляя. — Ублюдки что-то замышляют. Я нутром чую, но не знаю, что именно. Значит, узнаете вы. А если не узнаете, можете не возвращаться.

Последние слова он произнес жестко. Все молчали. Капли дождя все чаще падали в огонь. Одна из лошадей негромко заржала.

Хоган указал на мальчишку.

— Его зовут Ангел.

Шарп посмотрел на мальчика и кивнул. Ангел робко улыбнулся стрелку.

Хоган перешел на испанский.

— Я даю его вам, и я хочу получить его назад целым, а не по частям, потому что он полезен. Меня не заботит, вернетесь ли вы, но я хочу вернуть Ангела.

Ангел нервно улыбнулся. Хоган посмотрел в небо.

— Еще у меня есть лошадь для вас — лучше, чем вы заслуживает. И это.

Он достал что-то из ранца и передал Шарпу.

Это была подзорная труба — собственная подзорная труба Шарпа. Ее подарили ему десять лет назад, когда он был произведен в офицеры. На оправе из дерева грецкого ореха была маленькая латунная пластинка с выгравированной надписью: «С благодарностью. АУ. 23-го сентября 1803».

Если бы не было того дня, подумал Шарп, поднимая стакан, он мог бы и не остаться в живых. Веллингтон несомненно помнил день, когда его лошадь напоролась на пику, а он упал — прямо перед направленными на него штыками врагов. Сержант по имени Ричард Шарп спас в тот день генералу жизнь, отгоняя врагов, пока генерал не мог стоять на ногах. Это было бы трудно, думал Шарп, видеть человека, который спас твою жизнь, осужденным на повешение за преступление, которого он не совершал.

Шарп посмотрел на Хогана.

— Вы принесли мой палаш?

— Да.

— И побольше боеприпасов?

Хоган послал его на север с одной винтовкой.

— Да.

— Так что я буду делать с вашей лошадью и Ангелом?

— Вы пойдете и разгадаете мою тайну. — Хоган положил понюшку на руку, вдохнул ее, сделал паузу, затем чихнул. На этот раз он не выругался после чиханья. — Я, может быть, послал бы одного из своих людей, но у вас есть преимущество.

— Какое?

Хоган посмотрел на Шарпа.

— Вы знаете Элен. Я молю Бога, чтобы она захотела увидеть вас снова и чтобы она рассказала вам все. Найдите ее, спите с ней, узнайте, черт возьми, что происходит, и спасите вашу несчастную карьеру.

Фредериксон засмеялся. Шарп впрыснул вино из бурдюка себе в рот.

Хоган кивнул на Ангела.

— Ангел — ваш агент. Не волнуйтесь, что он выглядит молодым, он работает на меня с тринадцати лет. Он может пойти туда, куда вы пойти не можете. И у вас есть еще одно преимущество. Элен довольно приметная женщина. Если вы двое окажетесь на расстоянии двадцати миль от нее, вы наверняка о ней услышите. Вы знаете, как испанцы называют ее?

— La Puta Dorada. — Шарп выговорил это мягко. Это было всего лишь прозвище, однако оно казалось ему оскорбительным. — Партизаны помогут мне?

— Кто знает? Они думают, что вы мертвы, так что используйте другое имя. — Он улыбнулся насмешливо. — Не называйте себя майором Хоганом, пожалуйста! Я предполагаю, что вам придется искать партизан, но они не испытывают любви к маркизе. Однако они могли бы помочь вам.

— Где вы начали бы искать?

— Бургос или Витория, — сказал Хоган уверенно. — Бургос — потому что это перекресток дорог, по которым движутся французские армии, и если она в Испании, ей придется проехать через него, и Витория — потому что оттуда приехал инквизитор. Это не Бог знает что, но это лучше чем ничего. — Хоган хмурился, глядя в небо, словно злился на дождь. — Есть еще одна вещь.

Шарп усмехнулся.

— Приберегли дурные вести напоследок?

— Если французы захватят вас, Ричард, они поднимут крик о своей победе на всю Европу. Они докажут, что мы обманули испанцев с этой казнью, они выставят вас напоказ, как пойманного медведя, доказывая британское вероломство. Или, если они не сделают этого, они вас просто убьют. Вы официально мертвы, в конце концов, так что им нечего терять. — Он посмотрел на стрелка. — Так что не попадайте в плен. — Хоган произнес эти слова со страстью и чтобы смысл дошел до Шарпа, повторил еще раз: — Не попадайте в плен!

Хоган боялся этого. И Веллингтон тоже боялся, когда Хоган предложил послать Шарпа, чтобы тот раскрыл тайну. Генерал возмутился, услышав имя Шарпа.

— Что если дурака поймают, Хоган? Боже милосердный! Французы сделают из нас отбивные! Нет. Не будем этого делать. Этого не будет!

— Он не попадется, милорд.

Хоган уже послал Шарпа к Воротам Бога и молил, чтобы какой-нибудь случайный кавалерийский патруль противника не схватил стрелка.

Хогану потребовалось два дня, чтобы убедить генерала — его единственным аргументом было то, что никто кроме Шарпа не сможет благополучно приблизиться к маркизе. Генерал неохотно согласился. Он хотел отослать Шарпа назад в Англию с приказом, чтобы и духу его не было в армии.

— Если дело пойдет не так, как надо, Хоган, это будет не только его отставка, но и ваша.

— Все пойдет как надо, милорд, я обещаю вам.

Веллингтон насмешливо посмотрел на своего начальника разведки.

— Один человек против целой армии?

— Да, милорд.

И этот человек победит, Хоган верил в это, потому что поражение было не в духе Ричарда Шарпа.

Он наблюдал за Шарпом, изучал его лицо, освещенное огнем у Ворот Бога, и задавался вопросом, останется ли Шарп в живых, чтобы возвратиться в армию. Он посылал его с одним только мальчишкой далеко за линии противника, чтобы найти женщину, которая столь же неверна, сколь красива, и все же у Хогана не было иного выбора. Этим летом генерал планирует кампанию, которая может покончить с французским владычеством в Испании, но французы знают, насколько сильна эта угроза, и они будут сопротивляться, используя любые средства предательства и подкупа, какие подвернуться под руку. Хоган, который заранее предчувствовал проблемы, боролся за то, чтобы отправить Шарпа на территорию противника. Существует тайна, которую надо раскрыть, и только Шарп знает женщину, письмо которой указывало на наличие тайны. И все надежды на успех строились на вере Шарпа, которая, полагал Хоган, могла быть ложной, что маркиза действительно полюбила стрелка, когда они стали любовниками.

И все же, думал Хоган, Шарп может быть прав. Стрелок нравился совершенно разным мужчинам и женщинам. От генералов и шлюх до сержантов и напуганных новобранцев. Он был солдатом из солдат, но его друзья и любимые чувствовали его нежность, и она заставляла их любить его. Однако Хоган спрашивал себя, хватит ли нежности в душе Золотой Шлюхи.

Ветер крепчал, он выл, словно душа мученика, в стенах разрушенного монастыря, он гнал струи дождя, расшатывал сломанную черепицу на крыше, раздувал тлеющие угли. Хоган дрожал под своим плащом. Это было место, где обитали призраки, где невидимые Шии скакали верхом на штормовых ветрах, а он посылал друга в неизвестность, чтобы вести неравный бой.