Глава десятая

Капитан Джоэль Чейз не смел поверить своей удаче. За ночь его люди облазили все датские военные корабли и не обнаружили на них ни единой живой души. Матросов отправили обслуживать орудия, установленные на крепостных стенах, нести караульную службу и подвозить воду для пожарных бригад. Чейз опасался, что экипажи могут возвращаться на борт ночью, но гамаков не было, и он понял, что на суда просто никого не пускают, чтобы какой-нибудь идиот не выбил трубку рядом с фитилем. В отсутствие людей датский флот превратился в королевство крыс и дюжины британцев, отправлявшихся под покровом темноты срезать запалы и сбрасывать за борт горючие материалы. Что лежало на верхней палубе, на виду, не трогали, но все прочее выкидывали через орудийные порты в вонючую воду бухты.

Шарп вернулся на корабль перед рассветом.

«Пуссель»! – прошипел он, пробираясь под форпиком «Кристиана VII».– «Пуссель»!

– Шарп? – отозвался мичман Коллиа, стоявший в карауле с двумя матросами.

– Помогите подняться. Где капитан?

Чейз сидел в капитанской каюте на «Скьолде», где при свете фонаря разбирался в картах Балтики.

– Какая точность, Ричард! Они намного лучше наших. Видите отмель на подходе к Риге? На наших картах она не обозначена. Томми Листер, замечательный парень, едва не угробил на ней «Наяду», а идиоты в Адмиралтействе с пеной у рта доказывали, что ее там нет. Мы их заберем. Будете бренди? Этот капитан неплохо устроился.

– Мне нужны люди. Два или три человека.

– Когда говорят про двух или трех, обычно имеют в виду больше.

– Мне хватит двух.

– И для чего они вам нужны? – поинтересовался Чейз.

Шарп рассказал. Чейз выслушал его молча, сидя на мягкой скамеечке под кормовым иллюминатором и потягивая бренди. Часы в городе пробили четыре, и небо на востоке начало сереть, когда лейтенант закончил свой рассказ.

– Позвольте подвести итог,– сказал Чейз.– Есть человек, этот самый Сковгаард, который то ли жив, то мертв, но спасение которого отвечает интересам Британии. Так?

– Если он жив,– хмуро уточнил Шарп.

– Что весьма сомнительно,– кивнул Чейз.– И в таком случае вашей целью станет некий список, который также необходимо добыть, но существование которого также под вопросом?

– Надеюсь, мы его отыщем.

– Если же Сковгаард мертв, а списка нет,– продолжал капитан,– то есть еще тот самый Лависсер, которого в любом случае нужно убить?

– Так точно, сэр.

Чейз помолчал, прислушиваясь к крикам чаек за кормой.

– Проблема в том, Ричард,– вздохнул он,– что все это делается втихую, неофициально. Лорд Памфри человек крайне осторожный, и никаких письменных распоряжений, как я понимаю, он не отдавал. То есть, если что-то пойдет не так, он остается в стороне, а виноватыми будем мы. Я так скажу, Ричард, это грязная работа.

– Мы не должны допустить, сэр, чтобы список Сковгаарда попал в руки французов.

Чейз, похоже, не слушал.

– А есть ли у Памфри право отдавать такого рода приказы? Он ведь не военный. Он, если подумать, вообще никто.

Шарп не упомянул о замаскированной угрозе разоблачения убийства в Уоппинге. Знать об этом Чейзу было ни к чему. Да он, скорее всего, и слушать бы не стал.

– Если бы не Памфри,– сказал стрелок,– вас бы здесь не было.

– Неужели? – Чейз с сомнением покачал головой.

– Про то, что датчане собираются поджечь флот, мы узнали из газеты, сэр. Я передал ее лорду Памфри, а он устроил все остальное.

– Какой предприимчивый, а?

Капитан выглянул в иллюминатор, хотя увидеть из него можно было разве что корму стоящего рядом корабля. Аргументы лейтенанта представлялись ему слабыми, и, похоже, многое оставалось несказанным, но одно не вызывало сомнений – список корреспондентов Сковгаарда нужно вернуть. Он вздохнул.

– Не нравится мне грязная работа. Очень не нравится. Особенно когда за ней маячит Форин офис. Эти умники считают, что флот должен подчищать за ними по всему миру.

– С вашей помощью или без нее, сэр, мне придется это сделать, – сказал Шарп.

– Точно?

Шарп задумался. Если он останется в Дании, то какое ему дело до того, что думают в далеком Лондоне, подозревают его там в убийстве или нет? Но если Сковгаард умер, то останется ли он в Дании? Может быть, Астрид предпочтет перебраться в Англию? Все слишком сложно. Впрочем, было в этом деле и кое-что простое и ясное: список, который нужно добыть, и Лависсер, которого нужно убрать. Это никаких сомнений не вызывало.

– Да, сэр, придется.

В дверь постучали, а в следующее мгновение в каюту, не дожидаясь разрешения, вошел мичман Коллиа.

– Извините, сэр, что без приглашения, но к нам, похоже, гости.

– Снимаемся и уходим,– сказал Чейз.

– Кто это может быть? – забеспокоился Шарп.

– Скорее всего, рабочие. Корабли-то протекают! – Капитан поднялся.– Их нельзя просто оставить на воде и забыть – рано или поздно пойдут на дно. Приходится время от времени конопатить щели. Обычно это все делается быстро, но нам лучше уйти.

– А как же насчет фитилей? Если найдут…

– Никто ничего не заметит. Мы ведь работали осторожно. Спасибо, мистер Коллиа. Что ж, придется затаиться.– Он сгреб карты и улыбнулся Шарпу.– Хоппер и Задира вас устроят?

Такого подарка Шарп не ожидал.

– Хоппер и Задира, сэр?

– Не могу сказать, что мне это нравится, Ричард, но я полагаюсь на вас. Эти двое мои лучшие ребята, и в обиду они вас не дадут. Но и вы уж постарайтесь вернуть их мне целыми и невредимыми.

– Спасибо, сэр.

– Что-нибудь еще?

– Фитили, сэр.

– Ну, этого добра у нас хватает!

Они вышли в начале девятого утра. Ремонтная бригада уже приступила к работе, медленно продвигаясь от корабля к кораблю, но никто не обратил внимания на трех мужчин, выбравшихся из «Кристиана VII» через клюз. Все трое были вооружены. Хоппер прихватил еще одно семиствольное ружье, два пистолета и абордажную саблю, а Задира два пистолета и абордажный топор. Они прошли по мостику и опять-таки не удостоились внимания. Пару недель назад появление вооруженного человека на улицах Копенгагена стало бы событием, но сейчас британский стрелок и два матроса, увешанные оружием с головы до ног, не привлекли ни одного любопытного взгляда. И это при том, что оба матроса носили косичку, физиономию одного покрывала густая татуировка, а второй вообще был черным. Редкие прохожие, скорее всего, принимали их за защитников города, направляющихся к крепостной стене, откуда оставшиеся датские орудия уже открыли огонь по британским батареям. Кое-кто даже здоровался с Шарпом и его спутниками и получал в ответ неразборчивое бормотание.

Дверь дома Сковгаарда была заперта, и Шарп воспользовался ключом. Из конторы, услышав шум, вышла Астрид с белыми хлопчатобумажными нарукавниками, защищавшими от чернил черные рукава. Появление двух незнакомцев встревожило ее, поскольку оба были немалого роста и имели пугающую наружность, но гости вежливо стащили соломенные шляпы и изобразили нечто вроде поклона.

– Они останутся здесь до вечера,– сказал Шарп.

– Кто они?

– Друзья. Мне потребуется помощь, чтобы вызволить твоего отца. Сейчас мы выйти не можем, так что подождем, пока начнется обстрел. Где им поспать?

– На складе,– предложила Астрид и рассказала, что уже отослала явившихся утром рабочих, пообещав заплатить позже. Служанок она направила расчищать чердак, а сама занялась бухгалтерскими книгами. – Раньше на это никогда не хватало времени, а отец давно хотел привести их в порядок.

Устроив Задиру и Хоппера в пустом складе, Шарп и мисс Сковгаард вернулись в контору. Некоторое время Астрид работала молча, но потом сидевший рядом Шарп увидел, как только что сделанная чернилами запись расплывается от упавшей слезинки. Молодая женщина закрыла лицо руками.

– Он ведь уже мертв, да?

– Мы не знаем.

– Его, наверно, мучили.

– Мы не знаем,– повторил Шарп.

– Знаем,– сказала она, поднимая голову и поворачиваясь к нему.

– Я не могу пойти туда, пока не начнется обстрел,– хмуро пробормотал Шарп.

– Ты ни в чем не виноват, Ричард.– Астрид отложила перо.– Я так устала.

– Иди и отдохни. Я отнесу парням чего-нибудь поесть.

Она поднялась наверх. Шарп нашел сыр, хлеб и ветчину и поел вместе с Хоппером и Задирой. Аксель Бант забарабанил в дверь, но быстро успокоился, когда стрелок прорычал, что свернет ему шею.

Около полудня Шарп поднялся наверх и, тихонько открыв дверь, обнаружил, что шторы на окнах плотно завешены. Тем не менее он почувствовал, что Астрид не спит.

– Извини.

– За что?

– За все.

Он опустился рядом с ней на кровать. Ее бледное лицо проступало в темноте в обрамлении чудесных золотых волос.

Шарп подумал, что надо бы объяснить, кто такие Хоппер и Задира, но едва он начал, как она покачала головой.

– Я думала, ты уже не придешь.

– Я пришел.

– Тогда не уходи больше.

– Не уйду.

– Мне было так одиноко после смерти Нильса.

Ему тоже было одиноко после смерти Грейс. Он повесил ремень с саблей на стул и стащил сапоги. Холодный восточный ветер принес дождь и запах дыма с городских пепелищ. Пушки на стенах стреляли и стреляли, но Шарп с Астрид в конце концов все равно уснули.

Артиллерия на западном участке укреплений била весь день, и стволы орудий раскалились так, что падающий на них дождь мгновенно испарялся. Шрапнель и снаряды снова и снова летели в сторону британских батарей, но заполненные землей фашины принимали на себя их злость и силу, а тем временем скрытые за ними пушкари подтаскивали к мортирам новый боезапас.

Город тлел. Последние пожары догорели, но в руинах жилых домов и церквей теплились угольки, и их невидимого жара хватало, чтобы подпалить фитиль неразорвавшегося снаряда, и тогда в окнах снова дрожали стекла, а люди пригибались и прижимались к стенам в ожидании следующего взрыва. Они поглядывали опасливо в небо, но не видели уже привычных дымовых полос. Они прислушивались, но слышали только тишину.

Генерал Пейман проходил по разбитым улицам, суровея от вида развороченных, обожженных стен и запаха спекшейся и обугленной плоти.

– Сколько бездомных?

– Сотни, – был ответ.

– Мы можем разместить их на кораблях?

– Если собираемся поджигать флот, то нет,– сказал другой адъютант.– Чтобы вывести потом людей на берег, понадобятся часы.

– Оставшихся без крова согласны принять в церквях, и если вы прикажете, сэр, то и университет откроет двери.

– Конечно! Так и сделайте!

Несколько матросов разгребали завал, чтобы добраться до тела. Генерал отвернулся. Он не хотел знать, сколько человек погибло. Убитых было много. Слишком много. Он знал, что должен посетить больницы, и оттягивал это посещение, но понимал, что все равно туда пойдет, поскольку таков его долг. Впрочем, сейчас его долг состоял в том, чтобы приготовить город к новым ужасам. Генерал уже распорядился, чтобы пивоварни предоставили в распоряжение властей котлы и чаны для подвоза морской воды из бухты. Британцам удалось перекрыть поступление свежей воды, и нехватка ее уже ощущалась. Принимая те или иные меры, Пейман надеялся, что они помогут, хотя в глубине души сознавал: все эти действия напрасны, потому что у города нет надежной защиты. Оставалось только терпеть. Он шел по изуродованным улицам, протискивался между обломками стен и курящимися развалинами.

– Сколько выстрелов они сделали прошлой ночью?

– Тысячи четыре,– предположил один из адъютантов.– Может, пять.

– И сколько у них осталось?

От ответа на этот вопрос зависело многое. Когда у противника закончатся боеприпасы? Если скоро, то ждать пополнения придется недели, а за это время ночи станут длиннее, и, может быть, армия кронпринца придет из Гольштейна и изгонит британцев. Несчастье еще может обернуться победой. Городу нужно всего лишь выжить. Перетерпеть.

Майор Лависсер, мрачный, с посеревшим лицом, пробрался через груду кирпичей, поднял чудом уцелевшую в пожаре детскую сорочку, посмотрел на нее и отбросил.

– Мне нужно на дежурство,– сказал он Пейману.– Прошу извинить.

– Вы, похоже, так и не ложились, майор.

– Не пришлось.

Он действительно не выспался, но не потому, что помогал тушить пожары, а потому, что допрашивал Оле Сковгаарда. Допрос прошел удачно, и все было бы хорошо, если бы не визит незнакомца, ранившего во дворе двух его людей. Баркер считал, что это был обычный вор, возможно, солдат или матрос, воспользовавшийся бомбардировкой, чтобы пограбить богатые дома на Бредгаде. Лависсер подумал прежде всего о Шарпе, но потом убедил себя, что стрелок наверняка вернулся в армию и в Копенгагене его давно нет. Скорее всего, Баркер прав, и к ним наведался обычный вор, хотя и очень хорошо вооруженный.

Взгляд генерала остановился на разрушенной колокольне с закопченным колоколом на почерневшей балке, которую облюбовал сизый голубь. Над грудой мусора стелился дымок. Из-под пепла высовывалась детская ножка. Пейман отвернулся, сдерживая подступившую к горлу тошноту. Пора идти в больницы. Пора выполнять долг.

– Так вы сегодня на дежурстве? – обратился он к Лависсеру.

– Да.

– Тогда сделайте вот что. Найдите удобное для наблюдения и безопасное место. Может быть, шпиль Биржи? Я хочу, чтобы вы посчитали, сколько выстрелов сделают сегодня британцы.

Лависсер озадаченно посмотрел на генерала. Считать вражеские снаряды мог и офицер младшего звания. Тем не менее виду майор не подал.

– Посчитать выстрелы?

– Это очень важно,– заверил его генерал.– Если сегодня выстрелов будет меньше, чем вчера, значит, у них кончаются боеприпасы. И тогда мы будем точно знать, что выстоим.

«Если же их будет больше,– подумал он,– то…» Доводить эту мысль до конца Пейман не стал. Кронпринц переправил в город сообщение с требованием держаться, и генералу ничего не оставалось, как исполнять приказ.

– Сделайте это, майор. И как можно точнее.

Конечно, британцы могли начать обстрел уже днем, но Пейман сомневался, что они так поступят. Нет, враг воспользуется темнотой. Может быть, британцы надеются, что ночь скроет от Господа их мерзкие дела. Может быть, надеются, что тьма усилит ужас от обстрела. Так или иначе, Пейман рассчитывал получить к утру точные данные и уже на их основании делать вывод, как долго продолжится бомбардировка. И сколько еще страдать Копенгагену.

– Что делать с Акселем? – спросил Шарп.

– А что ты хочешь с ним сделать?

– Убить.

– Нет! – Астрид неодобрительно нахмурилась. – Может, просто отпустить?

– Чтобы он через десять минут привел сюда солдат? Нет уж, пусть лучше посидит под замком.

– И сколько ему сидеть?

– Пока город не капитулирует.

Шарп не сомневался: еще одна такая ночь, и Копенгаген выбросит белый флаг.

И что потом? Что делать ему? Остаться? Но, оставшись, он станет на сторону противника, страны, воюющей с Британией, союзника Франции. А если Дания захочет воевать? Не придется ли ему сменить зеленый мундир на синий? Или Астрид согласится уехать в Англию? И что он будет делать тогда? Воевать? А ее оставит одну в чужой стране? Нет, солдату нельзя жениться.

– О чем думаешь? – спросила Астрид.

– Пора собираться.

Он наклонился, поцеловал ее, оделся и вышел во двор. Город пропах пороховой вонью, небо застилала тонкая дымка, но дождь наконец прекратился. Шарп отнес воду и хлеб Бангу, который встретил его хмурым взглядом, но ничего не сказал.

– Ты останешься здесь,– сказал Шарп.– Выйдешь, когда все кончится.

Он снова запер дверь, вернулся на склад и разбудил Задиру и Хоппера. Потом они долго сидели во дворе, перебирая неразорвавшиеся снаряды и заменяя старые, обгоревшие фитили новыми. Работа была несложная, но кропотливая и продвигалась медленно.

– Когда войдем в дом,– сказал Шарп,– всех придется убить.

– И служанок тоже? – спросил Хоппер.

– Нет, женщин не трогаем. И Сковгаарда тоже. Заходим, находим его, выводим, а мужчин убиваем. Разбираться будет некогда.

Шарп засунул поглубже фитиль, чтобы снаряд взорвался в течение нескольких секунд.

– И сколько их там? – поинтересовался Задира.

Шарп не знал.

– Может, с полдюжины? Думаю, там будут лягушатники.

Кто мог стрелять в него прошлой ночью? Скорее всего, французы, оставшиеся в городе после того, как посольство уехало на юг.

– А могут быть и датчане, те, что пошли служить лягушатникам.

– Нам все равно,– отозвался Хоппер, забивая сапогом деревянную заглушку.– Но что они здесь делают?

– Шпионят. По всей Европе идет сейчас тайная война. Они убивают наших шпионов, а мы убиваем их.

– А за шпионов платят дополнительно? – спросил Задира.

Шарп усмехнулся.

– Обещать не могу, но если повезет, золота возьмете столько, сколько сможете унести.

Он посмотрел на небо. Близились сумерки, но темноты нужно было еще ждать.

Город казался уставшим. Британские батареи молчали. Датские орудия стреляли, но редко, как будто артиллеристы знали, что старания их в любом случае напрасны, что ядра и снаряды бессильны против фашин и брустверов. На стене установили перевезенные с цитадели гаубицы, и пушкари пытались забросать снарядами ближайшие вражеские батареи, но результаты их трудов оставались невидимыми.

Сгустившиеся тучи заволокли небо. Восточный ветер нес прохладу замершему в ожидании городу. Казалось, бомбардировки уже не будет, но затем западный край неба озарила вспышка, и красная полоса, тонкая, словно ее прочертили иголкой, пронизала низкие облака. Достигнув высшей точки, она замерла на мгновение и устремилась вниз.

И тут же проснулись другие мортиры, их глухие, плотные «бум» слились в мощный удар грома, раскатившийся над городом, жители которого следили за падением первого снаряда.

– Идем, – сказал Шарп.

Они шли по опустевшим улицам, озаряемым светом дальнего огня. Судя по всему, британская артиллерия оставила в покое цитадель и сосредоточилась на улицах, прилегавших к тем, что пострадали накануне. Вверху проносились ракеты, оставляя над крышами густые, клубящиеся хвосты дыма. Шарп, как и два его спутника, нес в кожаном мешке тринадцатидюймовый снаряд, оказавшийся на удивление тяжелым.

Они свернули в переулок за домом Лависсера. Здесь, за высокими стенами, было темно, хотя по крышам домов прыгали красные отсветы пожаров. До сих пор ни один снаряд не упал в этом квартале, находящемся по соседству с королевским дворцом.

Шарп положил снаряд возле ворот, ведущих в задний двор Лависсера, опустился на колени, достал трутницу и высек искру. Подождав, пока фитиль разгорится, он поднес его к запалу и отбежал в переулок, где залегли Хоппер и Задира. Красный огонек пробежал по шнуру и исчез, и стрелок опустил голову, ожидая взрыва. Но взрыва не было. В чем дело? Может, порох отсырел?

– Вот же дрянь,– пробормотал он, поднимая голову, и в этом момент бомба рванула, и переулок наполнили свистящие, разлетающиеся во все стороны осколки. По каменным стенам как будто простучали десятки молоточков. Дым с огнем клубами взвился вверх, ворота сорвало с петель и вместе с залпом горячего дыма швырнуло через двор.

– Теперь ты, Хоппер,– сказал Шарп, и они втроем бросились в дымный проем.

Шарп снова высек искру. Хоппер протянул бомбу. Пламя перепрыгнуло на запал, и снаряд, как тяжеленный шар для боулинга, вкатился во двор. Британцы укрылись за стеной. В доме кто-то закричал. Шарп предполагал, что несколько человек расположились в каретном сарае и что от взрыва они первыми выбегут во двор посмотреть, что случилось. Вторая бомба предназначалась им. Еще один крик прозвучал совсем рядом, и тут снаряд Хоппера расколол ночь, на мгновение полоснув переулок обжигающим ярким пламенем и заполнив двор едким дымом.

Задира уже стоял наготове с третьей бомбой. Шарп чиркнул кремнем, дунул на фитиль и поднес огонек к запалу. Выхватив снаряд у Задиры, он вбежал во двор. Запал шипел у живота. Смерив взглядом расстояние до спуска в подвал, стрелок швырнул бомбу, и она, упав на верхней ступеньке, качнулась и покатилась вниз. Хоппер и Задира вжались в стену конюшни. Из верхнего окна пальнул мушкет. Пуля разметала камешки под ногой Шарпа, и он, попятившись, едва не споткнулся о тело. Третий взрыв качнул дом. Зазвенели стекла.

– Вперед! -крикнул Шарп и, перебросив винтовку в правую руку, взбежал по ступенькам и выбил плечом расщепленную дверь. Кухня. На полу валялись горящие куски дерева. Никого.

Он пробежал к следующей двери, толкнул и увидел уходящую вверх комнату. За спиной грохнули пистолеты. Шарп оглянулся. Задира стрелял во двор.

– Помочь?

– Готовы! – отозвался Задира и, отступив от прохода, начал перезаряжать пистолеты.

Пламя прыгнуло вверх по расстеленной на столе скатерти. Шарп метнулся к лестнице. Хоппер побежал за ним. Распахнув дверь, Шарп выскочил в просторную комнату. Стоявший наверху человек повернулся и исчез, прежде чем он вскинул винтовку. Из кухни поднялся Задира. Вслед за ним с угрожающей скоростью поднимался черный дым.

– Выше, – сказал Шарп.

Там были люди, эти люди знали, кто пришел, и у них было оружие. Но он не мог позволить себе ждать. Его подпирал огонь.

– Оставайтесь здесь.

Стрелок закинул на плечо винтовку и взял семистволку. Подниматься по лестнице не хотелось, но люди наверху могли забаррикадироваться. Он выругался, вздохнул и побежал, перепрыгивая через три ступеньки.

На площадке его ждали две закрытые двери. Не то. Чутье подсказывало, что обитатели дома собрались на верхнем этаже. Он повернул за угол, промчался пролет, увидел перед собой приоткрытую дверь и высовывающееся дуло мушкета и бросился на пол в тот самый миг, когда мушкет выстрелил. Пуля пробила портрет на стене лестничного колодца, и Шарп поднялся, подтянул семиствольное ружье на верхнюю ступеньку и потянул за спусковой крючок. Семь пуль изрешетили нижнюю половину двери. Кто-то завопил. Шарп выхватил пистолет и выстрелил не целясь. Задира и Хоппер уже были рядом, и оба тоже послали пули в дверь, после чего протопали вперед.

– Подождите! – Он хотел быть первым. Не из-за героизма, а потому что обещал капитану Чейзу поберечь его парней, но Задира уже снес остатки двери топором и проскочил в комнату.

– «Пуссель»! – орал черный великан, как будто брал на абордаж неприятельский корабль.– «Пуссель»!

Шарп рванулся за ним, и в этот момент Хоппер разрядил в комнату все свои семь стволов. Вражеская пуля просвистела у Шарпа над головой. Он поскользнулся на полированном полу, пригнулся и молниеносно оглядел комнату, оказавшуюся элегантным кабинетом с портретами, книжными шкафами, письменным столом и диванчиком. У стола корчился от боли человек, поймавший одну из пуль Хоппера. Другой лежал возле разбитого окна – абордажный топор Задиры вонзился ему в шею.

– За столом еще один,– сказал Хоппер.– Живой. Шарп протянул ему семистволку.

– Перезаряди.

Он шагнул к столу, услышал скрежет шомпола и понял, что враг практически безоружен. Шарп надеялся увидеть Лависсера, но перед ним оказался совершенно незнакомый человек, пытавшийся зарядить пистолет. Незнакомец посмотрел на стрелка и затряс головой.

– Non, monsieur, non!

Шарп выстрелил. Пуля пробила череп, брызнувшая фонтаном кровь залила стол и самого мертвеца, рухнувшего под ноги Шарпу.

Был в комнате и четвертый. Голый, привязанный к задвинутому в альков стулу, но живой. Увидев его, лейтенант крякнул от удивления. Оле Сковгаард выжил только чудом. Полуслепой, со следами пыток, он, похоже, и не заметил, что вокруг него, в затянутой дымом комнате, шел бой.

Задира, держа в руке окровавленный топор, шагнул к алькову и негромко выругался. Шарп поморщился – картина была не из приятных: пустая глазница, окровавленный рот, перебитые пальцы с живым мясом вместо ногтей. Опустив винтовку, он достал нож и перерезал веревки.

– Вы меня слышите? Слышите меня? Сковгаард приподнял руку.

– Лейтенант? – прошамкал он беззубым ртом.

– Мы доставим вас домой. Домой, понимаете? Хоппер пальнул из пистолета в лестничный колодец, и Задира бросился на помощь товарищу. Сковгаард указал дрожащей рукой на письменный стол, и Шарп, обернувшись, увидел стопку листков, забрызганных кровью только что убитого им француза. Это были списки с именами агентов, защитить которых хотел Лондон. Ганс Бишофф в Бремене, Йозеф Груббер в Ганновере, Карл Фридрих в Кенигсберге. Имена русских, пруссаков… семь страниц имен. Шарп сгреб их со стола и засунул в карман. Задира снова выстрелил. Хоппер перезарядил семистволку и, отодвинув Задиру плечом, встал на его место, но стрелять не стал – противник, похоже, отступил.

На закрытых ставнями окнах висели красные бархатные шторы, и лейтенант сорвал одну, осторожно обернул ею голого Сковгаарда и поднял датчанина на руки. Старик застонал от боли.

– Я отнесу вас домой.– Снизу поднимался дым. – Кто там? – спросил Шарп у Задиры.– Сколько их?

– Двое или трое.

– Спускаемся и выходим через переднюю дверь. – Ни Лависсера, ни Баркера он пока не видел.

Хоппер перезарядил первую семистволку и отдал ее Задире, а сам взялся за вторую. Внизу гудело пламя. Служанка с ошалелыми от ужаса глазами промчалась вниз по лестнице, словно не заметив трех вооруженных мужчин у двери кабинета, и исчезла за углом. Снизу донесся выстрел. Служанка вскрикнула.

Шарп выругался.

Хоппер зарядил четыре ствола из семи и решил, что этого достаточно.

– Идем?

– Идем.

Первыми пошли Хоппер и Задира, Шарп последовал за ними с датчанином на плече. Спрыгнув на площадке, оба матроса дали залп из своих жутких ружей. Лейтенант спускался не так быстро, стараясь не обращать внимания на стоны Сковгаарда. Внизу, около перил, лежала служанка. Еще одно тело Шарп увидел возле стола. Огонь лизал ведущую в кухню дверь. Передняя дверь была открыта, и Задира шагнул в нее. Шарп хотел предупредить его, что на улице могут быть люди Лависсера, но их встретили только соседи, решившие, что дом попал под обстрел британской артиллерии. Одна из женщин явно встревожилась при виде двух вырвавшихся из дома вооруженных мужчин, но, увидев Шарпа со Сковгаардом на руках, пробормотала что-то сочувственно.

А вот другая вскрикнула.

Это была Астрид.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я знала, куда ты пойдешь, и пришла помочь. – Она взглянула на отца.– Он жив?

– Ему нужен врач. Он, должно быть, продержался несколько часов, прежде чем сломался.

– Больницы переполнены, мест нет,– ответила Астрид, держа отца за искалеченную руку.– Сегодня утром объявили, что принимать будут только тяжелораненых.

– Он и есть тяжелораненый,– заметил Шарп и тут же подумал, что Лависсер будет искать Сковгаарда в первую очередь в больницах. Затянутое дымом небо снова и снова озарялось вспышками разрывов.– Нет, в больницу нельзя.

Может быть, отнести датчанина домой, на Ульфедт’с Пладс? Нет, тоже не пойдет – Лависсер непременно заглянет и туда.

Астрид погладила отца по щеке.

– Я знаю хорошую сиделку из приюта. Это недалеко отсюда.

Они отнесли старика в приют, где передали на попечение сиделки. Астрид осталась помогать ей, а Шарп с Хоппером и Задирой вышли во двор. Дети плакали, напуганные взрывами, но здесь они по крайней мере были в безопасности, поскольку снаряды рвались в другой части города. Две женщины, принесшие молоко и воду, с опаской поглядывали на вооруженных людей.

– Лависсера там не было,– сказал Шарп.

– Это важно? – спросил Хоппер.

– Ему нужны списки.– Стрелок похлопал по карману.– Эти бумажки нужны французам.

– Золота тоже не было,– проворчал Задира.

Шарп покачал головой.

– Я и забыл про золото. Извини.– Он потер лицо.– Возвращаться на склад нельзя – Лависсер будет искать нас там. И приведет с собой солдат. Объяснит, что ищет британских агентов. Придется остаться здесь.

– Мы могли бы вернуться на корабль? – предложил Задира.

– Возвращайтесь, если хотите, но я останусь.– Он знал, что должен остаться, чтобы защитить Астрид.

Хоппер снова взялся перезаряжать ружье.

– Видел ту сиделку? – спросил он у Задиры.

– Похоже, сэр, он тоже хочет остаться,– ухмыльнулся чернокожий гигант.

– Мы можем подождать здесь,– сказал Шарп. – И спасибо вам обоим. Спасибо.

К утру датчане должны сдаться, и тогда в город войдут британцы, а Лависсеру придется прятаться. Ничего, он его найдет. Даже если для этого придется обшарить каждый дом в Копенгагене. Он найдет мерзавца и убьет. А потом, когда с делами будет покончено, останется здесь, в Дании. Потому что ему нужен дом.

На следующее утро генерал Пейман созвал военный совет во дворце Амалиенборг. Усталым, грязным, перепачканным сажей и пеплом людям подали кофе в тонких фарфоровых чашечках. Всю ночь они сражались с огнем и относили раненых в переполненные больницы и теперь едва держались на ногах.

– По-моему, этой ночью огонь был слабее,– заметил генерал.

– Мы насчитали две тысячи выстрелов,– доложил майор Лависсер.– Включая ракеты.

– А перед этим? – Пейман потер лоб.

– Около пяти тысяч,– ответил адъютант.

– У них кончаются боеприпасы,– сделал вывод генерал, и в голосе его послышались нотки надежды. – Дальше будет меньше. Еще одна-две ночи. Мы должны продержаться, господа, и мы продержимся!

Следующим выступил начальник Королевского госпиталя. Его доклад не сулил оптимизма. Свободных мест не осталось, занять пришлось даже родильный дом, в городе ощущается сильная нехватка перевязочного материала, лекарств и питьевой воды. И все же, осторожно добавил выступающий, если бомбардировки не усилятся, больницы справятся.

Городской инженер сообщил, что старый колодец в Бьорнегадене дает достаточное количество воды, к тому же есть еще три старых колодца, закрытых после того, как в Копенгаген проложили водопровод из северной Зеландии. Заместитель мэра порадовал сообщением, что продовольствия в городе достаточно. Несколько коров погибли во время ночного обстрела, но большого урона бомбардировки не нанесли.

– Коровы? Откуда? – удивился Пейман.

– Городу нужно молоко. Мы перегнали два стада.

– Итак, господа,– подвел итог генерал,– мы имеем все основания поздравить себя. Британцы сделали все, что могли, но мы выстояли.

Он развернул большую карту города. Его помощники отметили чернилами пострадавшие во время обстрелов улицы, и Пейман видел, что вторая ночь принесла намного меньше ущерба, чем первая. Практически район разрушений ограничивался отрезком улицы по соседству с Северными воротами и несколькими домами в районе Скиндегаде.

– По крайней мере, собор не пострадал,– с удовлетворением заметил он.

– Разрушения есть здесь.– Высокий, сухопарый адъютант наклонился над столом и постучал карандашом по Бредгаде.– Разрушен дом майора Лависсера, на соседних сгорели крыши.

Пейман посмотрел на Лависсера.

– Ваш дом?

– Моего деда, – уточнил майор.

– Печально. Очень печально.

– Судя по всему, в дом попала ракета,– добавил адъютант.– Британцы вели огонь по другим целям.

– Надеюсь, никто не пострадал? – осведомился генерал.

– Боюсь, в доме остались слуги,– ответил Лависсер,– но мой дед сейчас с кронпринцем.

– Поблагодарим за это Господа,– сказал Пейман. – Выделите время, майор, и постарайтесь спасти то, что еще можно. Мне очень жаль.

– Страдает весь город, и мы не отделяем себя от его жителей,– заявил Лависсер, вызвав сдержанное одобрение собравшихся.

В конце заседания пастор возблагодарил Господа за помощь городу в час тяжких испытаний и явленную Им милость, которая несомненно укрепит сердца датчан, и выразил надежду на то, что Божья благодать прольется на раненых и лишившихся крова.

– Аминь,– добавил генерал Пейман.– Аминь.

Сквозь пелену накрывшего город дыма уже пробивался солнечный свет, когда Лависсер вышел во двор, где его дожидался Баркер.

– Они молились,– сообщил он слуге, пожимая плечами.– Представь себе, они молились.

– Здесь, похоже, все молятся, сэр.

– И что ты об этом думаешь?

Пока Лависсер сидел на совете, Баркер постарался исследовать развалины дома на Бредгаде.

– Внутрь не попасть, сэр, слишком жарко. Да и смотреть особенно не на что – куча мусора. Дым да вонь. Жюль, однако, выбрался.

– Только Жюль?

– По крайней мере, сэр, я нашел только его. Остальные либо убиты, либо в больнице. И Жюль клянется, что там побывал Шарп.

– Не может быть!

– Утверждает, что из дома вышли трое. Двое – матросы, третий – высокий, темноволосый, со шрамом на щеке.

Лависсер выругался.

– И еще, сэр,– продолжал безжалостно Баркер, – тот, что со шрамом, нес на плече Сковгаарда.

Лависсер снова выругался.

– А золото? – спросил он.

– Наверное, на месте, сэр. Скорее всего, расплавилось, но на месте.

Майор молчал. Золото можно спасти, да и спешить с ним не стоит, а вот без списка агентов на милость от французов рассчитывать не приходится. Лависсер рассчитывал, что список, с таким трудом вырванный у Сковгаарда, принесет расположение императора, который сделает его принцем Зеландским или герцогом Гольштейнским, а может быть – эту мечту Лависсер хранил в тайне от всех, – даже королем Дании.

– Жюль упоминал о списке?

– Сказал, что, когда дом загорелся, список был в кабинете.

Лависсер выругался в третий раз.

– Столько трудов и все насмарку! Все впустую!

Баркер перевел взгляд на рассевшихся на крыше голубей. Для него ночь тоже прошла впустую, потому что майор взял его с собой и заставил считать британские выстрелы. Баркер предпочел бы остаться в Бредгаде и охранять золото, но Лависсер распорядился иначе, указав, что в одиночку с заданием не справится. В результате майор считал вспышки на батареях, а слуга вел наблюдение за флотом. И вот результат. Баркер был уверен, что если бы хозяин послушал его, Шарп был бы уже мертв, а списки лежали бы в надежном месте.

– Надо отыскать Сковгаарда, сэр.

– Как? – уныло спросил Лависсер и тут же сам ответил на свой вопрос: – Его ведь, должно быть, поместили в больницу, верно?

– Или отнесли домой и вызвали врача? – предположил Баркер.

– Нет.– Майор покачал головой.– Всем врачам приказано находиться в больницах.

Не откладывая дело в долгий ящик, Лависсер и Баркер отправились по больницам. Переходя из палаты в палату, они всматривались в обожженные лица пострадавших, но Сковгаарда так и не нашли. Утро было потрачено впустую, и Лависсер в подавленном настроении пошел на Бредгаде. От дома остались дымящиеся руины, и золото, если его не унесли, лежало по-прежнему в подвалах. И все же им повезло. В каретном сарае они обнаружили Жюля, француза, оставшегося в Копенгагене после эвакуации посольства и горящего желанием отомстить Шарпу.

– Мы знаем, где он,– уверенно заявил Баркер.

– На Ульфедт’с Пладс?

– А где же еще?

– Нас трое,– сказал Лависсер,– и их трое. Думаю, соотношение надо изменить в нашу пользу.

Послав Баркера и Жюля наблюдать за домом Сковгаарда, майор поспешил в цитадель, где размещался штаб генерала Пеймана. Однако генерал, бодрствовавший всю ночь, прилег отдохнуть, так что Лависсеру пришлось прождать еще несколько часов.

– Сегодня погиб ребенок, игравший с неразорвавшимся снарядом. Боюсь, это не последняя смерть. На улицах еще слишком много бомб.

Пейман подул на горячий кофе.

– Насколько я помню, этой проблемой занимается капитан Нильсен,– заметил он.

– У него и других дел хватает. Мне нужны десять-двенадцать человек.

– Конечно, конечно,– согласился генерал и тут же подписал соответствующее распоряжение.

Получив бумагу, Лависсер разбудил первого попавшегося лейтенанта и приказал собрать десяток солдат.

Лейтенант удивился, что для сбора неразорвавшихся снарядов солдатам нужны мушкеты, но спорить не стал и покорно отправился с Лависсером на Ульфедт’с Пладс, где их поджидали двое штатских.

– Постучите в дверь, лейтенант,– приказал Лависсер.

– Я думал, наше дело собирать снаряды.

Лависсер взял его за локоть и отвел в сторонку.

– Вы умеете хранить молчание? На вас можно положиться?

– Как и на любого из нас,– с обидой ответил лейтенант.

– Я не мог сказать вам об этом раньше. По городу и так уже ходит много слухов, и нам не хотелось бы беспокоить людей. Дело в том, что генерал Пейман получил секретное донесение: в Копенгагене появились английские шпионы.

– Шпионы? – изумился лейтенант. Ему едва исполнилось девятнадцать, в офицерах он состоял всего два месяца, и до сих пор самым ответственным из доверенных ему поручений было обеспечение подъема датского флага над цитаделью.

– Не столько шпионы, сколько диверсанты.– Придумывать приходилось на ходу.– По нашим сведениям у противника кончаются боеприпасы. Сегодня ночью мы уже не ждем такого сильного обстрела, как накануне. В связи с этим британцы полагаются на своих лазутчиков, которые должны устроить серию взрывов. Генерал полагает, что они могут скрываться в этом доме.

Лейтенант тут же приказал шести из своих солдат примкнуть штыки и постучал в дверь. Открыла испуганная служанка. Увидев штыки, она вскрикнула от страха, а потом объяснила, что хозяина и хозяйки нет дома.

– А где англичанин? – спросил Лависсер, выглядывая из-за плеча лейтенанта.

– Он не вернулся. Они все ушли и не вернулись.

– Обыщите дом,– распорядился майор. Часть людей отправились на склад, другие поднялись наверх, а сам Лависсер с Баркером и Жюлем прошел в контору.

Никаких списков они там не нашли, но обнаружили набитый деньгами металлический ящик. Вверху лейтенант наткнулся на незаряженный мушкет. И все. Они уже собирались уходить, когда служанка упомянула о запертом в конюшне приказчике.

– Приказчик? -Лависсер успел распихать деньги по карманам, когда лейтенант сообщил ему эту новость. – Кто такой?

– Тот самый, сэр, который выдал нам Сковгаарда, – напомнил Баркер.

Замок сбили, и растерянный Аксель Банг, щурясь, выступил на свет дневной. Он так нервничал и злился, что ни говорить связно, ни отвечать на вопросы не мог, а потому Лависсер, чтобы успокоить недавнего узника и привести его в нормальное состояние, приказал принести чаю. Они расположились в гостиной, где Банг и рассказал, что лейтенант Шарп вернулся в город, а он, Банг, пытался арестовать англичанина. Далее история немного путалась, поскольку приказчик не желал признаваться, что потерпел поражение в схватке с врагом, но Лависсер не стал настаивать на деталях. Сколько человек было с Шарпом, Аксель не знал, но по голосам, доносившимся со двора, сделал вывод, что ему помогала два или три человека.

– А что дочь Сковгаарда, она помогала этим англичанам? – спросил Лависсер.

– Против своей воли,– решительно заявил Аксель.– Только по принуждению. Или, может быть, ее обманули.

– Разумеется, – согласился майор.

– А вот ее отец, тот всегда был на их стороне, – мстительно добавил Аксель,– и это он понуждал Астрид помогать ему. Она, конечно, не хотела, но он заставлял.

Лависсер отхлебнул чаю.

– По-вашему, Астрид знает столько же, сколько и ее отец?

– Ода.

– Знает имена людей, с которыми Сковгаард состоял в переписке? – уточнил майор.

– Она знает все, что знает он.

– Действительно,– пробормотал Лависсер, зажигая свечу. На город спускались сумерки.– Вы молодец, лейтенант. Вы правильно сделали, что передали Сковгаарда в руки полиции.

Банг просиял от похвалы, хотя кое-какие сомнения у него еще оставались.

– Шарп сказал, что Сковгаарда забрали вы, а не полиция.

– Он так сказал? – Лависсер изобразил недоумение, потом обворожительно улыбнулся.– Конечно же, нет! У меня просто нет такой власти. Нет, господина Сковгаарда забрала для допроса полиция, но он, увы, сбежал. Воспользовался суматохой при обстреле. Сейчас Шарп со своими английскими помощниками где-то в городе. Может быть, они уже спасли господина Сковгаарда. Генерал Пейман рассчитывал, что мы сумеем его найти, но…– Он развел руками.– Вероятно, укрылись где-то. Вы, лейтенант, знаете Сковгаарда лучше многих…

– Верно, – согласился Банг.

– Меня беспокоит, что они могут втянуть в свои темные дела и госпожу Астрид.

– Да уж точно! – воскликнул приказчик и тут же поспешил поделиться с майором своей озабоченностью. – Англичанин,– сказал он,– пообещал молодой женщине, что останется в Дании. И она ему поверила! Это возмутительно! Он вскружил ей голову!

Такую голову не грех вскружить, подумал Лависсер.

– Я боюсь за нее, лейтенант,– самым серьезным тоном произнес майор.– Очень боюсь.– Он встал и подошел к окну. Как любопытно все обернулось! Значит, Шарп влюбился? По губам его скользнула улыбка. Небо темнело. Скоро британцы – если только у них еще остались боеприпасы – снова откроют огонь.– Они, конечно, взяли ее в заложницы и скрывают где-нибудь, и мы обязаны ее найти.

– Но как? Мы же не знаем где?..– Банг беспомощно пожал плечами.

– Господин Сковгаард был ранен при побеге, – солгал Лависсер.– Ему нужен врач. Но в больницах его нет.

Банг покачал головой.

– Его врач живет в Вестер-Фаллед.

– Доставить его туда они, конечно, не могли, следовательно, укрылись где-то здесь.

Аксель встрепенулся.

– Что такое?

– Если господин Сковгаард нуждается в медицинской помощи, то я знаю, где они.

– Знаете?

– Вы дадите мне мушкет? Я могу помочь вам?

– Меньшего от преданного датчанина я и не ожидал,– торжественно провозгласил Лависсер.

– Я отведу вас туда.

Небо на западе осветила красная вспышка. Первый снаряд прорезал тьму.

Вслед за первым орудием заговорили остальные. Дым снова поплыл над городом.

А бомбы все падали и падали.