Глава пятая
Эрдвульф явился во всём блеске воинской славы, с оружием и в доспехах, его украшенный извивающейся змеей шлем ярко блестел, а лошадь была покрыта алой попоной с золотистыми кистями, скользящими по оставшейся после потопа воде. На его щите красовался вставший на дыбы конь Этельреда, и я гадал, сколько еще времени этот символ будет нарисован на ивовых досках. Как только он женится на Эльфвинн и будет объявлен наследником земель и состояния Этельреда, то, без сомнений, сделает собственную эмблему. Какой она будет? На его месте я бы взял мой символ с волчьей головой, намалевал бы ее кровью и пририсовал бы сверху крест в знак того, что он меня победил. Он станет Эрдвульфом Завоевателем, и внезапно я представил его путь наверх, как он не только становится властителем Мерсии, но, возможно, и всей Британии. Знают ли Эдуард и Этельхельм о том, что вскормили гадюку?
Wyrd bið ful āræd. Судьба неумолима. Мы получаем власть и теряем ее. Я был ранен и старел, и силы покидали меня, и я видел нового воина, нового лорда, и он имел грозный вид, продвигаясь со своими людьми по затопленным полям, распугивая чаек. Он выстроил воинов в боевой порядок, они широко разошлись по намокшему лугу - больше двух сотен всадников на огромных конях. Все они были одеты для битвы - в шлемах и с щитами, а яркие острые наконечники копий проглядывали сквозь слабый туман, рассеивающийся по мере того, как солнце поднималось выше. За Эрдвульфом следовали священники, сгрудившись рядом с двумя знаменосцами, что несли флаг Этельреда со вставшим на дыбы конем и знамя Святого Освальда с одноруким скелетом, поднимающим ярко-красный крест.
- Там женщина, - сказал Финан.
- Наверное, его сестра, - предположил я.
Эдит была любовницей Этельреда. Мне сказали, что она столь же амбициозна и коварна, как и брат, и без сомнений, она прибыла сюда, чтобы насладиться его победой, которая станет еще приятней, потому что это будет победа надо мной. Меня ненавидели, и я это знал. Частично по моей собственной вине - я слишком высокомерен. Мы живем в мире, где побеждает сильнейший, и этому сильнейшему следует ожидать, что его не будут любить. Кроме того, я был язычником, и хотя христиане учат возлюбить врагов, лишь немногие следуют совету.
- Если бы тебе довелось прожить жизнь заново, - спросил я Финана, - ты бы вел себя по-другому?
Он бросил на меня недоуменный взгляд.
- Странный вопрос.
- Но как бы ты поступил?
Он пожал плечами.
- Убил бы своего младшего брата, - буркнул он.
- В Ирландии?
- Где ж еще?
Он никогда не рассказывал, что заставило его покинуть Ирландию, но в его словах звучала горечь.
- Почему? - спросил я, но он промолчал. - Может, нам стоит туда съездить, - предложил я.
Он одарил меня быстрой, но безрадостной улыбкой.
- Хочешь умереть, да? - спросил Финан, а потом снова посмотрел на приближающихся всадников. - Похоже, твое желание исполнится. Будешь с ними драться?
- Только этим я и могу им пригрозить,
- Ага, но драться-то ты будешь?
- Нельзя угрожать попусту, - сказал я, - и тебе это известно.
Он кивнул.
- Это верно, - он посмотрел на людей Эрдвульфа, лаская рукой рукоять меча. - А что бы ты изменил в своей жизни? - спросил он через некоторое время.
- Уделял бы больше внимания детям.
Он улыбнулся.
- У тебя хорошие дети. И лучше бы тебе сейчас остаться в живых, чтобы за ними приглядеть, а значит, тебе не стоит биться в первом ряду.
- Я не... - начал я.
- Ты недостаточно силен! - настаивал он. - Встанешь во второй ряд, а я убью этого выродка шлюхи, прежде чем они убьют меня.
- Если я не убью его раньше, - вставил мой сын. Я не сразу сообразил, что он к нам присоединился, и почувствовал смущение от тех слов, что только что произнес. - Но я знаю кое-что об Эрдвульфе, - добавил Утред. - Он никогда не дерется в первом ряду, - он нащупал в ножнах Воронов Клюв, а потом поднес к губам висящий на шее крест. - Придется к нему пробиваться.
- Нам с тобой, - сказал Финан.
- И это мы тоже сделаем, - хищно ответствовал Утред. Он выглядел счастливым. Враг превосходил числом, мой сын стоял перед лицом смерти или бесчестья и выглядел счастливым.
Мы наблюдали, как Эрдвульф, его сестра и священники сошли с дороги и поскакали наискось по раскисшим полям в сторону излучины реки, где поджидали мы. В сотне шагов Эрдвульф поднял руку, чтобы остановить своих людей, но потом они медленно повели лошадей по оставшейся от наводнения воде и в конце концов остановились всего в десяти шагах от нас.
- Лорд Утред, - поприветствовал меня Эрдвульф. Его голос звучал приглушенно из-под нащечников серебряного шлема, которые почти полностью закрывали рот. Я промолчал.
- Просто отдай... - начал отец Цеолнот.
- Молчать! - рявкнул на него Эрдвульф неожиданно властным тоном. Священник удивленно на него посмотрел, но притих.
Эрдвульф убрал с лица нащечники.
- Мы пришли, чтобы забрать мальчишку Этельстана и леди Эльфвинн обратно в Глевекестр, - сказал он. Он говорил спокойно и убедительно.
- Принц Этельстан, - возразил я, - будет помещен под присмотр леди Этельфлед. Я везу его к ней вместе с ее дочерью.
- Муж леди Этельфлед принял другое решение, - заявил Эрдвульф.
- У леди Этельфлед нет мужа.
На его лице отразилось изумление, но он быстро пришел в себя.
- Ты прислушиваешься к сплетням, лорд Утред.
- Лорд Этельред мертв, - сказал я.
- Он жив, - отрезал Эрдвульф, но я взглянул на его сестру и увидел по ее лицу, что я прав.
Она была прекрасна. Я приготовился ее возненавидеть, но как можно ненавидеть такую красавицу? Неудивительно, что она обрела богатство и власть. Я знал, что она являлась дочерью тана с юга Мерсии, человека без особых богатств или положения, но стала любовницей Этельреда, и потому вместе с братом приобрела и статус, и влияние. Я ожидал увидеть более грубую внешность, учитывая слухи о ее коварных амбициях, но у Эдит было смышленое белокожее лицо с блестящими от слез зелеными глазами. Ее ярко-рыжие волосы были убраны под горностаевую шапку, что была подстать накидке, которую она носила поверх зеленого льняного платья.
- Не следует ли тебе надеть траур, госпожа? - обратился я к ней.
Она не ответила, а просто отвернулась и уставилась на восток, где из-за оставшихся после ливня облаков выглянуло солнце. Она прищурилась от солнечного света.
- Здоровье лорда Этельреда тебя не касается, - заявил Эрдвульф. - Он желает вернуть свою дочь и мальчишку.
- А я желаю отвезти их к леди Этельфлед, - ответил я.
Эрдвульф улыбнулся. Он был привлекательным, грубоватым и уверенным в себе. Он посмотрел через мое плечо туда, где стояли в стене из щитов мои воины.
- Сейчас, лорд Утред, - сказал он, - мои желания более убедительны.
Конечно, он был прав.
- Хочешь это проверить? - спросил я.
- Нет, - отозвался он, удивив меня своей честностью. - не хочу, чтобы двадцать или тридцать моих воинов погибли, а многие другие получили ранения. И не хочу, чтобы погибли все твои. Мне просто нужен мальчишка, его сестра и леди Эльфвинн.
- А если я позволю тебе их забрать?
- Им ничто не грозит, - солгал он.
- И ты просто уедешь?
- Не совсем, - снова улыбнулся он.
Близнецы Цеолнот и Цеолберт глазели на меня. Я видел, что они жаждут вмешаться, наверняка, чтобы выплюнуть в мою сторону угрозы, но Эрдвульф хладнокровно контролировал ситуацию. Его сестра по-прежнему смотрела на восток, но внезапно повернулась и взглянула на меня, и я заметил на ее лице печаль. Любила ли она моего двоюродного брата? Или горевала по своему разрушенному могуществу? Благосклонность Этельреда сделала ее богатой и влиятельной, но что будет теперь? Лишь амбиции брата могли спасти ее будущее.
- Не совсем, - повторил Эрдвульф, вынудив меня снова обратить взор на него.
- Не совсем?
Лошадь Эрдвульфа мотнула головой, и он успокоил ее, похлопав затянутой в перчатку рукой по мускулистой шее.
- Никому, - сказал он, - не стоит тебя недооценивать, лорд Утред. Ты величайший воин наших времен. Я приветствую тебя, - он помедлил, словно ожидая ответа, но я лишь глядел на него. - Если я просто уеду, то ты наверняка попытаешься спасти мальчишку Этельстана. Может, и леди Эльфвинн? - произнес он с вопросительной интонацией, но я снова промолчал. - Так что ты отдашь мне оружие и лошадей, а также сына и дочь в залог твоего хорошего поведения.
- А сам ты будешь изгнан! - не смог больше сдерживаться отец Цеолнот. - Ты слишком долго отравлял христианскую землю!
Эрдвульф поднял руку, чтобы остановить злобу священника.
- Как сказал отец Цеолнот, - по-прежнему продолжал он спокойным тоном, - тебе следует покинуть Уэссекс и Мерсию.
Мое сердце ёкнуло.
- Что-нибудь еще? - рявкнул я.
- Ничего более, господин, - сказал Эрдвульф.
- И ты ждешь, что я отдам тебе меч? - спросил я гневно.
- Его тебе вернут, в свое время.
- И ты желаешь получить принца Этельстана, принцессу Эдгит, леди Эльфвинн, моего сына и дочь?
- И клянусь на распятии, что твоим детям не причинят вреда, пока ты будешь держаться подальше от Мерсии и Уэссекса.
- И ты желаешь наше оружие и лошадей, - продолжал я.
- Которых тебе вернут, - отметил Эрдвульф.
- В свое время, - выплюнул я.
- Иисусе, - тихо произнес Финан.
- А что если я не выполню твои желания? - поинтересовался я.
- Тогда история твоей жизни закончится на этом месте, лорд Утред.
Я сделал вид, что обдумываю условия. Я медлил довольно долго, отец Цеолнот дважды пытался заговорить, не в силах сдержать нетерпения, но каждый раз Эрдвульф его утихомиривал. Он ждал в уверенности, что знает, каким будет ответ, и столь же убежденный, что мне просто омерзительно это произносить. Наконец я кивнул.
- Тогда можешь получить всё, чего хочешь.
- Мудрое решение, лорд Утред, - сказал Эрдвульф. Его сестра взглянула на меня, нахмурившись, словно я сделал нечто неожиданное.
- Но чтобы получить, что хочешь, - добавил я, - тебе придется это взять.
И с этими словами я развернул жеребца и послал его в сторону стены из щитов. Эрдвульф что-то прокричал мне вслед, но я не разобрал слова. Щиты раздвинулись, и мы с Финаном и сыном проехали через них. Когда я спешивался, меня пронзила боль, и я ощутил, как из кровавой раны потек гной. Ужасная боль. Я прислонил голову в шлеме к боку лошади и подождал, пока приступ закончится. Должно быть, это выглядело так, будто я молился, и я так и поступил. Один и Тор, помогите нам! Я даже прикоснулся к серебряному кресту на рукояти Вздоха Змея, подарку от былой возлюбленной, и вознес молитву христианскому богу. Все боги обладают властью, а мне нужна была их помощь. Я распрямился и увидел, как Финан и мой сын встали в центре первого ряда. Если они смогут убить Эрдвульфа, то мы превратим эту катастрофу в победу.
Эрдвульф по-прежнему наблюдал за нами, а потом сказал что-то сестре и повернулся к своим воинам. Я смотрел, как они спешивались и брали щиты. Смотрел, как подошли мальчишки, чтобы забрать их лошадей, а воины вставали в стену из щитов, смыкая свои щиты, так чтобы они заходили друг на друга, а стена была крепкой.
А я стоял во втором ряду и знал, что придется сдаться. Мы в любом случае проиграем, так зачем плодить вдов и сирот? Наверное, я посчитал, что Эрдвульф может предпочесть не вступать в драку, или что его люди не захотят меня атаковать, но я ошибся, и что еще хуже, Эрдвульф точно знал, как действовать. Он не поставил свою стену из щитов напротив моей, а не пожалел времени, чтобы изменить построение, развернув свою стену в кабанью голову - клин, нацеленный в мой правый фланг. Он нападет, бросив всю силу на одну сторону нашей стены, а когда проломит ее, окружит выживших и устроит резню в излучине реки.
- Развернемся в его сторону, пока он идет, - сказал Финан, молча приняв на себя командование. - Как только они подойдут, мы атакуем одну сторону клина.
- И доберемся до Эрдвульфа, - добавил сын. Эрдвульф ехал верхом позади клина, так что если каким-то чудом мы сломим его воинов, он сможет ускользнуть от опасности.
- Я и раньше разбивал кабаньи головы, - заявил Финан, пытаясь вселить в людей уверенность. - Атакуй с фланга, и строй развалится.
- Нет, - тихо произнес я.
- Господин? - удивился он.
- Я не поведу людей на смерть, - сказал я Финану. - Буду я драться или нет, всё равно он свое получит.
- Так ты сдашься?
- А что мне еще остается? - с горечью спросил я. Меня охватило искушение позволить Финану развернуть нашу стену из щитов, чтобы атаковать правую сторону клина Эрдвульфа. Это будет та еще схватка, и мы перебьем многих мерсийцев, но они всё равно задавят нас числом. У меня не было выбора. Как ни горько и постыдно было это осознавать, но я бы выбросил жизни своих людей, своих добрых и преданных воинов, ни за что.
- Похоже, выбор всё-таки есть, - сказал Финан, и я заметил, что он смотрит за спину Эрдвульфа, на северные холмы. - Видишь? - спросил он.
На холме появились всадники.
Прозвучал рог. То был тоскливый призыв, замерший вдали, прежде чем рог протрубил во второй раз. Эрдвульф, по-прежнему сидя верхом, обернулся.
На дальнем холме появились двадцать всадников. Один из них и трубил в рог. Всадники сгрудились под знаменем, хотя в отсутствие ветра оно безжизненно свисало, но пока я смотрел, появились еще три флага. Четыре знамени в руках четырех всадников выстроились на вершине холма. Каждого из трех новых знаменосцев сопровождала группа вооруженных всадников, но другие следующие за знаменами всадники оставались на противоположном склоне холма, так что мы их не видели. Мы видели лишь серые кольчуги и блики отражающегося от наконечников копий и шлемов солнца.
Эрдвульф взглянул на меня, а потом обратно на холм. Он умел считать. Не было определенных правил, но обычно за знаменосцем следовала сотня воинов, а за его спиной развевались четыре флага. Те всадники, что появились первыми, теперь поскакали обратно, скрывшись вместе с остальными на противоположном склоне, но знамена остались, а горн протрубил в третий раз, на вершине показались четверо всадников и в сопровождении лишь одного знаменосца поскакали вниз по склону в нашу сторону.
- Кто это? - спросил Финан.
- Кто знает? - ответил я. Похоже, Эрдвульф был столь же озадачен, потому что он снова посмотрел на меня, а потом развернул коня и пришпорил его обратно к дороге.
- Люди Этельхельма? - предположил я, хотя если Этельхельм послал своих людей, то почему они не остались с Эрдвульфом? Я подозревал, что Этельхельм и Эдуард решили предоставить Эрдвульфу разбираться с той кашей, что я заварил. Они не хотели, чтобы западные саксы дрались с мерсийцами, пусть уж лучше мерсийцы дерутся друг с другом.
А приближающиеся всадники были мерсийцами. Знаменосец помахал флагом во время езды, и у меня ёкнуло сердце, потому что это был встающий на дыбы конь Этельреда.
- Какая жалость, - уныло сказал я.
Но Финан смеялся. Я бросил на него хмурый взгляд, а потом снова посмотрел на всадников, галопом промчавшихся мимо Эрдвульфа. Из-под копыт их лошадей разлетались брызги воды, белые, как и плащ первого седока, и тогда я понял, почему Финан смеется.
Этим седоком была Этельфлед.
Она проигнорировала Эрдвульфа, проехав мимо, словно его не существовало. Она была в кольчуге, хотя и без шлема, и не замедлила ход, приблизившись к задним рядам воинов Эрдвульфа. Этельфлед скакала верхом на Гасте, своей серой кобыле, ноги, живот и грудь лошади покрывал густой слой грязи, показывая, что последние два-три дня она скакала без устали. Миновав клин, Этельфлед развернула кобылу, подняв столб брызг. Знаменосец и трое воинов остановились рядом. Она не взглянула на меня, а я не сдвинулся с места, чтобы к ней подойти.
- Вы поедете домой, - сказала она воинам Эрдвульфа. Она указала на юг, на форт, где люди Эрдвульфа охраняли мост. - Отправляйтесь этой дорогой и немедленно.
Никто не двигался. Они стояли и смотрели на нее, ожидая Эрдвульфа, который пришпорил лошадь.
- Твой муж решил... - начал он хриплым тоном.
- Ее муж мертв! - крикнул я, заглушая его голос.
- Твой муж... - снова начал Эрдвульф.
- Мертв! - заорал я еще громче, и вздрогнул от боли, вонзившейся мне под ребра.
Этельфлед обернулась и посмотрела на меня. По ее лицу я понял, что она не знала о смерти Этельреда. Я и сам не был в этом полностью уверен, поскольку знал об этом лишь со слов Эльфвинн, но подозревал, что девица сказала правду. Этельфлед по-прежнему смотрела на меня, нахмурившись, ожидая сигнала, и я кивнул.
- Он мертв, госпожа, - подтвердил я.
Этельфлед перекрестилась и повернулась к стене из щитов Эрдвульфа.
- Ваш господин мертв, - сказал она воинам, - лорд Этельред мертв. Мы оплакиваем его и отслужим по его душе мессу, да хранит ее Господь. А теперь ваш долг - вернуться домой. Отправляйтесь!
- Госпожа... - снова начал Эрдвульф.
- Кто здесь правит? - яростно прервала его Этельфлед. - Ты или я?
Это был хороший вопрос, на который Эрдвульф не мог ответить. Сказать, что правит Этельфлед, означало склониться перед ее властью, но заявить, что правит он, значило бы незаконно присвоить себе права на Мерсию. Его хрупкие притязания на власть зависели от женитьбы на Эльфвинн и от поддержки западных саксов, и всё это сейчас от него ускользало. А Этельфлед была сестрой короля Уэссекса. Если бы он напал на нее или не подчинился, то мог бы лишиться поддержки Эдуарда. Эрдвульф проиграл, и он это знал.
- Мой муж ценил ваше послушание, - снова обратилась Этельфлед к стене из щитов, - и хотел бы, чтобы оно сохранилось и впредь. Я продолжу его дело, пока витан не решит, кто возьмет на себя ответственность. До сего момента я ожидаю от вас поддержки и послушания.
Я заметил, что некоторые воины смотрят на нее, а другие отвернулись, и решил, что эти присягнули на верность скорее Эрдвульфу, чем Этельреду. Наверное, около трети воинов ощущали неловкость, но остальные, как и я - облегчение.
- Ты, - сказала Этельфлед Эрдвульфу, - останешься командовать моей стражей и отведешь их обратно в Глевекестр. Я последую за тобой. Отправляйся немедленно, ступай!
Он колебался. Я мог бы прочитать его мысли. Он имел смелость раздумывать над тем, не вытащить ли меч и не наброситься ли на Этельфлед. Он находился к ней так близко! Ее люди по-прежнему оставались на дальнем холме, слишком далеко, чтобы немедленно прийти на помощь, а все его воины стояли напротив малочисленных моих, а она разрушила его надежды. Он просчитывал будущее. Будет ли поддержки Этельхельма достаточно, чтобы утихомирить гнев Эдуарда, если он убьет Этельфлед? Его губы неожиданно мрачно сжались, а глаза сузились в прищуре. Он смотрел на нее, а она на него, и я видел, как его правая рука потянулась к рукояти меча, но Цеолнот тоже это заметил, бросился к Эрдвульфу и сжал его руку.
- Нет, господин, - услышал я его слова. - Нет!
- Встретимся в Глевекестре, - твердо сказала Этельфлед.
И Эрдвульф развернулся. От этого момента зависело всё его будущее, и он проиграл. И он ушел вместе со своими людьми. Я помню, как смотрел на забирающихся на лошадей воинов Эрдвульфа, не веря собственным глазам и почувствовав волну облегчения, и наблюдал, как они проехали по мосту и исчезли на юге.
- Господи Иисусе - выдохнул Финан.
- Помоги мне забраться на коня, - попросил я сына, и тот взгромоздил меня в седло, где я задержал дыхание, пока не прошла боль.
Этельфлед сделала знак своим людям, чтобы присоединились к нам.
- Это правда? - спросила она. Она не произнесла слов приветствия, лишь задала короткий вопрос.
- Думаю, что да.
- Ты думаешь!
- Твоя дочь слышала об этом, - ответил я, - хотя Эрдвульф это и отрицал.
- Но не его сестра, - заметил Финан. - Она плакала. Она горюет.
- Он умер накануне дня Святого Этельволда, - сказал я, - в ночь перед свадьбой.
- Это правда, мама, - присоединилась к нам Эльфвинн, немного нервничая.
Этельфлед перевела взгляд с дочери на Финана, а потом на меня. Я кивнул.
- Он мертв. Они хотели сохранить это в тайне, но он мертв.
- Пусть покоится с миром, - произнесла Этельфлед, перекрестившись, - и да простит меня Бог.
В ее глазах стояли слезы, хотя сложно было сказать, оплакивала ли она Этельреда или собственные грехи, да и спрашивать я не стал бы. Она резко дернула головой и пристально посмотрела на меня. Выражение ее лица было суровым и почти враждебным, и потому ее слова меня удивили.
- Как ты себя чувствуешь? - мягко спросила она.
- Всё болит, конечно. И я рад, что ты пришла. Спасибо.
- Конечно, я пришла, - теперь в ее голосе звучал гнев. - Выдать Эльфвинн замуж на Эрдвульфа! Его собственную дочь!
Так вот почему она поскакала на юг. Как и у меня, при дворе Этельреда у нее имелись свои люди, и один из них послал весточку в Честер, как только объявили о свадьбе.
- Я знала, что не смогу вовремя прибыть в Глевекестр, - объяснила она, - но должна была попытаться. А потом мы повстречали твоих людей, которые направлялись на север.
То были люди, управляющие телегами, что перегородили улицы Глевекестра. Возможно, этих телег и не понадобилось бы, потому что поначалу Эрдвульф долго собирался в погоню, но до Этельфлед дошли известия, что я увел ее дочь из дворца Этельреда и направляюсь на север по дороге, что вела через Аленсестр.
- А потом, - сказала она, - нужно было лишь найти тебя.
- Сколько воинов ты привела?
- Тридцать два. Остальных пришлось оставить для защиты Честера.
- Тридцать два? - изумился я. Я поглядел на север и увидел, как с холма приближаются всадники. Я ожидал сотни, но их оказалось совсем немного. - И четыре флага?
- Три из них - просто плащи, повешенные на ясеневые ветки.
Я бы засмеялся, если бы это не причиняло такую боль.
- И куда теперь? - спросил я вместо этого. - Обратно в Честер?
- Честер! - выплюнула она это слово. - Мерсией правят не из Честера. Мы едем в Глевекестр.
- А впереди нас Эрдвульф.
- И что с того?
- Ты оставишь его командовать своей стражей?
- Конечно, нет.
Я посмотрел на юг, в ту сторону, куда направился Эрдвульф.
- Может, нам следовало поместить его в темницу?
- По какому праву? Насколько я знаю, он еще командует войском моего мужа. А его воины могли бы начать биться за него.
- Могли бы, - признал я. - Но у него осталась еще одна возможность. Он знает, что если женится на Эльфвинн и убьет тебя, то станет лордом Мерсийским. А через час или около того он тоже поймет, что у нас вполовину меньше людей.
- Он будет за нами следить?
- Конечно, будет, - ответил я. Эрдвульф наверняка оставил своих лазутчиков за нами присматривать.
Этельфлед посмотрела на юг, словно в поисках людей Эрдвульфа.
- Тогда почему же он не убьет меня прямо сейчас?
- Потому что не все его воины ему бы подчинились и потому что он считает, что у тебя две или три сотни человек на холме. А если бы ты привела две сотни, то он сам бы погиб. Но сейчас? Теперь он знает, что терять ему нечего.
Она нахмурилась.
- Ты и правда думаешь, что он нападет? - похоже, она не очень-то в это верила.
- У него нет выбора, - ответил я. - Ему остался только день, чтобы достичь своей цели. Один день и одна ночь.
- Тогда ты должен его остановить, - просто сказала она.
И мы поскакали на юг.
Не все отправились на юг. Я оставил поклажу и семьи в форте под охраной двадцати пяти человек под командованием Осферта.
- Когда дороги снова станут проезжими для повозок, - сказал я ему, - продолжай двигаться в Честер.
- В Честер? - удивился он.
- А куда ж еще?
- Наверняка вполне безопасно вернуться и в Фагранфорду.
Я покачал головой.
- Мы едем на север.
Я покидал юг. Моя страна - это Нортумбрия, северные земли, где громко играют в домах арфисты и звуки их песен заглушают вой ревущего с холодного моря ветра, северные земли долгих зимних ночей, неровных холмов и высоких утесов, земли суровых людей и скудных почв. Датчане двигались по Британии на юг, оттеснив саксонских правителей из Нортумбрии, Мерсии и Восточной Англии, а теперь мы наступали обратно. Мерсия почти освободилась, и если я выживу, то увижу, как армии саксов проходят всё дальше и дальше на север, пока каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок, говорящие на языке саксов, не будут иметь правителя из своих. То была мечта Альфреда, и она стала моей, хотя я и любил датчан, поклонялся их богам и говорил на их языке. Так почему же я с ними сражался? Из-за клятвы, которую дал Этельфлед.
Нашей жизнью правят клятвы, и пока мы ехали на север навстречу сумеркам, я думал о тех воинах, что следовали за Эрдвульфом. Сколько из них принесли ему клятву? А сколько присягнули на верность не Эрдвульфу, а Этельреду? И сколько из них поднимут меч против Этельфлед? И посмеет ли Эрдвульф ее убить? Он вознесся высоко, но его власть была хрупка. Она зависела от благосклонности Этельреда, а теперь - от женитьбы на его дочери. Если бы ему это удалось, тем самым он бы унаследовал богатство Этельреда, а потом при поддержке западных саксов стал бы мерсийским лордом, дарителем золота, владельцем земель, но без Эльфвинн он был никем, а когда человеку приходится вбирать между ничем и всем, особого выбора у него нет.
- Может, он тебя и не убьет, - сказал я Этельфлед, пока мы ехали на север.
- Почему?
- Слишком многие мерсийцы тебя любят. Он потеряет приверженцев.
Она мрачно засмеялась.
- Так как же он поступит? Возьмет в жены меня вместо моей дочери?
- Возможно, - ответил я. О таком варианте я не подумал. - Но предполагаю, что тебя заставят уйти в монастырь. Эдуард и Этельхельм это одобрят.
Несколько мгновений она скакала молча.
- Может, они и правы, - уныло произнесла она, - может, мне следует удалиться в монастырь.
- С чего бы это?
- Я грешница.
- А твои враги разве нет? - буркнул я.
Она не ответила. Мы ехали по буковой роще. Местность шла в гору и не была затоплена. Я послал вперед лазутчиков и хотя понимал, что люди Эрдвульфа тоже за нами присматривают, был уверен, что мои воины лучше. Мы так давно дрались с датчанами, что приобрели в таких вещах сноровку. Я приказал своим людям, чтобы позволили всадникам Эрдвульфа нас заметить, но не давали им понять, что и за ними наблюдают, потому что я собирался устроить им ловушку. До сих пор ему удавалось меня переиграть, но сегодня вечером он станет моей жертвой. Я повернулся, вздрогнув от внезапного приступа боли.
- Эй, парень, - крикнул я Этельстану, - подойди сюда.
Я взял Этельстана с собой. Моя дочь и Эльфвинн тоже поехали с нами. Я подумывал послать девиц с Осфертом, но хотел, чтобы они находились у меня на виду. И вообще, с такими воинами, как Финан, они были под надежной защитой, а мне необходима была Эльфвинн, чтобы устроить планируемую ловушку. Тем не менее, взять с собой Этельстана было опасной мыслью, потому что на нас скорее напали бы, чем на людей Осферта, но вся эта драка разгорелась из-за него, и он должен это знать, видеть ее, чуять и выжить в ней. Я учил мальчишку быть не только воином, но и королем.
- Я здесь, господин, - отозвался он, сдержав лошадь, чтобы поравняться с нами.
- Я чую твой дух, так что нет нужды говорить, что ты здесь.
- Да, господин.
Он ехал по другую сторону от кобылы Этельфлед.
- Как называется эта страна, парень? - спросил я.
Он поколебался, пытаясь уловить в вопросе подвох.
- Мерсия, господин.
- А частью чего является Мерсия?
- Британии, господин.
- Так расскажи мне о Британии, - велел я.
Он взглянул на свою тетю, но Этельфлед не пришла ему на помощь.
- Британия, господин, - продолжил он, - это земля четырех народов.
Я ждал.
- Вот как? Это всё, что тебе известно? Земля четырех народов? - передразнил я его жалким тоном. - Мало тебя пороли, эрслинг. Попробуй еще разок.
- На севере живут скотты, - поспешил добавить он, - и они нас ненавидят. На западе - валлийцы, и они нас ненавидят, а остальное разделено между нами и датчанами, которые тоже нас ненавидят.
- А мы ненавидим валлийцев, скоттов и датчан?
- Все они - наши враги, господин, но церковь говорит, что мы должны их возлюбить.
Этельфлед рассмеялась. Я бросил на мальчишку сердитый взгляд.
- И ты их любишь? - спросил я.
- Я их ненавижу, господин.
- Всех?
- Может, кроме валлийцев, господин, потому что они христиане, и пока остаются в своих горах, мы можем не обращать на них внимания. Я не знаком со скоттами, господин, но ненавижу их, потому что ты рассказывал, что они голозадые воры и лжецы, а я верю всему, что ты скажешь, и конечно, господин, я ненавижу датчан.
- Почему?
- Потому что они забрали наши земли.
- А разве мы не забрали земли валлийцев?
- Да, господин, но они нам это позволили. Им следовало больше молиться и лучше драться.
- Так если датчане заберут наши земли, это будет наша вина?
- Да, господин.
- Так как же нам их остановить? Молитвами?
- Молитвами, господин, и сражаясь с ними.
- И как с ними сражаться? - спросил я.
Вернулся один из лазутчиков и теперь скакал рядом со мной.
- Подумай над ответом, - велел я Этельстану, - пока я поговорю с Беадвульфом.
Беадвульф был низкорослым и выносливым человеком и одним из моих лучших лазутчиков. Он был саксом, но покрыл свое лицо заполненным чернилами линиями, как любят делать датчане. Многие мои воины переняли эту традицию, используя гребень с заточенными зубьями, чтобы запечатлеть на щеках и лбу рисунок из чернил, изготовленных из дубовых галлов. Они считали, что это придает им грозный вид, хотя я полагал, что они и без того выглядят достаточно грозно.
- Так ты нашел подходящее место? - спросил я Беадвульфа.
Он кивнул.
- Есть одно местечко, которое тебе подойдет, господин.
- Расскажи.
- Ферма. Маленький дом и большой амбар. Там дюжина человек, но нет частокола.
- А вокруг дома?
- В основном пастбища, но есть и немного пашни.
- А люди Эрдвульфа за нами наблюдают?
Он ухмыльнулся.
- Трое, господин, неуклюжие, как буйволы. Мой пятилетний сын справился бы лучше.
- Далеко ли от фермы лес?
- На расстоянии выстрела из лука, наверное. Может, двух?
Было еще слишком рано устраивать привал, но описание Беадвульфа звучало идеально для того, что я задумал.
- Далеко ли отсюда?
- Час езды, господин.
- Отведи нас туда.
- Да, господин.
Он пришпорил коня во главу колонны, туда, где ехал Финан.
- Итак, парень, - снова обратился я к Этельстану, - поведай мне, как нам сражаться с датчанами.
- Строя бурги, господин.
- Бурги обеспечивают безопасность близлежащим землям и людям, - сказал я, - но как захватить земли?
- Земли захватывают воины, господин.
- И кто ведет воинов?
- Лорды, - уверенно заявил он.
- И какие лорды ведут своих воинов против датчан?
- Мой отец, господин? - он произнес это с вопросительной интонацией, потому что знал, что ответ неправильный, хотя и благоразумный.
Я кивнул.
- Где он с ними сражается?
- В Восточной Англии, господин.
И это была правда, в некотором роде. Силы западных саксов собрались в Лундене, что граничил с датской Восточной Англией, и в землях к северо-востоку от города постоянно происходили стычки.
- Значит, твой отец сражается с датчанами на востоке. А кто дерется с ними на севере?
- Ты, господин, - уверенно ответил он.
- Я старый калека, а ты пустоголовый вонючий кусок жабьего дерьма. Кто дерется с датчанами на севере Мерсии?
- Леди Этельфлед, - сказал он.
- Хорошо. Это правильный ответ. А теперь представь, что в Мерсию и Уэссекс пришла беда, потому что ты только что стал королем этих земель. Король Этельстан, у коего еще молоко на губах не обсохло и который писает в штанишки, взошел на трон. Тебе предстоит сражаться в двух войнах. Против Восточной Англии и на севере Мерсии, а даже король не может находиться в двух местах одновременно. Так на кого же ты положишься, чтобы послать его воевать на север?
- На леди Этельфлед, - без колебаний заявил он.
- Хорошо! - отозвался я. - Итак, как король Уэссекса и, возможно, и Мерсии тоже, ты бы предложил леди Этельфлед удалиться в монастырь по причине того, что она овдовела?
Он нахмурился, смущенный таким вопросом.
- Отвечай! - рявкнул я. - Ты король! Тебе придется принимать такие решения!
- Нет, господин.
- Почему?
- Потому что она сражается, господин. Вы с ней - единственные, кто сражается с датчанами.
- Вот ты и выучил катехизис, - сказал я, - теперь можешь пойти отлить.
- Да, господин, - ухмыльнулся он и умчался вперед.
Я улыбнулся Этельфлед.
- Ты не уйдешь в монастырь. Следующий король Уэссекса только что принял решение.
Она засмеялась.
- Если буду жива.
- Если кто-либо из нас выживет.
Местность плавно шла в гору. Среди густых лесов встречались фермы, но ближе к вечеру мы подъехали к дому и амбару, что описал Беадвульф. Ферма стояла всего в сотне шагов от римской дороги и была подходящей. Очень подходящей.
Это было место, где я поставлю свою ловушку.
Старика звали Лидулф. Я назвал его стариком, хотя, возможно, он был моложе меня, но жизнь, наполненная рытьем канав, рубкой леса, прополкой сорняков, пахотой, рубкой дров и выращиванием скота, превратила его в седовласого, согбенного и полуслепого старика. Да еще и полуглухого.
- Ты чего хочешь, господин? - прокричал он.
- Твой дом, - крикнул я.
- Тридцать лет, - сказал он.
- Тридцать лет?
- Живу тут тридцать лет, господин!
- И еще тридцать проживешь! - я показал ему золотую монету. - Это твое.
Он сразу всё понял. Он не обрадовался, но я и не ожидал, что обрадуется. Он, вероятно, потеряет дом, амбар и еще много чего вокруг них, но взамен я дал ему достаточно золота, чтобы дважды всё восстановить. Лидулф, его визгливая жена, старший охромевший сын и восемь рабов жили в небольшом доме вместе с тремя дойными коровами, двумя козами, четырьмя свиньями и шелудивым псом, который рычал, когда кто-нибудь из нас подходил к очагу. Амбар наполовину рухнул, дерево сгнило, а на соломенной крыше выросла трава, но он подходил в качестве укрытия для лошадей, и места хватало, чтобы спрятать их от лазутчиков Эрдвульфа, которые видели, как животных провели через большую дверь и, вероятно, решили, что там с них сняли седла.
Мы расхаживали между двумя строениями. Я велел своим людям топать погромче, смеяться и снять кольчуги и шлемы. Некоторые помоложе с весельем и шутками начали бороться, а проигравших бросали в пруд с утками.
- Мы получаем от них яйца! - закричал мне Лидулф.
- Яйца?
- Утиные яйца! - он очень гордился своими утиными яйцами. - Мне нравятся утиные яйца. Зубов-то не осталось, видишь? Не могу есть мясо и ем утиные яйца. И похлебку.
Я позаботился о том, чтобы Стиорра, Эльфвинн и Этельстан наблюдали за борцовскими поединками. Беадвульф, который мог проскользнуть через леса словно призрак, рассказал, что два воина Эрдвульфа рассматривают их из-за деревьев.
- Я мог бы вытащить из их ножен мечи, и они бы об этом не догадались, господин.
Трое других лазутчиков сообщили, что сам Эрдвульф находится в двух милях к северу от нас. Он остановился, как только его лазутчики донесли, что мы нашли на ночь приют.
- Ты был прав, господин, - в сумерках к дому вернулся Эдрик, один из моих датчан, умеющий столь же ловко прятаться, как и Беадвульф.
- Они поделились на две группы - большую и меньшую.
- Сколько?
- С Эрдвульфом тридцать четыре, господин.
- Остальные отказались?
- Выглядят несчастными, господин.
- Тридцати четырех достаточно, - сказал я.
- Достаточно для чего? - спросила меня дочь.
Мы находились в доме. Два воина, что вымокли в утином пруду, сушили свою одежду у очага, в который мы подбросили свежих дров, так что теперь ярко сверкало пламя.
- Достаточно, - объяснил я, - чтобы сжечь дом.
Прошли годы с тех пор, как я видел горящие дома, но несколько человек могут убить многих, если сделают это ночью, и я был уверен, что именно это и планировал Эрдвульф. Он подождет до глубокой ночи, до самых темных часов, а потом принесет угли в глиняном горшке. Основная часть его людей будет ждать снаружи, у двери в дом, а несколько человек зайдут с южной стороны и раздуют угольки. А потом подпалят солому. Даже сырая солома загорится, если разжечь достаточно сильное пламя, а как только она вспыхнет, огонь быстро распространится, заполнив дом дымом и паникой. Люди побегут к двери и натолкнутся на ожидающие их мечи и копья. Те, что останутся внутри, сгорят заживо, когда дом рухнет, а огромные балки упадут. Конечно, он рисковал, что Эльфвинн погибнет в пожаре, но, должно быть, рассчитывал, что мы первым делом будем спасать девиц, и они прямиком попадут в его руки. Ему пришлось рискнуть, потому что эта темная ночь была его единственной возможностью. Как проигравший в кости, он рисковал всем в одном броске.
- Молись, - сказал я Этельфлед.
- Я всегда молюсь, - едко заметила она.
- Молись, чтобы было темно, - с пылом продолжал я, - очень темно. Совершенно темно. Молись, чтобы луну закрыли облака.
Я заставил людей петь, кричать и смеяться. Кроме трех спрятавшихся на краю леса лазутчиков, все были в доме и одеты в кольчуги, шлемы и со щитами, яркое пламя отражалось от металла наконечников копий и умбонов щитов. Они продолжали петь и когда опустилась ночь, а шелудивый пес подвывал мелодиям. И когда появившиеся облака, о которых я молился, закрыли луну, когда ночь стала так темна, как и желания Эрдвульфа, я велел воинам выходить мелкими группами. Они подходили к амбару, брали лошадей и вели их к югу. Я приказал им вести себя тихо, но мне показалось, что каждая группа производила столько же шума, как пьяница, ковыляющий на нетвердых ногах по улице в полночь, хотя, без сомнения, для людей Эрдвульфа, которые, как сообщили мои лазутчики, собрались в северном лесу, в этих звуках было мало смысла. Я вышел с Этельфлед и девушками, что находились под защитой Финана и четырех воинов, мы нашли оседланных лошадей и повели их за поводья, пока не смогли взобраться в седла и отправиться на юг, под укрытие букового леса. Ситрик с полудюжиной человек увел в ночь Лидулфа, его жену и прислугу. Старуха визгливо жаловалась, но этот шум утонул в хриплом пении оставшихся в доме людей.
Наконец, петь осталась только дюжина человек под командованием моего сына. В конце концов и они ушли, закрыв большие двери дома и направившись к амбару, где нашли последних лошадей. Они по-прежнему пели. Настала глубокая ночь, когда все песни утихли. Я надеялся создать у прислушивающихся людей Эрдвульфа впечатление о пьянстве внутри дома, о ночи, полной криков и пения, эля и смеха. О ночи убийств.
А мы ждали в лесу.
Мы ждали. Заухала сова, и где-то затявкала лисица.
А мы ждали.
