Глава 9
Рано утром Салли принесла корзину с ветчиной, яйцами вкрутую и хлебом и глиняный кувшин холодного чая.
Они разделили завтрак с пленниками.
— Пора собираться, — сказал Сандмен, глянув на светлеющее небо.
Когда четверку коней поили из каменного корыта, над вереском колыхался легкий туман. Макисон и Билли запрягли лошадей. Сандмен велел парню снять башмаки и пояс, рассудив, что босой и со спадающими штанами тот далеко не убежит. Сандмен и Салли сели в карету к Билли, который сгорал со стыда, Макисон и Берриган залезли на козлы, и экипаж, кренясь и подскакивая, выкатил по траве на дорогу.
Они ехали на юго-восток, минуя хмельники, фруктовые сады и большие поместья. Ближе к полудню Сандмен сам не заметил, как заснул, и внезапно пробудился, когда карета нырнула в выбоину. Протерев глаза, он увидел, что Салли забрала у него пистолет и сверлит взглядом перетрусившего Билли.
— Вы себе спите, капитан, — успокоила она его, — он у меня ни-ни, я сказала ему, кто у меня брат.
— Я думал, мы ночью с ним встретимся.
— Он промышляет только на северных дорогах и западных. — Салли отдала ему пистолет. — Как по-вашему, нечестный может заделаться честным?
Сандмен догадался, что она имела в виду не брата, а Берригана.
— Конечно, может, — заверил он Салли.
— Мало у кого получается, — вздохнула она.
— Быть может, ваш брат угомонится, встретив подходящую женщину. Не поверите, сколько моих вояк, законченных болванов, с которыми не было сладу, знакомились с испанскими девушками и через неделю становились образцовыми солдатами. Думаю, Салли, вам не стоит беспокоиться.
Она улыбнулась в ответ:
— Вы хорошо разбираетесь в мужчинах, капитан?
— Да, Салли, хорошо.
Они не могли менять лошадей, поэтому Макисон пустил упряжку иноходью, так что ехали они медленно, да еще притормаживали из-за плохой дороги и прижимались к обочине, заслышав рожок нагоняющего их дилижанса или почтовой кареты. Сандмен завидовал их скорости и считал каждую минуту, но потом успокоился, рассудив: еще суббота, и если Мег и вправду прячется в Нетер-Кросс, то в Лондон они должны поспеть к вечеру в воскресенье, стало быть, вполне хватит времени найти лорда Сидмута и получить предписание отсрочить казнь Корде.
Днем Сандмен поменялся местами с Берриганом. Дороги становились все уже и уже, деревья стояли отягощенные летней листвой, и Сандмену с Макисоном приходилось то и дело пригибаться, чтобы не задеть головой о ветви. Часа в два остановились у таверны, где Сандмен купил пива, хлеба и сыра. Они поели, пока карста одолевала последние мили пути. В одной деревне, которую они проехали, мужчины играли на выгоне в крикет. Затем Макисон с неподражаемым мастерством направил лошадей в проход между кирпичными стенами и, цокнув, пустил их по круто уходящей под гору узкой тропе через густой дубняк.
— Теперь близко, — сообщил он.
— Хорошо сделали, что запомнили дорогу, — сказал Сандмен.
Тропа была извилистая, и он задался вопросом, уж не намерен ли Макисон сбиться с пути, но тут за поворотом Сандмен увидел указательный столб с надписью «Нетер-Кросс».
— Я раз десять добирался сюда с его светлостью, — заметил Макисон, дернул вожжи передней пары, и лошади свернули к высоким створкам ворот между каменными столбами.
Сандмен открыл закрытые, но не запертые ворота, пропустил экипаж, снова закрыл их и взобрался на козлы. Макисон повел лошадей вниз по длинной дорожке, которая петляла по оленьему парку и наконец вывела к мостику. За ним среди живых изгородей в запущенном саду взгляду открылся изысканный сельский особняк елизаветинской эпохи — черные балки, белая штукатурка, красные кирпичные трубы.
— Называется Кросс-Холл, — сказал Макисон. — Я слыхал, они давным-давно прибрали его к рукам через женитьбу на наследнице.
— Изрядное приданое, — заметил Сандмен не без зависти, потому что в лучах предвечернего солнца особняк выглядел как картинка.
Экипаж остановился, Сандмен соскочил с козел и скривился, приземлившись на больную ногу. Берригану он велел ждать и следить за Макисоном, чтобы тот не погнал лошадей назад к воротам.
Сандмен постучал молотком в парадную дверь. Крыльцо оплел плющ, и в листьях над дверью он с трудом разглядел вырезанный в штукатурке щит герба. На щите красовались пять створчатых раковин. В окнах никто не появлялся, но тут дверь открылась внутрь, и на Сандмена уставился высокий костлявый старик. Он перевел взгляд на экипаж, заметил эмблему «Серафим-клуба» и с явным удивлением произнес:
— Сегодня мы никого не ждали.
— Мы за Мег, — нашелся Сандмен.
Старик, судя по одежде слуга, несомненно, узнал экипаж. Сандмен понадеялся, что тот решит, будто экипаж прислан маркизом.
— Мне не сказали, что ее увезут. — Старик ему явно не верил. — А сами-то вы кто будете?
— Я же вам говорил. Мы с сержантом приехали за Мег.
— С сержантом? — испугался старик. — Из полиции?
— Из клуба. Она нужна его светлости в Лондоне.
— Тогда пойду ее приведу, — сказал старик и, не успел Сандмен понять, что происходит, как тот захлопнул дверь и задвинул засовы.
В доме прозвенел колокольчик, и Сандмен понял, что этим тревожным звонком Мег подают сигнал. Он выругался.
— Веселенькое начало, — съязвил Берриган.
— Но служанка в доме, он сказал, что ее приведет.
— Приведет?
— Скорее, спрячет, — покачал головой Сандмен. — Значит, придется ее искать.
Они завели экипаж за конюшню, где обнаружили кирпичный сарай для сбруи, без окон и с массивной дверью. Макисона и подручного конюха заперли в сарае, лошадей же не стали распрягать и оставили во дворе вместе с каретой.
— После займемся, — решил Сандмен.
— Заодно и яйца соберем, — ухмыльнулся Берриган, ибо на конном дворе было видимо-невидимо кур и цыплят.
Сандмен повел Берригана и Салли к черному ходу. Двери все до одной были закрыты, но он отыскал окно с неисправной задвижкой и принялся дергать, пока оно не открылось. Он забрался в небольшую гостиную, где стояла зачехленная мебель, Берриган — следом.
— Оставайтесь снаружи, — велел Сандмен Салли. — Может выйти драка.
Та кивнула в знак согласия, но через миг уже была в комнате.
— Я с вами, — решительно сказала она. — Ненавижу проклятых цыплят.
— Служанка могла за это время сбежать, — заметил Берриган.
— Могла, — согласился Сандмен, хотя что-то ему подсказывало, что она в доме, — но мы все равно поищем.
Он открыл дверь, за которой оказался длинный, обшитый панелями коридор. Все было тихо.
— Нету тут ни одной живой души, — заметила Салли, после того как они заглянули в несколько пустых комнат, — разве что цыплята!
Вдруг в конце коридора открылась дверь.
На пороге появился все тот же худой старик с растрепанными седыми волосами. В правой руке он сжимал дубинку.
— Которую вы ищете, здесь ее нет, — заявил он и нерешительно поднял дубинку, когда Сандмен к нему направился, но сразу выронил и отпихнул ногой.
Сандмен прошел мимо него в кухню. За длинным столом сидела женщина, возможно жена старика, и мешала тесто в большой фарфоровой миске.
— Вы кто? — обратился к старику Сандмен.
— Здешний дворецкий, — ответил тот и кивком указал на женщину, — а моя жена — экономка.
— Нет у вас права забираться в дом, — оборвала женщина, — вы в чужом поместье. Убирайтесь подобру-поздорову, пока вас не арестовали.
— Кто же это меня арестует? — спросил Сандмен.
— Мы послали за подмогой, — с вызовом ответила экономка.
— Но я прибыл по поручению министра внутренних дел, у меня есть доверенность, — напирал Сандмен. — Если не хотите неприятностей, лучше скажите, где девушка.
Старик испуганно посмотрел на жену, но тирада Сандмена не произвела на ту впечатления.
— Нет у вас никакого права быть в доме, мистер, — ответила она, — так что лучше уходите.
Сандмен пропустил ее слова мимо ушей и обратился к Берригану:
— Досмотрите здесь, сержант, а я погляжу наверху.
Он понимал, что дворецкий с женой его обманывают. Старику надо было держать себя, как она, — с вызовом, он же, напротив, мялся, будто что-то скрывал, и Сандмен взлетел по лестнице выяснить, что именно.
На втором этаже комнаты выглядели такими же нежилыми, как и на первом, однако в конце коридора, у ведущей на чердак узкой лесенки, Сандмен обнаружил просторную спальню. Красивая кровать была застелена, на спинке стула висело женское платье. Комната Мег, решил Сандмен, и девушка только что в ней находилась. Он вернулся к двери, бросил взгляд в коридор, но увидел только пылинки, танцующие в лучах солнца у раскрытых дверей в те комнаты, куда он заглядывал.
Но когда солнце упало на неровный дощатый пол, он заметил в пыли цепочку оставленных им следов и медленно пошел назад, снова заглядывая в каждую комнату. В самой большой спальне, где имелся широкий камин, украшенный резным гербом с изображением шести геральдических птиц, он обнаружил в пыли смазанные отпечатки подошв. В комнате недавно побывали, следы вели к камину и окну рядом с ним, но к двери не возвращались. Сандмен наморщил лоб. Открыть окно он не смог — проржавевшую чугунную раму накрепко заклинило. Значит, Мег не могла удрать через окно. Черт побери, подумал он, но она же была здесь!
По наитию он подошел к камину, наклонился и заглянул в трубу, однако закопченный дымоход быстро сужался, в нем нельзя было спрятаться.
Звук шагов на лестнице заставил его выпрямиться и взяться за пистолет, но в дверях появились Салли и Берриган.
— Ее здесь нет, — раздраженно бросил последний.
Сандмен разглядывал камин. Шесть птиц на гербе, но почему герб находится в доме, а снаружи изображены пять створчатых раковин? В памяти у него всплыла мелодия, а с нею полузабытые слова. Последний раз он слышал эту песенку в Испании у походного костра.
— Я задам вам рифму, — произнес он.
Салли уставилась на Сандмена так, словно тот безнадежно спятил.
— «Семь — это семь небесных звезд, — начал Сандмен. — Шесть — это шесть скороходов».
— «Пять — это знаки у входа в дом», — подхватил Берриган.
— «А здесь над парадной дверью — пять створчатых раковин», — произнес Сандмен и понизил голос, вдруг сообразив, что их могут подслушивать.
В школе ему объяснили, что, если над дверями или на фронтоне изображены пять морских ракушек, значит, в доме живут католики. Ракушки появились во времена гонений при королеве Елизавете, когда католическим пастырям грозили в Англии арест, пытки и смерть, однако многие католики не могли жить без утешения святой церкви и помечали свои дома, давая единоверцам знать, что здесь найдется убежище. Но подданные Елизаветы знали о смысле пяти ракушек не хуже любого католика, так что, если в доме скрывали священника, хозяин устраивал для него хитрый тайник.
— Нужна растопка, — тихо сказал Сандмен. — Растопка, дрова, трутница, и еще посмотрите, не найдется ли на кухне большой котел.
Берриган и Салли спустились на первый этаж, а Сандмен начал простукивать панели на стенах, однако не услышал глухого эха, которое дает пустота. Стена с окнами и стена с дверью выглядели слишком тонкими, так что искать следовало за стеной с камином или за противоположной стеной. Но и там Сандмен ничего не обнаружил.
Берриган ввалился в спальню, тяжело опустил на пол огромный котел и сердито буркнул:
— Весит не меньше тонны, проклятый.
Салли вошла следом с охапкой дров.
— Что теперь будем делать? — спросила она.
— Спалим дом к чертовой матери, — громко ответил Сандмен, так чтобы его было слышно за две комнаты. Он поставил котел на плиту перед зевом камина и добавил: — В доме никто не живет, крыша протекает. Дешевле его спалить, чем приводить в порядок.
Он положил растопку на дно котла, высек искру, подул на тлеющий трут, пока не появился язычок пламени, и поджег щепки. Бережно раздул огонь, а когда щепки затрещали, положил на них несколько тонких поленьев.
Поленья занялись через несколько минут, но к этому времени из котла уже валил дым. Котел стоял не в самой топке, а перед нею, и поэтому в комнату шло больше дыма, чем в дымоход. Сандмен намеревался выкурить Мег из тайника. Он отправил Берригана сторожить за дверью, а сам закрылся с Салли в комнате. Они задыхались от дыма, Салли скорчилась у кровати, у Сандмена слезились глаза и першило в горле, однако он подбросил в котел еще одно поленце.
Оставалось надеяться, что дым просочится к Мег в старинный тайник и она испугается. Салли дышала через тряпку. Сандмен подумал, что им долго не выдержать, но тут раздались скрип, визг и грохот, и на глазах у него часть стены между окнами открылась наподобие двери. Той стены, про которую он, в отличие от стены с камином, решил, что она слишком тонкая и тайнику в ней не поместиться. Сандмен натянул рукава на ладони и затолкал котел под дымоход. Салли схватила за руку вопящую и смертельно испуганную женщину и помогла ей выбраться из узкого лаза с веревочной лестницей, уходившего вниз. Она повела Мег к двери, приговаривая:
— Не бойся, все хорошо.
Какой прекрасный художник Шарль Корде, подумал Сандмен, ибо молодая женщина была не просто чудовищно безобразной, но страшной, как само зло.
В этот миг снизу прогремел выстрел.
Салли взвизгнула — Сандмен толкнул ее на пол, чтобы не попала под пулю. Мег воспользовалась этим, чтобы удрать, и побежала к лестнице, но Берриган сделал ей подножку. Сандмен перешагнул через женщину и дохромал до перил. Сверху он увидел сердитую экономку с охотничьим ружьем в руках. Однако она, как многие новобранцы, закрыла глаза, нажимая курок, поэтому взяла слишком высоко. С экономкой были пять или шесть мужчин, видимо арендаторы. Главным у них был светловолосый великан, вооруженный мушкетом. Остальные держали в руках серпы и дубинки.
— Нет у вас права забираться в дом, — крикнула ему снизу экономка.
— Мы имеем право здесь находиться, — соврал Сандмен. — Мы расследуем убийство по поручению правительства.
Он ни разу не повысил тона, извлек письмо министра внутренних дел, которое, говоря по чести, не давало ему решительно никаких прав, и начал медленно спускаться по лестнице, не спуская глаз с мужчины с мушкетом. Лицо его почему-то было знакомо Сандмену, и он задался вопросом, не служил ли тот в армии. Крепкий детина явно умел обращаться с оружием, это чувствовалось по тому, как уверенно он держал мушкет.
— Вот доверенность министра внутренних дел, — произнес Сандмен, размахивая письмом с внушительной печатью. — Кто желает прочитать письмо его светлости? — спросил он и протянул им бумагу, зная, что упоминание «его светлости» заставит их лишний раз подумать.
Мужчина внимательно посмотрел на Сандмена, опустил мушкет дулом вниз и спросил:
— Вы, часом, не капитан Сандмен?
— Он самый, — сказал Сандмен, сопроводив ответ кивком.
— Господи, да вы на моих глазах обставили нас в Танбридж-Уэллсе на семьдесят шесть пробежек! — Мужчина расплылся в широкой улыбке и поставил курок на предохранитель. — В прошлом годе, я тогда играл за Кент.
И в памяти Сандмена всплыло, как зовут великана:
— Мистер Уэйнрайт, если не ошибаюсь?
— Бен Уэйнрайт, точно, сэр, — подтвердил тот, смущенно потянув себя за вихор.
— Помнится, вы тогда отправили мяч через стог, — сказал Сандмен. — Вы один едва не разгромили всю нашу команду!
— Ну, с вами мне не тягаться, сэр, куда уж.
Теперь все мужчины улыбались Сандмену. То, что он незаконно проник в дом, уже не имело значения: ведь он был игрок в крикет, да еще и знаменитый в придачу.
— Я хочу поговорить с этой молодой дамой. Нет ли тут близко таверны, где мы бы смогли побеседовать?
Здравый смысл подсказал Сандмену: нужно увести Мег из поместья до того, как кто-нибудь, хоть немного знакомый с законами, не обвинит их в нарушении права владения и не объяснит Мег, что она не обязана говорить с ними.
Противостоянию пришел конец. Уэйнрайт их заверил, что «Замок и колокол» — замечательная таверна, и в Сандмене пробудилась робкая надежда, что все будет хорошо.
Мег негодовала, дулась и злилась. Ее возмущало, что Сандмен вторгся в ее жизнь. Они сидели в садике позади «Замка и колокола», и какое-то время она вообще отказывалась с ним говорить. Смотрела куда-то вдаль, осушила стаканчик джина, хнычущим голосом попросила еще один и наконец потребовала, чтобы Сандмен отвел ее назад в Кросс-Холл.
Из таверны вышла Салли.
— Сейчас слуга принесет кувшины, — сообщила она и отмахнулась от назойливой осы.
Осу отбросило к Мег, та взвизгнула, когда же оса не захотела оставить ее в покое, то и вовсе заплакала от страха.
— Чего ты ревешь, черт тебя побери? — сердито спросила Салли. — Реветь тебе не с чего. Ты тут себе прохлаждаешься, а несчастный мальчишка сидит и ждет петли.
Слуга принес поднос, уставленный пивными кружками, стаканами и кувшинами. Сандмен налил эля в большую кружку и сказал Салли:
— Сходили бы отнесли эля сержанту, а я пока поговорю с Мег.
Салли забрала кружку, Сандмен предложил Мег еще джина, и та выхватила стакан у него из рук.
— Вы ведь любили графиню? — спросил Сандмен.
— Ничего я вам не скажу, как есть ничего, — заявила Мег, выпила джин и потянулась к пиву.
Сандмен отодвинул кувшин и спросил:
— Как ваша фамилия?
Он вылил немного джина на траву, Мег сразу застыла и насторожилась.
— Я отвезу вас в Лондон. Будете себя хорошо вести — поедете со всеми удобствами, будете продолжать мне грубить — доставлю в тюрьму.
— Не могете! — ухмыльнулась она.
— Я, черт возьми, могу сделать все, что захочу! — резко ответил Сандмен, на него накатила злость. — Вы скрываете факты в деле об убийстве!
Она сердито на него посмотрела и угрюмо сказала:
— Харгуд меня зовут. Маргарет Харгуд.
Сандмен налил ей джина:
— Министр внутренних дел поручил мне, мисс Харгуд, провести дознание в связи с убийством графини Эйвбери. Он опасается, как бы не допустили страшную несправедливость.
Если виконт Сидмут и станет переживать из-за того, что с кем-то из низших классов несправедливо обошлись, подумал Сандмен, то разве в тот день, когда солнце взойдет на западе. Впрочем, он не мог поделиться этим с Мег и потому продолжал:
— Я считаю, что Шарль Корде не убивал вашу хозяйку. Мы думаем, вы можете это подтвердить.
— Ничего такого не знаю, ни про какое убийство, — с вызовом сказала она, наградив его жестким как камень взглядом.
— Хотите, чтобы казнили невиновного? — вздохнул Сандмен.
Мег промолчала.
— Думаете, маркиз станет вас выгораживать? Диву даюсь, почему он вас еще не прикончил.
Последняя фраза ее хотя бы задела, и она презрительно бросила:
— Ни фига-то вы не знаете.
— Я скажу, что я знаю, — произнес Сандмен, готовый ее придушить. — Я знаю, что вы можете, но не хотите спасти невиновного от петли, и знаю, что это превращает вас в сообщницу убийцы. А за такое, мисс, вас саму могут отправить на виселицу.
Сандмен замолк, но не дождался ответа и понял, что ему не удалось припугнуть Мег. Но если она не заговорит, Корде обречен.
Он хотел поскорее доставить Мег в Лондон, однако Макисон твердил, что лошади устали и не выдержат долгой дороги. Поэтому пришлось заночевать в деревне. Мег поместили в карету, окна забили, а дверцы закрепили постромками. Берриган, Сандмен и Салли легли спать на траве, по очереди приглядывая за Макисоном и Билли, хотя и тот, и другой уже смирились со своим положением.
— Что дальше? — спросил Берриган Сандмена на исходе короткой летней ночи.
— Доставим ее к министру, — мрачно ответил тот, — пусть сам раскалывает этот твердый орешек.