Книга: Вытащить из петли
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Сандмен знал, что должен действовать быстро. Но у него не было времени на то, чтобы выхватить из кармана пистолет — Берриган выстрелил бы раньше, поэтому он решил разговорить сержанта, а там придет Салли и поднимет тревогу. Он поставил левую ногу на стул:
— Растянул, прыгнув на сцену. Меня пытались убить.
— Они послали только меня, капитан. А я в театр не ходил. Стало быть, не один «Серафим-клуб» хочет вашей погибели?
Сандмен пристально смотрел на сержанта Берригана, гадая, кто же еще, господи помоги, был готов заплатить за его голову.
— Должно быть, у нечестных людей жизнь куда легче, — заметил он. — Никто не пытается тебя убить, никаких колебаний, принять или нет двадцать тысяч гиней. Моя беда, сержант, в том, что я так боялся походить на отца, что твердо решил вести себя совершенно иначе, быть заведомо честным. С моей стороны это было жутким занудством, а его просто бесило. Наверное, поэтому я так и поступал.
Если Берригана и удивило это странное признание, он не подал виду. Напротив, его это, казалось, заинтересовало:
— Ваш отец был человек нечестный?
Сандмен кивнул:
— Если бы в нашем мире была хоть капля справедливости, его бы повесили в Ньюгейте. Он не был преступником, почтовые кареты не грабил, по карманам не лазил. Он пускался с чужими деньгами в темные махинации и продолжал бы так делать по сей день, не встреться ему человек поумнее, который обратил против него его же оружие.
Сержант Берриган положил пистолет на стол.
— Мой отец был честный.
— Был?
Берриган зажег две свечи и поднял с пола кувшин пива.
— Да, умер пару лет назад. Он был кузнец и хотел, чтоб я тоже освоил ремесло, но мне, понятно, было виднее? — В его голосе звучало раскаяние. — Я не хотел всю жизнь лошадей подковывать, хотел, как полегче.
— Значит, вы пошли в армию, чтобы не быть кузнецом?
Берриган налил пива и подвинул кружку к Сандмену.
— Я охотился за сундуками. — Охотники за сундуками промышляли тем, что срезали багаж с задков карет. — Меня поймали, судья сказал, что у меня один выбор — между судом и армией. Через девять лет я уже был сержантом.
— И хорошим в придачу.
— Я умел навести порядок, — жестко сказал Берриган.
— Я тоже.
В Сандмене чувствовалась естественная врожденная властность. Он был хорошим офицером, знал это и, если честно признаться, скучал по той жизни.
— Вы были в Испании?
— С двенадцатого по четырнадцатый, — ответил Берриган.
— Славное было время, но Ватерлоо я возненавидел.
— Туго было, — согласился Берриган.
— Никогда в жизни я так не трусил, — сказал Сандмен. — Воздух был горячий, как из печи. Помните?
— Горячий, — кивнул Берриган и нахмурил брови: — Многие хотят вашей смерти, капитан.
— Это ставит меня в тупик, — признался Сандмен. — Когда Скейвдейл предложил мне деньги, я был уверен, что графиню убил он или лорд Робин. А теперь? Кроме них есть кто-то еще. Может, ответ здесь? — Он поднял письмо, которое передал ему хозяин гостиницы. — Будьте добры, пододвиньте свечу.
Письмо было написано до боли знакомым почерком. Элинор просила встретиться с ней утром на другой день в кондитерской Гюнтера на Баркли-сквер.
Сандмен положил письмо на стол.
— Разве вы не должны меня застрелить?
— Пытаюсь понять, станет разговаривать со мной мисс Гуд после этого или нет.
— Сомневаюсь, — с улыбкой заметил Сандмен.
— В тот раз я был на вашей стороне. Пахло жареным, но мы таки победили.
— Даже императорскую гвардию, — согласился Сандмен.
— Выходит, я опять на вашей стороне, капитан.
Сандмен улыбнулся и поднял кружку, словно чокаясь с Берриганом. Ему было приятно, но он не удивился — он с самого начала почувствовал, что тот хочет уйти из «Серафим-клуба».
— Рассчитываете на вознаграждение? — спросил он.
— Поделим пополам премию, капитан.
— Премию?
— Сорок фунтов. Столько платят любому, кто доставит в суд какого-нибудь известного злодея. — Берриган усмехнулся. — Так чем мы завтра займемся?
— Для начала сходим в Ньюгейт.
Дверь за его спиной открылась, и он повернулся в кресле.
— Проклятье, — нахмурилась Салли, увидев на столе пистолет. Затем посмотрела на Берригана: — Вы-то, черт побери, что тут делаете?
— Пришел поужинать с вами, — ответил Берриган, и Салли залилась краской.

 

Наутро зарядил дождь. Сандмен и Берриган отправились в Ньюгейт. Сандмен все так же отчаянно хромал.
Накануне Салли ясно дала понять Берригану, что не пригласит его разделить с ней постель, и сержант улегся в задней гостиной. Однако Сандмен наблюдал за ними весь вечер и пришел к выводу, что между ними все почти решено.
Сандмен долго лежал без сна, пытаясь понять, кто помимо «Серафим-клуба» мог желать его смерти, и, только когда колокол собора Святого Павла пробил два часа ночи, понял. Пока они шли по Холборну к Ньюгейт-стрит, Сандмен делился своими соображениями с Берриганом:
— «Серафим-клуб» решил меня подкупить, но единственным членом клуба, располагавшим на тот момент достаточными средствами, был Робин Холлоуэй, а он меня ненавидит.
— Ненавидит, — согласился Берриган, — но сложились все.
— Нет, не все. Большинство членов клуба сейчас за городом. У Скейвдейла денег нет. Возможно, один или два члена клуба что-то пожертвовали, но держу пари, что большую часть из двадцати тысяч выделил лорд Робин Холлоуэй. И потому лишь, что его уговорил Скейвдейл. Видимо, мальчишка сам решил устроить мое убийство, прежде чем я бы успел принять чек или, не дай бог, получить по нему деньги.
Берриган подумал и неохотно кивнул:
— Он на такое способен. Мерзавец он мерзавец и есть.
— Но, может, он отзовет своих псов, ведь теперь он знает, что я отказался от денег.
— Если он убил графиню, то все равно будет хотеть вашей смерти, — предположил Берриган и остановился посмотреть на гранитный фасад тюрьмы Ньюгейт. — Это здесь вешают?
— Прямо перед Дверью должников, если бы я знал, где она тут.
— Всегда думал, что рано или поздно окажусь здесь.
Надзиратель проводил их подземным переходом в Давильный двор.
— Захочете увидеть казнь, — доверительно сообщил он Сандмену, — приходите в понедельник. Будем избавлять Англию от двух подонков. Много народу не соберется, потому как ни одного из них известным не назовешь. Нужна толпа? Тогда вздернете кого-нибудь известного, сэр, или удавите женщину. В прошлый понедельник в «Сороке и пне» кончился двухнедельный запас пива, и только потому, сэр, что вешали женщину. Ее повесили за кражу жемчужного ожерелья, а я слыхал, что хозяйка на той неделе его нашла. Завалилось за спинку дивана!
В Общей зале было людно — дождь загнал узников под крышу. Художник, несомненно, переменился — не прятался от мучителей, а восседал с толстой стопкой бумаги и угольным карандашом за ближайшим к камину столом и рисовал портрет. Вокруг толпилась кучка людей. Узнав одного из посетителей, он вздрогнул и быстро отвел глаза.
— Мне нужно с вами переговорить, — сказал Сандмен.
— Поговорит, когда закончит, — рявкнул огромный брюнет с длинной бородой и массивной челюстью, сидевший на скамейке рядом с Корде. — У Чарли и так времени в обрез.
— Речь идет о вашей жизни, Корде, не о моей, — заметил Сандмен.
— Не слушай его, Чарли! — сказал здоровяк. — Я знаю, что…
Он внезапно умолк. Сержант Берриган, зайдя сзади, заставил его застонать от боли.
— Сержант! — одернул его Сандмен с притворной тревогой.
— Просто учу малого хорошим манерам, — ответил Берриган и ударил здоровяка еще раз. — Когда капитан хочет поговорить, ты, куча отбросов, должен вытянуться по стойке «смирно», а не приказывать ему ждать.
Корде испуганно посмотрел на бородача:
— С вами все в порядке?
— С ним все будет в порядке, — ответил Берриган за свою жертву. — Ты бы поговорил с капитаном, мальчик, ведь он пытается спасти твою жалкую жизнь.
Сандмен уселся напротив Корде.
— Хочу поговорить с вами о служанке, — сказал он тихо, — о Мег. Как она выглядит?
Корде отложил в сторону наполовину законченный портрет и начал делать набросок на чистом листе бумаги.
— Она молода, — комментировал он по ходу работы, — двадцати четырех или или двадцати пяти лет. Лицо в глубоких оспинах, волосы мышиного цвета, зеленоватые глаза и родинка вот здесь. — Он нарисовал точку на лбу девушки.
Корде закончил рисунок и протянул Сандмену.
Сандмен вгляделся в портрет. Девушка была более чем уродлива. Дело было не в изъеденной оспой коже, жидких волосах и маленьких глазках, а в пронзительном и жестоком взгляде. Если художник точно передал сходство, то Мег была не просто безобразна, но само воплощение зла.
— Почему графиня взяла на службу такую уродину?
— Они вместе работали в театре, — объяснил Корде. — Мег была костюмершей. — Он посмотрел на портрет и, похоже, смутился. — Думаю, не простой костюмершей, а сводней.
— Откуда вы знаете?
Художник пожал плечами:
— Когда пишешь портрет, люди разговаривают. Они вообще о тебе забывают, ты для них все равно что предмет обстановки. Графиня и Мег разговаривали, я слушал.
— Есть шанс, что мы ее найдем.
— Большой шанс? — У Корде заблестели глаза.
— Трудно сказать, — ответил Сандмен и увидел, как надежда в глазах Корде потухла. — У вас найдутся чернила и ручка?
Нашлось и то и другое. Сандмен окунул стальное перо в чернила и начал писать: «Милостивый господин Уитерспун, податель сего письма сержант Сэмюел Берриган — мой друг, я полностью ему доверяю». Он снова обмакнул перо и продолжил, понимая, что Корде видит, что он пишет. «К сожалению, существует вероятность того, что мне может понадобиться переговорить с его светлостью в воскресенье. Предполагая, что в Министерстве его светлости в этот день не будет, прошу сообщить, где его можно будет найти. Возможно, у меня появятся сведения, каковые потребуется безотлагательно ему доложить».
Сандмен перечитал письмо, подписал и подул, чтобы высохли чернила. Сложив письмо, он встал.
— Капитан! — с глазами, полными слез, воззвал к нему Корде. Сандмен не мог дать ему никаких заверений.
— Я делаю все возможное, — сказал он, — но не могу ничего обещать.
Он засунул портрет во внутренний карман и повел Берригана к выходу.
Сандмен открыл наружную дверь, увидел, что льет как из ведра, и поежился. Он отдал Берригану сложенное письмо:
— Отнесете в Министерство внутренних дел, там спросите человека по имени Себастиан Уитерспун и вручите ему письмо. Буду ждать вас в кондитерской Гюнтера на Баркли-сквер.
Сандмен похромал на Баркли-сквер, идти было больно, и он насквозь промок, пока дошел до кондитерской. Лакей подозрительно на него посмотрел и неохотно открыл дверь.
За двумя широкими витринами располагались позолоченные прилавки, узкие кресла, высокие зеркала и разлапистые канделябры. С десяток женщин покупали знаменитые гюнтеровские сладости. Сандмен прошел в глубь большой залы, где под застекленными матовым стеклом световыми люками стояли столики. Элинор не было видно, и Сандмен, усевшись в дальнем углу, заказал кофе и номер «Морнинг кроникл».
Простучали каблучки, повеяло духами, и на газету упала тень.
— У вас мрачный вид, Райдер, — сказала Элинор.
Он встал и посмотрел на нее.
— Радоваться нет причин.
— Значит, мы должны их найти, вы и я.
Элинор отдала официантке зонтик и мокрую накидку, поцеловала Сандмена в щеку и обвела залу глазами:
— Я даю почву для сплетен, Райдер, — меня видят одну с промокшим мужчиной. — Она еще раз поцеловала его и отступила, чтобы он смог подвинуть ей стул. — Пусть себе сплетничают, а я закажу ванильное мороженое с тертым шоколадом и толченым миндалем. Вы тоже.
— Обойдусь кофе.
— Чепуха, будете есть, что принесут. Очень уж вы похудели.
Элинор села и стянула перчатки. Ее рыжие волосы были убраны под черную шляпку, украшенную агатовым бисером и небольшим пером. Платье на ней было приглушенных коричневых тонов с едва различимым цветочным узором, вышитым черными нитками. Ворот у платья был высокий и довольно простой, но Элинор почему-то выглядела более соблазнительно, чем полураздетые актрисы в театре вечером накануне.
— Моя служанка Лиззи опекает меня, но я откупилась от нее двумя шиллингами, и она отправилась в «Лицеум». Мне не привиделось, что вы хромаете?
— Вчера растянул лодыжку, — объяснил Сандмен, и ему пришлось рассказать всю историю.
Элинор, разумеется, пришла в восторг:
— Ужасно вам завидую. У меня такая скучная жизнь!
— Зато у вас есть новости, так? — спросил Сандмен.
— По-моему, да. Определенно есть.
Элинор повернулась к официантке и заказала чай и два ванильных мороженых.
— Позади кондитерской у них ледник, — сообщила она, когда та ушла. — Несколько недель назад я его осматривала. Каждую зиму они привозят из Шотландии лед, упакованный в опилки, и он все лето не тает. Я пробовала уговорить отца сделать ледник и нам, но он начал пенять на издержки, и я сказала ему, что он сэкономит на моей свадьбе.
Сандмен вгляделся в ее серо-зеленые глаза, пытаясь понять, что она давала ему понять этой на первый взгляд пустой светской болтовней.
— Каким образом? Останетесь в старых девах?
— Нет. Сбегу с возлюбленным.
— С лордом Иглтоном?
Элинор расхохоталась на всю залу, и за соседними столиками на миг притихли.
— Иглтон такой зануда! — громко воскликнула она.
— Я слышал, вы обручены.
— Лорд Иглтон хочет на мне жениться. Похоже, мама и он верят, что, если они оба будут желать этого достаточно долго, я сдамся. Но я его не выношу. Он шмыгает носом, когда разговаривает. — Она тихонько шмыгнула: — Дражайшая Элинор, шмыг, как вы очаровательны, шмыг, в ваших очах отражается лунный свет, шмыг.
Сандмен хранил серьезную мину.
— Я-то ни разу вам не сказал, что вижу отражение лунного света в ваших очах.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Им всегда было весело вместе, с самой первой встречи, когда Сандмен оказался дома после ранения, а Элинор было всего двадцать лет и она твердо решила не увлекаться военными. Но этот военный умел ее смешить и тогда, и теперь, так же как и она — его.
— Я узнала, что ходят слухи о моей с ним помолвке, и специально попросила Александра передать вам, что не собираюсь замуж за титулованного шмыгальщика. Он вам не сказал?
— Нет.
— Но я ему ясно сказала! — возмутилась Элинор. — Мы случайно встретились в Египетском зале.
— Об этом-то он рассказывал, но забыл, что вы просили мне передать. Он даже забыл, зачем ходил в Египетский зал.
— На лекцию некоего профессора Попкина о новонайденном местоположении Эдема. Он хотел, чтобы мы поверили, будто рай нужно искать при слиянии вод Огайо и Миссисипи. Он как-то съел там очень вкусное яблоко. Вам хотелось бы туда, Райдер?
— С вами?
— Мы могли бы ходить там обнаженными, — сказала Элинор, и Сандмен увидел слезы в ее глазах. — Быть невинными, как младенцы, и избегать змей. — Она опустила лицо. Мне ужасно жаль, Райдер. Я ни за что на свете не должна была дать маме уговорить себя расторгнуть нашу помолвку. Она сказала, что ваша семья безнадежно опозорена, но это чепуха.
— Опозорена полностью, — согласился Сандмен.
— Вашим отцом. Не вами!
Элинор промокнула глаза платочком.
— Я полгода рыдала не переставая, а вчера вечером сказала маме, что считаю себя помолвленной с вами.
— Я польщен.
— Могли бы сказать, что это взаимно.
— Я бы хотел, чтоб с помолвкой все так и было.
— Не думаю, что папа станет возражать. Но когда я прошлым вечером рассказала маме о своих чувствах, она потребовала, чтобы я сходила к доктору Гарриману — специалисту по женским истериям. Но я не истеричка, просто так вышло, что я вас люблю. — Элинор отведала мороженого и вздохнула: — Бедный Райдер. Вы должны были отказаться от самой мысли жениться на мне и приударить за Каролиной Стандиш.
— Каролиной Стандиш?
— Каролина Стандиш, возможно, самая богатая наследница в Англии, Райдер, и к тому же очень хорошенькая. Но должна вас предупредить: она методистка. Неприятная сторона этого — в ее присутствии нельзя пить спиртное, курить, богохульствовать и вообще наслаждаться жизнью. Ее отец сделал состояние на фаянсе, но теперь они живут в Лондоне и ходят в вульгарную маленькую церковь на Спринг-Гарденз. Уверена, вы смогли бы ей понравиться.
— И я уверен, — улыбнулся Райдер.
— Уверена также, что она одобрит крикет, если вы не будете играть по субботам. Имейте в виду, Каролина Стандиш уже помолвлена, но поговаривают, несколько сомневается, так ли добродетелен будущий герцог Рипонский, каким хочет казаться. Он, конечно, посещает церковь на Спринг-Гарденз, но можно предположить, лишь затем, чтобы после свадьбы пощипать ее золотые перышки.
— Будущий герцог Рипонский? — задумчиво переспросил Сандмен. — Рипон?
— Кафедральный город в Йоркшире, Райдер.
— Маркиз Скейвдейл — наследник герцога Рипонского.
— Он самый! — Элинор нахмурила брови. — Я что-то не то сказала?
— Скейвдейл отнюдь не добродетелен, — заметил Сандмен и вспомнил слова графа Эйвбери, что жена шантажировала молодых мужчин по всему Лондону.
Шантажировала ли она Скейвдейла? Было известно, что у него плохо с деньгами, однако маркиз умудрился заключить помолвку с богатейшей наследницей Англии. Если он крутил шашни с графиней, она могла решить, что он созрел для шантажа. При том что его семья потеряла большую часть состояния, у него, несомненно, остались какие-то сбережения, а также фарфор, серебро и картины, которые можно продать. Вполне достаточно, чтобы умилостивить графиню.
— Думаю, убийца — маркиз Скейвдейл, — заключил Сандмен, — он или кто-то из его друзей.
— Значит, вам не нужно знать, что раскопала Лиззи? — разочарованно спросила Элинор.
— Ваша служанка? Разумеется, нужно. Даже необходимо.
— Лиззи разузнала, что Мег увезли из дома графини в черной или темно-синей карете со странным гербом — золотой ангел на красном щите. Я спросила Хаммонда, но этот герб ему незнаком.
— Сомневаюсь, что его придумала Геральдическая палата. Это герб «Серафим-клуба».
— А маркиз Скейвдейл — член «Серафим-клуба»?
— Да.
— Значит, он ваш убийца? Так просто?
— Члены «Серафим-клуба» считают, что титулы, деньги и привилегии защитят их от закона. И вероятно, будут правы, если я не найду Мег.
Элинор смотрела на Сандмена сияющими глазами:
— Райдер, я не хочу отказываться от вас. Я пыталась.
Сандмен взял ее руку и поцеловал пальцы.
— Я никогда от вас не отказывался, — признался он. — На той неделе я снова поговорю с вашим отцом.
— А если он скажет «нет»? — Элинор сжала его ладонь.
— Тогда мы поедем в Шотландию.
Она крепко держала его за руку.
— Райдер! Мой рассудительный, благонравный, честный Райдер, вы сбежите со мной? — с улыбкой спросила она.
Он улыбнулся в ответ:
— Помню, во время битвы при Ватерлоо я пообещал себе: если выживу, ни за что не умру с чувством сожаления, осуществлю все желания и мечты. Так что, если ваш батюшка не позволит нам пожениться, увезу вас в Шотландию.
— Потому что я ваше желание, мечта и стремление? — спросила Элинор с улыбкой и со слезами на глазах.
— Все вместе, — ответил Сандмен, — и к тому же я вас люблю.
Застав Сандмена в столь деликатный момент, мокрый до нитки сержант Берриган весело ухмыльнулся.

 

Они поднимались на Сенной холм, направляясь к Старой Бонд-стрит. Сержант Берриган начал весело насвистывать, показывая, что ему дела нет до того, что он только что видел. В армии такой свист сочли бы нарушением дисциплины, за которое, однако же, нельзя наказать. Сандмен рассмеялся:
— Я был помолвлен с мисс Форрест, но она разорвала помолвку — ее родители не хотели, чтобы она вышла за нищего.
— Мне не показалось, что помолвка разорвана.
— Ну, жизнь — штука сложная.
— Если уж мы о сложностях, то мистер Себастиан Уитерспун не слишком мне обрадовался.
— Но он вам сказал, где найти в воскресенье министра внутренних дел?
— Его светлость будут у себя дома, на Большой улице Георга. Мистер Уитерспун также сказал, что министр не выкажет благодарности за то, что вы побеспокоите его в воскресенье, да и вообще мистер Уитерспун, равно как и его светлость, надеется, что проклятого содомита повесят за его проклятую шею и будет ему, черт его подери, поделом.
— Последнего он наверняка не говорил.
— В общем, да, — легко сдался Берриган. — Так куда мы сейчас идем?
— К сэру Джорджу Филлипсу. Я хочу выяснить, не может ли он сказать, кто именно заказал портрет графини. Узнаем имя, сержант, и убийца у нас в кармане.
— Вашими бы устами, — усомнился Берриган.
— Кстати, мисс Гуд в мастерской сэра Джорджа. Она у него натурщица.
— Да ну! — оживился Берриган.
— Даже если сэр Джордж нам не скажет, я узнал, что мою единственную свидетельницу увезли в карете «Серафим-клуба». Думаю, один из клубных кучеров может поведать нам, куда ее увезли.
— Боюсь, их придется уговаривать.
— Приятная перспектива, — заметил Сандмен.
Они подошли к двери рядом со входом в ювелирную лавку. Сандмен постучал, и, как в прошлый раз, открыл Сэмми.
— Скажи сэру Джорджу, что с ним пришли поговорить капитан Райдер Сандмен и сержант Сэмюел Берриган, — властно произнес Сандмен.
— Он не хочет с вами разговаривать, — ответил Сэмми.
— Пойди и скажи ему, малыш, — настаивал Сандмен.
Вместо этого мальчик попытался проскочить мимо Сандмена на улицу и был сразу же схвачен Берриганом.
Берриган вывернул ему руку. Сэмми взвизгнул.
— Он сказал, если вы опять придете, я должен бежать за помощью, — выпалил он.
— В «Серафим-клуб»? — предположил Сандмен, и мальчик кивнул. — Держите его, сержант! — сказал он и начал подниматься по лестнице. — Фи, фай, фо, фух! Чую я английский дух! — громко запел он, чтобы предупредить Салли и Берриган не застал ее раздетой.
— Ни шагу дальше, капитан! — рыкнул сэр Джордж и наставил на Сандмена длинноствольный пистолет.
Сандмен продолжал подниматься.
— Не будьте последним дураком, сэр Джордж, — устало сказал он. — Застрелите меня — придется застрелить и сержанта Берригана, а затем заткнуть рот Салли, и у вас на руках — три трупа.
Он одолел последние ступеньки и забрал у художника пистолет.
— Позвольте представить вам сержанта Берригана. — С облегчением заметив, что Салли поняла намек и набросила накидку, он снял шляпу и поклонился: — Мое почтение, мисс Гуд.
Берриган кивнул Салли:
— Здравствуйте, мисс Гуд.
Тут он увидел картину, и его глаза расширились от восхищения. Салли вспыхнула.
— Он мне жуть как больно делает! — пожаловался Сэмми.
— Можете отпустить мальчика, — разрешил Сандмен. — Он не пойдет за подмогой.
— Пойдет, куда прикажу! — воинственно сказал сэр Джордж.
— Если пошлете Сэмми за помощью, я всем расскажу, как в вашей мастерской обманывают женщин — рисуют одетыми, а когда они уходят, то раздевают, — пригрозил Сандмен.
Сэр Джордж сдулся, как проколотый пузырь. Он махнул Сэмми испачканной краской рукой:
— Приготовь чаю, Сэмми.
Берриган отпустил мальчика.
— Я помогу тебе, Сэмми, — сказала Салли и пошла за мальчиком вниз.
Сандмен повернулся к сэру Джорджу:
— Вы пожилой человек, сэр Джордж, и к тому же пьяница. У вас трясутся руки. Вы еще способны рисовать, но до каких пор? Сейчас вы живете на доходы от своей репутации, но я могу вам ее испортить. Могу твердо вам обещать, что люди вроде сэра Генри Форреста никогда не наймут вас рисовать их жен и дочерей. Вы солгали, так что теперь говорите правду.
— А за это?…
— Я никому ничего не скажу и оставлю вас в покое.
Сэр Джордж рухнул на табурет. Он рявкнул на учеников и двух натурщиков, изображавших Нельсона и Нептуна, чтобы они шли вниз. Когда они ушли, он взглянул на Сандмена:
— Картину заказал «Серафим-клуб».
— Это я знаю. Мне нужно знать, сэр Джордж, кто именно из членов клуба ее заказал.
— Не знаю. Правда, не знаю! Их было человек десять-одиннадцать, они сидели за столом. Сказали, что хотят заказать портрет для своей галереи, и пообещали заказать еще.
— Другие портреты?
— Титулованных женщин в обнаженном виде, капитан. Она была их добычей. Они объяснили, что если с одной и той же женщиной переспят больше трех членов клуба, ее портрет можно помещать в галерее.
— Среди них был маркиз Скейвдейл?
— Да, помню, были Скейвдейл, лорд Пелмор. Но остальных я не знаю, а они не представились.
Сандмен отвел кремнедержатель пистолета, отнятого у сэра Джорджа, и увидел, что тот не заряжен.
— У вас есть порох и пули? — спросил он и разозлился, прочитав на лице художника ужас. — Да не собираюсь я вас убивать, несчастный дурак!
— В шкафу. — Сэр Джордж кивнул на противоположную стену.
Открыв шкаф, Сандмен обнаружил там небольшой арсенал, который, судя по всему, был необходим художнику в его работе. Он кинул Берригану пистолет и, перед тем как нагнуться за ножом, положил в карман полную горсть патронов.
— Вы мне солгали, — сказал он сэру Джорджу.
С ножом в руке он пересек комнату и увидел страх в его глазах.
— Салли! — крикнул Сандмен. — Сколько вам должен сэр Джордж?
— Два фунта и пять шиллингов! — откликнулась она снизу.
— Расплатитесь! — распорядился Сандмен.
— У меня при себе только три гинеи, — проскулил сэр Джордж.
— Отдайте три гинеи сержанту.
Сэр Джордж отдал деньги, а Сандмен повернулся к картине.
— Вы лгали, — продолжал Сандмен, — и, хуже того, догадывались, что Шарль Корде не убивал, но и пальцем не пошевелили, чтобы ему помочь.
Сэр Джордж встал, покачнулся и возопил:
— Нет!
Берриган держал сэра Джорджа, пока Сандмен с ножом примеривался к «Апофеозу лорда Нельсона». Сэмми принес наверх поднос с чаем и с ужасом наблюдал, как Сандмен сделал сначала продольный, а потом поперечный разрез.
— Один мой друг, — заметил он, кромсая картину, — собирается скоро жениться. Он еще не знает об этом, как не знает об этом и его суженая, но они явно неравнодушны друг к другу. Я хочу сделать им на свадьбу подарок.
Вырезав из полотна фигуру Салли, Сандмен бросил нож на пол, свернул Британию и улыбнулся сэру Джорджу:
— Спасибо за помощь. Сержант? Думаю, тут — все.
— Я с вами! — крикнула Салли с лестницы. — Только кому-то придется застегнуть мне крючки на платье.
— Исполняйте свой долг, — сказал Сандмен Берригану.
Посмеиваясь, он вышел на улицу и стал ждать Берригана и Салли.
Когда платье было застегнуто, они вышли.
— Кто это там у вас скоро поженится? — спросил Берриган.
— Да так, двое знакомых, — беззаботно ответил Сандмен.
— Капитан! — укоризненно воскликнула Салли.
— Поженятся? — ошеломленно переспросил Берриган.
— Вы не то подумали, сержант, Я твердый приверженец христианской морали, — заявил Сандмен.
— К разговору о морали, — заметил Берриган, — зачем нам пистолеты?
— Потому что мы пойдем в «Серафим-клуб» поговорить с кучерами, а я не хочу идти туда безоружным. Мне бы также не хотелось, чтобы там знали о нашем посещении. Когда нам лучше пойти?
— Как стемнеет. Проще прокрасться, и по крайней мере один конюх будет на месте.
— Будем надеяться, что тот самый, — сказал Сандмен и щелкнул крышкой часов. — Как стемнеет? Давайте встретимся часов в девять. За клубом. Хорошо?
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8