Глава 6

Сандмен вернулся в Лондон под вечер в четверг. Ночь он провел на куче соломы во дворе трактира «Голова короля» в Мальборо и спал беспокойно. Он не верил, что граф Эйвбери убил либо организовал убийство жены. Из поездки он вынес лишь одно — покойная графиня зарабатывала на жизнь, шантажируя своих любовников. Полезное знание, но оно не помогало установить их имена.

В «Золотой сноп» Сандмен вошел через боковую дверь во двор конюшни и накачал воды в оловянную кружку, прикованную к насосу цепочкой. Он осушил кружку, услышал перестук копыт и обернулся. Джек Гуд седлал красивого коня. Как и его конь, Джек был высоким и сплошь черным — черные сапоги, черные штаны, черная куртка в обтяжку и длинные черные волосы, перехваченные на затылке черной шелковой лентой. Он улыбнулся Сандмену:

— У вас усталый вид, капитан.

— Устал, разбит, голоден и хочу пить, — сказал Сандмен и набрал еще воды.

— Вот что с вами делает мирная жизнь, — весело заметил Гуд, засовывая два длинноствольных пистолета в притороченные к седлу кобуры.

Сандмен выпил воду, опустил кружку и спросил:

— Что будете делать, мистер Гуд, когда вас поймают?

— Когда поймают? Обращусь к вам за помощью, капитан. Салли говорит, что вы вытаскиваете из петли.

— Пока что, однако, еще никого не вытащил.

— И сомневаюсь, что когда-нибудь вытащите, — мрачно сказал Гуд, — потому что мир устроен иначе. Им плевать, сколько народу они вешают, капитан, главное, чтоб все прочие приняли к сведению — да, вешают. Может, я кончу свои дни, танцуя на подмостках у Джемми Боттинга, но спать это мне не мешает и слез я не лью. Виселица — вот она, капитан, мы под ней живем, на ней же нас и вздернут. И ничего нам не изменить, потому что ублюдки этого не хотят. Это не наш мир, а их. Там вас какие-то парни ждут в задней каморке, — сообщил он, имея в виду заднюю гостиную. — Но, прежде чем будете с ними говорить, вы должны знать: я обедал в «Собаке и утке», и там ходил слушок, что за вашу жизнь дают пятьдесят гиней. — На вас кто-то крепко обиделся, капитан. Я предупредил в «Снопе», чтоб вас не трогали, потому что вы добры к моей Салли, но я не отвечаю за все воровские пивнушки в Лондоне.

У Сандмена екнуло сердце. Пятьдесят гиней за его жизнь?

— Вы, часом, не знаете, кто дает эти деньги? — спросил он.

— Я спрашивал, но никто не знает. Держите ухо востро.

Сандмен проскочил через комнату с бочками в коридор, откуда в заднюю гостиную вела дверь для прислуги. Виконт Сидмут намекнул, что дело будет легким, месячное жалованье за день работы, но неожиданно оказалось, что не за день, а за жизнь. Осторожно, чтобы не шуметь, Сандмен приоткрыл дверь локтем и припал глазом к щели.

Он услышал за спиной шаги, но не успел обернуться, как к его уху прижалось холодное дуло пистолета.

— Хороший солдат всегда проводит рекогносцировку, верно, капитан? Я так и думал, что сперва вы придете сюда, — сказал сержант Берриган.

Сандмен обернулся:

— Что вы собираетесь делать, сержант? Застрелить меня?

— Просто хочу убедиться, что вы безоружны, — ответил Берриган и стволом пистолета отвел полы его сюртука. Удостоверившись, что капитан не вооружен, он кивнул на дверь:

— После вас, капитан.

— Сержант… — начал было Сандмен, рассчитывая воззвать к доброму началу Берригана, но сержант взвел курок и наставил пистолет в грудь Сандмена. Тот повернул ручку и вошел.

На скамье в дальнем конце длинного стола сидели маркиз Скейвдейл и лорд Робин Холлоуэй, оба в превосходно пошитых фраках, цветастых галстуках и облегающих ляжки штанах. Увидев Сандмена, Холлоуэй нахмурился. Но Скейвдейл учтиво поднялся с места:

— Мой дорогой капитан Сандмен, как любезно с вашей стороны к нам присоединиться. Присаживайтесь, пожалуйста.

Тот неохотно сел, но сначала взглянул на Берригана, который опустил пистолет, но не убрал, а, напротив, встал у двери, не спуская глаз с Сандмена. Маркиз Скейвдейл налил вина:

— Довольно невыдержанный кларет, капитан, но с дороги, наверное, сойдет и такой.

Сандмен отрицательно покачал головой, и Скейвдейл сделал обиженное лицо.

— Полноте, капитан. Мы пришли как друзья.

— А я пришел под дулом пистолета.

— Спрячьте пистолет, сержант, — приказал Скейвдейл и выпил за Сандмена: — В последние два дня, капитан, я кое-что о вас выяснил. Разумеется, я и раньше знал, что вы знаменитый игрок в крикет, но вы известны еще и другим.

— Чем же? — мрачно поинтересовался Сандмен.

— Вы были хорошим солдатом.

— И что? — так же мрачно спросил Сандмен.

— Но вам не повезло с отцом, — мягко заметил Скейвдейл. — Теперь, как я понимаю, вы обеспечиваете мать и сестру.

Сандмен промолчал и не шелохнулся.

— Когда б не вы, капитан, вашей матушке давно бы пришлось жить на милостыню, а кем бы стала ваша сестра? Гувернанткой? Компаньонкой на жалованье?

У Белл, девятнадцатилетней сестры Сандмена, была единственная возможность избежать нищеты — удачно выйти замуж. Однако без приданого у нее не было надежды найти приличного мужа. До смерти отца Белл могла рассчитывать на брак с аристократом. Она все еще страстно об этом мечтала и по каким-то непостижимым причинам винила Сандмена в том, что мечте не дано осуществиться.

— Вы пытаетесь выплатить некоторые долги отца, — продолжал Скейвдейл, — что с вашей стороны весьма благородно. К тому же вы содержите мать и сестру, но никакой работы, кроме редких крикетных матчей, у вас нет. Что будете делать, капитан? Насколько я понимаю, министр внутренних дел нанял вас отнюдь не на долгий срок.

— А вы что будете делать?

— Прошу прощения?

— Насколько я понимаю, — заметил Сандмен, припоминая слова лорда Александра о маркизе, — ваше положение немногим лучше моего. Одно время у вашей семьи имелось огромное состояние, но имелись в ней и азартные игроки.

Видно было, что маркиз разозлился, но решил пропустить оскорбление мимо ушей.

— Я удачно женюсь, — беспечно ответил он, — в том смысле, что женюсь на состоянии. А вы?

— Возможно, я тоже удачно женюсь, — парировал Сандмен.

— Правда? — Скейвдейл скептически поднял бровь. — Я унаследую титул герцога, а это большой соблазн для девушки. А чем вы ее привлечете? Мастерством игры в крикет? Захватывающими воспоминаниями о Ватерлоо? Девушки с деньгами выходят замуж за еще большие деньги или за титул, поскольку в нашем мире лишь деньги и титул имеют значение. Вас лишили положенного вам состояния, капитан, и, если вы нам позволите, — он сделал жест в сторону лорда Робина Холлоуэя, который пока что не проронил ни слова, — а под «нами» я разумею всех членов «Серафим-клуба», мы бы хотели исправить эту несправедливость.

Маркиз достал из кармана бумагу, положил на стол и подтолкнул к Сандмену.

Сандмен взял лист и увидел, что это чек на двадцать тысяч гиней на имя Райдера Сандмена. Деньги надлежало снять со счета лорда Робина Холлоуэя в банке «Куттс».

Двадцать тысяч. Он заставил себя перевести дух. С такими деньгами он бы выплатил мелкие долги отца, купил хороший дом для матери и сестры и обеспечил им место в кругах сельской знати. Однако соблазнительнее всего было другое — он знал, что двадцати тысяч гиней будет достаточно, чтобы леди Форрест перестала возражать против его женитьбы на Элинор. Он снова стал бы респектабельным джентльменом. Сандмен смотрел на чек — при таких деньгах все было возможно.

Он поднял взгляд и посмотрел в глаза лорду Робину Холлоуэю. Дурак, собиравшийся вызвать его на дуэль, теперь дарил ему состояние? Лорд Робин сделал вид, будто не заметил его взгляда. Лорд Скейвдейл улыбнулся Сандмену улыбкой человека, радующегося удаче ближнего. Сандмену стало стыдно, потому что его искушали в самом прямом смысле слова.

— Не ожидал такой доброты от лорда Робина, — сухо заметил он.

— Участвовали все члены клуба, — пояснил маркиз, — а мой друг Робин объединил вклады. Разумеется, это подарок.

— Подарок? — переспросил Сандмен с горечью. — Не взятка?

— Разумеется, нет, — твердо ответил Скейвдейл. — Зрелище джентльмена, низведенного до нищеты, оскорбляет мои чувства, капитан. Оскорбляет тем паче, если этот джентльмен — офицер, храбро сражавшийся за свою страну. Я говорил вам, что в «Серафим-клубе» состоят джентльмены, стремящиеся к совершенству. Кто такие ангелы, как не существа, творящие добро? Поэтому нам и хотелось бы, чтобы вы и ваша семья вновь заняли свое место в обществе. И ничего более.

— Чего вы хотите взамен?

Лорд Скейвдейл оскорбился.

— Я лишь ожидаю, капитан, — сухо произнес он, — что вы будете вести себя как подобает джентльмену.

— Полагаю, я всегда себя так веду, — холодно заметил Сандмен.

— Тогда вам следует знать, капитан, — многозначительно сказал Скейвдейл, — что джентльмены не выполняют поручений за деньги.

— Значит, я должен направить министру внутренних дел письмо с отказом проводить дознание?

— Это было бы по-джентльменски, — сказал Скейвдейл.

— Очень по-джентльменски — позволить, чтобы повесили невиновного.

— Невиновного? — осведомился Скейвдейл. — Вы говорили сержанту, что привезете из поездки доказательства. Где они? Я понимаю, их у вас нет?

Он ждал, но по лицу Сандмена было видно, что доказательств нет. Скейвдейл пожал плечами, как бы показывая, что Сандмен все же мог бы принять деньги. Но Сандмен собрался с духом и порвал чек на кусочки. Сделав первый надрыв, он заметил, что Скейвдейл удивленно моргнул, а потом лицо его светлости исказилось от ярости, и Сандмен почуял опасность.

Маркиз Скейвдейл и лорд Робин встали и посмотрели на сержанта Берригана. Казалось, ему был отдан безмолвный приказ. Они вышли. Их шаги удалились по коридору, и Сандмен ощутил сзади на шее холодок металла.

— Упустили свой шанс, капитан, — сказал сержант и, наклонившись к уху Сандмена, прошептал: — Будьте осторожны.

Точно такой же совет дал ему раньше Джек Гуд. Сандмен услышал, как открылась и захлопнулась дверь и шаги сержанта затихли.

Преподобный лорд Александр Плейделл заказал в «Ковент-Гарден» аванложу на вечернее представление.

— Не могу сказать, что ожидаю великой игры, — заявил он, пробираясь за Сандменом сквозь толпу, — разве что от мисс Гуд. Она будет ослепительна, в этом я не сомневаюсь.

Его светлость, как и Сандмен, держался за карманы — толпы у театров были раздольем для карманников.

— Как ты думаешь, — крикнул лорд Александр, перекрывая гул толпы, — мисс Гуд согласится поужинать с нами после представления?

— Еще бы, она будет безмерно счастлива насладиться обожанием одного из своих поклонников.

— Одного из? — разволновался лорд Александр. — Ты не Кита Карна имеешь в виду? — осуждающе спросил он. — Кита не стоит брать в расчет. Он слабый. В тот вечер он лишь таращился на мисс Гуд! Бог знает, что она о нем подумала. Но не следует мне ругать Кита. Он мало общался с женщинами и, боюсь, беззащитен перед их чарами.

Толпа неожиданно покачнулась, и Сандмен рванулся к дверям. Если давку устроили нанятые мистером Споффортом люди, подумал Сандмен, ему это встало в изрядные деньги. Мистер Споффорт арендовал театр на этот вечер для своей протеже, мисс Закариссы Ласорды, заявленной в афишах как новая Вестрис. Старая Вестрис, блестящая итальянская актриса, дополнительно приносила театру, как говорили, по триста фунтов за представление, всего лишь показывая голые ножки. Теперь мистер Споффорт пытался благословить мисс Ласорду на столь же прибыльную карьеру.

Сандмен и лорд Александр заняли места над авансценой. У лорда Александра была полная сумка глиняных трубок, и он закурил первую. Зал был полон — свыше трех тысяч зрителей. Стоял гвалт, поскольку многие были уже пьяны, и это наводило на мысль, что слуги мистера Споффорта основательно прочесали таверны, набирая восторженных зрителей. В ложе прямо напротив обитой плюшем ложи лорда Александра группу журналистов усиленно потчевали устрицами, шампанским и бренди. В соседней ложе сидел сам мистер Споффорт — надменный франт с воротничком до ушей. Он не спускал с журналистов тревожного взгляда: их мнение могло вознести либо низвергнуть его любовницу.

— Я собираю команду из джентльменов, чтобы сыграть против Гемпшира в конце месяца, — сообщил лорд Александр, — и очень надеюсь, что ты захочешь участвовать.

— Я бы с удовольствием, да давно не играл.

— Вот и поиграй, — раздраженно заметил лорд Александр, протирая стекла театрального бинокля полами фрака.

Мальчики начали обходить театр и тушить лампы, раздались аплодисменты. Барабанщик выбил торжественную дробь, из-за занавеса вынырнул актер в мантии и продекламировал пролог:

Его голос утонул в какофонии выкриков, улюлюканья и свиста.

— Показывай девочку! Показывай ее ножки! — орал мужчина в соседней ложе.

Было видно, что мистер Споффорт заволновался, но музыканты заиграли, публика слегка поутихла и захлопала — пролог кончился, и половинки тяжелого алого занавеса разошлись, открыв африканский лог. Дубы и желтые розы окружали идола, который сторожил вход в пещеру, где спала дюжина белокожих туземок. Одной из них была Салли. Туземки почему-то были в белых чулках, черных бархатных курточках и очень коротких клетчатых юбках. Когда двенадцать девушек встали и пустились в пляс, лорд Александр издал радостный крик. Публика начала свистеть.

Кое у кого из зрителей были трещотки, и позолоченный зал с высоким потолком наполнился треском и звоном.

— О, просто великолепно! — восторженно произнес лорд Александр.

Должно быть, руководство театра верило, что появление мисс Закариссы Ласорды утихомирит страсти, поскольку ее выпихнули на сцену раньше положенного. Мистер Споффорт встал и принялся хлопать. Клакеры поняли намек и стали изо всех сил бить в ладоши. Мисс Ласорда, исполнявшая роль дочери султана Африки, оказалась хорошенькой брюнеткой, но были ли ее ноги столь же хороши, как ноги знаменитой Вестрис, оставалось загадкой, поскольку их скрывала длинная юбка, расшитая полумесяцами, верблюдами и ятаганами.

— Покажи ножки! — закричал мужчина в соседней ложе.

— Юбку прочь! Юбку прочь! — ревели зрители в партере.

По щекам лорда Александра текли слезы восторга.

— Я так люблю театр, — выдохнул он, — бог мой, как я его люблю. Молодому балбесу эта затея встала самое меньшее в две тысячи фунтов.

Сандмен не расслышал и, наклонившись к другу, спросил:

— Что?

Тут что-то с хлопком врезалось в заднюю стенку ложи, и Сандмен увидел, как в воздух взметнулось облачко пыли. Он в изумлении поднял глаза — высоко в полумраке галерки клубился дымок. Только тогда он понял, что в него стреляли. Сандмен остолбенел. Притихла и публика — кое-кто услышал сквозь шум звук выстрела, остальные уловили едкий запах пороха.

Сандмен распахнул дверь ложи и увидел, что вверх по лестнице бегут двое мужчин с пистолетами. Он захлопнул дверь.

— Встретимся в «Золотом снопе», — сказал он лорду Александру, перебросил ноги за перила, с секунду помешкал и прыгнул. Приземлился он неудачно, растянув левую лодыжку.

— Капитан! — крикнула Салли, показывая на кулисы.

Сандмен поковылял к идолу, стерегущему вход в пещеру. Лодыжка нестерпимо болела.

Он обернулся и увидел, что из ложи в него целятся двое мужчин, но стрелять не решаются — на сцене было полно народу. Тут один из убийц оседлал позолоченные перила. Сандмен скрылся за кулисами, пробрался сквозь путаницу веревок, спустился по каким-то ступеням и свернул в коридор. Каждый шаг был мукой. В коридоре он остановился и привалился к стене. Он услышал визг танцовщиц на сцене и топот ног по деревянным ступеням. Секунду спустя из-за угла появился мужчина. Сандмен сделал ему подножку и наступил сзади на шею. Мужчина замычал, Сандмен вытащил пистолет из его разом обмякших пальцев и перевернул его на спину.

— Кто вы? — спросил он, но мужчина просто плюнул в лицо Сандмену, и тот крепко стукнул его стволом пистолета по голове.

Сандмен похромал к служебному входу. Позади вновь раздались шаги, он повернулся с пистолетом наготове — но это была только Салли, бежавшая к нему с накидкой в руках.

— Что с вами? — спросила она.

— Растянул лодыжку. Но кость вроде цела.

— Пойдемте. Обопритесь на меня.

Салли вывела его на улицу. Какой то мужчина увидел ее длинные ноги в белых чулках и присвистнул. Она цыкнула на него и набросила накидку.

— Черт! Что случилось?

— В меня стреляли. Из ружья. Но кто, не знаю.

«Серафим-клуб»? Вероятнее всего, особенно после того, как Сандмен отказался от огромной взятки, но это не объясняло предостережения Джека Гуда, что за его голову обещано пятьдесят гиней.

Они шли, то есть Салли шла, а Сандмен ковылял, под аркадой рынка «Ковент-Гарден». Стоял летний вечер, было светло, однако на булыжники, усеянные остатками овощей и раздавленных фруктов, падали длинные тени. Сандмен все время оглядывался, но явных врагов не видел.

— Они, конечно, решат, что я вернусь в «Золотой сноп», — сказал он Салли.

— Откуда им знать, в какую чертову дверь вы войдете? А коли вы в зале, вам, капитан, будь я проклята, ничего не грозит, потому как там каждый будет вас защищать.

— Вам точно не нужно быть в театре?

— У них не выйдет заново начать этот чертов балаган.

Они дошли до Друри-лейн, и Салли открыла парадную дверь в «Золотой сноп».

— Задняя гостиная свободна? — спросил Сандмен Дженк-са, хозяина гостиницы.

Дженкс кивнул:

— Джентльмен сказал, что вы вернетесь, капитан, и занял ее для вас. Вам еще и письмо.

— Должно быть, это лорд Александр, — объяснил Сандмен Салли. — Он хотел, чтобы вы и я с ним поужинали. — Он улыбнулся Салли: — Не возражаете?

— А чего возражать-то? Будет только пялиться на меня, как треска с Биллингсгейтского рынка, верно? — ответила Салли и опустила взгляд на свою короткую клетчатую юбку. — Пойду переоденусь, а то у него глаза выскочат.

Салли побежала наверх, а Сандмен толкнул плечом дверь в заднюю гостиную и с облегчением рухнул в кресло. В комнате было темно — ставни закрыты, свечи потушены. Сандмен распахнул ближайшую ставню и увидел, что гостиную заказал не лорд Александр, а сержант Берриган.

Сержант наставил пистолет в лоб Сандмену и произнес:

— Капитан, они хотят вашей смерти.