– Генерал Тихомиров, – обратился помощник президента к генерал-лейтенанту госбезопасности, руководителю ударного отдела вместо генерала Колободина, – поздравляю с назначением, основной материал об известной вам операции на юге находится у меня. Президент предлагает вам искать человека, способного к диалогу с этими Стражами, стремящегося найти точки взаимопонимания без кровопролитной чрезвычайки. Документы сегодня вам вручат лично. И без промедления – отработайте.

В тот же день все материалы были переданы подполковнику Лобову.

– Определим… – И Лобов, полистав в папке бумаги, наткнулся на фотографию Натки. – Закрыл глаза, сосредоточился, выставил над карточкой руку. – Девушка жива… Беременна. Неординарная энергетика, аура серебристых оттенков. Впервые встречаю подобное… – И тут же, почти не глядя, перевел руку на фото патлатого парня с нелюдимым взглядом. И простонал, испуганно прижал руку к груди, которая конвульсивно задергалась.

– Что? – привстал генерал, шокированный увиденным.

– Я определяю, – посетовал щуплый мужчина лет сорока двух, – по «картинке» и пульсациям в ладони. А тут – словно молотом. – Сенситив пытался успокоить дергающуюся руку. – Я не могу с этим типом встречаться. Увольте! Подыщите менее чувствительного. Это какой-то доисторический монстр, а у меня семья, детки… Я не гожусь…

– Надо, Паша, – вздохнул Игорь Сергеевич и кашлянул. – Подполковник Лобов, этот тип в одну минуту отправил на Тот Свет два десятка наших лучших спецов, вооруженных в том числе и лучеметами.

– Спасибо, успокоили, – снова задергалась рука у экстрасенса.

– Голыми руками свалил три вертолета с высокоточным вооружением…

– Не надо!!! – завопил подполковник. – Я три раза просился на гражданку, три раза!

– Надо, Павел Александрович. Колободин все испоганил. А этот Рембо таких бед может натворить. Откуда такой зверь проявился – наизнанку вывернись, Паша, но узнай.

Разложили карту на столе, и подполковник задвигал по ней рукой.

– Ох! – отдернул руку. – Вот он! У моря, ближе к Абхазии. Могут уйти… По моим сведениям – там продолжение подземных горных пустот. Те места фонят такими ариманическими вибрациями, тянутся от Грузии, от местечка Нуниси. Думаю, неспроста там эти Стражи обосновались. Эти пустоты еще притягивали к себе Сталина. В эти места рвался и Гитлер, хотя, конечно, считается, что его притягивала нефть на Кавказе.

– И что? – посуровел генерал, аж зрачки сузились. – Ты, Павел Александрович, рассказывай эти сказки, но только не мне. Пожалуйста! Я человек суровых реалий.

– Вот так всегда, – посетовал сенс, – никто не хочет или не может понять: грядут иные суровые реалии. Я пытаюсь толковать о таких реалиях, против которых ваши реалии – это просто писсуар в генеральском клозете. А мне намекают: Паша, ты идиот и фантазер.

– Немедля отправляйся к морю! – вспылил Игорь Сергеевич. – Подбери группу поддержки. Я так понимаю: единственное оружие – мозги. Прочтешь в деле, девка бросила клич: ты член или мозг? Пусть я генеральский член, а ты мозг. Вот поэтому я только на тебя и надеюсь. А сказки оставь для себя, если тебя это утешает.

– Да не сказки! – уныло произнес Лобов.

– Даже при злобной необъективности что-либо предъявить этой ведьме сложно, разве что потеряв всякую совесть. Следовательно, при любых обстоятельствах она, как любая русская женщина, пусть рожает в нашем роддоме, а не в пещерах. В-третьих, при женщине находится этот неуравновешенный боевик…

– Нет, – перебил подполковник.

– То есть? – опешил генерал. – Паша, я знаю, ты неординарно мыслишь, вот и бросаю тебя в бой. Но боя во что бы то ни стало следует избежать. Ты мирный человек, стрелять так толком и не научился. Что означает твое «нет»?

– С такой энергетикой, к которой я не могу подступиться, этот субъект не может быть просто боевиком. Он действительно чтит в себе Стража. Вот только с каким вектором?

– Мужик, – завопила заведующая, – выйди! Словно кол в спине от твоего взгляда, чего уставился? Кровотечения нет, интенсивные преждевременные псевдосхватки. Выйди!

Алк яростно задышал, всем своим видом выражая протест, но вышел.

Ничего не замечал вокруг, обуянный неизъяснимой тревогой. Словно какая-то черная туча в горах, которая сейчас накроет… Но вот неосознанное движение глаз, и он, психически взвинченный, видит только ауру, золотистую, радостную. Несколько потрясенный поневоле на миг отвлекся от своих тревог, заставил себя материализовать эту ауру и увидел худенького мужичка, несмело, как бы без всякой цели продвигающегося по коридору. Но вот в ауре мужичка все перемешалось, золотисто-фиолетовые протуберанцы потянулись к Алку. Нервный взгляд, словно вихрь, заставил мужичка взвиться к потолку, и, очумелый, он полетел тут же вниз, но взглядом был прижат к стене. Мощная рука растопыренной пятерней прижала лицо незнакомца к стене. Другая рука ощупала одежду и, не обнаружив оружия, вынула из внутреннего кармана документы.

– Я так и знал, – искривил губы Алк, – подполковник Лобов. Не вовремя…

У подполковника в другом кармане был обнаружен хитрый аппаратик, похожий на сотовый с разноцветными пульсирующими кнопками.

Документы и аппарат Алк подполковнику вернул.

– Привет, дорогой. Я экстрасенс, обнаружил тебя при помощи обычной географической карты, – заговорил сенс. – Имею полномочия исключительно мирного характера.

– Экстрасенс? Значит, ты потомок мойв. Уважаю…

В этот момент раздался душераздирающий вопль. Алк вскочил в палату, за ним – подполковник. То, что они увидели, повергло обоих в ступор. Но Лобов, словно робот, заученным жестом выхватил из кармана приборчик и включил видеосъемку.

Натка, окутанная мутным полем, словно пчелиными сотами, которые беззвучно двигались, исчезала на глазах, поглощаемая каким-то монстром. Видно было, как она мученически что-то пыталась сказать, губы шевелились, но в этот момент «соты» сомкнулись с потрескиванием и шорохом, и мерцающий «саркофаг» метнулся к потолку и исчез.

Алк так и не вышел из ступора, немигающими глазами уставился на топчан.

(Карамышев, ты держись, пожалуйста. Не отчаивайся. У нас открытая война с рептоидами. Больше сотни миллионов земных лет они искажают Божью Матрицу. Терпели их долго, но терпеть дальше – отдать власть Противобогу. Убеждай, что ты напишешь о главном.)

Экстрасенсорный эфэсбэшник нажал оранжевую кнопку.

В коридор вбежали четверо бомжей, разве что от них не воняло.

– Изолировать! – приказал Павел Александрович, боязливо отступая от дебелой заведующей. – К психологам ее! Соберите персонал, припугните ответственностью и возьмите подписку о неразглашении. – Подумал секунду, нажал желтую кнопку и, получив отзыв, произнес: – Передаю изображение. Женщина шепчет, немедленно расшифруйте по губам. Быстро, пока этот варвар не пришел в себя. Отсекайте полицию…

Включился аппарат, какой-то не сомневающийся в своей правоте голос произнес:

– Он в ступоре, бросай стальную сеть с высокочастоткой. Потом не справишься.

Вспыхнул экран. На связь вышел генерал Тихомиров:

– Павел Александрович, я в курсе. Но не врубился… Предлагают сеть.

– Сволочи! – яростно зашептал подполковник в ответ. – Вы о нем думаете или о своей шкуренке? Вам нужны новые жертвы, чтобы потом оправдаться! Что шептала женщина?

Долго телиться будете? И почему она Пелагея? Где вы раньше были?

Эксперт доложила:

– Подполковнику Лобову. Фиксирую текст…

Подполковник опустился на колени рядом с Алком. Включил сообщение:

– Пирамида. Тибет. Это не Янг. Варвар, спаси меня!

Алк медленно повернул голову к подполковнику.

– Это она шептала. Мы прочли по губам, – объяснил. – У тебя есть ее фотография? – В глазах Алка появилась осмысленность. – Страдать будешь, когда не успеешь ее спасти. Настоящий Страж сначала спасает ребенка, потом женщину, потом Родину. А потом мир! Смысл всего: во имя чего? Если очень любил ее – тогда во имя любви. Это верное начало.

Варвар молча направился к выходу.

Февральское свинцовое небо, тяжелое движение воздуха от моря, насыщенное соленой влажностью, далекий гвалт чаек, выбежавшая хозяйка:

– Виктор, что с Пела…

Но вяло выставленная рука с трехметрового расстояния отбросила женщину, она, пролетев по воздуху метра два, влетела спиной во входную дверь.

Подполковник Лобов, семенивший сзади, приостановился.

– Отче наш, иже еси… – перекрестился. – Господь, я не очень грешил? Спаси и сохрани!

Сенс долго всматривался в приветливое, открытое миру Наткиное лицо, настраивался.

– Мне мешает твоя энергетика, – заявил Алку.

В тут же секунду невидимый вихрь отбросил Лобова в угол комнатенки, он спиной сокрушил какую-то этажерочку и упал задницей на пол, неловко раскорячив ноги.

Алк исчез.

– Иже еси, – поднес подполковник сжатые пальцы ко лбу и замер. – Сонечка, Виталик, – заканючил, – детки мои, простите папку за все. За то, что я вас редко видел… Ягодка моя, – взвыл, – увидишь ли ты теперь своего непутевого? Прощайте!

И подполковник, попросив у Господа прощения, начал усиленно растирать ладони. Водил рукой над фотографией… Отдыхал. Сосредотачивался, вновь подносил руку. Но вот взгляд его остановился на валяющемся у ног атласе дорог. В таких атласах была вклеена общая карта. Развернул, стал искать.

Тут же перед ним возник Алк, сгреб подполковника.

– Пусти, – твердо произнес Лобов с проснувшейся гордыней эфэсбэшника. – Твоя Натка жива, но сигнал очень слабый, словно из-под земли. Очнись, малый! Никакой энергии не хватит! Можешь принимать меня за идиота, но сигнал резонирует от Тибета. Нет, дорогой, ФСБ – мощная организация, но опаленные коммунистической идеологией китайцы вопят на весь мир, если кто-либо поздравствуется с Далай-ламой, а мы их начнем забрасывать русскими ведьмами. Они нас не поймут.

– Пирамида, – через силу произнес Алк. – Натка не ведьма – Богиня.

– Ну-ну, родной, – встрепенулся особист. – Ты хоть и зверь энергетический, но слушайся старших! Моя «ягодка», когда я засиживался за алхимическими опытами…

– Алхимические опыты?… Я как-то драл кожу с колдунов, такая вонь от снадобий, как от Лернейской гидры… И Гермес их гнал. – И запнулся: вновь эта его легенда.

Полковник замер, ударом ладони закрыл себе рот, скосил вниз глаза, словно собака, которую вот-вот ударят.

– А ты сказал: пирамида… А вот теперь продолжай – зачастил словами.

– Натка, моя Богиня, немела перед изображением горы Кайлас. Чувствовала при этом что-то таинственное и жуткое. Кайлас – пирамида в шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть метров над уровнем моря. Истинные 666. Реальные.

– Дверь? – замер Павел Александрович. – Каменная дверь, которая никогда не открывалась. А если время пришло? Хана нам всем, варвар! – шепотом поведал сенс. – Зачем кому-то понадобилась твоя Натка? Это Митшеб! Если присмотреться к земной истории, он и трясет всех. Страж, зачем какому-то инопространственному паразиту Натка?

– Белый Саван, – прозвучал ответ. – Кому-то нужен наш ребенок.

– И-и! – возбужденно взвился сенс. – Я впервые слышу… Белый Саван! Выкладывай!

– Послушай, добер, – глухо произнес варвар, – я думал, ты кривляешься, но аура… Лобов, ты как ребенок. Если бы не это – мог размазать по стенке. Ты произнес тут что-то об алхимии. Для современных людей это как бы пройденный, но и не пройденный этап.

– Ну-у… конечно. Моя «ягодка» сказала бы, встретились, мол, два с приветом…

– Лобов, человека наделяет своим «приветом» Бог. Иной раз – Дьявол. Реже – Демон. Богиня сказала – не Янг. Белый Саван уничтожает Тьму. Богиня защищала бы своего ребенка до животного остервенения озверевшей самки. Следовательно, ты недалек от истины, добер. Я даже не смогу достойно погибнуть в бою, насколько бой неравен.

– Но почему именно алхимия? – опешил подполковник.

– Когда ты ищешь, у тебя пульсирует в ладошке, да? А у меня морозит мозги, когда мимо чего-то пройти нельзя. И я сейчас вспомнил, батя мой объяснял: Грааль – не чаша с кровью Господа, эту историю выдумал древний поэт. Грааль – это чаша с растворенным в воде Философским Камнем, который преобразует человека, позволяет ему жить в двух мирах, Тонком и Физическом, и жить очень долго, ибо возвращает молодость. Деяние! Так?

– Но люди развиваются, – грустно подхватил экстрасенс, – по наилегчайшему техническому пути, загоняя себя в тупик. Как-то прочел: последний, прошедший от первых тинктур до Философского Камня, – Фюлканелли, которого безуспешно разыскивало ЦРУ. Потом узнал об Армане Барбо, который во второй половине двадцатого века осуществил наставления средневековых герметических трактатов, в частности «Безмолвной книги» «Mutus Liber». Ему удалось открыть физические вещества, которые не поддаются современному научному анализу, – взахлеб, увлекаясь, объяснял подполковник. – Свой метод! Редкое явление, частенько отторгаемое обществом, а потом они проливают крокодиловы слезы. Я, изворачиваясь, получил сообщения современного алхимика, опубликованные им под названием «Золото тысячного утра» («L'or du millieme matin»).

– И что? – нетерпеливо нахмурился варвар.

– А то! Алхимия и химия – науки несовместимые. Философская магистерия – это почти упущенный шанс человечества к обладанию совершенно иным качеством жизни. И какая-то неумолимая рука преследует, уничтожает, высмеивает и загоняет в тупик Великое Деяние. Почему? Значит, страшится, а? – пытался подполковник не упустить общую тему. – Кто-то на протяжении веков отторгает человека от духовного единения с природой, чтобы он взращивал свое совершенство. Много всего сказано о Деянии, но никто не обнажил суть трансмутации. Я пытался докопаться до истины, да куда там…

– Мне наги подгадили память, – вздохнул Алк. – Батя ничего не говорил о тибетской «двери», но не раз употреблял слово – ануннакки. И требовал, чтобы я запомнил, что в этом слове два «н» и два «к». Подполковник, ты слышал что-либо об ануннакках?

– А-а, – отмахнулся Лобов, – рептоиды, раса, которая произошла от ящеров, люди-змеи, покрытые чешуей, с большими желтыми глазами с вертикальным черным зрачком, кожа серо-зеленая с отвратительным запахом тухлых яиц. А два «н» и два «к» – это по Ситчину (ученый, который начал переводить шумерские таблицы), и, если верить шумерам, правильно будет: АН. УННАК. КИ. – Лобов усмехнулся. – Словно шумеры подглядели интернетовский адрес в поисковой строке, да? – И прикрикнул: – Не отвлекайся, Страж! – И увлеченно с загоревшимся взглядом продолжил: – Трансмутация металла в золото – это всего лишь проверка пригодности магического Кристалла. Учти, современный алхимик Арман Барбо, чтобы ухватиться за нить Ариадны, затратил двадцать два года.

– Послушай, добер, я хочу спросить: тебя долго подыскивало начальство?

– Не знаю. Но я не кривляюсь, какой есть – такой и есть. Ты пойми, Страж, я сказал, вначале спасай ребенка… Но всего несколько десятков лет назад у нас было не так. Фактически было: спасай вождя, потом спасай государство, только потом ребенка, женщину. А мужики – расходный материал, о их спасении никто и не заикался. Только сейчас начинаем понимать: не государство главнее всего, а те, кто дают жизнь этому государству.

– Лобов, я не хочу, чтобы меня боялись. Но тронете – я покажу вам строжайший режим!

– Ишь ты! – вспылил подполковник. – Ты где вырос, тебя русская мать родила, разве это не твое государство, не твои законы?

– Ну да. Бородатый с лысым в Госдуме разрабатывают их, а потом, оказывается, они мои. Только людским недоумением и поправками не захлебнитесь! Ваши законы – слуги Эргина, которым Фивы платили дань. И не русская, а росская мать меня родила…

Натку выворачивало от тошноты и удушья. Сознание то покидало ее, то наплывами вместе с приступами рвоты возвращалось. Тогда она панически ощупывала живот, на секунду успокаивалась: все ее при ней. Содрогалась от спастической волны истерической дрожи, которая начиналась от бедренных мышц, захватывала живот, прорывалась к сердцу, и тогда «спасал» приступ тягучей тошноты, но рвать было нечем. И страх, что пространство, насыщенное отравой, убьет ребенка, который недаром рвался на свет раньше времени, но сейчас стонал вместе с матерью, прощаясь с жизнью, которую так и не познал. Ему было хорошо с мамой, появляться на свет – это мука, но вдруг ад начался еще в утробе. И когда в сознании появлялся темный туннель перехода – верный признак начинающейся клинической смерти, – жесткие пальцы отжимали челюсть и кто-то вливал ей в горло жгучую и вонючую жидкость. И все начиналось сначала: конвульсии, истерика, тошнота, призрак смерти. Ощущение времени исчезло, вместе с этим исчезало и ощущение жизни. Неимоверная слабость, словно чуждая телу и разуму плита, под которой не пошевелиться.

Натка нашла в себе силы поджать руками снизу заметно округлившийся живот, кормить ее вонючей жидкостью перестали. Два дюжих мужика, наголо обритые, в красных монашеских одеждах с двумя черными полосами по капюшону и спине, начали утром и вечером делать ей массаж, умело разминали мышцы, перебирали позвонки, мяли плечи и спину.

Вокруг наличествовали только два цвета: жгучий до неприятности красный и отталкивающий антрацитовой поблескивающей ядовитостью черный. Белоснежный живот пугал даже ее, таким странным анахронизмом он выглядел. Утро и вечер отсутствовали, еда казалась какой-то странной, искусственной. Она теперь и сама себе казалась искусственной, чужой самой себе, и, борясь с подавленностью, содрогалась душой от чуждости обстановки. Начинала догадываться: она вообще тут мало кого интересует, ждут родов. А потом она сгодится как естественная кормящая мать. Пусть так. Но почему такая реакция организма на похищение? А эта жгучая, но вместе с тем и тошнотворная жидкость, которую вливали в рот?

Но вот наступил день, когда низ живота разбух больше обычного, как бы издалека подступала боль и резкие толчки дали понять: сейчас начнутся настоящие схватки. Она как-то читала: сейчас отойдут воды… Да неужто тут нет ни одной женщины? Мужичье, не злое, но и не доброе – никакое, будет принимать роды?

Закусав до крови губы, ухватившись за края спартанской деревянной кровати, она заставляла себя не кричать в знак протеста. И еще потому, что в крике, понимала, упустит информацию, а надеялась хоть краем сознания что-то увидеть, понять. Без надежды вырваться из этого плена – она была просто рожающей самкой. И в знак протеста не кричала, стонала, слезы заливали ей глаза, но, сморгнув, Натка с ненавистью косилась по сторонам. И врожденное чутье ее не подвело.

Прямо напротив глаз, у противоположной каменной стены раздвинулись тяжелые шторы, открылась громадная круглая ниша и показалась более метра в диаметре красная голова с двумя черными чешуйчатыми полосами, уходящими за загривок. По бокам, а особенно возвышаясь сзади, выступали острые костяные наросты. Маленький рот с многочисленными зубами в несколько рядов оскалился в подобии довольной ухмылки, но огромные желтые глаза без белков, бровей и ресниц оставались неподвижными, гипнотизирующе жуткими и повелевающими, будто охватывающими своим переливом само время. Из ниши начал выползать буро-зеленоватый, поблескивающий чешуйками змей. Около метра в диаметре, с двумя мощными когтистыми лапами у головы. Десятиметровое туловище, утончаясь, заканчивалось тремя алыми – пламя пульсировало изнутри – кривыми шипами.

Чудище начало натужно перекатывать кольца туловища с отвратительно нежно-розовым впалым животом, а около шипов застыли жрецы в ярко-красных одеждах, с маленькими нефритовыми чашечками в руках.

Как только раздался крик новорожденной, чудище издало хрипящее шипение, энергия превратила туловище в полупрозрачный силуэт, и из шипов закапали лучистые капли. Новорожденную поднесли к шипам и благоговейно смазали девочке лучистой темно-красноватой жидкостью родничок, губы и половой орган. Жрецы преподнесли девочку пред очи змея, положили ее на красно-черный ковер, а сами пали ниц.

Натка поняла, какой жидкостью ее потчевали, и погрузилась в обморок.

Варвар изучал последовательность действий Деяния, пытаясь обрести смысл. Это ему вряд ли удалось бы, но имелось приложение, похоже, на французском языке с переводом. Сенс ФСБ Павел Александрович Лобов, по-видимому, в свое время преодолевая невозможное, пользуясь личными и служебными связями, благоговейно в трясущиеся руки получил раритетный, да что там раритетный, сакральный экземпляр. Вскоре Павел Александрович прискорбно уяснил значение русской поговорки: не по Сеньке шапка. Для бывшего советского совка, воспитанного на рвущейся в будущее поступи синхрофазотронов, ракет с разделяющимися головками, первая страница с обозначенными человечками, отжимающими при свете утренней зари белую простынь, предстала первой и последней преградой.

Тоскливо прочел: «Молоко Богородицы – соль, полученная при помощи росы. Нужна для приготовления королевской ванны – жидкости, приготовленной из раствора молока Богородицы и философской ртути, в ней омывается первичная материя, достигшая стадии ребиса».

Слова были как бы понятны, но… Ребис? Узнать значение… Первичная материя? И именуют себя рудниками мудрецов! «Рудник мудрецов – синоним первичной материи, находящейся в состоянии удаленной».

Алк начал нервничать. Что ни предложение, то и загадка. Одним словом – алхимия. Ага, вот он, ребис… «Ребис – двойная субстанция, которую получают в процессе двух первых Деяний, а в третьем подвергают вывариванию в философском яйце. Огонь тайный – двойная соль, первый агент».

Двойное виски – вот что современному человеку понятно. Кичатся развитостью, а современных людей не сравнить с теми, кто когда-то вылупился из этого самого философского яйца. Слаборазвитая техническая цивилизация, чуждая природе, – демоны смерти, танатосы! Что ожидает – и, возможно, уже рядом – этот мир?

Современный зазнавшийся человек, потребитель, претендующий на уникальность, предпочитающий алкоголь, секс, шикарное авто, а алхимия – недоступный факт святой и реальной магистерии возникновения «универсального духа». И тем, кто прошел этот Путь, начав с трансмутации металлов, а приобретший молодость по истечении земных лет и возможность обретения жизни в Ином и Физическом Мирах, тем, кто победил смерть, человечество так и не нашло в себе ума низко поклониться первопроходцам Жизни. Зазнавшиеся ученые похохатывают, высмеивают отсталость и тупость глупеньких алхимиков. А Божий подарок не дается наглому полудикарю, создающему Машину себе же взамен, который с истошным воплем ринулся на приступ Божеского. Финал природопокорителя известен – саморазрушение. А финал истинного алхимика – подвиг и награды горнего Мира. Трансмутация – затерянный и почти утерянный истинный Путь развития человека. Но время уходит, подавляющему большинству людей алхимия – даже не сказка, она презрительно неинтересна. Прошлое, несущее в себе малоизведанное и могущественное Будущее, современному человеку неинтересно. Прошлое, которое не становится Будущим.

Подполковник Лобов, вам ли не знать: земное сообщество пошло вразнос, суета, меркантильные интересы, насилие и разгул неправедно раздувающихся денежных мешков, наплыв суетной информации достиг таких степеней, что в этой какофонии глохнет, не прорывается, не имеет воздействия мудрое слово, а прорвется – мелькнет как комбинация все тех же ярких стеклышек калейдоскопа и понеслось дальше мелькание и суетная заземленность, зависть, сплетня и продажная статейка, и лишь на миг человек замирает в ужасе перед приоткрывшейся бездной жестокого убийства, лютой несправедливости, жадного обмана, пустоты души. Мудрое слово не то чтобы не было в почете, оно почти никому не нужно. Слово часто приобщается к власти, к политическому давлению, власть еще порой в состоянии что-то предпринять, изменить ситуацию.

Без выхода в Тонкий Мир люди и есть размножающаяся биомасса, которая эксплуатируется неизвестно кем, теряющая одухотворенность жизни, живущими заботами пропитания, завоевания, удовлетворения. Но человек наверняка хочет большего, у него имеются все функции тонкоматериального информационного сотрудничества, а он прозябает, развивает не себя, человека, а технику. Техника, сложные технологии – это, конечно, вынужденный выход из создавшегося положения. Не можешь лететь сам – создай самолет. Для этого тоже потребен ум, но ведь накапливается колоссальная зависимость ума от созданных этим же умом технических и потребительских решений плюс политика целей и идеологий. И рано или поздно наступает разрядка – война. Кто завел этот самоубийственный механизм?

Батя упоминал иллюминатов и рептоидов. Эллада знала змееподобных… Ехидна, дочь Тартара и Геи, – тело женщины, но вместо ног – змея. Наверное, прошли века и у Ехидны появись ноги? Видоизменяются, внешне становятся похожими на человека?

Прогресс техники – не прогресс человеческой души, размышлял Алк, это навязанный человеку момент, последовавший за перекрытием тонкоматериальной информации.

Люди не дозрели? Но при этом более основателен тот факт, что никогда и не дозреют. Кто-то блокирует бесспорно потенциальные возможности людей к реагированию на тонкоматериальные вибрации. Люди отторгнуты от богов бесчисленных звездных цивилизаций, замкнуты в собственном временном мирке, где свобода всегда добывалась кровью на пути неисчислимых ошибок и верований, которые люди величают поступью в будущее. А имеет ли будущее мир, находящийся в изоляции? В изолированном времени, искажая Историю, а то и вовсе ее не ведая, человек собственной воли не имеет. Человека убивает ощущение ненужности и несправедливости.

Следует дочитать страницу до конца, спохватился Алк.

Подполковник Лобов скрупулезно обозначил автора этих строк – Жак Садуль.

Волна психической энергии, сжигая все стереотипы, прожгла стену перехода, ее огненный протуберанец привлекся холеным типом с обликом удачливого фирмача.

– Ищешь свою женщину? – сразу перешел тип к делу. – Натка твоя у меня. Родила чудную девочку. По истечении года девочка призвана выполнить свою миссию.

– Я убью тебя!!!

– Пожалуйста, убей. Знаешь, все эти сказания о русских богатырях… Хотя ты какая-то помесь древности с русским. Говорят, русских умом не объять. Настолько глупые, что вас даже умом не объять? Осилить тот фолиант тебе, варвар, не под силу.

– Чего тебе надо и кто ты?

– Я тот, кто величественней самого Люцифера. Что мне надо? Да ничего. Благодаря Белому Савану мамочки твоя дочь выдержала мою пространственно-временную мерность. Убей меня, а? Но смешно биться с муравьем, который, к тому же, отбился от своего муравейника. Ты что-либо слышал о «красной ртути»? Хочешь освободить свою дочь – добудь грамм сто «красной ртути» и соверши Деяние. На это уйдет четыре дня. Имеется влажный способ Деяния – это десятки лет, сухой способ – месяцы, но подвластный Адепту, и – ускоренный. В секретных подземельях находится тайный сейф. Вперед, варвар! И я открою тебе ускоренный секрет Деяния. Согласен?

– Не знаю. Моя Богиня точно у тебя?

– Да о чем ты, дерзкий человек?! Я повелитель этой планеты, повелитель сброда тех, кто именует себя людьми, займусь выдумками?

И он увидел просторный зал пещерного типа, наполненный тяжелым кумачом и чернотой, а в мягком ненавязчивом свете – широкую кровать из обработанного, но не окрашенного дерева и… Натку, которая, полузакрыв глаза, упоенно кормила грудью не опеленатую, а свободно дрыгающую ножками, жадно причмокивающую белобрысую девочку.

– Она точь в точь ты, Ната! – тихо прошептал, наполняясь любовью.

– Алк, – прошептала, – ведь это ты, не сон, не бред, не колдовская иллюзия?

– Да, это я, сдуревший от отчаяния и жажды вернуть вас.

– Крепа, это Кайлас, каменная Дверь, которая никогда не открывалась. За дверью – чужой мир, пространство, время, чужой обладатель структуры Поля, которая неподвластна земному. Страж, спасай любовь!

– Какое имя у…

– Ксюша, юбочка из плюша, – зарыдала.

Пространство заколебалось, Алк пошатнулся, теряя нить параллельной вибрации.

– Без русского с этой сволочью не совладать, – вдруг прозвучало рядом.

Росс в неистовстве вскочил, готовый ко всему. Но всего лишь открыл рот от удивления. За столом восседал невысокий, но ширококостный, мощный телом мужик средних лет.

– Тебе-то чего? – уставился варвар, наклоняясь всей своей громадной фигурой над чудаком. – Шляются тут всякие… Вот ваш кордон, подполковник Лобов! А как хвалился – муха, даже таракан незамеченным не проскочит.

– Отлично, – мужик с вальяжным спокойствием поправил белоснежный манжет, – я уплотнил материю, но не до материальной. Росс, даже по горячке ребра ты мне не сокрушишь, их нет. Я призван лицезреть тебя, мои собратья усмотрели в твоей первичной структуре признак ария, воина. Черт бы тебя побрал! Ты до сих пор не заметил, что я «говорю» с тобой не раскрывая рта. В гробу в белейших тапочках видел я таких воинов!

– Крак и дети твои вонючие от крака, не наезжай! Молоко прокисло, от кур тошнит… У меня украли Натку! Украли Богиню…

– Варвар, ты отсталый русский необтесанный березовый кол с легендой воинствующего и вонючего эллина. Где твоя львиная шкура, от которой разило вонью?

– Мужик, я тебя звал? – Молниеносный удар в голову не повалил мужика на пол, рука нанизала голову, на стол хлынули мозги и кровь.

– Ой, мама! – силился ошарашенный Алк избавиться от головы. – Прохиндей, гад! Чего вам от меня нужно?! – гадливо стряхнул дымящуюся от крови голову.

И все исчезло. От другого конца стола раздался хохот. Мужик в клоунской одежде топал ногами, сгибался, зажимал живот руками, хохотал.

– Вот, – непонятно откуда взялась тарелка, а на ней плотная белковая масса. – Бери простоквашку, но хлебец отложи – гадость. Кушай мой, – рядом с тарелкой появился хлеб, пахнувший свежайшим ароматом.

– Впечатляет, – уважительно заметил Алк. – Это что? – ткнул в тарелку пальцем.

– Друг мой, это брынза, приготовленная по древним рецептам.

– Так она же соленая! – недовольно скривился. – Травануть меня задумал?

– Глупость. Ешь, и начнем знакомиться. Драться не будешь?

– Хочу испробовать древние рецепты…

– Тогда наливай, – указал незнакомец на бутылку прокисшего молока. – Продукт полезный, но теперь из сухого порошка молочко пользуют. Глотаете миллиарды таблеток, подкармливая валютой жирных фармацевтических котов. И не втолкую себе: как умудряетесь шестьдесят лет прожить?

– А ты сколько лет прожил? – Алк бросил в рот кусочек белковой массы.

– Сейчас подсчитаю, – уселся на стул мужчина, и стул жалобно заскрипел. – Тяжела физическая ноша, – засопел. – А как считать, от рождения или от мнимой смерти?

– Наверное, от рождения, – уже уминал брынзу Алк.

– Ну, знаешь! Этак никакой памяти не хватит. Сейчас… В 1303 году от Рождества Христова я поднес папе Бенедикту ХI свой краткий трактат «Путь Пути», который, варвар, лежит перед тобой. Копия…

– Ты?… – замер Алк. – Ты создатель этого древнего фолианта?

– Безусловно. Тут написано, – открыл старинную рукопись. – «Сим начинается „Путь Пути“, трактат краткий, сжатый, лаконичный, полезный тому, кто понять его сумеет. Умудренные исследователи обретут здесь часть растительного камня, который другие философы скрывали с великим тщанием».

– Адепт, – Алкид замер от удивления и внимания, – вот ты мне и объясни: почему вы непременно величаете себя философами? И ртуть у вас философская, и соль, и яйцо философское, и чудотворный камень философский.

– Истинно так. – Мужчина огладил короткую курчавую бороду. Отпил из стакана и вскочил, заметался взглядом, выбежал на балкон и выплюнул простоквашку. Побагровел, экспансивно замахал руками, ругаясь. – Однако, какая гадость! – вскоре уселся за стол. – Это молочко даже страшно подвергать дематериализации. Идиот, как ты можешь спокойно глотать эту мразь? Вот, – появилась крынка из обработанной огнем глины и такая же массивная чашка, – пей философский продукт.

Алк попробовал: покалывающая язык свежесть, прохлада и тонкий вкус подсказали: «философский продукт» – очень редкая ныне вещь.

– На чем мы остановились? – поморщил выпуклый лоб философ. – Да, варвар, мы философы умением, а не рассуждением. Элементарная вещь, знакомая из физики: 2 гамма равняется одному электрону.

– Это открытие всегда будоражило моего батю, – замер Алк. – Волновой элемент, способен трансформироваться в материальный. Закон материализации мысли!

– Ты не безнадежен! – радостно воскликнул странный собеседник. – Гибель земных цивилизаций – это тяжелейшая история. Вначале даже носители пятой расы были философами, они в малой, но достаточной степени владели органом, который сейчас называют «третьим глазом», органом, который при достаточной чистоте физического организма связывал человека с Вихревыми Полями Информации, и волновые вибрации сверхвысоких частот Тонкого Мира материализовались по закону: 2 гамма = 1 электрону. Молодой человек, – торжественно поднялся мужчина с глиняной кружкой в руке, – так выпьем же за встречу! Выпьем молоко философское, материализованное мыслью. Нам предстоят тяжкие хрисопеи. Я твой проводник и учитель, коль ты меня признаешь таковым.

– Хрисопеи? – усмехнулся Алк. – Будем превращать свинец в золото?

– Хрисопея служила всего лишь контрольной проверкой, производимой при завершении магистерии с целью удостовериться, что полученная субстанция действительно представляет собой философский камень. Но, варвар, мы в цейтноте…

– Так учи, – спокойно ответил Алк. – Ты кто? Как мне обращаться к тебе, Учитель?

– Арнольдо де Виланова. Зови меня просто – Арни. Варвар, ты породил ребенка, которого зарежут, чтобы вибрация Савана согласовала мир чужих и наш мир, на миг приоткрыв Дверь другой мерности пространства. Они тысячи лет кормятся страданием, изводя человеков, которые, имея выход в Тонкий Мир, вместо поиска ключа к уничтожению чужих, уничтожают самих себя. Чужая раса подвержена строгой, безумно-жесткой иерархии, высочайший мистически и физически их прародитель, их главный Параноик созрел в безумстве утверждения себя над всем и всеми, но он заперт в горе Кайлас другой не менее могущественной цивилизацией, дружественной человеку. И он хочет вырваться, чтобы ринуться на порабощение других планет.

В комнате наступила тяжелая тишина. Алк сгорбился, пустым взглядом уставясь в пол.

– Я не готов спасать мир, я хочу спасти Натку… И Ксюшку. Я хочу свою девочку взять на руки и прочесть в ее глазах минуты познания жизни.

– И только? – нервно задышал философ, шлепая массивной ладошкой себя по лбу. – Моя вина! Восемьсот лет наблюдаю, как корячится Россия. Кто будет уважать нацию, которая опускается до такого уровня, когда ее представители утрачивают смысл высокого бытия своих величайших прародителей, подменив это рвачеством, борясь за выживание, выискивая идеологические предпосылки вместо, собственно, достойной жизни своих граждан. Эту власть зародил фанатик: тюрьмы по любому поводу, убийство человека, если он не соответствует доктрине. Великан слушает призывы к модернизации, а апатия, лень и безответственность – как плесень. А когда я, – уставился философ на Алка светло-карими глазами с голубоватыми от яркой лучистости белками, – прибыл сюда по велению Господнему, я увидел людей, которые поражены ощущением своей постыдной зависимости от корысти и недееспособности местечковых корифеев, людей, которые барахтаются в водоворотах бесконечных «исторических» перемен криминального капитализма, рождающего удушающее неравенство, бюрократизм и скорые реформы, результаты которых вызывают недоумение. Плодятся законы, но их не выполняет каста неприкасаемых. Нация, которая начала терять свое лицо, заимствуя несвойственные ей вибрации. Преобразования, которые усложняют жизнь граждан. Налоги и платежи, которые обдирают людей, обогащая богатых. Чиновники, которые все делают для того, чтобы «подвесить» граждан к своим интересам. Воровство и выспренние рассуждения о свободе личности. – Философ встал, расправляя плечи. – Россия – лицо будущего мира, она или совершит свое Деяние, или, пришибленная бесконечными переиначками, несгибаемая нация россов растворится в китайском и мусульманском нашествии, защищая себя термоядерными сполохами. Варвар, задумайся: отчего люди злы, полны ожесточения, жадности? Кто их сделал такими и зачем? Почему люди принимают страдания, совершают преступления, воровство, фальсификации? Земные сообщества, которые в своем развитии начинают выходить за рамки интересов нефилимов, уничтожаются. Что не раз на земле и происходило. А на этот раз Дуг-Па стремится вырваться из изоляции… Знаешь, – усмехнулся де Виланова, – один человек сказал: «В действительности все совершенно иначе, чем на самом деле» (А. Сент-Экзюпери). Чужаки властвуют над людьми по своему разумению – это жесткая регламентация всего образа мыслей граждан, опустошаются людские ресурсы моральным разложением, – продолжал урок Арнольдо. – Истинные достижения, на которые способен человеческий мозг, строжайше засекречены, лишь в жутком темпе изобретаются военные технологии. Земля подвергается опустошению Дуг-Па – матрицы племени чужаков из другой мерности. Прикрываясь голограммами, они действительно вначале стали учителями людей, которые были созданы другой цивилизацией. И ныне земля – это ферма. Но наступил двадцать первый век, пришел час не только усилий, но и тревоги. Их постоянная жадность и грабеж человеческого благосостояния, недопущения людей к чистой энергии, экранированию гравитации, путешествию во времени, мгновенного исцеления, алхимического превращения материи и самого человека – создают экономический, моральный и социальный коллапс. Варвар, – тяжело вздохнул Арнольдо, – все это было бы не так остро, если бы не иллюминаты… Это предатели! Они от расы, которая защищает землян, иллюминаты не допускают к обнародованию технологий, ради которых и был создан человек, ибо тогда вся эта клика утратит контроль над планетой. Люди низведены до прикрытой космическим колпаком фермы, где вы просто пища – гаввах. И ничего больше от вас не требуется. Как только ваше развитие достигает определенного порога, ферма уничтожается и засевается новыми носителями страдания.

– И что, у этих чужаков нет ахиллесовой пяты? – удивился Алк.

– Их «пята» – это пробуждающийся человек, у которого защищен эпифиз от блокировки. В чем сила параноика, который служит вибрационной матрицей их существования, не ведая совести и сострадания? Он самореализует свою власть, внедряясь ментальным паразитом в организм общества. Он окружил себя коконом своего Пространства, миллион лет назад прибыл из Альфа Дракона, вначале в созвездие Орион к звезде Ригель. Его энергетический кокон не может преодолеть ни одна земная сила. Его можно достать лишь в тот миг, когда он начнет открывать Дверь. Только русские, которые в истории не раз принимали смертный бой за свою Отчизну, отчаянный народ, терпящий страдание до последнего мгновения. Только россы незабвенной Арктиды и Даарии способны и бросят вызов прихватчикам. Время такое наступит! Оно наступит… Время Стражей.

– Группа крови на рукаве… – пробубнил Алк.

– Варвар, представь себе подземелья, вся земля пронизана десятками тысяч подземных ходов, города, где находятся кристаллы, которые растут, впитывают энергию страдания и смерти и которые программируют страдания. Похищаются люди, их пытают страшными пытками, продлевают им жизнь, чтобы пытать. Якобы это Ад за грехи наши. Жуткая галактическая наволочь пьет кровь, как динозавры разрывают человеческое мясо, время от времени прижимаются к пульсирующим кристаллам, впитывая в себя колоссальную энергию нижлежащих вибраций.

– Ты не круто заливаешь, алхимик! – набычился Алк.

– Беда в том, что эту жуткую правду, – окинул адепт сочувственным взглядом Алка, – люди не в состоянии принять даже за фантастику. Человечество влачит жалкое существование и винит в этом себя же… Винит упорно и самозабвенно и не задумывается над тем, что уже поняли: человеческий мозг функционирует только на десять процентов своих возможностей. Почему? Что мешает работать мозгу во всем своем величии? Адонай услышал твою клятву, русич. Думаешь, все просто? Четыре Адепта по периметру, напрягая все силы, создают алхимическую сферу, чтобы Дуг-Па не проникся нашими замыслами. Он выходил на тебя, дразнил? Просил убить его, да? Показывал тебе твою женщину?

– Да уж. Холеный тип… Дуг-Па?

– Дуг-Па – это устрашающий весь Тибет черный колдун, мистическая матрица, а последователи – жрецы дуг-па. Они отличаются ярко-красными одеждами с двумя черными полосами по спине, исповедуют древнюю религию, считают себя потомками чузеземной расы. Дуг-Па как шелкопряд заплетает потоки времени, для него нет ничего невозможного на земле. Жрецы дуг-па исповедуют тропу, ведущую «влево» – это путь, полный ужасов. Бессмысленные революции и репрессии, муть необъяснимых разумом преступлений, уничтожение миллионов невинных людей во имя задержки человеческого развития и трансформации страдания. Люди – это осветляемая точка в мире Вакуума, каналы несправедливости и фальсификаций нужно перекрывать и уничтожать, а вы – невежды в своем худшем проявлении: устроили из живой площади кладбище, освятили это древним Кремлем и навещаете кого – обманутого гения, который ввергнул Россию в трупный запашок гражданского братоубийства. Светлые силы небесконечны, вы, русские, заботитесь не об истине, а чей должностной вопль окажется громче и непреклонней. Поставил свечку, перекрестился – вот тебе и вера в Отца и Господа. Да нет же! «Безбожная» наука, открывающая Законы Поля и Вакуума, – намного ближе к Богу! Сапог пустующего ума рушит надгробия и загоняет науку в бессмыслие материалистически-куцего познания. Над башнями горят звезды Пылающего Разума – знак властвующих потусторонних пространств. Духовность превозносят, а жизнь кособочит: честно работающий человек в загоне. Вы строили и построили вопиющее неравенство, взяточничество и хамство. Во что вы, россы, себя превращаете?!

– Учитель, – удивился Алк, – а ты не экстремист? Ты не во Франции, у нас, у дядей, которые уже при жизни на пьедестале, путь построения общества всегда только верный. Я понимаю – у тебя за восемьсот лет накипело на душе, но я ничего в твоей алхимии не шарю. Восемьсот лет алхимической жизни достаточны для того, чтобы ты мне обнажил сердце дорогой тебе алхимии, суть?

– Запрет. Это вековой секрет… Мой мальчик, у меня в генах обет молчания, сокрытие истинного процесса.

– Колись, Учитель. Коль сам не можешь морду набить нелюди – колись. Даже в Писании сказано, что нет ничего тайного, не ставшего явным. Так?

– Знать, судьба, – вздохнул мэтр Арнольдо. – Ты, варвар, наша последняя надежда.

– Тогда скажи правильно: ты, русский варвар, наша последняя надежда.

– Да будет так! – согласно кивнул алхимик. – Секрет процесса заключается в следующем. Эпифиз (шишковидная железа) – рудимент мозга, в предыдущих цивилизациях полноценный и наиглавнейший орган духовного зрения, «третий глаз», резонансно подстраивающийся к вибрациям Тонкого Мира. Орган, позволяющий сотрудничать с Информационным Полем, повелевать телепатией, гравитацией, ясновидением, телепортацией.

– До вмешательства нелюдя? – настороженно и серьезно спросил росс.

– И после вмешательства. Нелюдь всего лишь чуть-чуть видоизменил вибрацию собственно самого эпифиза и… Началась ожесточенная борьба за власть, началось «затыкание ртов» и навязывания силой «единственно верных» идеологий и учений. Ожесточенные войны за мировое господство, разрушительные технологии поколебали земную ось. И вот тут-то в агонии моральной паники «боги» начали искать технологию «бессмертия» в условиях надвигающейся катастрофы. Кстати, то же самое происходит и сейчас: начали упорно искать технологию долгой жизни. Но с другим знаком: имеющие власть и миллиарды дензнаков не хотят расставаться с властью и миллиардами. Но технология долгой жизни уже давно найдена. В чем суть Деяния? Эпифиз состоял и состоит из ядер клеток, вещество которых смертно, подлежит распаду. Именно от этой «горошинки» в центре мозга зависит продолжительность и начальный ум жизни. Но если внедрить в ядра клеток вещество, распад которого – тысячелетия? В природе такого радиоактивного трансурана, который бы не убивал жизнь, не существует. И была разработана технология получения трансурана, который существует только в живом организме. И методом проб и ошибок нашли способ как внедрить трансуран в эпифиз. В этом и состоит суть алхимического Деяния, – торжественно объявил Арнольдо из Вилановы. – Эпифиз – суть всего живого, подарок Бога. Но сейчас после пятилетнего возраста эпифиз в человеке превращается в камешки кальция, отмирает. И люди мало чем отличаются от недоразвитого зверья. Варвар, – вскричал алхимик, – я научу тебя всему, только останься живой, приняв Проекцию.

– Этот «шелкопряд» предлагал мне добыть «красную ртуть» и совершить Деяние.

– Ах, – ляснул себя по лбу Арнольдо, – это и определило мое аварийное явление пред тобой. Красную ртуть ты добудешь, сея жертвы. Этим и возьмешь на себя ответственность, Дуг-Па вновь уйдет от Кармы. Истину о «красной ртути» изложил ваш бывший премьер-министр, шумерский наследник Примаков: «Первый синтез „красной ртути“ или соли ртути сурьмянистой кислоты в СССР был осуществлен в 1968 году на ускорителе. В силу своих технических и эксплуатационных особенностей этот ускоритель дает возможность усиленного легирования сырья стронцием, церием, и другими изотопами для производства „красной ртути“. В результате получается продукт с плотностью до 23 единиц…» Мальчик мой, – мэтр поднял палец, призывая к вниманию, – плотность философского камня та же. Это прозрачное, светопроницаемое, красное в массе тело, желтое после измельчания. Чрезвычайная плотность и плавкость, при любой температуре сохраняется, становясь жгучим, ярким, всепроникающим и несгораемым. Почти те же качества и в «красной ртути». Но! Это порождение техники смертоносно для живого организма. И это полбеды. Подвергнув вещество кратковременному Деянию, мы получаем при определенных условиях легко расщепляемый материал. Степень цепной реакции превышает мощь водородной бомбы. Распад созданного вещества после взрыва быстр. Вот к чему тебя подводил Дуг-Па.

– Сволочь! – коротко комментировал Алк. – Учитель, каков твой план?

– Варвар, философский камень, эликсир долгой жизни тоже смертоносен. Но внедрить его в эпифиз возможно, принимая строжайше в гомеопатических дозах в течение двух лет в водном растворе. Нет у нас этих двух лет!

– Учитель, – спокойно отозвался Алк, – не темни, ты предлагаешь риск?

– Да… – склонил абсолютно не седую голову лобастый Адепт. – Но я знаю лишь один случай, когда прием универсального эликсира был другой и человек остался жив. Я просто слышал о подобном. За достоверность… Понимаешь? Конюшный Арно…

– Успокойся, Учитель, – полуобнял Алк алхимика. – Ты не знаешь русских, они порой такую бодягу пьют. Все равно мне без Натки, без свободы не жить. Колоти бодягу!

– Адепты убирают защитную Сферу, и мы переправляем тебя во Францию, где ты употребляешь эликсир Фауста. В горах мы присмотрели домик…

– На одной воде сподручней прожить в России. Я обойдусь без твоей любимой Франции, она расслабляет.

– Я тебя понимаю… Родина – это навсегда.

– Нет, не понимаешь, Арни. Родина бывает хуже мачехи. Родина – это атмосфера Духа, атмосфера бывает пятиконечная… Мы перестраиваемся, часто желаемое принимая за действительное. Подобное может выдержать только русский человек. Пока…

За окнами строения сияло мартовское солнышко, искрилось в сугробах. Офицеры подземного яруса неспешно, с тихими разговорами посматривали на мониторы, сверяли по профилактическому графику программы. Группа из трех человек с особым допуском отлаживала новейшую охранную систему от инфернального проникновения. Время от времени невесть откуда стали появляться какие-то залетные призрачные «ухари», которые будто бы и не домогались секретных разработок, но бродили инфернальными тенями, будоража датчики, офицеров и руководство. Новая система предназначалась для защиты от непрошеных призраков, носителей всевозможных оккультных и просто гипнотических техник, посылающих эфирные тела в подземные ниши.

В разгар тестовых проверок как-то несмело звякнула тревожная сигнализация. Разобрались, начинала реагировать и тут же отключалась «обычная» система с лазерными сетевыми датчиками. На мониторах – чисто. Ага, где-то несостыковка с новой системой.

Но через три минуты взвыла тревога. Сигнализировала на этот раз новейшая антиинфернальная охрана нижлежащих наиболее секретных объектов. Огромный монитор вполстены высветил мощный призрачный силуэт, который не спеша шел сквозь стены, потолки и лазерные заграждения. Вот тут-то у видавшего виды охранного персонала и похолодело в душе, и впервые застыла в глазах растерянность, близкая к страху.

Призрак не блуждал, словно эфирный или астральный зомби, а уверенно шел напролом к нижнему ярусу. Перед входом в железобетонную шахту по призраку во всю мощь ударили сверхвысокочастотные мегаваттные энергетические пушки. В ответ пришелец окутался коконом лучистой энергии, на несколько секунд задержался и, задействуя в своих целях удар энергетики, которое ни одно живое земное существо выдержать не могло – да и не только земное, – выбросил вперед сложенные кисти рук с плотно прижатыми к друг другу пальцами и начал ослепительным лучом прожигать бронированный многотонный сейф. Энергия охранных систем работала на призрака, который начал сгущаться в более плотную материю, засветился ядовито-фиолетовым светом, резкая вспышка вывела из строя перегруженную импульсную смертоносную энергию. Явственно начал просматриваться абсолютно человеческий облик пришельца. Наглец при этом приветственно помахал рукой. Заглянул в развороченный сейф, который не поколебала бы взрывчатка, сгустился до более плотного состояния, дающего ему возможность вынуть тяжелый контейнер. Осторожно опустил в крепкую сеть семидесятикилограммовую болванку из титанового сплава со свинцовой оболочкой и привязал к себе. И как только поступил приказ спецназу – лучеметы плотноматериальное тело превратили бы в плазму, – пришелец перешел в полубесплотное состояние и резко рванулся наверх, в не успевающее «схлопываться» пространство потолков протаскивая материальный контейнер.

А в это же время по аллейке шла маленькая девочка лет девяти со школьным ранцем за спиной. Девочка не дождалась автобуса и решила напрямую пройти метров восемьсот через парк, а там совсем близко дом и бабушка, которая очень испугается, когда узнает, что Катенька из школы шла через парк. Средь бела дня опасно ходить через парк? Бабушка говорит – опасно. Встречала Катеньку у школы, и они ждали автобус. Даже бабушка обходила парк стороной. Мало того, что одичавшие собаки, еще одичавшая шпана, которая избивала и отбирала деньги у детей и стариков, и – мало того! – объявился к тому же страшный маньяк, который невзлюбил почему-то девочек, раздевал их и убивал. Вот так! Катенька не очень верила бабушке, она уже большая и понимает – бабушка ее просто запугивает.

У бабушки радикулит… Что-то непонятное, но бабушка сегодня не подошла к школе. Ну и что? Стоит ли так беспокоиться и без конца терзать вызовами ее новенький мобильный телефон. Вот звони и докладывай, где ты, что видишь, жди автобус до посинения, ни с кем чужим не разговаривай, думай только как добраться домой целой и невредимой. Бред! Бабушка, конечно, ее очень любит и поэтому так беспокоится. Катенька тоже любит бабушку, но по аллее хоть изредка ходят люди, и – вот еще! – с папой через парк можно, а одной в виде исключения… Ах, снова этот телефон!

– Бабуля, угомонись, – строго отвечает девочка, – да откуда я знаю, почему этот клятый автобус не пришел вовремя? Что? Бабуля, ну хватит! Да знаю – с незнакомыми не разговаривать, чуть что – звать на помощь.

И онемела, зажав мобильник в руке.

На скамейке, выставив длинные ноги, перегородив путь, сидел здоровенный юнец.

– Маньяк? – дрогнули губки у девочки. – Ты меня разденешь и убьешь? – недоверчиво уставилась на верзилу, который и не подумал убрать свои вероломно выставленные ноги. – Зачем ты меня хочешь раздеть? – возмутилась Катенька. – Холодно ведь! Зачем меня убивать? Это уж, молодой человек, совершенно непонятно, – сдвинула плечами, намереваясь обойти ноги наглого старшеклассника.

– Парк облюбовал маньяк? – отозвался подросток.

– Я с незнакомыми людьми не разговариваю! – отрезала Катенька. – Если ты не маньяк – сиди, а я пошла домой к бабушке.

– А если я маньяк? Сама разденешься?

– Бабушка сказала… – только тут по-настоящему испугалась девочка, – три трупа… Это неправильно! – возмутилась. – Совсем бессмысленно… Разве так бывает?

– Бессмысленно не бывает. Кому-то ведь – смысл. Зачем пошла одна через парк?

– Я вернусь… Только не убивай меня! Бабушку жалко, – всхлипнула. – И маму, и папу… Знаешь, как их жалко, когда они увидят мой на морозе раздетый труп. Автобус не пришел…

Шедшая по аллее молодая женщина резко остановилась и попятилась. Отбежала назад и трясущимися от страха руками достала из сумочки мобильник.

– Полиция! В парке к маленькой девчушке придрался какой-то здоровенный лох! Прямо волкодав какой-то! Что мне делать? В парке ваши люди? Ну, вы даете! Никого здесь нет. Что? Отвлечь его? Может, еще и задержать? – И женщина рванулась по аллее.

– Я тебя провожу, – мотнул подросток патлатой головой вслед убегающей женщине.

– Врешь! Ты заманишь меня. Помогите! – хотела девочка закричать, но голос отказал ей, и вырвался только тихий и сиплый звук.

– Успокойся! – прикрикнул парень и наконец-то убрал ноги. – Мне на пару минут потребовался твой мобильник. Лады?

– Так ты просто «лобстер», отбираешь мобилы? Так бы сразу и сказал…

– Я нормальный, – растерялся увалень.

– Ага, кто же тебе поверит? Значит, ты не отберешь у меня мой телезвон?

– Вот это вряд ли, – как бы про себя буркнул незнакомец и, оглянувшись на бегущих к нему вооруженных людей, выхватил из рук девочки телефон и спешно набрал какой-то замысловатый номер. – Лобов? Подбегает новоиспеченная полиция… Это я изъял «красную ртуть».

– Стоять! Руки за голову! – ткнулись в парня три ствола.

– Дожились, – разозлился, перемолвился словечком с девочкой, – стволы. Поговорите с подполковником, – протянул мобильник рослый пацан с пышущим здоровьем лицом.

Капитан недоверчиво приложил мобилу к уху, внимательно вслушался.

– А мне плевать! – заорал. – Доставим в обезьянник и разберемся. Чего-о? Мы жизнью рискуем? – И толкнул локтем напарника: – Обыщи его!

Варвар только покосил глазом на обыскивающего.

– Он же не маньяк! – заступилась девочка. – Разве вы не видите?

– Знаем мы эту шпану! – кричал в мобильник полицейский, тыча «ПМ» в грудь Алку. – Хорошо вам из Москвы командовать, а я вас знать не знаю и видеть не вижу. Подполковник… Тогда я царь Леонид. Прошу в обезьянник! Чего?!! Мне начинать молиться за упокой? Ага, счас! – И бросил мобилу к себе в карман.

– Отдай! – завопила девочка Катя. – Это мой телезвон! Отдай!

– Но-но! Этот лоботряс манил тебя, обещал коктейль и конфеты?

– Отдай мобилу! – насупилась Катя.

– Но что-то же он тебе обещал?

– Проводить домой…

– Мордой в грязь! – заорал старший, толкая Алка. – Лейтенант, нацепи на него «браслеты». Руки! Руки, маньячище! Ветошь!

– Это вряд ли, – зло усмехнулся варвар. – Ветошью и моего батю обзывали…

Прямо по аллее, с трудом вписываясь в скамейки, на бешеной скорости рассекал пространство черный Mersedes, завизжал тормозами, мгновенно три здоровенных мужика в масках подбили ноги бывшим ментам и уложили их мордами в грязь.

– Не ваш профиль, – вышел из машины генерал. – Я те покажу, мурло!

– Пусть отдаст мой телезвон! – потребовала девочка.

Подросток наклонился, взял телефон и отдал девочке.

И тут капитан взвился в воздух. Сшибая урны, замер на земле метрах в десяти от группы.

– А вы, люди в черном, – совсем не по-подростковому приказал Алк, – опустите оружие! Пожалуйста… Да, это я изъял у вас «красную ртуть». – Генерал дал знак, оружие опустилось раструбами к земле. – Я обещал проводить ее домой, – прижал к себе девчушку. – Предлагаю обезвредить маньяка.

– Кто ты? – спросила девочка.

– Я Страж. А тебя как зовут?

– Катенька, – прошептала девочка. – А ты не психбольной? Ты еще и Наполеон, да?

– Поймаем маньяка, а? Чтобы ты не боялась ходить из школы домой.

– Ага. А собаки? Такие злые… А «лобстеры», гады, телезвоны и деньги отбирают.

Генерал, потрясенно замирая взглядом, долго молчал. Затем спросил:

– Молодой, действительно ты… красиво так изъял контейнер? Ты же невменяемый…

– Невменяемый от какой точки отсчета? К себе меня психиатры приравнивать будут?

Варвар по очереди ткнул пальцем в спецназовцев:

– Замрите! Господин генерал, притронетесь к оружию – умрете. Ментовская полиция – подъем! Забирайте своего «лобстера» и проваливайте.

Полиция убежала, приволакивая за собой старшего.

– Подполковника Лобова из Управления знаете? – спросил у офицера.

– Не очень. Несется он сюда на всех парах, вертолетом – двадцать минут.

– Вот с ним и побеседую. Добрый и умный человек… Вы тоже ничего, остерегаетесь тут же командовать. А сейчас пару минут не мешайте мне. Засеку маньяка. Без тренировки километров пять охвачу, авось недалеко проживает.

Алк отошел на шаг, обернулся.

– Генерал-майор, я хочу по-хорошему…

– Кто будет отвечать за похищенный контейнер? Ты странно раскомандовался…

– Отвечать, как всегда, будет крайний. Скорее всего, Павел Александрович. Он наиболее беззащитен перед нахрапом обвинителей. Вы на него и спустите всех собак, лишь бы выгородить свои погоны. Генерал, вам наплевать: какой-то маньяк убивает девочек! Катенька, – привлек перепуганную девчушку, – ну и попала ты в переплет.

– До конца жизни, – всхлипнула Катя, – в этот парк я – ни ногой.

Две минуты показались вечностью.

– Их двое, – мрачно произнес, – один сидит дома, смакует какой-то ужастик, другой не дождался автобуса, идет сюда. Страшная аура! Пусть его берут спецы. Отомрите, – щелкнул пальцами. – Граждане спецы, сюда идет маньяк. Катенька, иди ему навстречу… Я обещаю тебе безопасность. Верь мне! Генерал, отъезжайте в сторону кафе. Немедленно! – занемел взглядом, и спецы, схватив лучеметы, метнулись к автомобилю. – Я вам прикажу дистанционно, тогда бегите к девочке. Катя, ты смелая – иди!

– Ну, вундеркинд, – вздохнул генерал, – давно мною так неотвратимо не командовали. Как у тебя это получается? – И «мерс» рванулся по аллее.

Катенька шла навстречу неказистому пенсионеру и только думала о том, что сейчас с минуты на минуту позвонит бабушка. Расстраивать больную бабушку не хотелось. И тут громко заиграл телефон, выбивая ритм веселой мелодии.

– Бабуля, я сейчас… Автобус, понимаешь? Отключаюсь… Уже сейчас…

– Иди со мной! – прихватил нелюдь сгибом локтя горло девочке. – Будущая сука! – просипел. – В кустах ты у меня познаешь мужчину, – выхватил нож. – Попробуй пикни!

Вдали какие-то мужики вдруг рванулись в его сторону.

– Подстава! – взвыл, целясь ножом в горло бедной Катеньке.

Но какой-то амбал, возникший из ниоткуда, перехватил руку, сжал так, что хрустнули кости и нож ткнулся в цемент. Подбежали спецы, и примчался «мерс».

– Вот это работа! – уважительно прокомментировал генерал-майор. – Только зачем же ты, вундер, увел ртуть? Ты хоть понимаешь, что натворил? И разве детей дозволено…

– Девочке я сниму стресс. Это легко. Где-то в ближайших домах – племяш пенсионера. Расколите старшего нелюдя… – И к генералу: – Прибыл Лобов, я вижу его золотую ауру.

– А я? – с обидой произнесла Катенька. – Ты обещал…

– Идем. Я провожу тебя. Сильно испугалась?

– Угу. Но я знала, ты не допустишь, чтобы меня убил этот зверодемонис.

– Не дашь мне на минутку? – попросил телефон. – Павел Александрович, я знаю – вы уже в городке. Мне пришлось с Катенькой обезвреживать местных маньяков. Жду вас в парке. И еще: за спиной – генерал и лучеметы. Отзовите, не доводите до греха.

Через несколько минут генерал произносил в рацию:

– Слушаюсь, генерал армии. Ответственность ляжет на Лобова. Я не уверен в приказе на арест, субъект, судя по тому, как он брал контейнер, способен перейти в бесплотное состояние. Материал съемки и полный отчет готов предоставить в любой момент.

По-прежнему ярко светило солнышко, порхали синички, восторженно каркали вороны, чирикали воробьи и даже, растопырив крылышки, метались около лужиц, подумывая о купании, но отступали, выдавая желаемое за действительное.

– Что я теперь скажу бабушке и мамочке? – стенала девочка. – Папочка меня балует – справлюсь. А бабуля прямо замучила своей любовью…

Кто-то отозвался сзади, и подполковник Лобов радостно, но с неимоверной тревогой в глазах протянул руку:

– Привет, дорогой. Привет, варвар! Тебя не узнать… Девочка тяжело вздохнула:

– Началось… Теперь я лишняя.

– Домой, Катенька, – присел около девочки Алк, – этот дядя – запомни его – обязан побеспокоиться, чтобы ты в этой жизни не стала лишней. Уж больно экраны с придыханием показывают тех, кто на втором и – ах, ах, только на третьем месте! – в ранге русских миллиардеров, а миллиард долларов – уже не входной билет. А многие обездоленные при этом зовут к себе смерть… А я… – тяжело взглянул Алк, – могу только надеяться – увидимся.

И суетились синички, и каркали вороны, и светило солнце…

– Какая требуется помощь? – сразу спросил Лобов. – Молчишь? – понял подполковник. – Омолодился ты до стоп-кадра, но глаза настороженного мужика остались.

– На природу бы… Куда-нибудь, где только вода, лес, небо, край поля и тишина.

Определились на краю какого-то заливчика.

– А давай наладим очажок, – предложил Лобов, – как-то уютней будет. Мартовский холодок, однако. Страх как хочу шашлычка с кисленьким винцом, аж видится. Ты как?

– Я в пище не нуждаюсь.

– Как так?? – замер подполковник. – О, ангелы со святыми угодниками, мне бы такое! Но за полгода, Крепыш, Деяние не свершается. Как ты умудрился? Вот я ударник невидимого фронта, а ты кто? Страж? Это же паранойя?

– У хозяйки, у моря так и остался трактат «Путь Пути», которым вы меня наградили. Вскоре объявился автор фолианта. Он и дал мне испробовать Проекцию.

– А мне? – обиделся, чуть не заплакал Лобов. – Это же мой фолиант! Я наизнанку выворачивался… Кто посмел обойти меня?

– Арнольдо де Виланова. Он автор. И фолиант не ваш – его.

– Так это ты по его науськиванию разворотил сверхзащиту местного хранилища и нагло, подрывая устои государства, спер «красную ртуть»?

– Это хрисопея. Проверка моих возможностей. При несложном Деянии – «красная ртуть» страшней водородной бомбы. Знаете о том ружье, которое обязательно должно выстрелить, если висит на ржавом гвозде мировой сцены?

– Знаю. Мы не такие.

– Глупости. Мир меняется ежесекундно. СССР был навек, так думают и США о себе.

– И что? С «красной ртутью» ринешься на Митшеба?

– Он даже не соизволит на нее плюнуть. Это сами люди упорно готовят себе кончину.

– Так зачем же ты ее уволок? – не на шутку занервничал подполковник.

– Мы спешим, уходят века и поколения, кто в Ад, кто в Рай, а Богу спешить некуда… И тот, кто изгаляется по поводу того, что Бог сотворил Землю за неделю, пора бы уже и знать, что даже для «семимерного» Бога неделя – это тридцать миллиардов двести сорок миллионов земных лет.

Одна минута – это десять земных лет, а одни сутки – это 14 400 земных лет. Я «уволок» контейнер и вбросил его нагам в виде бомбы. А люди пусть еще проживут хотя бы сутки Бога.

– И что дальше? – сник экстрасенсорный «ударник невидимого фронта».

– Ждет батя. В Тонкий Мир одному выходить нельзя. Без проводника или Учителя кошмарные слои падших душ Астрала отсосут любую энергию. Вот почему нелюдей, насилующих и убивающих детей, в живых оставлять нельзя. Кто-то уж очень заботится об их правах, но эти маньяки инфицированы падшей энергией, им даже расстрел не страшен, нужно сжигать тела сразу после смертельного приговора. А их освобождают из тюрем. Восторженный гуманизм – облик смерти людской! Изверги не перевоспитываются, в их душе сидит голодный к насилию бес – они уничтожаются. Раздувается сверхгуманность, энергетические каналы нелюдей сохраняются, чем и подрывается жизнь. В движении энергий эти так называемые гуманисты слепы, они обманывают себя и других в угоду колонизаторов. Истинное зло уничтожается – вот истинная гуманность. Вот и все, – встал Алк, – с вами, Павел Александрович, прощаюсь. Меня ждет Арнольдо и переход. – И исчез.

– Куда ты? – вскрикнул Лобов. – Переход границы теперь имеет совсем иное значение…

– Вперед, мальчик мой! – бросил клич де Виланова. – Отбрасывай сомнения, параллельные Миры невидимы потому, что энергетические потоки Пространств всегда противофазны. Поэтому проще переход совершать из отдельных точек нашей планеты. В этих зонах, малыш, действуют вихревые потоки, с помощью которых люди и предметы из одного пространственно-временного измерения перемещаются в другое. Не забивай себе голову архетипами, «Черной Книгой» или «Книгой Дракона». Такие книги действительно существуют, но тебе это не нужно. Я открою тебе код канала, но помни, что стоит открыть эту дверь – она уже не закроется.

Два призрачных высверка пронеслись чуть в стороне от грузинского местечка Нуниси и, пронизав толщу скалы, понеслись по пробитыми глубоко под горами древними туннелями со стенами, фосфоресцирующими невиданным сплавом. Два призрака с ходу влетели в обширную куполообразную подземную пустотку, определились точно под куполом в физических плотных телах. С севера, юга, востока и запада к куполу сходились люминесцентно переливающиеся туннели. Призрачный свет проникал к центру, но недостаточно. Коренастый алхимик водрузил у ног три огромных свечи, прочитал над ними молитву, напрягся глазами, и… свечки загорелись ровными язычками неподвижного огня. И тут купол мистически замерцал бесконечно повторяющимися огоньками, начинал завораживать и гипнотизировать безмолвием и однообразием светлячков, сходящихся точно к центру купола. Арнольдо встал на колени… Варвар посмотрел на него косым взглядом и остался стоять.

– Вот, – прошептал алхимик, – никакой дематериализации! Для тебя смиренно преклонить колени – удар по гордыни. В этом священном месте перехода – последний урок. Ты попадаешь в «туннель Вечности», который разделяет мир материальный и Мир Тонкий. Это тайна из тайн. Малыш мой, это малая картинка жизни цивилизаций, для которых техника – строго контролируемый побочный продукт. Истинной жизнью человека могут воспользоваться очень немногие, но пытаются. И пополняются ряды одержимых и сумасшедших. Одной из причин, мальчик мой, является настрой, в котором не подготовленный духовно человек переходит в Тонкий Мир. Даже не злобный и доброжелательный по всем меркам человек в своем святом устремлении стать проводником сил Света нередко становится восприимчивым к программам «темных», которые, как злые африканские осы, закладывают в полевую оболочку «яйца» нужных им программ. Но это еще что, мой мальчик, – мрачно продолжал урок Арнольдо, смиренно стоя на коленях. – Каждый мир наполнен защитными субстанциями, эти асури набрасываются на гордыню, унижают боевой дух воина. Мироздание бесконечно, десятки Вселенных со своими Галактиками исповедуют Божий промысел. Страж, не преклонишь колени перед этим величием? Или ты не чтишь Бога в себе, а чтишь себя богом?

– Прости меня, Учитель. Я осознал… – И опустился на колени.

Взвинченный напутствием алхимика пробудившийся от беспамятства Страж набрал такую скорость вращения своих энергетических тел, что мэтр Арнольдо де Виланова и близко не смог развить в себе этот энергетический вихрь, мгновенно отстал и, возникнув перед Батей в четырехмерном пространстве, постепенно приобретая плотность и материю тел этого Мира, «взвыл» всеми фибрами своей большой и беспокойной души:

– Мальчик мой, он погиб!

– Ну да, погиб, – нервно отозвался Батя, – прошиб наш Мир со всеми защитами и застрял где-то в пятимерном… К хренам же ты, Арни, так его запугал? И если он там устроит бойню… Ну и нашел ты, Арнольдо, себе ученика…

– Мальчик мой не такой, – почесал висок Арнольдо. – Я горжусь им! – прошептал.

Почувствовав замедление движения, хотел прибавить, но получил резкий удар между лопаток, словно воткнулась ледяная иголка. И какой-то восторженный шепоток в мозгах:

– Угомонись!

Колеблющийся яркий свет постепенно успокаивался, тело сжалось до своих размеров, но в тонкоматериальной плотности, и он обрел зрение.

Перед ним стояла крепенькая глазастая девочка и, склонив голову набок, словно птенец одним глазом снизу вверх разглядывала его, будто он был известный, но редкостный музейный экспонат. Обошла его вокруг, потыкала пальчиком в руку.

– Здоровый, – резюмировала. – Хочешь, буду разговаривать с тобой на твоем языке, как люди? У Мишки научилась.

– Кто ты? У тебя есть имя, девочка?

– Ха, кто я? Ты такой наивняк… Нас сейчас сожрут эти гадкие асури! Ты пробил святая святых – защиту мамочки. Замучила меня маманя своей «шестимерной» любовью. Это просто ужас какой-то! Она там в «четвертом» структурирует воителей Адоная, а я гляжу, ко мне ломится жуткий тип с Земли. Скажи спасибо, я держу мантру, но если ты самозванец, а не Страж Арктиды – асури нас сожрут, их от позора загибает. Ты этим головастикам пробил дырку, они до сих пор не могут заделать инверсию. А я…

– Ты когда-нибудь молчишь? – с натугой спросил.

– А ты наглец, однако! – гипнотически напряглись глаза девочки, и в них замерцали внутренние лучи. – Сейчас поглядим, какой ты Страж! Вон мамкины Мечи не дадутся тебе – пока, лбина стоеросовая! Папка меня спасет…

– Мечи Адоная? – уставился исподлобья. – Хлипкие какие-то… А ну соединитесь! – вытянул руку. – Ко мне! И пусть этот Мир вздрогнет от мощи моего Меча!

И произошло чудо. Огромный Меч влепился гравированной черной рукоятью в руку варвара и с посвистом рассек высверком Пространство.

– Снимай свою мантру! Я покажу сейчас этой прожорливой нечисти…

– Покажи им, Страж! – радостно взвизгнула девочка. – Ишь, она меня наказывать будет! Шалишь, мамочка! Я те покажу, как меня окружать асури! – И прошептала с некоторым страхом: – Кроши их, варвар! А я пока убегу в «шестимерку».

И началось невообразимое. Огромный Меч с неимоверной быстротой рассекал полчища мелких зубастых тварей, аннигилируя и тварей, и окружающее их пространство. Вращение Меча приобретало угрожающую быстроту, тело Стража превращалось в кокон, близлежащий Мир наполнялся рокотом и вонью. Сотовые высверки Меча нарастали, плотность антиэнергии увеличивалась, вначале трескучие, а затем громовые молнии всколыхнули нахлынувшую серую массу асури, твари погибали миллионами.

Вдалеке показались панические лики адептов, дрожащей рукой крестившийся мэтр Арни.

– Свят, свят, – шептал. – Господь, спаси и сохрани моего малыша!

– За нас молись! – набросился на него Батя.

– Ну, доченька! – зашлась в истерике Дива. – Это она подсунула ему мои Мечи.

– Соединим энергии, – подплыл к ним старец с лучистым нимбом, – совместной мантрой усмирим асури, пока Меч не добрался до их логова. Кто нас защищать будет?

– Воины Адоная, – гордо ответил Батя.

– Пока я вижу лишь одного! В Якутию его!

Лаврак покосился, святой Лука был из бывших русских.

Совместными усилиями добились исчезновения зубастых монстров.

Распаленный, дымящийся Алк очертил вспыхивающим Мечом возле себя круг.

– Наука!!! – завопила Дива. – Расхлебывай свои делишки!

Явилась девочка и вошла в круг, потрескивающий по краям аннигиляцией.

– Странное у тебя имя, – варвар выставил перед собой острие меча. – Не боишься?

– Слегка. Я боюсь другого… Я Наука, понимаешь? Вот как воплощусь на земле, какой шорох и переполох утворится, а? Этот тупой материализм – пощупай, понюхай, потом поверь – это же логово асури! Где нет знаний – там проповедуют веру. Не серчай на меня, варвар, а? Когда твоя Натка угробила Мишку, я вытянула его нить Времени. Учтешь?

– Ты можешь расплетать нити Времени?

– И сплетать могу. Я одна тут такая уродка.

– Тебе неуд, девочка! Дуг-Па в горе Кайлас тысячи лет шелкопрядом заплетает земное время. Украл мою Натку и дочь, хочет с их помощью открыть Дверь Сот. Чужой вплелся в судьбу Земли, а ты не обнаружила параноика в потоках Времени.

– Как вплелся – понятно, – насупилась девочка. – Выскажи мамочке! Она сохраняет меня от мирских страстей. И любовь бывает хуже неволи… Я впервые слышу о Дуг-Па.

– Не доросла! – прокричала Дива. – Не детское дело искать и обезвреживать в потоках времени нить Митшеба.

Неуловимое движение, и Меч почти воткнулся в шею Дивы. Разгоралась точка соприкосновения двух Начал, чужая мерность угрожала тонкоматериальной женщине.

– Меч оставь здесь! – непреклонным жестом указал старец с сияющим нимбом.

– На! – ткнул в него варвар. – Возьми… Если сможешь.

Меч затрещал молниями, которые устремились к нимбу. Старец отпрянул.

– Страж, – дернула его за руку Наука, – я обещаю! И пусть эта квоча, – покосилась на Диву, – только мне помешает!

– Батя, так какой мой шанс? Учитель сказал, вправе поведать только ты.

– Мы на пятом уровне… Время на земле ушло. Поведает тебе Арнольдо.

– Давай в эту долбаную Якутию! – подхватил под руку алхимика.

– Страшен пробуждающийся Страж, да еще и русский, – перекрестился Арнольдо.

Местность, расстилающаяся перед двумя странниками, неожиданно возникшими невесть как и откуда, поражала, с одной стороны, своей мрачностью и стылостью, с другой – среди черных обгоревших остатков низкорослого леса прорастали огромные пучки высокой травы выше роста человеческого. Припорошенная снегом эта странная трава, плотные стволы которой не уступали иному дереву, все еще зеленела. Могучие корни вытесняли прорастающий мох, который лоснился темно-зелеными и серыми пятнами. Среди задубелой, неестественно мощной травы просматривались безжизненные прогалины, настороженно отталкивающие взор человеческий. Черные остовы старых деревьев обрамляли эти мертвые пятна.

В дымке проглядывалось низкое солнце – размытое пятно уставшего светила.

Местность выглядела труднодоступной, с явными следами искореживших ее катаклизмов. Сплошные вывалы старого леса, хаотично разбросанные огромные и острые каменные обломки, крошащиеся валуны с накрывшей их сетью тонких корней и бесконечных стеблей какого-то растения с крепкими, словно выточенными из серо-зеленой яшмы листьями, которым был нипочем мороз. Пятна причудливой растительности уходили вдаль, эта неприглядная и величественная картина расстилалась на сотню километров вокруг.

– Учитель, тут и задубеть можно, – недовольно потер руки молодой воин, за спиной которого покоился полутораметровый Меч в ножнах из до синевы черного металла. Меч выглядел явным анахронизмом. Стадию убийства мечами человечество прошло и забыло. – Я замерзаю, Арни! – вскричал молодой. – Учитель, если это и есть Якутия, то как тут живут так называемые люди?

– Да какие люди, – огрызнулся алхимик, – тут живут мамонты, превратившиеся в русских.

– Сейчас накошу древесины, – схватился за ручку Меча, – разведем костер.

– Не смей!!! – завопил Арнольдо. – Раша, у тебя нет мозгов! Та девочка… Как ее, Наука? Бога ради, может, хоть она научит наших тупарей алхимии… Да-с. Давай стаскивать ветки, вначале – костер. Понял, почему к мечу и не прикасайся? Не понял? Не травмируй меня разочарованием! Я становлюсь нервным. Не французское это дело – воспитывать русских. Какого черта, – взбеленился алхимик, – ты уволок с «пятимерки» Меч?

Варвар молча выдернул из снега ветку, пнул ногой какой-то ствол и пошел между пучками гигантской травы, в которой тонул даже он, после алхимической Проекции переросший два метра роста. Отошел подальше, оглянулся. Остановился перед каким-то хвойным деревом. Притащить – так уж целое дерево, костер – так до неба. Или он не русский?

Вытянул Меч, рубанул по стволу. Дерево мгновенно исчезло, и от Меча, как цвета побежалости, понеслись цветные волны, беззвучно, без дыма и огня сжигающие траву, деревья, огромные валуны.

Услышал дикий вопль алхимика.

С аварийной поспешностью сунул Меч в ножны и стоял, выпучив от перепуга глаза.

– Гадкий мальчишка! – просычал призрак телепатической щекоткой в мозгах. – Ты же меня чуть не угробил! Ну что за нация у тебя, варвар! – Благородный Арнольдо принял физический облик, запыхался. – Костер – так кострище, гулять – так гулять! Вы корчитесь от экспериментов над собой, с помпой составляете планы развития. Громадье планов, разжечь костер – так тащить целое дерево. Шажками, варвар, шажками и не шуми! Дело не любит сполохов декларируемого будущего… Составят стратегию и на сто лет вперед, лишь бы не работать по-настоящему. С позиций сегодняшнего дня предвосхищать в планах будущее – все тот же факт дня сегодняшнего. Кто думал о том, что мощнейшая держава падет, разгромив фашистов? Уже наверстаны планы расчленения России и прихвата ее богатств, данных ей Господом? Это невозможно! Да нет же, вполне возможно. – Арнольдо де Виланова осмотрелся вокруг. – Где костер? Ты, Алк, действительно произошел от мамонта?

– От медведя, – буркнул варвар. – Но во мне гиперборейская и кровь Стражей бурлит…

– Дошло?! – дал волю нервам алхимик. – Меч Адоная не сразит Дуг-Па! У Меча и Чужого одна Сотовая структура. Помахаться с ним? В трехмерном пространстве досветовых скоростей твой меч – тайна Стражей вселенских трущоб. А Земля – такая трущоба, громыхающая самоходками и керосиновыми двигателями самолетов. – Пылал костер, и продолжался последний урок. – Древнее название этой местности, – повел рукой де Виланова, – Елюю Черкечех. Малыш, мы находимся в верхних районах реки Вилюй, около притока Олгуйдах. В древних преданиях упоминается о Дуг-Па, сохраняющем себя энергетикой людей, которых поил соком своей утробы, чем вызывал медленную аннигиляцию жертв, прячась в пещере за спинами несчастных. Затем его раса вырастила кристаллы, которые впитывают энергию страдания, чужаки питаются этой энергией. Проткни Митшеба (тибетское имя черного колдуна) нашим копьем, мечом, пулей, и ползучая аннигиляция нашей мерности поразит его. В древности север находился в Тибете.

Наступила пауза, лишь потрескивал костер, но за пределами огня стояла тишина. Никаких звуков, шорохов и признаков живности, дуновения ветерка.

– Учитель, я понял: Чужого вознесли до уровня бога. Как Рона Хаббарда, как Муна. А почему? Нехватка в людском быте тонких духовных вибраций. Таких стремлений – через край, но чаще подменяются демонической энергетикой. Потребность кого-то возносить, а затем преклоняться идолу. Истинный Бог – да и человек – в нижлежащем преклонении не нуждается, оба – выше этого подвывания. А ложный бог и человек возводят вокруг себя ореол слепой веры, броских надежд, связанных только с его именем. Зачем мы здесь? – прислушивался Алк к нависающей тишине.

– Прибыли на Землю Стражи, твои, повторяю, предки, базу свою они оборудовали в благодатном крае, подальше от полюса, который, после катастроф, четко определился на Тибете. Верхний Вилюй – это и есть место их базы. Космическому Разуму было наплевать на местные междоусобицы, они знали, что месть ущемленного божка, которому угрожает уничтожение, всегда отчаянна и ужасна. А божок действительно мог открыть канал Сотовой аннигиляции, ненадолго, но достаточно для полного уничтожения жизни. А жизнь Стражи Вселенной уважали. Риск был велик, и Разум до прихода других решений изолировал пришлого энергетическим веществом – уцоем, – которое проникло в Кайлас-пирамиду и закупорило безумца, безраздельно возомнившего себя богом. Дверь закрылась. Позже уммиты пробили туннель в гору Кайлас, виманы атлантов ударили лучами Сотового пространства, смертельно угрожая Дуг-Па, а значит, и всей его расе. И рвануло Абсолютное Оружие на основе антиматерии… От Атлантиды и Лемурии мало что осталось. Небо стало голубым, Северный полюс вновь переместился. Люди одичали… Это вполне устраивало драконовых. Гиперборея погибла несколько иначе. Ануннакки подло направили астероид со стороны Солнца, и арии увидели его в последний момент, не имея возможности изменить орбиту. На Земле и в Космосе шла, продолжается и сейчас, борьба светлой Астрейской цивилизации и темной рептоидной. Лемурия тяготела к светлым вибрациям любви, атланты к оккультной мистике драконовых. Но любое высокое развитие не устраивает рептоидов, им требуется страдание, повиновение, видимость технологического развития. Земная раса с трудом вставала с колен. В очередной раз. В наше историческое время Астрейцы отводят от Земли астероиды. Люди на кострах кричали: «Прими меня, дьявол!» Ибо не ведали на Земле ни Рая, ни Бога. Потом подошли времена, когда людям вообще стало на все наплевать, они заняты лишь собой: кто своим пропитанием и выживанием, кто амбициями и увеселениями, кто отстраивает обсерватории, ищет братьев по разуму, посылает в разных частотах послания. Большего идиотизма трудно сыскать: Луна, недра, горы, воды океанов Земли ломятся от этих братьев. Кому нужны ваши послания, о вас и так знают всё, даже то, что вам пока и не приснится, – устало осмотрелся Адепт.

– Зачем мы здесь?

– Один старый кочевник поведал о металлической норе, в которой лежат очень худые, исчерневшие одноглазые люди в железных одеждах. Не поверили, конечно. Мы должны, – Учитель строго посмотрел в глаза ученику, – разыскать эту нору и вещество, из которого состоят эти одноглазые, доставить на пятый уровень. Универсальное вещество космического Разума – уцой – предохранит нас, когда мы войдем в туннель горы Кайлас. Страж, – усмехнулся мудрый Арни, – не Меч Адоная уложит Чужака, если уж меч – так древнерусский двуручный, богатырский. Этот меч и пули являются аннигилирующими для пришлого безумца, которого доверчиво приняли за бога.

В метрах двухстах от них лесные вывалы и гигантская трава вдруг озарились беззвучными вспышками. Алхимик и варвар, не сговариваясь, бросились за ближайшую почерневшую от времени глыбу. Через несколько минут послышался глухой лязг и с трех сторон к костру, с натугой передвигаясь, вышли три высокие, как бы сплющенные металлические фигуры.

– Чего этим железным дровосекам надобно? – переполошился Алк.

– Твой Меч! Срубил деревцо? Тысячи лет лежали, но стоило проявиться пространственной аннигиляции… Не вздумай уходить в другие измерения – спеленают вмиг. В физическом мире им нелегко. Бросай в сторону Меч…

Импульсный луч, как отбойным зубилом, ударил по глыбе. Валун раскалился, и, не отскочи искатели приключений за обломок камня, взорвавшийся гранит изрекошетил бы раскаленными осколками.

– Бросай Меч! – взмолился де Виланова.

– Я что, похож на француза? – огрызнулся Алк. – Луч не дровосековский… Арни, – указал на светившийся пурпурным светом шар, – дровосеки нужны не только нам.

Яркий, плотный и полупрозрачный розоватый луч начал подымать беспомощного робота. А двое оставшихся «дровосеков» реагировали только на перемещение Меча. Менее мощные лучевые вспышки ударили от роботов в камень, за которым укрывались люди.

– Болваны! – заорал варвар, мечась среди валунов. – Сейчас я вам покажу! – выхватил Меч и швырнул его прямо в луч.

Меч лишь пересек луч, и цвета аннигиляции пространственных мерностей пожрали луч, сама «тарелка» успела отскочить в сторону. Робот с хрустом ударился о землю.

Алк упал за глыбой, но высунуться не посмел, один из роботов направился к разгорающемуся Мечу, а другой – садил импульсами по краю глыбы.

И вдруг Меч, как стрелка компаса, развернулся навстречу роботу и замерцал таким же бело-серебристым сиянием. Вибрации встретились, и возник вихрь с молниями, которые ударили в робота. Тот начал таять и исчез.

– Белый Саван! – растерянно прошептал варвар, бросаясь к мечу.

Успел схватить черную рукоять и бросился к другому роботу. И повторилось то же самое. Меч от приближения к черному веществу робота, гасящему Сотовую мерность, завихрился молниями Белого Савана, превращая уцой ослабевшего робота в ничто.

– Вот так! – с опаской варвар покосился на Меч. – Идем поищем ножны, а?

Ножны нашлись среди пылающей травы и бурелома. И только поднялся с намерением отправиться на поиски Учителя, как сверху ударил луч и потащил варвара вверх.

– Достали! – заорал, хватаясь за рукоять Меча, но почему-то тут же полетел вниз.

С опаской, перекатываясь за валуны, взглянул вверх. А там разыгрывалась грандиозная битва «тарелок». Светившиеся голубым и алым светом «тарелки» били друг по другу всеми видами незнаемого на земле вооружения. В небе засияло воистину «северное сияние», ионизация воздуха, треск и вой, высверки мгновенных перемещений наполнили пространство.

Битва продолжалась минут двадцать, а затем объекты «необъявленного визита» рухнули на землю в пламени.

Алк с трудом отыскал зажавшегося между глыбами алхимика. Тот прошептал:

– Мальчик мой, я знал, что русские настырные в бою. Но ты совсем вольтонутый! С тобой опасно, ты всюду устраиваешь бойню.

– Учитель, я признал – ты долгожитель и интеллектуал, но ты не воин, – швырнул под ноги останки третьего робота.

– Хватай «дровосека», – вскочил де Виланова, – пожар привлечет власти…

– Какие власти?! – остолбенел варвар. – Тут на сотни километров – ни души. Неужто только стоит изгнать Митшеба, Учитель? И все поумнеют?

– Молодой человек! Самтше Митшеб впервые описан в гениальном рассказе Майринка, это заслуга писательского предвидения. Писатель – это вход, а чаще пробой в Тонкий Мир, в энергоинформационный План торсионных полей. Тьма – Свет, Добро – Зло. На этих противоположностях, к сожалению, развивается наша Галактика, Свету еще предстоит победить Тьму. Ануннакки уничтожали расы, когда те, развиваясь, развенчивали сущность своих учителей. Это очень мощная отрицательная раса, паразитирующая, хитрая и безжалостная в своей приспособляемости, она и наградила людей небывалой агрессивностью, которая зарождает страдание. Свой последний биогибрид был сотворен ануннакками шесть тысяч лет назад на земле шумеров. Они скрещивались с людьми, чтобы иметь сущность без чешуи и зловонного запаха.

– Учитель, а что мне должен был поведать батя?

– К Митшебу можно проникнуть, когда он начнет приоткрывать Дверь. Ты должен успеть, мальчик мой, в эти секунды уничтожить его или умереть.