Конечно, он не смог бы теперь уснуть. Эта ночь тянулась вечно. Патрульные уехали исполнять приказ, и в управлении остались только Карл и Рихард.

Ларкрайт сидел за своим столом и невидящими глазами смотрел на давно уже заполненные отчёты, пересмотренные дела, принятые и отклонённые заявления о пропавших. Ему казалось, он сходит с ума. Потому что он не слышал даже треска рации, по которой он должен был держать связь с патрулём. Он не слышал тиканья часов и шума очень редких в такое позднее время машин. Он прислушивался лишь к звуком из кабинета Ланна, пытался уловить хотя бы шорох… но там стояла полная тишина.

Нет, туда ни в коем случае нельзя идти, это первое правило выживания в управлении. Не подходить к Рихарду, если он не зовёт сам. Ни в коем случае не подходить. Тем более, теперь.

Спайк, которого инспектор, как и довольно часто, взял на работу, тихо заскулил. Подойдя, Ларкрайт зажал ему пасть, шепча:

— Тихо, приятель… не надо.

Но пёс чувствовал то же, что хозяин, — и поскуливание постепенно превращалось в глухой вой. Вздохнув, Ларкрайт выпустил Спайка на улицу — может, прогулка по двору заставит его успокоиться. Прикрыв дверь так, чтобы пёс сам мог вернуться, когда захочет, Карл подошёл к двери кабинета и прислушался: по-прежнему тишина. Он был напряжён настолько, что различил бы даже стук поставленной на стол бутылки коньяка, даже чирканье спички или мимолётный скрип оконной рамы… но он не слышал ничего.

Он всегда исполнял приказы. Все до единого. Но кажется… сегодня у него не было на это сил. Карл осторожно толкнул дверь, не надеясь, готовый отступить. Дверь была не заперта, сухой щелчок ручки напомнил звук винтовочного затвора.

Ланн, ссутулившись, сидел в кресле. Пустой взгляд был устремлён куда-то в одну точку. С безвольно опущенной правой руки, так и не перевязанной, всё еще капала кровь, но Ланн этого не замечал. Инспектор сделал несколько робких шагов вперёд, ожидая — броска, удара, выстрела, какой-нибудь брани… но Рихард молчал.

— Комиссар, — тихо позвал он.

Ланн не повернул головы, и Ларкрайт подошел вплотную. Опустился на колени, чтобы заглянуть Рихарду в глаза. Некоторое время не двигался, потом робко протянув руку, коснулся плеча. Вдруг пальцы Ланна сжали его запястье так крепко, что Карл не сумел сдержать вскрика. И это вернуло комиссара к реальности — взгляд снова стал осмысленным, зажёгся знакомой яростью. Резко выпрямляясь и рывком поднимая инспектора с колен, он спросил:

— Ты забыл приказ?

— Я…

Все придуманные слова мгновенно вылетели из головы, сменившись тошнотворным страхом. Рихард пристально посмотрел на него, потом схватил и за вторую руку и наконец прорычал:

— Я тебя предупреждал. Не входи сюда просто так, особенно когда я зол на тебя, особенно…

Он осёкся, скривившись от боли. Глубокие раны на руке сильнее закровоточили.

— Вы поранились, — прошептал Карл, пытаясь хотя бы пошевелить пальцами, которые теперь были испачканы в крови Ланна. — Позвольте, я…

— К чёрту.

Ларкрайт закусил губу, упрямо не отводя взгляд, твёрдо произнёс:

— Вы поранились о стекло, и у вас может быть заражение крови. Позвольте мне помочь. Вам… не восемь лет.

Рихард неожиданно расхохотался, услышав эту недавно сказанную им самим фразу. Его смех звучал низко и угрожающе. Глянув на инспектора потемневшими от злости глазами, комиссар выразительно спросил:

— Почему ты это делаешь? Тебе давно пора сгинуть из этого ада к чёртовой матери, Карл! Проваливай. Уезжай. Исчезни.

Странно… тон был спокойный. Почти ледяной. Пальцы по-прежнему крепко сжимали его руки, но уже не причиняли боли. И он ждал ответа. Который был всего лишь один, выдумывать у инспектора уже просто не было сил. Не поднимая головы, ощущая, как арканный страх давит на гортань, он произнёс:

— Потому что вас я в этом аду не оставлю. У меня нет и не было других причин. Простите. Вы мне как отец. Вы на него похожи. Вы…

Он устало зажмурился, сдаваясь уже окончательно. Но неожиданно руки Ланна разжались, и инспектор открыл глаза. Правда, голову поднять он так и не решился. Не сдержал тяжёлого вздоха, за которым последовало последнее, что он хотел сказать:

— Я хочу, чтобы вы были счастливы. С вашей дочерью. И…

— Пожалуйста, прости меня. Я погорячился.

Этого он не ждал. Чего угодно, только не этого. Резко вскинул голову, чтобы встретиться с взглядом светлых глаз в сетках морщинок. Комиссар Ланн тяжело вздохнул. Наверно, он не мог сказать больше ничего, но и этого было вполне достаточно. Ларкрайт попытался улыбнуться:

— Так вы… позволите мне перевязать руку?