— Думаю, опознать будет невозможно, — протянул патологоанатом в трубку. — Всё как обычно. Изрублен в куски, голова отделена от тела, лицо изуродовано. Все признаки, по которым можно было бы хоть что-то определить, уничтожены. Как обычно, точен как часы.

Рихард лишь бессильно зарычал от злости, но, справившись с собой, ответил:

— Ладно… попытайтесь восстановить лицо по черепу, насколько это возможно.

Отключив телефон, комиссар потёр лоб. «Этого только не хватало. Какого дьявола Валет опять объявился именно теперь?» — подумал он.

Странный серийный убийца периодически мелькал в криминальных сводках вот уже на протяжении четырёх с половиной лет. Своё прозвище он получил за привычку оставлять на месте преступления всегда одну и ту же карту — червового валета. Почерк у маньяка не менялся: все трупы были расчленены, находили их как правило ближе к «речным» районам или за чертой города. Опознать жертв почти не удавалось. Лишь в предпоследнем трупе смогли угадать одного из секретарей президентской администрации — молодого человека, прибывшего в страну несколько лет назад и таинственно исчезнувшего по дороге с работы.

Валета пытались поймать, но не слишком рьяно: дело уже давно считали запущенным. Никто не знал ни как маньяк выходил на своих жертв, ни по какому принципу выбирал их. Да и жертв было не слишком много — за четыре года восемь человек, за одним исключением мужчины от тридцати и старше. Но карты, с каждой из которых насмешливо улыбался худощавый юноша с длинными рыжеватыми локонами, в ярком камзоле и с тонкой пикой, всё не давали Рихарду покоя. Казалось, Валет был какой-то роковой силой, которая существовала по своим законам, плевала на царящие в городе зверства и творила свои — кажущиеся блеклыми в сравнении с неутихающей враждой детей и взрослых.

— Мила! — рявкнул, высунувшись за дверь, Рихард. — Поднимай сводки пропавших без вести за последнюю неделю.

Дело Валета не было официально передано Рихарду, по сути оно «кочевало» из одного управления в другое. Но Ланн по возможности занимался им — почему-то оно казалось важным. Иногда он и сам не понимал, почему, ведь убийц в городе и так хватало.

Рыжая женщина немедленно развернулась к компьютеру и открыла общую базу. Рихард мельком глянул на Карла — тот отдавал указания патрульным. Двое молодых стажеров — оба из соседней республики — кивали, но на лицах их Ланн читал некоторое непонимание, смешанное со страхом. Конечно, они боялись Котов. И Ланн, в общем-то, не удивлялся этому. Он вышел из кабинета и, положив ладонь на плечо одного из молодых людей, сказал:

— Увидите их машину — просто стреляйте на поражение. Я придумаю, как вас выгородить.

Тот из патрульных, что был чуть выше, осторожно спросил:

— Почему они снова объявились? Охота ведь закончилась давно.

— Закончилась… — кивнул Рихард, пряча руки в карманы. — И мы не хотели бы, чтобы она началась заново.

Второй патрульный поинтересовался:

— А если мы заловим кого-то из крысят на воровстве, тоже… стрелять?

— Просто задержать и привести, — отозвался комиссар. — На такой случай не забудьте о перчатках и масках.

Карл чуть слышно фыркнул. Ланн смерил его злым взглядом и чуть резче, чем собирался, напутствовал полицейских:

— Держите связь. И возвращайтесь. Живыми.

Вскоре они покинули Управление, за ними постепенно начали уходить и другие сотрудники: наступил вечер. В комнате остались только Карл и Мила.

Рихард вернулся в свой кабинет и начал просматривать часть собранных Милой данных.

Пропавших по городу было не так много, всего двадцать пять. Шестнадцать — мужчины. Рихард начал разглядывать снимки. Таксист, полицейский из соседнего отдела, актёр, мелкая сошка из аппарата министра внутренних дел… на этом снимке Ланн задержал взгляд — молодой кареглазый мужчина с выцветшими рыжеватыми волосами.

Странно… политики пропадали нечасто. Просмотрев информацию более внимательно, Рихард с некоторым удивлением узнал, что пропавший, Ларенс Локетт, прибыл из Англии по чьей-то личной рекомендации министру Свайтенбаху. Рихард нахмурился. В аппарате президента, так же, как и в правительстве, редко появлялись люди «оттуда» — из нормального мира. И довольно неожиданным было то, что Свайтенбах взял себе такого протеже.

Он выкурил две сигареты, продолжая думать и просматривать сводки, потом встал и потянулся. Голова немного болела, но он уже давно перестал обращать на это внимание.

Комиссар вышел за дверь и приблизился к столу, за которым сидел инспектор Ларкрайт — Мила уже ушла забирать ребёнка из сада, и инспектор остался один. Даже не видя лица, Ланн почувствовал, как тот при звуке шагов напрягся. Рихард знал, что Карл пытается сейчас понять, насколько у него плохое настроение и чего можно ждать.

— Хотите кофе? — тихо спросил инспектор.

Не отвечая, Ланн приблизился и вытащил из его пальцев ручку:

— Хватит, брось уже эти чертовы бумаги.

— Эти «чёртовы бумаги» должны рассматривать и подписывать вы. Я в чём-нибудь провинился, комиссар?

Снова это обжигающее недоверие. Хмурясь, Рихард задал ответный вопрос:

— Они не появлялись вблизи твоего дома?

— Нет. А вы за меня волнуетесь? — просто спросил Карл.

Ланн молчал. Кажется, эта неделя была для него слишком трудной. И заканчивать её откровенными разговорами он не собирался. Он отвернулся:

— Не хочу потерять такого хорошего заместителя.

Комиссар отступил к окну и стал оглядывать пустой двор, лишенный даже намёка на какую-нибудь растительность. Разговор опять не клеился, пора было бы привыкнуть. Не клеилось всё в этом городе. Вечером осознание этого всегда становилось особенно острым.

Когда Карл неожиданно приблизился к нему, первым порывом было отойти. Что-то всегда мешало Рихарду принять чьё-то сочувствие, и особенно — этого молодого человека, пережившего вместе с Ланном многое, и не самое лучшее в этой жизни. Но вот инспектор положил на плечо руку — обманчиво слабую. И Рихард не шелохнулся. Кажется, так прошло около минуты.

Шум со двора заставил его очнуться: машина патрульных неуклюже вползала во двор. Если они вернулись так рано, значит что-то, видимо, случилось. А может…

— Они поймали кого-то, — тихо сказал Карл.

С водительского места выбрался один из молодых людей и, обойдя автомобиль, открыл заднюю дверцу. Он вытащил с сидения долговязого черноволосого мальчишку, отчаянно упирающегося. Второй уже вытаскивал с другой стороны девочку — маленькую, худую, с пышной копной каштановых волос, в которых… Рихарду показалось, что в тусклом свете фонаря он увидел пряди седины. Не понимая, почему к горлу подступает тошнота, он прищурился, почти вжался лбом в стекло и до боли в глазах всматривался в тощую фигурку, тоже отчаянно борющуюся с полицейским. Она попыталась рвануться от него, свет упал на кукольное, красивое, такое знакомое лицо…

— Аннет! — хрипло выдохнул Рихард и со всей силы дёрнул на себя рассохшуюся оконную раму. Ручка не поддалась.

— Герр Ланн, что…

— АННЕТ! — срывая голос, крикнул комиссар и ударил кулаком в стекло — сильно, так, что зазвенели осколки.

Девочка его, конечно же, не услышала, но её попытки освободиться с каждой секундой становились всё отчаяннее. Наконец она укусила полицейского за запястье, отпихнула его и ринулась к воротам.

Когда Рихард выскочил на улицу, девочка уже исчезла.

— Герр Ланн, они…

— МОЛЧАТЬ! — рявкнул Ланн, отталкивая с дороги патрульного. — Держите мальчишку!

Он несся по улице так, что спотыкался, и всё ещё звал её:

— Аннет! Воронёнок!

На том месте, где улица ветвилась переулками, он остановился, тяжело втягивая носом холодный воздух и держась рукой за грудь. Он не знал, куда она могла побежать, свернул наугад куда-то вправо и, не увидев никого, замер. В висках стучало.

— Воронёнок! — в последний раз крикнул Ланн в тишину.

Вернувшись во двор управления, он с недоумением огляделся — двое дежурных с виноватым видом стояли возле автомобиля. Карл отчитывал их, Рихард краем уха услышал лишь одну фразу, брошенную в раздражении более высоким парнем:

— Раз такой умный, мог бы бежать порезвее и помочь нам!

— Где мальчик? — спросил Рихард, приближаясь.

Лица патрульных стали ещё более испуганными и виноватыми. Карл был бледен.

— Он убежал, — тихо сказал низкорослый стажер.

— То есть… — пока сдерживаясь, прошептал Рихард: — вы вдвоём не смогли удержать одного мальчишку?

— Мы… — запинаясь, забормотал его напарник, — сняли в машине маски и перчатки, а этот парень, он… прижал к моему лицу свою… руку, и…

Когда Ланн ударил его в живот, патрульный даже не вскрикнул и без единого звука согнулся пополам. Ноги подкосились, молодой человек упал на колени, боясь поднять взгляд. Второй сделал сначала шаг вперёд, потом, быстро передумав, — два шага назад, с ужасом глядя на перекошенное лицо подступающего к нему комиссара:

— Простите, мы…

Ярость клокотала, кулаки сжимались в бессильной злобе, внутри что-то обрывалось, и казалось, темные круги, разбегающиеся перед глазами, никогда не исчезнут. И всё же… он справился с собой.

— Убирайтесь, — прорычал Рихард, кивая на машину. — И НЕ ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ, ПОКА НЕ НАЙДЁТЕ КОГО-ТО ИЗ НИХ!

С этими словами он развернулся и направился к зданию. Схватил за локоть Карла и поволок за собой. Как только за ними захлопнулась дверь, комиссар резко прижал инспектора к стене:

— Какого чёрта ты не помог им?

— Я должен был знать, что подобное случится? — тихо спросил молодой человек.

Тон его был ровный, спокойный, холодный, как и всегда. И от этого Рихард ощутил еще большую ярость. Железной хваткой он сжал худые плечи инспектора и прошипел:

— Я знаю, что ты их всё время выгораживаешь. Боишься, что я прибил бы его, да?

— Комиссар, я не…

— Ты не спешил на улицу, да? — кривя губы, полюбопытствовал Ланн. — Думаешь, у меня нет глаз? Ты так делаешь всегда, когда ловят кого-то из «крысят». Ты медлишь. А если ловишь сам, то даёшь им сбежать. В прошлый раз у тебя не выстрелил пистолет, в позапрошлый раз ты споткнулся…

Ларкрайт молчал, всё больше бледнея, но не пытался сопротивляться. Он опустил взгляд, и для Рихарда это было лучшим доказательством собственной правоты. И его буквально резанул по живому робкий прерывающийся голос:

— В этот раз я действительно не успел…

— В ЭТОТ раз они пытались привести сюда мою дочь! — рявкнул Ланн и увидел, как расширились от удивления глаза. — Мальчишка наверняка знал, где она прячется!

— Я…

Рихард молча толкнул его — Карл ударился о стену и глухо застонал от боли, его рука рефлекторно прижалась к затылку. Но страха во взгляде по-прежнему не было.

— Простите… — прошептал он, повторяя: — Я…

— Заткнись, — оборвал его Рихард. — Мне плевать. Ещё раз ты допустишь такое — и я тебя застрелю. Понял?

Когда он замахнулся, Ларкрайт зажмурился, но даже не попытался закрыться. Секунду Рихард смотрел на его лицо и опустил руку:

— Какого чёрта ты вообще сюда явился, — процедил он сквозь зубы. — Какого чёрта… я ведь даже не могу тебя ударить!

Медленно развернувшись, комиссар Ланн прошёл по коридору, через комнату, вошел в свой кабинет и захлопнул дверь. И только тогда на миг ощутил боль — разбивая окно, он порезал запястье. Но эта боль была ничем по сравнению с другой…