— Да он приписал себе все заслуги! — орет госпожа Койл, топая по палате на корабле-разведчике. Мы летим обратно на холм. — Теперь они все запляшут под его дудочку!

— Вы не хотите испытать лекарство? — спрашивает Брэдли.

Госпожа Койл бросает на него такой взгляд, будто ее попросили раздеться.

— Неужели вы думаете, что он его изобрел? Да ничего подобного! Оно было у него с самого начала! Если это вообще лекарство, а не очередная бомба замедленного действия.

— Но зачем ему подкладывать такую бомбу, если можно заручиться любовью и поддержкой всех женщин Нового света?

— Он гений, — кивает госпожа Койл, все еще сходя с ума от злости. — Даже я вынуждена это признать. Кровавый, жестокий, сумасшедший гений.

— Что думаешь. Виола? — спрашивает меня Ли с соседней койки.

Ответить я могу только кашлем. Госпожа Койл загородила меня собой, когда мэр хотел дать мне лекарство, и заявила, что сперва они с целительницами должны тщательно его изучить.

Толпа ее освистала — честное слово, не вру.

Особенно громкий свист поднялся, когда мэр вывел на площадь трех женщин с такими же обручами, как у меня. Они были совершенно здоровы.

— Мы пока не нашли способа безопасно снять ленты, — сказал мэр. — Но первые результаты обнадеживают.

После этого толпа окончательно разбушевалась, и госпоже Койл даже не дали сказать речь — хотя если б и дали, подозреваю, люди бы не позволили ей договорить. Потом мы слезли с телеги, и Тодд признался, что знает о лекарстве не больше нашего.

¾ Пусть госпожа Койл проведет испытания, а я попробую что-нибудь разузнать.

Но все это время он крепко держался за мои руки — от страха или радости, не знаю.

Потому что я его не слышала.

В конце концов мы вернулись на корабль, и госпожа Лоусон тоже полетела с нами — испытывать лекарство мэра.

— Не знаю, чему верить. — отвечаю я Ли. — Но спасти нас — в его интересах.

— Прикажешь принимать решения исходя из его интересов? — огрызается госпожа Койл. — Отлично, просто великолепно.

— Заходим на посадку, — объявляет Симона по внутренней связи.

— Вот что я вам скажу, — говорит госпожа Койл. — Когда я попаду в совет, его хитростям конец. — Толчок: мы приземляемся. — Ну, а теперь мне пора произносить свою речь! — с жаром заявляет она.

Не успевает Симона толком выключить двигатели, как госпожа Койл уже выходит на улицу, к толпе, которую я вижу на мониторах.

Навстречу ей поднимается лишь несколько радостных криков.

Большинство людей молчит.

Ужасно холодный прием — по сравнению с тем, как встретили мэра в городе.

А потом эта толпа — вслед за Иваном и еще несколькими людьми — тоже начинает свистеть.