— Это же зверство! — злобно восклицает Брэдли. — По-вашему, так можно заключить мир?!

— Мы ошиблись со смесью, — пожимает плечами госпожа Койл. — Первая попытка провалилась, но в следующий раз мы все учтем.

— В следующий раз… — начинает Брэдли, однако госпожа Койл уже выходит из рубки, где мы наблюдали за происходящим на главном экране. Симона на улице, показывает проекцию с зондов толпе.

Когда грянул взрыв, люди радостно завопили. Теперь они вопят еще громче, приветствуя госпожу Койл.

— Она нарочно это сделала, — говорит Брэдли.

— Конечно, — киваю я. — Это в ее духе. Протяни ей палец — откусит руку.

Я встаю со стула…

И сразу сажусь обратно — так кружится голова.

— Тебе плохо? — с тревогой спрашивает Брэдли.

— Как обычно.

Это не совсем правда. Поначалу лечение госпожи Койл помогало, но сегодня утром меня стало колотить с новой силой. За день температура так и не снизилась. Еще шесть женщин погибли от инфекции — все они были гораздо старше меня и слабее здоровьем, — но загадочная болезнь подкашивает все новых и новых клейменных. Иногда достаточно взглянуть на лицо женщины, чтобы определить, есть на ней клеймо или нет.

— Информация, предоставленная мэром, ничего не дала? — спрашивает Брэдли.

Я качаю головой и снова закашливаюсь.

— Если он вообще что-то предоставил!

— До прибытия каравана осталось тридцать три дня. Уж у них обязательно найдется лекарство. Ты продержишься?

Я киваю, потому что сказать не дает кашель.

В последние дни дела идут очень хорошо. Уилф уезжает в город с бочками воды, а возвращается с полной телегой продуктов — никаких заминок. Мэр даже выделил несколько солдат для его защиты и прислал в лагерь своих инженеров для налаживания бесперебойного сбора воды. Еще он согласился принять госпожу Надари и Лоусон: они составили опись всех продуктов на складе и следят за раздачей.

Госпожа Койл выглядит довольной, как никогда. Она даже охотно обсуждает со мной тонкости заключения мира. Похоже, нам придется взорвать еще немало бомб. Госпожа Брэтит, которая вела в лагере «Ответа» военную подготовку, прячет бомбы в деревья, надеясь показать спэклам наше силовое преимущество и — в идеале — схватить хоть одного уцелевшего воина. Его мы отправим восвояси с требованием начать переговоры о мире.

Госпожа Койл утверждает, что именно так все было в прошлый раз.

Пищит мой комм: это Тодд с последними известиями об атаке.

— Никто не выжил, так? — спрашиваю я сквозь кашель.

— Нет, — отвечает он и тут же спрашивает: — Виола, у тебя все…

— Все нормально. Просто кашель. — Я тщетно пытаюсь побороть приступ.

За эту неделю мы с ним ни разу не виделись, только связывались по комму. Слишком много дел, говорю я себе.

И еще я убеждаю себя, что отсутствие Шума у Тодда вовсе ни причем…

— Завтра попробуем еще раз, — говорю я. — И будем пробовать до тех пор, пока не получится.

— Угу, — кивает Тодд. — Чем раньше начнем переговоры о мире, тем быстрее все закончится. И тем скорее мы тебя вылечим.

— Тем скорее ты от него отделаешься, — добавляю я и только потом понимаю, что сказала это вслух. Дурацкая лихорадка!

Тодд хмурится:

— Все нормально, Виола, клянусь. Он стал лучше… я его таким хорошим никогда не видел.

— Хорошим? Он когда-то был хорошим?

— Виола…

— Осталось тридцать три дня. Еще немного — и все изменится.

Но этот срок, если честно, кажется мне вечностью.