"Бремя белых"
Допрос мистера Скотта продолжался с кратким перерывом на то, чтобы привести его в чувство после глубокого обморока примерно часа четыре. Нельзя сказать, что британец был раздавлен. Нет, он был уничтожен. Как признался мистер Скотт, его лондонское начальство считало, что в доверие к русскому царь втерлась группа международных авантюристов, которые с помощью "живого магнетизма" — так в то время называли гипноз — и прочим хитростям внушают императору Николаю разные выгодные им мысли. Теория немецкого врача и астролога Фридриха Месмера о неких "флюидах" в те годы пользовалась большой популярностью, и мало кто сомневался в том, что с помощью этих самых "флюидов" можно подчинять себе волю другого человека, и даже общаться с духами тех, кто уже отдал концы.
Но то, что Шумилин рассказал британцу, напугало того больше, чем если бы перед ним явилась тень отца Гамлета. Когда мистер Скотт понял — откуда взялись его новые знакомые, он, человек, несомненно, не из трусливого десятка, и как понял Шумилин, побывавший во многих переделках, побледнел как полотно, закатил глаза, и лишился чувств.
Пришлось воспользоваться нашатырем, и похлестать сомлевшего британца по его щекам, заросшим рыжими бакенбардами, чтобы тот пришел в себя, и смог снова продолжить беседу…
— О, Боже, — прошептал пересохшими губами британец, — так значит, вы все знаете о нас? Это ужасно! Лучше бы вы оказались пришельцами из преисподней!
— Ну, зачем вы так, мистер Скотт, — с улыбкой ответил Шумилин, — мы ведь не требуем от вас, чтобы вы продали нас свою бессмертную душу. Мы хотим, чтобы вы рассказали нам о вашем задании, а так же о том, что собираются предпринять ваши хозяева в случае провала вашей миссии.
— А если я вам ничего не скажу? — похоже, что британец уже сумел собраться, и готов был хранить молчание, даже несмотря на возможный переход к силовому методу ведения допроса.
— Тогда, мистер Скотт, — Шумилин огорченно развел руками, — нам придется воспользоваться своими знаниями для того, чтобы вы стали с нами откровенными. Нет, это будет совсем не больно, просто вы захотите рассказать нам все, что вы знаете. Сами, без битья вас палкой или прижигания огнем. Поверьте, все это не составит для нас большого труда.
— Не надо, — прошептал снова побледневший британец, готовый опять хлопнуться в обморок. — Не надо ваших дьявольских штучек, я расскажу вас все, что я знаю. Только обещайте мне, что смерть моя будет быстрой, и не будет сопровождаться мучениями. Ведь вы можете и это?
Шумилин кивнул, и включил стоявший на столе диктофон. Начался разговор бывшего опера из XXI века, и британского шпиона из XIX века.
— Мистер Шумилин, — начал мистер Скотт, — поверьте мне, я совсем не боюсь боли. Меня били с самого детства — дома отец, который поколачивал порой и мать, если она имела неосторожность сказать то, что ему не нравилось. Потом меня били розгами в закрытой школе, где нас пороли за малейшие проступки. И я не обижался — ведь только так получались из мягкотелых маменькиных сынков настоящие джентльмены, которые хранили твердость духа при всех невзгодах. Именно мы, британцы, создали огромную державу, которая раскинулась по всему земному шару. Британский дух авантюризма и британская неукротимость, британское чувство превосходства и британское презрение к дикарям, которые дерзко пытались оказать сопротивление нашим победоносным войскам и королевскому флоту.
Вы слышали — как мы поступили с Китаем, который попытался запретить нашим купцам, попытавшимся запретить им продавать опиум подданным китайского императора.
Шумилин кивнул — ему было хорошо известно — чем закончилась и Первая и Вторая Опиумные войны. В августе 1842 года Поднебесная подпишет с Британией унизительный Нанкинский мир, в результате которого у Китая отобрали Гонконг, заставили выплатить чудовищную контрибуцию — 15 миллионов серебряных лян (21 миллион долларов), и главное — британцы снова получили право травить китайцев опиумом, обирая их до нитки.
— А вы знаете, мистер Скотт, — сказал Шумилин, — что Китай в нашем времени одна из самых богатых и сильных держав мира. А Британия растеряла все свои колонии. Даже Ирландия стала свободной. А Шотландия всерьез намеревается отделиться от Британии.
— Что же случилось с моей страной?! — воскликнул ошарашенный мистер Скотт, — почему дикари, которых мы осчастливили своим присутствием, и приобщили к европейской цивилизации, поспешили избавиться от нас, и возвратились к своему первобытному невежеству?
— Мистер Скотт, — с улыбкой сказал Шумилин, — я скажу больше — в наше время даже в самой Британии англичане не будут чувствовать себя хозяевами. В Лондоне появятся районы, в которых белые предпочтут лишний раз не соваться, а по улицам будут прогуливаться "патрули", бдительно следящие за тем, чтобы женщины были одеты по мусульманским законам.
— Этого не может быть?! — снова взвился британец, — а куда смотрят власти Лондона, Парламент, королева, наконец?!
— Они будут — как это сейчас принято говорить в Британии — толерантны, и будут стараться не оскорбить чувства иноверцев. Владельцы предприятий и контор будут запрещать украшать на Рождество помещения елками, гирляндами, опасаясь судебных исков от служащих и рабочих нехристианского вероисповедания.
— Это ужасно, — пробормотал мистер Скотт, — но я вам почему-то верю. Получается, что вы наши жертвы, труды — все это напрасно?
— Да, Британская империя, над территорией которой никогда не заходило солнце, через сто семьдесят лет снова скукожится до размеров, которые она имела к концу войны Алой и Белой розы.
— Мистер Шумилин, — сказал британец, — что вы хотите от меня узнать? И есть ли на свете то, что вам неизвестно?
— Есть, — коротко ответил Шумилин. — Главное — мы хотим знать — кто вам дал задание познакомиться с нами, и, если получится, похитить одного из нас?
— Вам знакомо имя Дэвида Уркварта? — спросил британец. — Если знакомо — вот и ответ на ваш вопрос. Он люто ненавидит русских, и готов на все, чтобы напакостить им. Правда, у него сейчас довольно натянутые отношения с премьер — министром Англии виконтом Палмерстоном, но у Уркварта имеются знатные покровители, которые не дают его в обиду. Этот человек и дал мне задание выяснить — кто вы такие, и в случае необходимости похитить одного из вас.
— Значит, Дэвид Уркварт, — задумчиво сказал Шумилин, — я так и думал. Этот чертов шотландец упрям, злопамятен и честолюбив. И опасен.
— Между прочим, — подумал про себя Шумилин, — позднее он будет якшаться с Герценом, помогая ему издавать в Лондоне пресловутый "Колокол". А потом Уркварт откроет издание "Свободная пресса", вскоре сменившее название на "Дипломатический обзор", в котором он будет регулярно упражняться в русофобии. А одним из активных подписчиков этого издания станет некто Карл Маркс. Тот самый, который с Энгельсом "единственно верное учение" создал. И который так же, как и его шотландский друг, ненавидел Россию. Интересный змеиный клубок получается…
— Вот что, мистер Скотт, — сказал он, — давайте отложим нашу беседу до завтра. Я вижу, что силы ваши на исходе, и вам нужно отдохнуть и как следует подумать над тем, что вам сегодня стало известно. Одна к вам просьба — не пытайтесь бежать — у нас имеются специальные приборы, которые поднимут тревогу при попытке взломать дверь. И еще — не надо пытаться покончить жизнь самоубийством. Мы будем незаметно наблюдать за вами, и при малейшем намеке на суицид, мы свяжем вас по рукам и ногам.
— А что будет с моим спутником, мистером Джонсоном, — спросил британец. — Он мало знаком с нашими делами, и его приставили ко мне для помощи, которая могла потребоваться, если вы, мистер Шумилин, оказались бы слишком несговорчивым.
— Мы тоже побеседуем с ним, — сказал Шумилин. — Думаю, что ему тоже есть что нам рассказать. А пока — спокойной ночи. Подумайте хорошенько над всем тем, что я вам рассказал…
