Часть вторая
Возвращение

На станции Печатники

Андрей Павлович Веденеев пребывал в прекрасном расположении духа. Минуло уже три дня, как он стал Главой Конфедерации Печатников, сменив на этом посту старика Степанова. Как же долго ждал он этого дня! Терпел, проклинал, злился и мечтал. Степанов умер от старости – люди в метро столько не живут. Такова была официальная версия, и лишь один человек знал, что это не так. Андрей себя виноватым не считал – ну и что, что помог немного? Зато проводили прежнего главу с почетом – любили в Конфедерации этого идиота.

Кандидатур на место Степанова не нашлось, и выборы были лишь номинальными. Кто еще сможет руководить подземной общиной лучше, чем начальник управления безопасности? Единственным серьезным конкурентом мог стать Немов, но тот отправился в экспедицию и исчез, а выборы не терпели отлагательств – слишком много дел накопилось, а слабую общину без достойного руководителя тут же подомнут под себя другие: Ганза или Калининская Конфедерация.

Потому многим жестким решениям Веденеева не удивился никто – время непростое, надо терпеть. Первым делом Анд-рей Павлович сменил всех руководителей в Конфедерации и назначил новых. Теперь Совет, и раньше лишь в теории имеющий влияние на Главу, сплошь состоял из своих, проверенных людей, и легко было продавить любую инициативу, даже самую непопулярную. Затем Веденеев провел зачистку, убрав несогласных с его политикой. Параллельно попытался подыскать себе союзников. Жаль, Байкер так и не вернулся с документами из архива в Дзержинске – Андрею Павловичу за них знакомый брамин из Полиса обещал помощь и всяческую поддержку. Вряд ли Байкер просто исчез с задатком, решив не выполнять задание – этот странный мужик слишком дорожил заработанной репутацией и всегда возвращался. Скорее всего, в долгом пути съела его какая-нибудь зверушка, или двуногий хищник на мотоцикл позарился. Жаль, конечно, он бы еще мог послужить – немало дел, которые не под силу простым сталкерам.

Взять хотя бы убийство бармена по кличке Плесень в собственном кабаке, которое произошло перед самой смертью Степанова. Тогда вся станция на ушах неделю стояла: средь бела дня, в присутствии множества свидетелей, неизвестный взял, да и застрелил одного из граждан Конфедерации, а потом словно растворился в полумраке станции. Показания свидетелей были путаными, никто не смог достоверно описать внешность убийцы. Оно, конечно, многие из них в момент убийства уже нализались до зеленых чертей, и все же… Особенно если помнить, что, по уверению дозорных, мимо них тоже никто не проходил ни вверх, ни вниз по ветке. С тех пор ничего подозрительного больше не происходило, и Андрей Павлович успокоился, только удвоил количество дежурных на станции. Тем более, на следующий день скончался Степанов, и стало не до этого. Расследование быстро свернули – Веденеев развернул активную деятельность по подготовке к выборам и вступлению в новую должность.

Мечты сбываются! Он так долго шел к намеченной цели, вел скрытую подрывную деятельность, выискивал слабые места в работе старика, а на людях слыл его верным помощником, правой рукой. А Степанов – вот же крепкий мужик! – все никак не хотел умирать! Зато теперь можно скинуть маску, не надо согласовывать с руководством каждый шаг.

Андрей Павлович поднялся со стула, не спеша прошествовал к кривому шкафу у стены, открыл покосившуюся дверку. Внутри на одной из полок за ворохом тряпья прятался небольшой сейф. Набрав комбинацию из цифр, Веденеев открыл его и положил внутрь пухлый позвякивающий мешочек. Ухмыльнулся. Теперь договариваться с Кожуховской можно почти открыто. Главарь тамошних бандитов, Борман, давно вел дела с Андреем Павловичем за спиной Степанова, за что начальник управления безопасности покрывал его шайку в меру своих возможностей, отвлекал бывшего Главу от проблемной станции, лишь номинально числящейся в составе Конфедерации. Чем промышляли кожуховцы, Веденеева не волновало. По слухам, они держали переправу на Москве-реке, в Нагатинской пойме, управляли наркотрафиком и даже, якобы, приторговывали людьми. В общем, зарабатывали неплохо. Да, Андрей Павлович был не в восторге от сотрудничества с бандитами, а одноглазый Борман был ему откровенно неприятен, но дополнительные вливания в казну заставляли закрывать глаза на личную неприязнь. Ничего, теперь в его силах сменить власть и на Кожуховской, пусть на это потребуется больше времени. Смог со Степановым, сможет и с Борманом. Всего-то и нужно: внедрить своих людей в логово бандитов. Ладно, об этом он еще подумает.

– Корниенко!

Заскрипела дверь, в образовавшуюся щель протиснулся бочком парень, заискивающе закивал. Веденееву всегда доставляло удовольствие наблюдать, как секретарь трясется от страха перед ним.

– Слушаю, Андрей Павлович.

– Принеси-ка мне чаю из запасов. Настоящего, а не наше грибное дерьмо. И поживее!

– Сейчас все будет, Андрей Павлович. Минутку! – и секретарь шмыгнул в полутемный коридор, шаркая ботинками по бетонному полу.

Змей. Под таким прозвищем его знали те, кто пользовался его услугами. Он выполнял задания многих сильных подземного мира сего. В основном шпионаж и диверсии. Работал на Полис, фашистов и красных. Последний год примкнул к общине моторейдеров, обитающих недалеко от станции Ясенево. Их лидер, Сыч, хорошо платил и ценил услуги Змея. Работа была непыльной, но для ее выполнения нужен был дар, которым обладал Змей – быть незаметным, не позволять себя схватить, уходить от погони, растворяться в туннельном мраке, сливаться с окружающей действительностью. Змей обладал неприметной внешностью, которую сложно удержать в памяти, потеряв из виду. Обыкновенные черты лица, обыкновенный разрез глаз, обыкновенные нос и губы, жиденькие волосы – ничего примечательного. Добавить к этому ловкость, внимание к самым мельчайшим деталям и прекрасный слух, и получим Змея. Сыч сразу распознал в нем талант, перехватил, взял под свое крыло, щедро оплачивая услуги шпиона.

А сейчас задание вообще плевое: найти беглого члена Сычевской вольницы, известного как Байкер, который оставляет очень много следов. Змей сразу вышел на него, выяснил, что у байкера дела с начальником управления безопасности Конфедерации Печатников. Узнал, что они заключили сделку, детали которой Змею были совершенно неинтересны. Одно он знал точно – пусть Байкер и исчез из города, он еще вернется в Печатники рано или поздно. Пришлось немного наследить – свидетелей оставаться не должно, это одно из правил успешного шпиона. Лицо-то шпиона сотрется из памяти свидетелей практически сразу, а вот память о том, чем или кем он интересовался, останется. Рисковать не стоило. Было забавно наблюдать, как местные вояки стаптывали каблуки своих ботинок, тщетно пытаясь найти его, Змея. Он затаился, снял комнатку в местной гостинице (право, одно лишь название, а так, дыра дырой) и стал выжидать, попутно отправляя весточки Сычу. Клан байкеров нашел на своей территории голубятню с чудом сохранившимися птичками. Удивительно, как они до сих пор выжили, и их не съели хищники нового мира. А пуще того – почему голуби не мутировали в каких-нибудь кровожадных тварей сами. Как бы там ни было, голубей стали использовать в качестве почтовых – откуда бы их не запускал Змей, они всегда возвращались обратно. К их лапкам он привязывал коротенькие записки – так Сыч всегда был в курсе событий. Последняя весточка ушла почти месяц назад. В ней Змей проинформировал своего босса о том, что он напал на след Байкера, и скоро тот объявится на станции Печатники.

История Змея была любопытной. Сразу после Катастрофы четырнадцатилетнего мальчугана подобрали бродяги, поселившиеся в Лосином острове. В первые годы до них никому не было дела – каждая община была занята своим выживанием, а надежно укрытые лесным массивом бродяги не высовывались. Благо, пропитания хватало – в изобилии водились животные, в прудах полно рыбы, корений и ягод тоже в избытке. Уже тогда Змей научился слушать звуки леса, сливаться с местностью, надежно прятаться от диких животных, которые нюхом значительно превосходят людей. Но со временем выживать стало невозможно: флора и фауна взбесились, а силы и ресурсы не безграничны. Бродяг было слишком мало. Пробыв в общине несколько лет, Змей покинул ее, но почти сразу попал в плен к работорговцам в Черкизоне. В «Новом Вавилоне» он жил, а точнее, существовал долгих три года, которые показались ему вечностью. Пока не улучил момент и не перерезал горло своему хозяину. После этого началось его большое путешествие по Московскому метро. Из Полиса он перебрался в Четвертый рейх, оттуда к красным, затем на Ганзу. И везде находилась работа по его способностям – слежка, шпионаж, подрывная деятельность, воровство. Век шпиона и вора, как правило, недолог, но Змей был исключением – ему отчаянно везло. Сумасшедшее везение подкреплялось умениями, взращенными в суровом постапокалиптическом мире. В каждой общине он чему-то учился. И вот однажды к его услугам обратились псы дорог, которые щедро платили. Сыч остался доволен шпионом и сманил его к себе. Так Змей оказался на службе у рейдеров.

Фанерные стены комнатки постоялого двора пропускали практически все внешние звуки. Хочешь не хочешь, а будешь в курсе основных событий на станции. И себя следовало вести тихо, вдруг кто услышит воркование голубя и что-то заподозрит. Змей открыл сумку, висевшую на крючке, вбитом в хлипкую стену. Осторожно выудил голубя, снял узел с клюва и посадил птицу на неровный пол. Рядом насыпал щедрую горсть перемолотых зерен, обошедшихся в два рожка патронов – пшеница в подземном мире нынче редкость. Но если не кормить птицу, то она быстро ослабеет и не сможет добраться до своего дома. В ямку на полу Змей налил немного воды и откинулся на спинку заскрипевшего стула. Ждать он умел.

15-й микрорайон Ясенево, подвалы Центральной клинической больницы Российской Академии наук

В огромном подвальном помещении было темно. Лишь пара помаргивающих лампочек у стены слегка рассеивали мрак. Здесь, на импровизированном троне из автомобильных покрышек и металлических конструкций, в которых угадывались останки байков и легковушек, восседал Сыч, главарь клана Теней, одного из самых влиятельных среди рейдеров.

Община давно облюбовала себе место в подвалах Центральной клинической больницы в одном из микрорайонов Ясенево. Место было удобное, настоящий форпост: выцветшие, но по-прежнему внушительные стены, на которых кое-где еще сохранились коробки бесполезных теперь кондиционеров, провалы окон, решетки на первых этажах. Утопающий в зелени – сейчас, с наступлением осени, ставшей буро-желтой, – двор, увитый плющом забор. В жилые помещения можно было попасть через недостроенное бомбоубежище, соединяющееся с подвалом, либо через пару отдельных, не заваленных строительным мусором низеньких дверей. Стоянку для транспорта оборудовали в одном из укрепленных помещений первого этажа, куда можно было заехать по пандусу, на верхних этажах здания устроили наблюдательный пункт, дороги к бывшей больнице расчистили и поддерживали в неплохом состоянии. Опять же, вход в метро не очень далеко, рядом – заболоченный лесопарк, докучающих соседей почти нет – крупные звери на болотах если и жили, то местной общине не мешали, а всякую мелочь отстреливали, как только она объявлялась на территории ЦКБ. И во всем этом была заслуга Сыча, нашедшего для своих людей отличную берлогу, а также поддерживающего среди буйных рейдеров железную дисциплину.

Да, проблем хватало – пришлось укреплять подвальные помещения, вручную откачивать из них воду, ликвидировать протечки, бороться с сыростью и плесенью, а также выкуривать ползучих гадов, облюбовавших теплое и влажное место. На крыше сожгли парочку гнезд вичух; обозленные птички в отместку унесли несколько людских жизней, но насиженное место покинули – иметь десятки вооруженных до зубов двуногих по соседству опасно, пусть в силе они заметно уступают, зато берут численностью.

Незадолго до того Сыч собственноручно вырвал из когтей крылатой твари неведомую зверюгу размером с поросенка, которой птички хотели пообедать. Он уже занес нож над горлом зверя, но отчего-то передумал. Может, мутант напомнил ему о домашнем питомце из далекого детства – лохматом сенбернаре, погибшем под колесами грузовика. Хотя, надо признать, на собаку пушистый рыжий зверь никак не смахивал. Сыч так и назвал его – Пушистик.

Шли годы, питомец рос и крепчал, вымахав уже за два метра в холке. Было в нем что-то медвежье, только тело немного стройнее, не такой увалень, как косолапый. Когти на лапах – словно ножи, клыки – размером с голову человека. Нрав Пушистик имел буйный, но авторитет хозяина признавал безоговорочно – склонял перед ним голову и то ли урчал, то ли порыкивал от удовольствия, когда Сыч трепал его за ушами. Но после того, как зверь задрал двоих людей, Пушистика пришлось посадить на цепь.

От основных подвальных помещений шел плавно изгибающийся туннель к подземным комнатам морга, расположенного на территории ЦКБ. Там-то и устроил Сыч своего питомца, которого проведывал теперь несколько раз в неделю. Иначе, несмотря на завоеванный авторитет, люди могли и отвернуться от него, уйти в другой клан. Никто не станет зря рисковать своей жизнью в своем же доме. Мой дом – моя крепость. И под крышей дома должно быть тихо, спокойно и безопасно. А Пушистик отнюдь этой безопасности не способствует.

Кстати, уже скоро время кормления. Сегодня Сыч решил заняться этим лично – развеяться немного не помешает, побыть подальше от своих людей, собраться с мыслями. Пушистик его поймет, зверь всегда чувствовал настроение своего хозяина. А такого верного товарища среди людей еще надо было поискать – похоже, мутант испытывал благодарность за когда-то спасенную жизнь и не забывал об этом ни на мгновение.

Рейдер вскочил на ноги и с удовольствием потянулся, похрустывая суставами. Тут же, как привидение, перед ним возник помощник по кличке Сухой, полученной за худобу. Сыч махнул рукой, мол, отвали, сейчас не нужен. Он самолично сходил на кухню за ведром с большими кусками сырого мяса недавно забитых на болотах зайцев.

– Сегодня сам кормлю, – бросил он дежурившим у входа в главный зал рейдерам и широкими шагами направился дальше, по коридорам и подвальным комнатам, по направлению к туннелю. Рейдеры с облегчением вздохнули – здоровенного мутанта в клане боялись все, за исключением хозяина, и навещать его лишний раз никто не рвался. Увлечение Сыча никто не понимал, но и перечить Самому не решались – авторитет он имел незыблемый. А уж если смог подчинить такую тварь, то это вдвойне достойно уважения.

Сыч миновал блокпост на входе в длинный темный коридор, кивнув постовым, которые дежурили здесь скорее для проформы – охранять нечего, разве что кто-то решил бы проникнуть через подвалы морга и дальше по этому туннелю, но тогда ему пришлось бы пройти мимо Пушистика. Но дисциплина прежде всего.

Мрачный туннель освещался еще хуже, чем основные помещения – в целях экономии, лампочки включали крайне редко. Чаще использовались факелы. Зато здесь можно было передвигаться свободно – все-таки не метро, где можно споткнуться о шпалы и расквасить нос. Пахло сыростью, крысиным пометом и пылью. Шаги гулко отдавались в пустоте.

Совсем некстати Сычу вспомнился недавний слет рейдеров. В последнее время такие мероприятия проходили все более напряженно. Кланы ругались друг с другом, спорили, чуть не доходило до поножовщины. Вот и десять дней назад Сыч повздорил с главарем клана Бурых и набил тому морду. С тех пор на него затаили обиду. Не хватало еще ссориться со своими! И так проблем хватает в современном мире. Но рейдеры – народ вспыльчивый, уступать не любят, даже если не правы. Упрутся, как бараны, и бодаются. Как представитель самого могущественного клана, Сыч мечтал о том дне, когда все общины рейдеров объединятся под одним знаменем. Естественно, у руля такой внушительной силы должен стоять он и никто другой. Если такое случится, то можно задуматься о том, чтобы понемногу прибрать к рукам Ясеневскую общину, а затем распространить влияние дальше по метро. Сыч был очень честолюбив.

Постепенно мысли главаря клана Теней перетекли к другим проблемам. Последняя весточка от Змея была недели четыре назад. Шпион не подведет, Сыч это знал. Тот уже напал на след ненавистного беглеца. Ямаха был сейчас целью номер один. Его следовало убрать с дороги, уничтожить, стереть с лица земли. Пока он разгуливает на свободе, репутация главы клана страдает. Ямаха плюнул ему в душу, не выполнил приказ, а позже разнес половину их убежища, прихватив с собой и вещи, не принадлежащие ему. Такого прощать нельзя – стоит дать слабину и тут же рухнет авторитет, словно лавина сойдет с горы. Люди за спиной станут шептаться, что их лидер уже не тот, постарел, а там недалеко и до бунта, который может завершиться смещением, позорным изгнанием или смертью. Поэтому Сыч поклялся, что отомстит. Поклялся самым дорогим, что у него было – своим байком, и поклялся Пушистиком. Он найдет предателя, надо лишь немного потерпеть. Скоро, очень скоро Змей пришлет весточку с почтовым голубем.

Туннель неожиданно кончился, и Сыч ступил в просторное помещение. Вытащил из-за пояса факел, зажег его и воткнул в крепление на стене. В подрагивающем свете проявились стены, покрытые плесенью и исполосованные когтями Пушистика. В темном углу звякнули цепи, и тут же помещение огласил раскатистый рык – зверь жаловался на свое заточение.

– Ну-ну, Пушистик, это же я, – подал голос Сыч.

Глава клана смело направился к мохнатому питомцу. Зашлепали шаги навстречу, и длинный язык из темноты лизнул Сыча в лицо. Рейдер засмеялся и потрепал огромную склонившуюся голову, отливавшую в пляшущем свете факела медью. В круг света ступили две мощные лапы. Царапая бетонный пол кривыми когтями, тварь ткнулась мокрым носом, чуть не свалив Сыча с ног.

– Тише, тише, – успокаивающе проговорил рейдер, – на-ка, покушай.

Он выудил из ведра и бросил несколько кусков под ноги Пушистику. Тот довольно заурчал, заглатывая мясо.

– Ешь, родной. Может быть, скоро мне понадобится твоя помощь. Ты готов к приключениям?

Пушистик рыкнул в ответ. Он никогда не спорил с обожаемым хозяином и был готов ради него на все.