Книга: Летящий вдаль
Назад: Глава 8 Исчезновение
Дальше: Глава 10 Cаркел

Глава 9
Хамелеон

По дороге к спецпричалу

 

Я выруливаю на шоссе. Нас подбрасывает на бугристой дороге, «копейка» пронзительно взвизгивает, скрипит, но едет дальше. Интересно, какой запас прочности у этой старушки? Приходится немного сбросить скорость – в темноте плохо видно, и запросто можно угодить в какую-нибудь яму на пути или въехать в дерево на обочине. Со столбов свисают остатки троллейбусных линий, трещины на дороге поросли травой, которую рвут колеса машины. В лицо нам летит пыль и асфальтовая крошка с кусочками травы – лобового стекла у машины нет.
Мы сворачиваем на улицу Энтузиастов и ползем мимо разваленных гаражей, среди них резвятся небольшие твари – прыгают с крыши на крышу, грызутся, шебуршат в мусоре. Они похожи на маленьких собачонок, а более подробно разглядеть не удается. На мгновение они замирают, провожая скрипящий автомобиль, и снова принимаются за свою возню.
На пересечении с улицей Гагарина я замечаю одинокую фигуру, по виду вполне человеческую. Притормаживаю – вдруг Миша? Да нет, комплекция совсем не та. Мы с Даниловым вглядываемся во мрак, затем я осторожно приоткрываю дверцу, намереваясь подойти поближе и проверить, но фигура вдруг сама идет прямо к нам, и в этой походке человеческого мало: ноги гнутся неестественно, руки почти достают до земли, а немаленькие когти царапают асфальт. От противного звука сводит зубы. Я морщусь и вытаскиваю обрез. В свете луны проступают очертания морды этого существа. Натуральный упырь! Замечаю, что двигается он то ли вразвалочку, то ли прихрамывая – правая лапа-рука неестественно вывернута, и он весь в мелких кровоточинах. Видимо, уже досталось от кого-то недавно.
– Лучше тебе скрыться с моих глаз, если хочешь еще пожить на этом свете, – тихо предлагаю я, но упырь продолжает идти с маниакальным упорством. Щерит пасть, с клыков тянется тягучая слюна. Ладно, я предупреждал.
Обрез выплевывает свинец, и голова монстра разлетается, как спелый арбуз. Тело по инерции делает еще два-три шага, а затем кулем валится на асфальт, поднимая в воздух дорожную пыль.
Данилов, зачем-то открывший дверь, пытается снова захлопнуть ее. Ржавые петли не выдерживают и лопаются с громким хрустом. Дверь падает на дорогу.
– Долго еще до спецпричала? – интересуется Иван. В ответ я пожимаю плечами:
– Зависит от того, в каком состоянии дорога. Да и карета у нас та еще…
Мы минуем здание профессионального лицея по левой стороне – оно выглядит так, будто на нем от души потоптался кто-то огромный и злой. А может, стены просто не выдержали испытания временем и осыпались, а крыша просела и провалилась внутрь.
За лицеем темнеет бывший парк «Дружба». Он прилично разросся, деревья – корявые, узловатые, с какими-то колючками – уже нависают над дорогой. Сцепившись ветвями, будто борются между собой за территорию, они проросли друг в друга, потеряв всякую внешнюю привлекательность. Трутся друг о друга со злобным скрипом, и в этом скрипе – боль и ненависть.
На входе в парк еще сохранилась каменная арка. Сейчас ее оплели ползучие растения, свисая сверху, словно занавеска, прикрывающая вход. Я вспоминаю, как в детстве нам рассказывали, что на месте парка «Дружба» до строительства нового города было кладбище. Еще пугали нас этой аркой, что под ней нельзя проходить, потому что дух умершего может сесть тебе на плечи и не слезть больше никогда. Но, несмотря на эти жуткие истории, парк был красивый, уютный, одним из моих любимых мест в новом городе. Сейчас от него веет жутью. Замечаю, как тут и там в глубине разросшегося массива вдруг вспыхивают и гаснут огоньки, но что там происходит, остается для нас тайной. Только дурак или вконец отчаявшийся сунулся бы сейчас в этот парк.
Внезапно наперерез нам из-под арки выскакивает здоровенный кошак, по виду очень сильно напоминающий яга. Тварь прыгает на крышу «копейки», проминая ее своим немалым весом, его когти дырявят ржавое железо. Затем кошак отталкивается и скачет дальше по одним ему известным делам. Паркурщик, мать его! «Копейку» прилично заносит, мы сбиваем дорожный знак, который и так держался на честном слове, сминаем бампер и капот, но все же катим дальше. Вроде, обошлось. Разве что теперь какая-то железка скребет по земле, и к трескотне движка добавился новый неприятный звук. Мы так всех мутантов в округе привлечем!
Выруливаем на одну из главных улиц нового города – проспект Строителей. Справа – полностью лишившийся стеклянного фасада кинотеатр «Комсомолец», в его стенах зияют огромные дыры, словно по ним били из полевых орудий. Комсомольская площадь завалена строительным мусором, от памятника с фонтаном уже практически ничего не осталось – лишь торчат темные зазубренные обломки. На проспекте много останков машин, приходится лавировать между ними – перспектива застрять в этом гниющем железном мусоре совершенно не радует. Корпус «копейки» царапает каркасы легковушек, смятых, ржавых и навсегда брошенных здесь, мы протискиваемся, пихаемся, объезжаем препятствия, и это повторяется вновь и вновь. А над нами нависают обшарпанные многоэтажки, и в их оконных проемах навсегда застыл ужас.
Ближе к мосту дорога становится немного посвободнее. Я вздыхаю – скоро должен быть поворот на улицу, которая ведет вдоль набережной аккурат к спецпричалу. Вдали слева показывается храм Святой Троицы Живоначальной, за которым начинается спуск к заливу. Раньше эта дорога вела к мосту, соединяющему старый и новый город, но моста давно нет, и это обстоятельство позволяло до сих пор сохранять жизни многих жителей, удерживая их от полномасштабной войны за ресурсы и территорию.
Поворачиваю направо, покидая запруженный проспект. Вот и последний аккорд нашего путешествия – эта дорога приведет нас прямо к цели. Успеем ли мы перехватить Мишу? Не опоздали ли? А вдруг парень передумал, вернулся обратно, и мы зря гнали через город? Скоро все узнаем.
По правой стороне мелькает сохранившаяся стела с парящим степным орлом на вершине, установленная в честь строителей города. «Копейка» бежит мимо разграбленного ТРЦ и останков набережной с памятником казачьему генералу Бакланову, угрюмому богатырю на вздыбившемся коне.
Темное зеркало Сухо-Соленовского залива расчерчено лунной дорожкой, на водной глади заметна легкая рябь, и даже сквозь «намордник» проникает запах цветущих водорослей. Сухой камыш заполонил всю прибрежную зону и теперь шелестит и шепчется, как заговорщик. «Копейка» с наскока берет штурмом пласт вспухшего асфальта, протискивается между двух внушительных обломков и снова дымит на пути к намеченной цели. Справа проносятся частные домики Старосоленого с выбитыми окнами и сорванными с петель дверями, напоминающие разворошенный улей – понятно, что здесь похозяйничали мародеры. В переулках бродят дикие исхудавшие собаки, их глаза горят злобой. Они с тоской провожают наш транспорт, ворча вслед удаляющейся колымаге.
Впереди вырастают во тьме мрачные стрелы двух козловых кранов. Их мощные опоры уже немного покосились, но все равно держат крепко, а на одном даже сохранилась грузовая тележка с лебедками. Краны напоминают гигантов с приплюснутой головой и мощными, широко расставленными ногами. Вот он, спецпричал. Когда-то давно его построили для погрузки машиностроительной продукции «Атоммаша» на баржи и понтоны для перевозок по воде. Сейчас он похож на декорации фильмов ужасов из далекого детства. Луна освещает лохмотья облезшей краски, пятна слабо светящейся плесени на опорах, помятую сторожевую будку за невысоким покосившимся решетчатым забором и полуоткрытые ворота.

 

На спецпричале

 

В темноте я поздно замечаю лужу мазута посреди выщербленной дороги. Машина идет юзом, ее бросает вправо, я со всей дури жму на тормоза, рискуя продавить дыру в ржавом днище автомобиля. «Копейка» наскакивает на неожиданно выросшую прямо по курсу гору песка, и, заглохнув, увязает в ней. От удара я вылетаю вперед – хорошо, что стекла не было, а то точно расшиб бы себе голову. Куча песка благодарно принимает меня в свои объятия, смягчая приземление.
Встаю, отряхиваю одежду – на руках скрипит влажный песок. Из машины вываливается Данилов, каким-то чудом удержавшийся на месте после столкновения. Вроде, оба целы, пара ушибов не в счет. Некоторое время Иван ошалело смотрит на меня, затем переводит взгляд на стоящие краны. Я киваю ему – надо поторапливаться.
Ворота всего метрах в десяти от нас. Их створки приоткрыты, и я замечаю протоптанную дорожку в траве – очевидно, что проходом кто-то пользуется. Ползучие растения цепляются за наши лодыжки, будто пытаясь остановить.
Протискиваюсь в щель между створками ворот, и передо мной открывается небольшое пространство, сплошь заваленное мелким строительным мусором. Справа – гнутая сторожка с заколоченными окнами. Заброшенной она не выглядит, мне даже кажется, что сквозь щели просачивается тускловатый свет. Прямо впереди – два огромных крана, друг за другом, а за причалом переливается и волнуется гладь Цимлянского моря. Я озираюсь по сторонам, пытаясь зацепить взглядом хоть кого-то живого, или найти следы недавнего пребывания Миши, как вдруг отчетливо понимаю, что мы здесь не одни.
Он стоит спиной к нам на причальной стенке, возле опоры второго крана. Это Хамелеон, я даже отсюда могу разглядеть его мощную фигуру, освещаемую лишь лунным светом. А еще в это же мгновение я слышу плеск воды и скрип уключин – такие звуки может издавать только старая весельная лодка.
Хамелеон разворачивается и медленно идет нам. Посох в его руке покачивается из стороны в сторону.
– Зря вы сюда пожаловали, – говорит он. – Если затея провалится, не доживете даже до рассвета. Скоро на поверхности покажется Саркел, – чернокожий указывает на черную воду позади себя.
Я слышу, как лодка понемногу удаляется от берега. Надо ее вернуть, пока не поздно.
– Чего же ты сам туда не отправился?! – рычу я. – Чужими руками решил действовать?
– Именно, – он кивает, его хищное лицо, измазанное черным, будто медленно плавает в воздухе в трех метрах от нас. – Видишь ли, оттуда нельзя вернуться. Это билет в один конец.
– Ах ты, сука! – из-за моей спины вылетает Данилов с ножом в руке и бросается на Хамелеона. Я не успеваю его остановить. Короткий неуловимый взмах посоха, и Иван падает навзничь в пыль посреди строительного мусора. Он стонет и держится за голову, сквозь пальцы проступает кровь, которую Данилов размазывает по лицу.
Я прекрасно понимаю, какой серьезный противник передо мной. Наверняка он превосходит меня в физической силе, а может, и в скорости. Да и длинный посох дает поганцу изрядное преимущество. Тут нужна хитрость, но я ничего не могу придумать.
– Зачем ты отправляешь парня на смерть?
– Я думал, это очевидно. Кто-то должен спасти город от всей этой нечисти, а большего идеалиста трудно найти.
– Его гибель будет на твоей совести!
– Кто-то должен погибнуть за правое дело, – спокойно отвечает Хамелеон. Все ясно, душевных терзаний от него не дождешься.
За время разговора я пытаюсь как можно незаметнее достать из-за пояса «ТТ», но мой фокус не остается незамеченным. Шаг вперед, взмах посоха, и запястье обжигает боль. Пистолет падает на землю, а я сжимаю зубы, чтобы не застонать. Какая реакция! Да, для таких драк я уже староват.
– С другой стороны, – тихо говорит Хамелеон, – вам достались вип-места. Перед смертью сумеете увидеть такое, что редко кому удавалось.
Даже жирная круглая луна, кажется, боится заглядывать ему в глаза – они черны, как самый мрачный омут, в котором легко можно сгинуть.
Кисть после удара совсем онемела, я слушаю дурную болтовню Хамелеона и пытаюсь размять руку, привести ее в чувство. Пока безуспешно. А Миша уплывает все дальше навстречу смерти.
Краем глаза замечаю, что Данилов сел, привалившись к камню, и пытается прийти в себя. Кровь на его лице блестит, сейчас Иван похож на демона – всклокоченные волосы, измазанные в крови и пыли, такое же запачканное лицо, а на лице – безумный оскал.
Я прекрасно знаю, что поддаваться эмоциям нельзя, это путь к поражению. И все же тот факт, что я чуть ли не впервые за двадцать лет не могу сделать ничего, бесит. Вот почему я никогда не беру попутчиков, вот почему стараюсь не привязываться ни к одному человеку – в одиночку действовать гораздо проще. Я со всей силы стискиваю зубы, так, что в тишине можно расслышать, как они скрипят. Зато возвращается чувствительность руки, я уже могу сжимать и разжимать пальцы.
И тут Хамелеон окончательно выводит меня из себя:
– Ужасно, когда ситуация не находится под твоим контролем, а полностью зависит от других, да? – он ухмыляется: типа, видит меня насквозь.
Позабыв обо всем, я с рычанием выхватываю топорик и кидаюсь на этого гада, но он плавно уходит в сторону, а мне под дых врезается металлический набалдашник посоха. Удар сбивает дыхание, в груди больно, может быть, даже сломано ребро. Следующим ударом Хамелеон сбивает меня с ног. Давно я не находился в столь унизительном положении!
Я откашливаюсь, на губах – кровь, смешанная с пылью, во рту хрустит песок. Поднимаю голову – противник все так же стоит недалеко от меня, неподвижно, словно статуя. Черный силуэт на фоне мрачных стрел кранов и неба с мутными звездами, лицо практически сливается с ночным пейзажем. Неужели разработанный им спецсостав мази и правда защищает от всех тварей?
– У тебя тушь потекла! – хриплю я. Одновременно зачерпываю горсть песка и швыряю его в лицо Хамелеону, а затем вскакиваю настолько быстро, насколько могу, подхватываю топор и через мгновение оказываюсь рядом с пытающейся прочистить глаза фигурой. Топор со свистом рассекает воздух и врубается в шею противника, застряв в шейных позвонках.
Хамелеон кулем валится мне под ноги и затихает. Я бросаюсь к Данилову и помогаю тому встать на ноги. Рана на его голове оказывается несерьезной – просто шишка на лбу и рассечена кожа. Кровит сильно, оттого и выглядит хуже, чем есть на самом деле. Со мной тоже не все так плохо – кисть двигается нормально, пусть и немного опухла, ребра болят, но терпимо. Скорее всего обойдется без последствий.
– Пошли, – говорю я.
Данилов кивает, морщась. Я выдергиваю из трупа топор, поднимаю «ТТ», и мы бредем к воде. Там, среди зарослей камыша, притаилось несколько утлых лодочек, хлипких на вид и не вызывающих доверия, но вроде бы они держатся на воде.
– Стоит попробовать догнать Мишу. У нас еще есть шанс. Вряд ли парень, впервые увидевший лодку, так уж хорошо управляется с нею. Да и особо сильным его не назовешь.
На то, чтобы забраться в лодку, требуется время – с непривычки получается не сразу. Наконец, это нам удается, мы отвязываем веревку и выходим на открытую воду. Тратим пару минут, чтобы приноровиться к ритму друг друга и не шлепать веслами по воде вразнобой.
Двое взрослых мужчин должны грести куда быстрее мальчика, но Хамелеон отнял у нас непозволительно много времени. Всматриваюсь за корму, силясь разглядеть парня, борющегося с непривычным для него управлением деревянного суденышка, но ничего не вижу – темень, хоть глаз коли.
– Миша, остановись! – кричит Данилов, но без толку, его слова поглощают темные воды.
Вдруг в темноте вспыхивает сноп света. Бьет целенаправленно, словно путеводная нить протягивается в Цимлянском море от маяка на восточной дамбе. Неестественный, мертвый, призрачный свет. Он направлен к северо-востоку, и внезапно я замечаю там, в черных водах, какое-то волнение. Происходит что-то нехорошее, и мы в своей лодочке, качающейся на волнах, так уязвимы перед надвигающимся ужасом. Сдается мне, что счет наших жизней уже пошел на секунды. Но где же Миша?
– Плывем к маяку! – кричу я Данилову. – Миша должен быть где-то там!
Назад: Глава 8 Исчезновение
Дальше: Глава 10 Cаркел