Глава 7

Времени было в обрез, и Гуров предложил Крячко обсудить все по дороге. Попав на «зеленую волну», машина пошла ровно, минуя светофор за светофором. Станислав расслабился за рулем и принялся рассказывать все, что успел почерпнуть из материалов личного дела Сорокина, которые сегодня прислали Орлову из Министерства обороны. Ехали они в Новониколаевское, что располагалось за МКАДом в районе Минского шоссе. Территория была подведомственна районному управлению внутренних дел, и работников МУРа посылать туда было не совсем правильно.

Если бы дело касалось лишь розыска гражданина Сорокина, как и любого другого, то оперативники МУРа вполне могли туда поехать, навести справки. Но тут дело касалось преступника, места его жительства, и важна была оперативная разработка этого места. Официально МУР не имел права нарушать принцип территориальности, но доверять такую работу районной полиции Гуров не рисковал. Не то чтобы он считал, что там не умеют работать, просто не хотелось вводить в курс дела лишних людей. Достаточно, что вскрылась личность майора Жидкова. А вдруг в районе какой-нибудь продажный участковый в сговоре с Сорокиным, сидит у него на зарплате? Прощай, операция, прощай, успех.

– Это какого времени снимок? – спросил Гуров, разглядывая лицо на фотографии.

– Примерно десятилетней давности. У них принято менять фото в личном деле при получении очередного звания. Тогда Сорокин получил майора, а вскоре уволился на гражданку.

– М-да, а фоторобот мы хорошо составили. Да, неприятное лицо. Какое-то давящее, что ли.

– Мне тоже его морда не понравилась, – согласился Крячко. – Смотришь ему в глаза и чувствуешь опасность, к такому не стоит спиной поворачиваться.

– Судя по послужному списку, Сорокин боевого опыта хватил по самые ноздри. А вот о причинах увольнения тут не написано.

– Да, Орлов тоже обратил на это внимание и сразу начал названивать к ним в контору. В кадрах ему сказали, что Сорокин после контузии был признан годным к дальнейшему прохождению службы, но у него вдруг появились периодические жалобы на здоровье. Комиссии ничего не нашли, но навстречу его личному рапорту об увольнении пошли. Петр сказал, у него сложилось впечатление, что Сорокина с удовольствием отпустили на гражданку. Вслух такое никто не скажет, сор из избы своего ведомства никто не выносит, но впечатление у Петра осталось.

– Думаешь, нашалил Сорокин в армии?

– Петр предположил, что и жалобы на здоровье имеют то же происхождение. Или трибунал, или увольнение по дисциплинарной причине, или добровольное желание. Но что там ему вменяли, неизвестно. И вменяли ли вообще.

– Ладно, не это важно, – вздохнул Гуров. – А вот то, что у него нет родных, это для нас плохо. Детдомовским он оказался.

– Оттуда приличные люди тоже выходили. Нечего валить на тяжелое детство, если ты об этом.

– Как раз тут я с тобой согласен, Стас. Не в детстве дело. Мы уж с тобой лучше других знаем, сколько неблагополучных детей выходит из вполне благополучных семей. И наоборот: родители – алкаши алкашами, в доме притон, а ребенок золото вырастает, еще и за уродами-родителями до старости ухаживает, с пониманием относится к их «болезни».

– Это да, – согласился Крячко, глядя на дорогу. – Так что решим? По какой легенде работаем?

– Лучше всего под районную администрацию, под жилищную инспекцию, прокуратуру. На месте уточним, в зависимости от типа его жилья. Народ обычно любит жаловаться и виноватых искать. Ты только заикнись, что приехал недостатки выискивать, сразу толпа доброжелателей появится.

– Знаешь, Лев, не верится мне что-то, что Сорокин при своих доходах продолжал жить в Новониколаевском за МКАДом. Наверняка у него квартира в Москве имеется. Я понимаю, что в собственности у него другого жилья нет, но он мог его снимать, купить на чужое имя. На свое по многим причинам не стал бы покупать. Он ведь живет в муниципальном доме на правах социального найма.

Розыск Артура Сорокина, бывшего майора ВДВ, вторые сутки ничего не давал. Горохов или играл свою собственную игру, или в самом деле ничего о Сорокине не знал. Отработка связей всего персонала закрытого казино пока тоже ничего не давала. Не вскрылись ничьи личные отношения с Сорокиным. И разработка связей погибшего Котова тоже не помогла в розыске управляющего казино. Сутки сыщики потеряли на выяснение того, что в пределах Москвы Сорокин прописан не был. Потом всплыл факт получения квартиры в ближнем Подмосковье. Подсказкой стала маленькая справочка в личном деле. Просто справка о том, что администрация Новониколаевского района имеет возможность выделить жилплощадь отставному офицеру вооруженных сил.

Оставив машину на парковке возле торгового центра «Оранжевый», Гуров и Крячко сверились в очередной раз по навигатору. Трубная улица проходила в двух кварталах от шоссе. Нумерация домов шла слева направо. Значит, от начала улицы им предстоит миновать десяток домов. Достаточное расстояние, чтобы осмотреться в районе, остановиться на определенной легенде.

По обеим сторонам унылой улицы тянулись какие-то старые склады, ветхие здания со слесарными мастерскими, какими-то «отстойниками» тяжелой дорожной техники. Правда, в это уныние вписывался довольно веселый детский стадион, но и он выглядел веселым только из-за свежей краски забора и подтрибунных помещений, а вот маленькое футбольное поле и спортивный городок были запущенными. Потом появились жилые дома: старые двухэтажные строения под шиферными крышами и с почерневшими рамами окон. Перед подъездами красовались покосившиеся сарайчики, построенные в разное время и из самых разных материалов. Гуров давно уже не видел во дворах домов веревок с сохнувшим бельем, мотоциклов с колясками и велосипедов.

– Пересечение времен и пространств, – глубокомысленно заявил Крячко и кивнул головой вверх.

На втором этаже виднелись два пластиковых окна и блок кондиционера между ними. Да, были в этих домах и приличные квартиры, и очень запущенные, в которых стекла даже изнутри выглядели не мытыми несколько лет. А впереди по левой нечетной стороне на сыщиков пялился пустыми глазницами оконных проемов дом номер «21».

– Вот тебе и на! – проворчал Крячко. – А домик-то расселен. Ни одного окна целого. Или под снос, или под реконструкцию идет.

– Какая реконструкция? Этим домам уже лет по пятьдесят, если не больше.

Подойдя к дому, сыщики остановились. Он вблизи выглядел и в самом деле удручающе. Практически ни одной оконной рамы, кое-где даже выбиты кирпичи. Позеленевший от времени шифер на крыше весь в трещинах и сколах. Через пустые глазницы окон все внутри квартир казалось черным, как будто это окна в чуждый темный мир. Сыщики молча обошли торец дома и оказались возле крайнего подъезда. В молчании они поднялись по ступеням и вошли в тамбур. Тут пахло мышами, пылью и застарелой грязью. Лестничные марши с щербинами, перила сняты, а металлические конструкции сплошь покрыты ржавчиной.

Так же молча они прошли на второй этаж. На разбитой входной двери квартиры номерка не было, но рядом прямо на стене было написано жирно карандашом «кв. 5». Вот именно тут и был прописан Артур Сорокин. И никуда он отсюда, судя по данным паспортного стола, не выбывал, не откреплялся, временно не выписывался. И никого он сюда не прописывал.

– Смотри! – Крячко присел на корточки возле стены у окна и показал на хорошо заметную границу на остатках обоев. – Видишь? Это влага. Наверное, снега наметало зимой, когда стекол уже не было. Да и по другим признакам этот дом стоит пустой уже с прошлого года. Или с зимы. Сейчас уже по интерьеру не определить, кто же тут жил. Может, пара пенсионеров, может, мамаша с грудным ребенком или одинокий холостяк-извращенец.

– Почему же сразу извращенец? – спросил Гуров, разглядывая заброшенное помещение бывшей кухни с остатками торчащих из стен труб.

– А вон на стене голая женщина нарисована.

– Углядел ведь, – усмехнулся Лев. – Ладно, давай заканчивать этот обход и пошли в местное ЖКО, или что тут у них. Таиться нам уже смысла нет, потому что концов Сорокина мы тут явно не найдем. Без толку прокатались только.

– Нет, не без толку, – возразил Крячко. – Теперь-то мы с тобой уверены в полученном результате. А вот если бы нам прислали ответ, что никто тут давно про Сорокина ничего не слыхал, мы бы сомневались, мучились, а насколько добросовестно местные сотрудники провели розыск по месту жительства.

– Умеешь успокоить. Ладно, поехали ЖКО искать.

Однако в офисе управляющей компании их ждало разочарование. Дом давно уже снят с баланса жилого здания. Стоит он в плане сноса этого лета, а на этом месте будет возведено нечто коммерческое. Договора аренды земельного участка еще нет, но целевое назначение строительства уже известно. Нежилое, коммерческое использование.

А еще через час сыщики разыскали паспортистку. Вытащив на стол ящик с карточками жильцов, она быстро забегала пальчиками по корешкам картонных карточек, нашла фамилии, начинающиеся на «со», затем вытащила серый прямоугольник, глянула на него… потом с крайним недоумением на мужчин и пробормотала:

– А он по-прежнему числится по тому адресу. Отметки об убытии нет. Вот!

Гуров взял карточку. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения. Все эти сведения он прекрасно помнил из дела Министерства обороны. Все совпадало. Даже время прописки соответствовало времени увольнения Сорокина с военной службы и номер паспорта, полученного здесь же.

– Видите? – Паспортистка вытащила еще одну карточку и показала сыщикам. – Вот к примеру, женщина, проживавшая в том же доме номер «21» по улице Трубной. Вот отметка, куда она выбыла. Вы у нас в конторе смотрели копию решения районной администрации о признании здания аварийным и расселении жильцов? Вот… А этот Сорокин почему-то…

Пришлось сыщикам разделиться. Крячко отправился искать местного участкового, а Гуров, выписав себе несколько фамилий бывших жильцов первого подъезда, отправился разыскивать их по новым адресам. К вечеру он нашел три семьи. И все рассказали ему, что в той квартире жили две женщины. Одной было лет около пятидесяти, второй около тридцати. Мать и дочь. И никакой мужчина с ними не жил. И даже не приходил к ним никто.

Поздно вечером Гуров нашел наконец одного старичка, который жил в квартире напротив 5-й чуть ли не со времени строительства этого дома. Старичок был щуплый, мелкий, но удивительно улыбчивый. Когда после звонка дверь открылась, Гуров увидел сначала этого старичка с очками в руке и свернутой газетой, потом двух девчушек самого субтильного возраста и карапуза с испачканными в шоколаде щеками, потом в прихожую выглянули две миловидные молодые женщины.

И сразу стало шумно в большой прихожей современной квартиры, старик пытался расслышать, что говорит пришедший мужчина, женщины наперебой приглашали пройти и не разуваться, дети подняли свой шум и гам. Гурову пришлось сдаться и выполнить максимум просьб, лишь бы удалось начать говорить о деле. Наконец удостоверение было рассмотрено, причина визита понята, а гостя усадили за кухонный стол и налили большой бокал чая, пододвинув вазу с печеньем и конфетами. Судя по пустым оберткам, карапуз добрался именно до этой вазы.

– Так что надо-то? – поинтересовался старик, когда все домочадцы покинули кухню и там воцарилась относительная тишина. Он задрал очки на лоб и смотрел на гостя с улыбкой.

– Расспросить про человека, который жил напротив вас в старом доме, пошедшем под снос.

– Это на Трубной, что ли? А кто ж вас интересует-то? Там много кто жил.

– Меня интересуют жильцы пятой квартиры.

– Пятой? Это которая напротив? Так там жила Лариска с матерью. Мать ее звали Нина Ивановна. Дите у них еще было годов эдак пяти.

– Они с самого времени постройки этого дома там жили?

– Нет, они заселились уже потом. А до них там жил один военный. Отставной. Имя у него чудное такое, вроде как ненашенское. Хотя сам вроде русский по обличию-то. Сейчас припомню… Как-то по-старинному…

– Артур? – подсказал Гуров.

– Да-да, Артур. А фамилия очень простая – Сорокин.

– А до него?

– А до него старуха жила одинокая. Она в той квартире так и померла.

– А до нее? – решил проверить старичка на память Лев.

– До нее… Не до нее, а вместе с ней там жила дочь с мужем, но они то ли на Север куда завербовались, то ли за границу уехали. Кажись, и не нашли их, когда бабка-то померла. Так вот те вселились вместе со мной еще в 1952-м.

– А про Артура мне не расскажете?

– Про военного-то? А чего про него рассказывать. Как вышел в отставку, так ему власть квартиру и предоставила в нашем доме. Степенный такой мужчина был, здоровался всегда. Трезвый, чтобы женщин там водить или компании какие, такого не было. А чего с ним приключилось, что им полиция интересуется?

– Пропал он, – ответил Гуров, обрадовавшись, что хоть в этом не надо врать.

– Ай-яй-яй, – покачал головой старик, – какой приятный был человек. Жалко-то как! Одна беда у него была, не поговорить с ним. Все занят был, да занят.

– А как же вместо него в квартире стали жить женщины с ребенком?

– Так сдавать он квартиру стал. Жилички это его, – вздохнул старик. – Я и не в курсе был. Смотрю, а он чего-то и не появляется, а потом оно вон как выяснилось. Думал, что уехал куда-то Артур. Может, на Север завербовался. А что, одно время многие ехали за рублем.

– Почему на Север? Между вами разговор был на эту тему?

Старик задумчиво почесал в затылке. Гуров бился еще почти час, но старик так и не вспомнил, а говорил ли его сосед Артур Сорокин что-то о друзьях, знакомых, родственниках, своей работе, называл ли фамилии, имена, какие-то места в Москве или другом городе. Увы, прошло слишком много лет. И, увы, женщины, снимавшие квартиру у Сорокина, если они вообще лично у него ее снимали, не подписывали никаких договоров и не оставили никаких следов.

– Лев Иванович, – раздался в трубке внутреннего телефона голос дежурного. – Вам по городскому звонят. Какой-то Михаил Зацепин, говорит, по казино.

– Зацепин? – удивился Гуров. Звонка от одного из охранников казино, которых задержал ОМОН во время операции по захвату, он никак не ожидал. Да, все работники этого подпольного предприятия находились под подпиской о невыезде на время следствия, но чтобы кто-то из них сам… – Соедините!

– Але, – послышался в трубке мужской голос, – мне полковника Гурова.

– Я Гуров, а вы – Зацепин Михаил?

– Да, Лев Иванович, это Михаил Зацепин. Мне нужно с вами поговорить. Только, если можно, не у вас в кабинете.

– Что-то важное?

– Важное. Я молчал все это время, потому что боялся сразу говорить. А теперь, когда все немного улеглось, на меня не подумают. За такое время вы и сами могли добыть информацию где угодно.

– Хорошо, Торговый центр «Айсберг» знаешь?

– Да, знаю.

– Тогда через два часа на подземной парковке в зеленой зоне. Я буду стоять у прохода к лифту.

Ровно через два часа Крячко, которого Гуров проинструктировал, а также два молодых крепких оперативника, выделенных майором Белецким, въехали на парковку под торговым центром. Притормозив на пандусе, Крячко дал возможность оперативникам выскочить из машины. Их задача было следить за встречей со стороны. Гуров беспокоился, что за информатором может вестись слежка, которой он по неопытности мог не заметить. Зацепин подошел почти сразу, как только Гуров вышел к лифту.

– Здравствуйте, Лев Иванович.

– Ты один? Слежки за собой не замечал? Тогда пошли, не будем тут торчать, как «два тополя на Плющихе».

Подведя охранника к машине Крячко, Гуров вместе с ним уселся на заднее сиденье. Сейчас он всматривался в лицо этого человека, и оно казалось ему знакомым. Лицо портил небольшой ожог с левой стороны, который чуть менял мимику и артикуляцию, а также чуть стягивал уголок глаза книзу. А вот если смотреть на Зацепина с правой стороны, то снова появлялось ощущение, что они встречались.

– Слушай, Зацепин, откуда мне твое лицо знакомо? Вот след от ожога мне незнаком, а в остальном…

– Вот это память у вас! – улыбнулся Михаил. – Вы ведь даже фамилии моей тогда не знали. Я по делу одному проходил. Вы его начинали, а потом передали другому оперативнику. Меня в самом конце замели, но я вас видел. А пацаны потом про вас всякое рассказывали. Уважает вас братва. Говорят, что Гуров на подлянку не способен, он честно работает. Есть за что, значит, сидеть тебе по полной, а нет, так он всякие там приколы не использует, типа возьми на себя вот эти два дела, а я тебе срок поменьше устрою. Говорят, с вами даже интересно… как в шахматы играешь. Кто кого переиграет! Ну… конечно, вы переигрывали обычно, потому что рассказывали те, кто со мной сидел.

– Это все крайне занимательно, – хмыкнул Лев, – только ты ведь не за этим меня позвал. Что хотел-то?

– Про казино поговорить. Дела там явно нехорошие произошли, два убийства все-таки. Я хоть и за деньги там работал, но на такое не подвязывался. Я помочь вам хочу, потому что зона – вещь неприятная, а попадают туда пацаны по своей глупости, да еще с подачи вот таких, как этот управляющий наш, Саша. Да еще, наверное, там кто-то был из этих типов, кто за бабло готов ближнему своему «перо» в бок садануть. Меньше их будет на свободе ходить, меньше глупых пацанов на их удочку попадет, меньше в зону загремят. А пока те сидят, эти поумнеют. Мне зоны хватило, чтобы поумнеть, но умнеть лучше на свободе, без этих эксцессов.

– Ладно, философ, давай про казино.

– Так вот, Лев Иванович. – Зацепин откашлялся. – Это администраторы там каждый за своим залом сечет, а мы у входа, на фейсконтроле, с металлодетекторами. Нам все видеть надо. Это я тогда, извините, вам говорил, что мы на начальство не глядим, потому что нам за посетителями смотреть нужно. Нет, за всеми мы успевали смотреть. Работа такая. Да и интересно, кто с Сашей пришел, зачем пришел.

– Значит, соврали на первых допросах, – усмехнулся Гуров, – давай тогда сейчас рассказывай.

– Так вот этих двоих, что убитыми нашли, я знаю. Один, что постарше, тот как бы не хозяин даже нашего казино. Что-то у меня давно сомнения на его счет возникли. И Саша перед ним в объеме уменьшался, и говорил он с этим типом на других интонациях, не как с нами. Да и видно, когда человек приходит с кем-то в гости в казино или когда он идет по нему как хозяин.

– Ты с этим человеком сам не разговаривал? Акцента не замечал?

– Акцент? – переспросил Михаил. – Точно! А я чувствую, что выговор какой-то не совсем наш. Думал, может, он из Прибалтики, а он… Так он что, нерусский, что ли?

– Есть немного, – неопределенно ответил Гуров. – А второй?

– Второй часто с этим нерусским приходил. Они то ли кореша с ним, то ли дела общие имели. Я видел, как Саша на него смотрел, со спины сверлил взглядом. Думал, он его терпеть не может, а оно вон как… Это не Саша ли организовал их завалить? Так, значит, тот не хозяин? Или Саша на хозяина руку поднял? Дела-а!

– Ладно, я понял. Значит, ваш управляющий Саша недолюбливал молодого, а со вторым общался с уважением. Так?

– Да. Правда, теперь я вспоминаю, что этот второй Сашу как-то отчитывал за что-то. Тогда я не понял, а теперь догадался, что они не спорили, а он Сашу ругал.

– Скажи, Миша, а с посетителями казино они общались? Ваш управляющий Саша, этот иностранец и его молодой приятель?

– Нет, эти двое, как приходили, так сразу с Сашей в подсобке закрывались. А вот Саша… да, у него были теплые отношения с одним, не знаю, как его фамилия. Вы его среди посетителей казино в тот вечер замели вместе со всеми. Я видел, что ваши опера переписывали, значит, и его записали, раз документы проверяли.

– Кто, кто? Хоть опиши его!

– Он такой приметный, выделялся среди других. Обрюзгший такой. Не жирный, а какой-то весь сальный, влажный. Невысокий такой, волосы светлые, редкие на темени, галстук все время набок съезжает. Нос картошкой… А, вот еще! Он любит руки в боковые карманы пиджака совать. У него эти карманы очень неопрятно вытянуты.

– Ты уверен, что у Саши с ним были особые отношения по сравнению с другими?

– В игровом зале-то он со многими раскланивался, только вот с этим бизнесменом он иногда коротко так шушукался. А пару раз я видел, как Саша к нему в машину у входа садился, и они подолгу о чем-то в машине разговаривали. Потом Саша выходил и в казино, а этот бизнесмен следом. Но не вместе. Как в кино про шпионов.

Гуров и Крячко подошли к кабинету Белецкого, когда планерка уже закончилась. Сам майор стоял в коридоре, быстро пролистывая что-то в своем ежедневнике. Около него находились двое молодых оперативников, которые с интересом посматривали на известных полковников. Один из них наклонился к Белецкому и что-то сказал ему на ухо. Майор тут же вскинул голову и решительно захлопнул ежедневник.

– Здравия желаю, – торопливо подал он руку полковникам и кивнул на дверь своего кабинета. – Заходите. Есть две новости, на мой взгляд, интересные. Пригласить вот этих двух молодых людей, которые, собственно, эти новости и принесли?

– Безусловно, – кивнул Гуров и благосклонно посмотрел в сторону оперативников. – Информацию лучше получать из первых рук.

Белецкий открыл дверь и пропустил сыщиков. Следом за ними вошли оперативники. Молодые парни лет по двадцать пять. Оба спортивного телосложения, оба одеты неброско и удобно, оба с веселыми глазами, излучающими энергию и самоуверенность. Гуров подумал, что в его время они такими не были. В его время молодые сотрудники в рот глядели старшим товарищам и учились. А эти выглядят так, будто все уже знают, все постигли и весь мир у их ног.

– Стас, я стал ворчливым стариком и брюзгой? – тихо спросил Гуров Крячко.

– Не совсем, – тут же откликнулся старый друг. – Но предпосылки порой проявляются.

Крячко шутил. Старый друг Стас всегда шутит, когда не хочет ранить напарника. А раз такие мысли в голове появились, раз возникло это «а вот в наше время», то пора начинать над собой работать. Да и плохо ли это, что парни полны энергии, самостоятельности и уверенности, пусть даже граничащей с самоуверенностью?

– Ну, что нарыли, парни? – развалившись в кресле, с усмешкой спросил Лев.

– Сесть-то можно? – поинтересовался не без сарказма один из оперативников.

– Сесть? – тут же отреагировал Крячко. – У нас всегда принято было говорить «присесть». Как-то в нашей среде слово «сесть» приобрело несколько иную смысловую окраску. А еще люди в погонах обычно без разрешения не заходят, не садятся. Вас не учили?

– Я думаю, – сдержав улыбку, сказал Гуров, – что майор Белецкий сделает внушение молодым сотрудникам потом. – А сейчас вы можете присаживаться. Итак? Слушаем вас.

Было видно, что парни смутились, но старались «держать марку». Извиняться не стали, но переглянулись настороженно. Видимо, оба были на хорошем счету у начальства, вот и расслабились, избаловались.

– От Сан Сан… э-э, от майора Белецкого, – начал один из оперов, – было получено задание негласно изучить личность бизнесмена Ильина. А также оперативными способами найти подход к его окружению с целью получения дополнительной информации или в случае дальнейшей необходимости внедрения.

– Можно попроще, – разрешил Гуров. – Ваши академические наклонности меня удовлетворяют.

– Короче, – ту же вставил второй оперативник, явно демонстрировавший нетерпение, – этот Ильин – личность не совсем приятная. И вид у него неопрятный, и физиономия такая лоснящаяся, можно сказать порочная. Это, конечно, эмоции, но нас в институте учили, что эмоциональная окраска вполне допустима при определении психологического портрета.

– Да, – хмуро глянул на напарника первый опер и продолжил: – Зовут его Ильин Олег Сергеевич. Живет на Балаклавском проспекте в элитном доме. Адрес установлен. Женат на бывшей модели, которая нигде в настоящее время не работает. Бизнес у Ильина состоит из двух ресторанов «Брудершафт», а также оптовой продуктовой базы, мясного цеха. Образ жизни ведет беспорядочный: часто по вечерам зависает в каком-нибудь из своих ресторанов, напивается. По сути, бизнесом руководят наемные топ-менеджеры, хотя Ильин и пытается быть в курсе и за всем следить. Любитель азартных игр. Связей с криминалом установить пока не удалось. На первый взгляд в его окружении лиц, схожих с предоставленным фото Сорокина, не установлено. Глубже нам лезть было запрещено.

– Ну понятно, – сказал Крячко. – Первый обзор ситуации. Спасибо.

– Да, давайте планировать дальнейшие действия, – согласился Гуров. – Благодаря нашим молодым помощникам мы имеем представление о типаже этого Ильина. Судя по озвученной здесь характеристике, он вполне может помогать скрываться Сорокину, если они и в самом деле были в особых отношениях. Не скажу, что я согласен с тем, что все у нас упирается в Ильина, но шанс хороший. Или сам Ильин помогает скрываться Сорокину, или он знает, где того можно найти в принципе. Вряд ли опытный спецназовец даст нам такую короткую ниточку. Но что-то их связывало, о чем-то они шушукались в машине.

– Нужен компромат на этого Ильина, чтобы было за что его зацепить, – предложил Крячко. – Можем проверку устроить, нарушения в ресторанах найти, хотя это его вряд ли напугает. Любой заметный в столице ресторатор имеет приличную «крышу» в контролирующих органах.

– Это да, – согласился Гуров, – Цеплять такого типа лучше на аморалке. Или жена у него гуляет, любовников имеет, либо он сам бабник или травку курит. Думаю, рыть надо в этом направлении.

– Виноват, но я хотел бы уточнить, – вставил один из молодых оперативников. – Ильин не в ресторанах частенько зависает по вечерам, а именно в одном своем ресторане. Это на Варшавке. Может, там его зацепить? К слову, именно в этом ресторане работает некто Проня, судимый за кражу. Это я справочки навел по факту судимостей. Не знаю уж, кто и зачем взял в приличное заведение Проню. Может, мать взятку дала управляющему, может, слово кто замолвил, что Проня станет на путь исправления. Но факт остается фактом.

– И сколько этот Проня отсидел? – спросил Гуров.

– Нисколько, он получил два года условно. Его вина доказана была косвенно, он прошел как вовлеченный в преступную деятельность.

– И искренне раскаявшийся, – усмехнулся Крячко. – Проню вербовать пробовали?

– Нет еще.

– Ну, тогда придется познакомиться с этим рестораном нам самим, – предложил Гуров и вопросительно посмотрел на напарника. – И заведение посмотрим, и Проню оценим. Как, Станислав Васильевич?

Ресторан располагался в полуподвале и имел вполне романтическое оформление зала. Комбинированное мягкое освещение, обилие деталей интерьера природного характера: камень, дерево, зачастую не обработанное. Разумеется, свечи на столах и картины на стенах. Только вот качеством полотен Лев остался недоволен. Слишком дешевые или вкус у него был слишком старомодным. Хотя полотен Моне или Парселье он тут увидеть и не надеялся. Все-таки не Монмартр.

Посетителей в ресторане было не очень много. Гуров рассматривал меню и прикидывал статус заведения. Не элитный, не шикарный. Вряд ли по вечерам тут собирается статусная достойная публика. А днем практикуются бизнес-ланчи. Значит, ходят сюда не отдыхать, а пить. В элитном ресторане лицо терять не стоит, а здесь… вроде и ресторан, но в то же время…

– Вон он, – тихо подсказал Крячко, указав взглядом на соседний столик, с которого молодой парень с длинными волосами, собранными в хвост на затылке, убирал грязную посуду.

Гуров посмотрел на официанта. Да, не обременен интеллектом, судя по лицу. Прыщавый, неизбежные «татушки» на шее и на предплечьях и взгляд по сторонам какой-то ищущий. Можно было бы сказать, что вороватый, но сразу вешать ярлыки на парня не хотелось. Мало ли что там было. Досконально неизвестна его истинная вина в том деле, за которое его осудили.

Вечер начинался по обычному сценарию. За тремя столами появились новые посетители, закуски, вино. Затем подошли еще две группы. Из больших колонок в дальнем углу полилась лиричная музыкальная композиция. Кажется, живым звуком и другими программами посетителей здесь не баловали. Присматриваясь к присутствующим. Гуров прикинул, что мало степенных людей старшего возраста. Какие-то дельцы-предприниматели средней руки решили что-то шумно вспрыснуть, а вон трое мужиков среднего возраста и приличного достатка с молодыми подвыпившими девахами, явно не женами.

– Слушай, Лев, а мы тут не одни, – наклонившись к Гурову, тихо сказал Крячко.

– В каком смысле? Зал почти полон.

– Я в смысле того, что мы тут не единственные работники оперативных структур. Посмотри вон на того парня и женщину, что сидят у столика, ближайшего к входу на кухню. Дама старше парня лет на десять. Ни на маму не тянет, ни на девушку. Не смеются и почти не пьют. И вон та шумная компания из молодых предпринимателей. Двое атмосферу создают, а третий явно что-то снимает скрытой камерой. Видишь, у него маленькая борсетка на столе стоит. Он ею крутит то в одну сторону, то в другую. И коммуникатор у него явно на запястье. Видишь? Видео сразу идет к оператору, и он с ним общается.

Гуров стал присматриваться к указанным Крячко столикам. Ему показалось, что трое молодых людей и дама с парнем из одной конторы. Несколько раз они переглянулись, явно что-то сказав друг другу взглядами. Еще через полчаса Гуров понял, что наблюдение ведется именно за Проней. Проню разрабатывают!

– Что за фигня, откуда эти шустрые ребята? – недовольно пробормотал Крячко. – Этот Проня не такого масштаба личность, чтобы из-за него такую операцию проводить. Если только он им нужен, как агент в этой среде. Что будем делать, Лева?

– Подождем.

– Ладно, подождем. Только бы понять, кто это. Это не МУР, иначе бы Белецкий знал об операции. Районные опера?

– Да кто угодно, – отмахнулся Гуров. – Наркоконтроль, прокуратура, ФСБ, частные детективы. О, смотри!

Проня весьма заботливо приобнял подвыпившего мужчину за талию, забросил его руку себе на плечо и стал помогать выбраться из-за стола. Дама подвыпившего мужчины, будучи в состоянии чуть более устойчивом, виляя бедрами, двинулась к двери сама. На ходу она вызывала такси по телефону. Крячко без предупреждения вдруг встал из-за стола и двинулся в сторону коридора, где располагались туалеты.

Через пять минут он вернулся и с довольным видом плеснул себе вина. К этому времени вернулся и Проня, принявшийся убирать с освободившегося стола посуду.

– Тебе приспичило, что ли? – удивленно спросил Гуров. – Или показалось что-то?

– Сначала показалось, а потом я проверил. Ловкий парень, этот Проня. Ты знаешь, он ведь успел по карманам клиента пробежаться.

– Та-ак, значит, раскаяние, несчастного паренька вовлекли взрослые нехорошие дядьки? А паренек и без них прекрасно успевает ручками шаловливыми поработать. Слушай, Станислав, а давай изобразим тебя сильно пьяным, позволим ему твой бумажник вытащить, а? А я его за руку поймаю. Побеседуем и мно…

Гуров договорить не успел, потому что Проню вдруг как-то неожиданно окружили трое из неизвестной конторы, взяли за руки и повлекли в административный коридор. Это очень было похоже на задержание. Крячко выругался и швырнул на стол салфетку. Гуров кивнул и решительно поднялся из-за стола.

В кабинете ошарашенной женщины-управляющей собралось пять человек, не считая поникшего головой Прони. Когда Гуров и Крячко вошли туда, заполнив остатки помещения, один из мужчин заканчивал объяснять, кто они и почему задержали официанта.

– Вот эти двое – понятые. Сейчас в присутствии администрации ресторана и понятых мы произведем досмотр личных вещей официанта, а… А вам чего? – суровым взором уперся он в лицо Гурова.

– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД. Что здесь происходит?

Строгий мужчина удивленно поднял брови, потом неторопливо вытащил из кармана удостоверение и представился капитаном Рюминым из УВД района. Как Крячко и предполагал с самого начала, ребята работали тут по сигналу пострадавших, тех, кто понял, что их обокрали в ресторане. Точно вспомнить не мог никто по причине своего состояния, вот оперативники и устроили проверку, подсадив наживку с мечеными купюрами в кармане. Купюры обнаружились, но обнаружилась еще и ампула с какой-то жидкостью. Вполне резонно было предположить, что это какой-то препарат, усугубляющий действие алкоголя. Когда процедура закончилась и Проню увели в стоявший на улице микроавтобус, Гуров отозвал в сторону капитана:

– Слушай, Рюмин, ты чего творишь?

– Так, товарищ полковник, слишком много заявлений…

– Ты мне голову не морочь! У тебя доказательств ровно на один случай, который ты сам и спровоцировал. Что ты еще приложишь к заявлениям других потерпевших? Только то, что они потеряли деньги именно в тот день в ресторане, когда там была смена Прони?

– Вы его знаете?

– Знаем. И мы тут тоже по делу. Только давай о твоих делах, Рюмин. Что ты намерен предъявить Проне и как ты намерен возбуждать дело? Да тебя прокуратура с потрохами сожрет за такие материалы. А ты знаешь, что у Прони есть какие-то покровители, которые его с судимостью устроили на работу в этот ресторан? Он придурок и вор, но его кто-то любовно опекает. Если они наймут адвоката, то тебе майором не быть.

– Вы предлагаете отпустить Проню?

– Я предложу и тебе, и твоему начальнику написать рапорта по поводу этой операции, если ты материалам дашь законный ход. А теперь сам думай, как быть дальше. Мне очень не нравится, капитан, когда позорят мой мундир вот такими непродуманными операциями, которые никуда не ведут, а лишь подчеркивают непрофессионализм органов внутренних дел. Стыдно и глупо. Для лейтенанта сопливого не стыдно, а для капитана стыдно.

– Так что, отпускать?

– Решайте сами, вы тут командуете! – отрезал Гуров.

– Хорошо, но хотя бы в оперативных целях я могу ситуацию использовать?

– Хотите вербовать? Я же говорю, что решать вам. Но сначала я хочу поговорить с Проней, – сказал Гуров и добавил язвительно: – Если вы, конечно, не возражаете.

Проня сидел в салоне микроавтобуса и разглядывал свои ухоженные ногти. Двое оперативников сидели рядом и не сводили с задержанного глаз. Рюмин приказал им выйти и пропустил внутрь Гурова. Проня некоторое время сидел не меняя позы, затем поднял глаза на незнакомца.

– Проня, – задумчиво заговорил Лев, – а в обычной нормальной жизни Пронин Александр Владимирович. Вроде похоже, а звучит приятнее. Как-то обыденно, по-домашнему. А Проня – это слово сразу отдает улицей, заплеванными подворотнями или лагерной шконкой. Правда?

– Че, пугать меня пришли? – пробормотал парень.

– Нет, пугать я тебя не буду. А поговорить хотел. Напоследок.

– Ни фига себе, подходы! – зло ответил Проня. – Подставили, как последнего… а теперь, значит, по душам говорить будем.

Гуров мог бы сказать, что он тут ни при чем, что он не согласен с такими методами работы, что он даже против них и может вполне решить вопрос на месте с освобождением Прони. Но рисоваться перед преступником и унижать своего коллегу было неправильно, некрасиво и даже низко. Надо было просто использовать ситуацию для пользы дела. А с Проней и так все ясно. Ясно, что он вор и вором останется.

– Будем, Проня, обязательно будем. И я хочу сказать, что сейчас все зависит от твоего поведения. От того, насколько хватит твоей соображалки. Начнешь права качать – сядешь. Не сейчас, так через пару месяцев. Мы, знаешь ли, тоже народ обидчивый. А ты вор, как бы тебе ни хотелось делать хорошую мину.

– Че вам надо?

– Мне мало чего от тебя надо. Решать будет капитан Рюмин, которому ты так глупо подставился. Это не я тебя сегодня брал, просто совпадение, что ты понадобился и им, и мне.

– А вы откуда?

– Я, Саша, издалека. Аж из Главного управления уголовного розыска страны. Сообрази, что мне такой шпаной, как ты, заниматься некогда, что мои дела не твоего уровня, но к тебе у меня все равно есть несколько вопросов. Будешь отвечать?

– А мне-то че? Только закон разрешает не давать против себя показаний.

– Этот тезис будешь развивать в кабинете капитана Рюмина. Если дурак! А мне нужна информация про ваш ресторан. Расскажи, как ты сюда устроился?

– А это вам зачем?

– Проня, Проня, – сокрушенно покачал головой Гуров. – Ничего ты так и не понял. Либо я спрашиваю, а ты отвечаешь, либо я ухожу, и разбирайся с капитаном Рюминым как хочешь.

– Ладно, ладно! Че вы сразу… Тетка у меня. Любит меня очень. А она в администрации округа работает. Она тогда и с кражей подключилась, чтобы меня того, не упекли в колонию. И сюда договорилась с кем-то, чтобы взяли как по рекомендации. С управляющей все вопросы решили. Че теперь будет-то? Выгонит она меня, и тетка ничего не сможет против сказать…

– Ты молодец! – засмеялся Гуров. – Сначала по карманам клиентов шарить, потом сокрушаешься, что могут за это наказать и с работы выгнать. Ладно, понял. Расскажи-ка мне про хозяина ресторана.

– Про Ильина-то! А чего про него рассказывать? Ходит, девок за задницы щиплет, работать всем мешает. Управляющая наша шипит, пищит, а деваться некуда – он хозяин. Она говорит, что он лезет везде со своими проверками, советами, приказами, а сам в ресторанном деле – нуль нулем. Да еще и пьет.

– Запойный?

– Нет, просто часто приезжает с дружками или один. У него там в конце коридора кабинет есть специальный. Там они и порют до поросячьего визга. Потом охранники с водителем их выносят и по домам отправляют. Там, говорят, всякие безобразия творятся. Извращенец он какой-то. Это по роже видно.

– Вот этого человека ты с ним не видел? – Гуров вытащил из кармана несколько фотографий и протянул фото Сорокина Проне.

– Нет, у этого рожа приличная, а к Ильину приезжают такие же упыри, как и он сам.

Гуров показал Проне все фотографии. И Павла Остапцева, и Котова, и Алекса Кехлера. И даже Михаила Зацепина с Ильей Гороховым. Проня не узнал никого. Скорее всего, он не играл, а действительно никого из предъявленных никогда не видел.

– Ладно. – Гуров сложил фото стопкой и сунул в карман. – Мой тебе совет, Саша Пронин, думай, прежде чем будешь отвечать Рюмину. Ты воровать все равно будешь. И рано или поздно сядешь. Хочешь подольше на свободе пожить – найди с капитаном общий язык. Это я тебе просто советую, а решать тебе.