Глава 17
19 декабря, 13 часов 04 минуты
по центральноевропейскому времени
Кастель-Гандольфо, Италия
Эрин сжимала руку Джордана, сидя в вертолете, устремляющемся к диковинному городишке, приютившемуся среди сосновых и оливковых рощ у большого озера. Его кобальтовые воды напомнили ей озеро Тахо, пробудив в душе ностальгическую тягу вновь оказаться в Калифорнии, вдали от всех этих смертей и хаоса.
Впрочем, беды настигнут меня и там.
Она вспомнила Блэкджека, мысленно услышала визг анафемской кошки.
Она понимала, что мир и покой будут ускользать от нее, пока всему этому не придет конец.
Но придет ли этому конец хоть когда-нибудь по-настоящему?
Пилот вел машину к вулканическому кратеру, поросшему обильной зеленью и возносящемуся над озером и площадью городка. Вершину его, будто корона, венчал массивный замок с красными черепичными крышами, двумя свинцовыми куполами и массивными балконами. Внутренняя территория, разделенная на уединенные ухоженные садики, рыбные прудики для созерцания и журчащие фонтаны, была не менее впечатляющей. Дорожки обступали сосны и могучие каменные дубы. Эрин углядела даже развалины виллы римского императора.
И без труда узнала летнюю резиденцию Папы.
Кастель-Гандольфо.
Пока их летательный аппарат снижался к посадочной площадке, она ломала голову о том, каково было место их назначения. Была ли эта резиденция их целью с самого начала или просто послужила быстрым и удобным убежищем после взрыва?
В конечном итоге ей нет до того дела. Им нужно лишь местечко, чтобы отдохнуть и оправиться.
В шторм любая гавань хороша…
Она бросила взгляд на попутчиков, осознающих эту истину. Джордан под маской копоти и грязи выглядел изможденным. Суровое лицо Надии хранило невозмутимость, но с оттенком печали. В морщинках на лице Христиана до сих пор сохранились следы крови, отчего он выглядел намного старше, — а может, просто от изнеможения.
Напротив нее Рун, не отводивший взгляд от свертка у себя в руках, выглядел потрясенным и встревоженным. Он баюкал укутанную голову Элисабеты у себя на плече, поглаживая ее одной рукой. Графиня лежала в его руках недвижно, как неживая.
Как только полозья коснулись земли, сангвинисты поспешно увели Эрин и Джордана с вертолетной площадки. Тело Амбросе осталось на борту, хотя перед высадкой каждый из сангвинистов коснулся его, даже Рун. По словам Христиана, о теле святого отца позаботятся оба пилота.
Эрин и Джордан вслед за остальными направились по гравийной дорожке через розарий; растения давно отцвели, но были по-прежнему прекрасны. Пару минут спустя они добрались до стрельчатой двери в оштукатуренной стене сада. Христиан открыл ее и повел их по коридору с глянцевым полом из венецианской мозаики. По обе стороны открывались гостиные и спальни, украшенные средневековыми гобеленами и позолоченной мебелью.
На пересечении с другим коридором Надия дала Руну знак повернуть со своей ношей налево. Христиан указал Эрин и Джордану направо.
— Я отведу вас в покои, где вы сможете помыться, — сообщил он.
— Я не выпущу Эрин из виду, — заявил Стоун.
Она сжала его руку покрепче, тоже не питая намерения выпускать его из виду.
— Мы уже так и подумали, — согласился Христиан. — Я не выпущу из виду ни одного из вас, пока вы не будете в безопасности в той комнате. Согласно плану, мы должны подождать возвращения кардинала. Мы приведем себя в порядок и перегруппируемся, а затем решим, что делать дальше.
Согласившись с таким решением, Джордан последовал за Христианом. Высокие окна вдоль коридора выходили на озеро. По воде скользили яхты с белоснежными парусами, а над ними кружили чайки. Этот безмятежный пейзаж казался чуть ли не сюрреалистическим после всех этих разрушений и смертей.
Джордан был заметно менее захвачен видом, мысли его витали где-то далеко.
— Как по-вашему, что случилось с Леопольдом?
Христиан притронулся к своему кресту.
— Он был ближе к очагу взрыва. Его тело могут и вовсе не обнаружить. Но кардинал продолжит поиски до прибытия спасателей и полиции. Если тело Леопольда будет найдено, кардинал потребует его отдать и доставит сюда.
Подойдя к дубовой двери, Христиан отпер ее и пригласил обоих войти, после чего зашел следом. Стремительно подошел к окнам, выходящим на озеро, и закрыл жалюзи. Потом включил несколько ламп из кованого железа. В комнате находилась двуспальная кровать с белым пуховым одеялом, мраморный камин, а перед окнами располагались кресла, стулья и столик на гнутых ножках.
Христиан скрылся через боковую дверцу. Эрин последовала за ним, а Джордан — по пятам за ней. Они нашли там простую ванную с белыми стенами, туалетом и раковиной. Душевая кабинка, выложенная таким же мрамором, как и пол, находилась в углу. На деревянном столике лежали два толстых полотенца, а поверх — комплекты чистой одежды.
Похоже, для нее предназначены бежевые брюки и белая хлопчатобумажная рубашка, а для Джордана — джинсы и коричневая рубашка.
Сзади на двери ванной висела пара знакомых кожаных курток. Во время предыдущей миссии они с Джорданом были одеты именно в эту верхнюю одежду, сшитую из шкур беспощадных волков, — непроницаемую для холодного оружия и достаточно крепкую, чтобы выдерживать укусы стригоев. Эрин провела ладонью по потрепанной бурой коже, вспомнив былые сражения.
Открыв аптечку, Христиан достал пакет первой помощи.
— Здесь должно быть все, что вам понадобится.
Развернувшись, он направился к двери в коридор, поднял массивный брус, прислоненный к стене у выхода, и вручил его Джордану.
— Он усилен стальным сердечником.
Джордан прикинул брус на вес.
— Похоже на то.
— Как только я выйду, используйте его в качестве засова. — Христиан указал на комод у изножья кровати. — Кроме того, там вы найдете оружие. Не думаю, что оно вам понадобится, но лучше перестраховаться, чем попасть впросак.
Джордан кивнул, окидывая комод взглядом.
— Не впускайте никого, кроме меня, — распорядился Христиан.
— Даже кардинала или Руна? — уточнила Эрин.
— Никого, — повторил Христиан. — Кто-то знал, что мы на этом поезде. Поэтому мой вам совет: не доверяйте никому, только друг другу.
Переступив порог, он закрыл за собой дверь. Подняв тяжелый брус, Джордан заложил его в скобы.
— Вот тебе и ободряющие речи Христиана, — подытожила Эрин. — Не очень-то утешительно.
Подойдя к комоду, Джордан открыл его, вынул оттуда автомат и осмотрел его.
— «Беретта AR 70». Ну, хотя бы это утешает. Стреляет со скоростью до шестисот пятидесяти выстрелов в минуту. — Он проверил запас патронов и улыбнулся, найдя другое оружие — «Кольт 1911». — Это не мой собственный, но смахивает на то, что кто-то потрудился провести изыскания.
И вручил пистолет Эрин.
Она проверила магазин. Все пули сделаны из серебра — годятся и против людей, но против стригоев просто незаменимы. Серебро реагирует с их кровью, помогая уравнять шансы. Убить стригоя трудно — труднее, чем человека, он может управлять своей кровопотерей да вдобавок обладает сверхъестественной способностью исцеляться. Но все-таки уязвимы и они.
Затем Джордан осмотрел ванную.
— Предоставлю первый заход в душ тебе, а я пока постараюсь развести огонь.
Отличный план — лучший из всех, какие Эрин слышала за день.
Но сперва она подошла к нему поближе, вдыхая его мускусный аромат, ощущая таящийся под ним запах копоти. Запрокинув голову, поцеловала его, радуясь, что жива и находится с ним вместе.
Когда Эрин отстранилась, Джордан озабоченно сдвинул брови.
— Ты в порядке?
«Разве будешь тут в порядке?» — подумала женщина.
Она не солдат. Она не может прогуляться по полю, усеянному трупами, а после преспокойно отправиться дальше. Джордан учился этому, сангвинисты тоже, но Эрин сомневалась, что хочет быть такой же несгибаемой хоть когда-нибудь, да и сможет ли вообще. Она вспомнила, что иногда у Джордана бывает взгляд, как у тысячелетнего старца. Ему это дается дорогой ценой, да и сангвинистам наверняка тоже.
— Я не о сегодняшнем дне, — прошептал он, по-прежнему стоя с ней в обнимку. — Похоже, ты что-то умалчивала от меня с той поры, как мы встретились в Калифорнии.
Эрин выскользнула из его объятий.
— У каждого есть секреты.
— Так расскажи мне свои.
Паника трепыхнулась у нее в груди.
Не здесь. Не сейчас.
Чтобы скрыть свою реакцию, Эрин повернулась и направилась в ванную.
— На сегодня с меня секретов достаточно, — с запинкой выдавила она. — Прямо сейчас мне нужен лишь горячий душ и теплый огонь.
— С этим не поспоришь, — несмотря на эти слова, в тоне Джордана слышалось огорчение.
Войдя в ванную, Эрин закрыла дверь и сбросила одежду, радуясь возможности избавиться от запахов копоти и дыма, сменив их благоуханием лавандового мыла и цитрусового шампуня. Она долго стояла под горячим душем, позволив ему смывать прочь впечатления дня, пока кожу не засаднило.
Наконец вытерлась, укуталась в мягкий халат и босиком вернулась в главную комнату. Лампы были выключены, и единственным источником света служил потрескивающий в камине огонь.
Потыкав и перекатив полено, чтобы лучше горело, Джордан выпрямился. Он уже сбросил китель и изодранную рубашку. Его кожу, блестевшую в отблесках огня, покрывали ссадины и порезы. Татуировка на левой стороне груди буквально сияла. Рисунок, покрывающий все плечо, выбрасывал щупальца, заходящие на предплечье, а с другой стороны — на грудь и спину. Он напоминал ветвящиеся корни дерева, сходящиеся к одиночной темной отметине у него на груди.
Она знала историю этой отметины. Во время учебы в старших классах Джордан пережил удар молнии. Наступила клиническая смерть, но его реанимировали. Удар энергии оставил фрактальный след на коже, вызванный разрывами капилляров, создав то, что называют фигурой Лихтенберга, или цветком молнии. Пока рисунок не исчез, Джордан попросил его вытатуировать в качестве напоминания о прикосновении смерти, превратив несостоявшуюся трагедию в нечто прекрасное.
Эрин приближалась, будто притягиваемая этой остаточной энергией.
Джордан с улыбкой обернулся к ней.
— Надеюсь, ты не израсходовала всю горячую…
Она прижала палец к его губам, заставив замолчать. Слова ей сейчас нужны были меньше всего. Она развязала пояс и сбросила халат одним движением плеч. Тот скользнул на пол, задев ее груди и сложившись вокруг лодыжек.
Одной рукой Джордан обхватил ее шею сзади, отведя волосы. Эрин запрокинула голову, призывно выставляя шею. Он откликнулся, медленно пройдя поцелуями до самой подключичной впадинки. Она застонала, и он отстранился; его темно-карие глаз сияли страстью и невысказанным вопросом.
Вместо ответа Эрин потянула его за пояс брюк к кровати.
Там Джордан сбросил с себя остатки одежды, срывая и пинками отшвыривая прочь.
Обнаженный, он поднял ее на руки. Как только опустил Эрин на кровать, ее ноги обхватили его мускулистые бедра. Джордан навис над ней, заслонив весь мир, так что не осталось никого — только они одни и эта минута.
Она притянула его к себе для торопливого, нетерпеливого поцелуя, пробуя его на вкус, зубами отыскивая его нижнюю губу, а языком — его язык. Его теплые ладони касались ее кожи, ее грудей, оставляя за собой наэлектризованный след, — а затем скользнули вокруг, к ягодицам, чтобы поднять ее повыше.
Эрин выгнулась под ним дугой, понимая, что всегда будет в нем нуждаться.
Его губы переместились к ее горлу, коснувшись шрамов на шее.
Она застонала, притянув его голову к себе, словно умоляя укусить ее, открыть ее снова. Имя вертелось на кончике языка, но она удержала его за зубами, не дав вырваться в мир.
Она вспомнила, как Джордан просил ее открыть свой секрет.
Но заветнейшие из секретов — те, которые мы храним, даже не догадываясь о том.
Его губы переместились к ней за ухо, его дыхание опаляло ей ложбинку на шее сзади. Следующие слова вырвались из груди Джордана стоном, полные правды, отдавшись в костях ее черепа.
— Я люблю тебя.
Эрин ощутила, как глаза наполняются слезами. Притянула его губы к своим и прошептала, когда они соприкоснулись:
— И я тебя люблю.
Это была и ее правда тоже, хотя, пожалуй, не вся правда.
