Глава 41
Ренат звонил Ларисе на работу, но ее там не оказалось.
– Доктор Курбатова не принимает, – сообщил ему звонкий девичий голосок. – Записать вас к другому врачу?
Он вежливо отказался.
День пролетел быстро, суматошно. Вечером Ренат отправился в Кузьминский парк, к воротам с грифонами. Здесь хорошо думалось. Он прогуливался и представлял Ларису. Настраивался на ее «волну», как учил Вернер.
След Ларисы терялся в лабиринте городских улиц, таял. Похоже, она уехала и увезла с собой «Цветок саванны»! Она спасала свою жизнь… бежала от морока, который преследовал ее…
Ренат вернулся к машине, сел за руль и задумался. Кто-то постучал костяшками пальцев в стекло. Он поднял глаза и обомлел.
– Соня?.. Откуда ты здесь?..
Она переоделась. Вместо красного платья с воланами на ней был узкий синий комбинезон, расшитый серебряными звездами. Вычурный, как все ее наряды. Безвкусный, зато вызывающий. Соблазнительный.
Ренат сглотнул. Он чувствовал себя наркоманом в период ломки, увидевшим вожделенную дозу. Его мужское естество заволновалось и напряглось.
Соня наклонилась, заглядывая в салон. Полукружья ее грудей в вырезе лифа матово светились в темноте.
– Пустишь?..
– Садись…
Он открыл дверцу, и Соня, источая одуряющий запах левкоя, устроилась на переднем сиденье. Заложила ногу на ногу, поправила пышные кудри, улыбнулась.
– Как ты меня нашла?
Не дожидаясь ответа, Ренат потянулся к ее губам. Соня отстранилась. В ее ушах качались крупные розовые аметисты.
– Где мой подарок? – она протянула изящную узкую ладошку, словно за милостыней. – Где брюлики, милый? Ты достал их? Мне надоело носить всякую дрянь! Ты обещал!.. Ты клялся…
– Я сдержу обещание.
– Лгунишка!.. Противный!.. Ты разобрался со своей мочалкой?..
Ренат не сразу сообразил, что речь идет о Зое.
– Я в процессе, – выкрутился он, задыхаясь от страсти. – Иди ко мне…
Соня обняла его длинными, цепкими, как кошачьи лапы, руками. Острые ногти впились в кожу Рената. Эта боль возбуждала его. Соня позволила ему расстегнуть комбинезон, коснуться горячим ртом своей шеи… и вдруг оттолкнула, сердито нахмурилась.
– Сначала брюлики…
– Соня!.. Помилуй, я все помню… я…
– Ты жадный… – захныкала она, не подпуская его к себе. – Ты обманул меня…
– Я ищу то, что ты просила. Ищу!
– Не верю… Ты лжешь…
Ее тихий свистящий шепот, похожий на шипение змеи, взбесил Рената. Он схватил Соню за плечи и сильно встряхнул. Она мстительно захохотала, показывая белые зубы и раздвоенный язык…
Ренат отшатнулся, а Соня, довольная, медленно облизнулась. Язык у нее был совершенно нормальный, как у всех людей.
– Убей ее… – потребовала она, приникая к Ренату всем телом. – Ты знаешь, о ком я…
Соня забралась ему на колени, и он овладел ею. Она поддалась ему, хохоча и отбиваясь. Ренат опомнился, когда Соня застонала, сжав уставший от поцелуев рот… Золотые волосы щекотали ему лицо и шею. Соня тяжело дышала и вздрагивала…
– Убьешь ее? – процедила она сквозь зубы. – Ну же…
– Убью…
«Мазда», в которой они занимались любовью, стояла под тополем, блестящим в лунном свете. Казалось, эта долгая летняя ночь никогда не кончится…
* * *
– Оставь мне свой телефон, – попросила Лариса. – Мой разбился.
– Мобильная связь тут ужасная, – огорошил ее бывший любовник.
– Все равно оставь!
– Ладно, держи. Надеюсь, тебе не понадобится вызывать «Скорую» или «пожарку».
– А если понадобится?
Домик Эдика стоял на отшибе. Ближайшая дача была заколочена, а следующая за ней еще строилась. Рабочие выгнали деревянный сруб без крыши. Лариса с ужасом думала о том, как будет ночевать одна. Даже мысль о пистолете, доставшемся ей после бегства Берта, не придавала уверенности. Она сказала об этом Эдику.
– Я все понимаю, но не могу остаться, – оправдывался он. – Моя квартира брошена на произвол судьбы, дверь поломана. Я должен ехать.
– Квартира тебе дороже меня?
– Ты предпочла меня какому-то бандюге, а теперь еще упрекаешь?!
Лариса смущенно прикусила язык. Эдик прав. Она сама все испортила.
– Знаешь, я до сих пор не верю, что мы спаслись, – признался он. – Чудо, что твой Берт убежал. Он и без оружия свернул бы мне шею. Он убийца! Я видел его глаза…
– И что же?
– Это глаза бешеного волка! Пока его не пристрелят, он будет кидаться в драку.
Лариса вспомнила об отце. Наверное, его молитвы сыграли свою роль. Он пришел ей на помощь. Несмотря на расхождение во взглядах, у нее всегда была глубокая внутренняя связь с отцом.
– Помнишь, я ездила в монастырь? Так вот… я проведывала отца.
– Твой отец – монах? – поразился Эдик. – Никогда бы не подумал…
– Он ушел в монастырь, когда я выросла и стала сама зарабатывать. Я жутко обиделась на него! Мы поссорились. Мне было жаль маму, которая осталась одна. Я отказывалась понимать, как он мог так поступить с ней! Когда я приезжаю повидаться с ним, нам почти не о чем говорить. Но все равно он мне очень близок. В жизни бывают необъяснимые вещи…
Эдик гнал от себя мысли о броши, которую Лариса привезла с собой на дачу. От этого мысли становились лишь назойливее.
«Будь это бижутерия, Лара бы не набросилась на меня, – рассуждал доктор. – Она в принципе равнодушна к украшениям. За этим что-то кроется. Неужели камни представляют большую ценность?.. Сколько они могут стоить?»
– Берт приревновал тебя ко мне…
– А ты бы на его месте не приревновал?
– Я не Отелло, – скривился Эдик. – И за пистолет не хватаюсь.
– Просто ты меня не любишь. И никогда не любил.
– Можно подумать, он тебя любит! Насмешила… Он тебя под пули подставил!
– Хватит злиться, – примирительно улыбнулась Лариса. – Лучше скажи, здесь мыши водятся? Я мышей боюсь!
Эдик пожал плечами. Есть кое-кто пострашнее мышей. Например, человек с пистолетом, готовый выстрелить в себе подобного.
– Мыши тебя не съедят. Ладно, давай спать. Правда, тюфяк старый, но это не беда. Главное, он сухой и чистый. Мне утром ехать, а я еще глаз не сомкнул.
– Какой же он чистый? Тут всюду пылища!
– Я его выбил во дворе.
Доктор первый улегся на кровать и закрыл глаза. Вместо подушки он подложил под голову скрученный валиком ватник. Хорошо, что никто не позарился на убогую утварь, а то бы на полу спать пришлось.
– Как я будут жить в этой разрухе? – сокрушалась Лариса. – Ты утром уедешь, и с концами.
– Лучше жить здесь, чем оказаться на кладбище, – философски заметил Эдик. – Впрочем, я не настаиваю. Не нравится моя дача, возвращайся в Москву. Там тебя ждут не дождутся! Честно говоря, мне самому страшновато. Где гарантия, что твой чертов Берт или его дружки не явятся по мою душу? Пожалуй, я к тетке перееду, в Химки. Временно, разумеется. Она давно зовет погостить.
– У тебя тетка в Химках? Что же ты молчал? Мы могли бы…
– Не могли! Тетка больная, на ладан дышит. Хочешь ее в могилу свести?
Лариса подошла к кровати и тихо легла рядом, стараясь не касаться Эдика.
– Чего ты, как чужая? – вздохнул он. – Придвигайся, кровать-то узкая. Уснешь – свалишься.
– Не усну. Зря ты меня сюда притащил!
– Я тебя силком не тащил, ты по доброй воле согласилась пожить на Волге. Ради собственной безопасности.
– Я поступила глупо…
– Ты рассчитывала на пятизвездочный отель?
– Не в том дело. Меня деревенское житье-бытье не пугает. Приспособилась бы. Только зря все это! От Берта мне не спрятаться.
– Он супермен, да? Всесильный и вездесущий? Что ж он тогда драпал от нас, аж пятки сверкали?
– Я жутко разозлилась, а он, похоже, этого не выносит.
– Странный он какой-то… И на фото не получился. Что-то с ним не так…
– Давай, спи! – рассердилась Лариса. – Тебе ехать завтра!
Эдик чувствовал ее волнение и тепло ее тела, лежащего рядом. Лариса, которую он, по его мнению, знал, как облупленную, вдруг снова возбудила его интерес. Это был иной интерес, гораздо более сильный, чем когда они познакомились. Обычная разведенная женщина, его коллега и любовница превратилась в загадочную и таинственную личность. Она что-то недоговаривала… что-то скрывала…
– Ты думаешь, Берт и сюда доберется?
– Это вопрос времени.
Эдик задремал с мыслью о броши. Лариса останется на даче одна, и любой пьянчуга может обокрасть ее. Да, у нее есть пистолет Берта, только вряд ли она осмелится выстрелить.
Доктор подсмотрел, как она прикалывала брошку к чашечке бюстгальтера. Наверное, неудобно целый день носить украшение на себе, а потом еще и спать с ним. Надо было спрятать дорогую вещь в более надежное место…
