Глава 35
Лариса и Эдик спали в разных комнатах. Она встала первая и приготовила завтрак, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Испекла пиццу из того, что нашла в холодильнике.
– Что ты решила с работой? – спросил доктор, наливая чай.
– Пусть увольняют, – вздохнула Лариса. – Жизнь дороже. На том свете деньги не понадобятся.
Эдик жевал пиццу, не ощущая вкуса. Ночью ему вдруг стало страшно. Показалось, что кто-то залез на балкон по пожарной лестнице. За занавесками металась черная тень. Он вскочил, схватил гаечный ключ и замер, вглядываясь в темноту ночи.
На вокзале ему было не до смеха. Поэтому перед сном он положил рядом с собой увесистый ключ. На всякий случай.
Тревога оказалась ложной, но сон у Эдика пропал. Он слышал, как Лариса встала, закрылась в ванной, потом возилась в кухне. Хлопнула дверца духовки, засвистел чайник. Запах теста и горячего сыра напомнил ему, что он голоден. Они с Ларисой вчера не ужинали, – обсуждали свое положение.
– Зачем ты встречалась с этим прохиндеем из клуба? – с полным ртом пробурчал он, имея в виду Рената.
– Хотела посоветоваться…
– Моих советов тебе мало?
Пицца была с колбасой и сладким перцем, острая на вкус. Эдик любил нездоровую пищу. За последний год он растолстел, в клинике над ним подшучивали. Лариса тоже делала ему замечания. Но сейчас она сама уплетала пиццу за обе щеки.
– Заедаю стресс, – объяснила она, поймав его взгляд. – В нынешних условиях лишний жир мне не грозит.
За сутки она похудела так, что юбка стала просторной. Испачканный летний костюм, в котором она ходила на встречу с Бертом, за ночь успел высохнуть. После стиральной машины он утратил форму.
– У тебя есть паровой утюг?
Эдик поперхнулся от ее вопроса. На кону стоит жизнь, а она – про утюг.
– Какого черта, Лара?
– Прикажешь ходить в мятой одежде?
– Куда ходить? Тебе надо залечь на дно… затаиться, пока все не утихнет.
– Где это «дно», Эдик? В твоей квартире?
– Давай я отвезу тебя на дачу. У меня есть дача под Самарой.
– Ты не говорил, – удивилась она.
– Повода не было. Далековато дачка, но для тебя нынче в самый раз. Домик деревянный, рубленый, с печкой. Удобства, правда, на улице. Баня развалилась, но можно починить. Согласна?
– От себя не скроешься…
– А если они тебя выследят? Если придут сюда?
Лариса вспомнила о «Цветке саванны», который прятался у нее в бюстгальтере. Фальшивые бриллианты, подаренные Бертом, слишком похожи на настоящие камни. Ренат это подтвердил. А сверток с деньгами, золотом и «леденцами»? Где гарантия, что у нее дома больше нет таких свертков? Она не провела в квартире тщательный обыск, – проверила только шкафы. Берт так просто не отступится, не отстанет. Не для того он явился, чтобы исчезнуть.
– Ночью мне померещилась тень на балконе, – сообщил Эдик. – У меня сердце в пятки ушло! Думал, умру от страха.
– Ты нарочно меня пугаешь?
Лариса отложила недоеденную пиццу и пригорюнилась. Тень на балконе – это серьезно.
– У тебя – десятый этаж!
– Там пожарная лестница. При определенной сноровке забраться на балкон проще простого…
Внезапно он замолчал и прислушался.
– Что с тобой? – рассердилась Лариса. – Хочешь меня до инфаркта довести?
– В гостиной кто-то ходит…
Они притихли. Лариса побледнела и сжала руки. В соседней комнате в самом деле раздавались шаги.
– Гаечный ключ остался в гостиной, – одними губами вымолвил Эдик.
«Ножи!» – осенило его. Он бесшумно привстал и взял из подставки большой кухонный нож.
Лариса сползла со стула и на четвереньках залезла под стол. Против пистолета нож не прокатит. Секунды казались осязаемыми, словно падающие капли. Одна, вторая, третья…
Ничего. Никого. Шаги прекратились. Эдик перевел дух и заглянул под стол. Лариса забилась в угол, ни жива, ни мертва.
– За нами могли следить… – прошептала она. – Мы привели хвост…
У нее стучали зубы от страха. Доктор замер, уставившись на арку, ведущую в коридор.
«Он не знает, что я – свидетельница убийства, совершенного Бертом, – подумала Лариса. – Находиться рядом со мной опасно!»
К счастью, Эдик не подозревал о происшествии в пентхаусе. Ему хватило вокзала. Он весь превратился в слух, но шаги смолкли.
– Показалось, – шепнул он Ларисе.
Та отрицательно мотнула головой…
* * *
– Твоя сумочка, – сказал Ренат, провожая Соню в прихожую. – И туфли. В тот раз ты ушла босиком?
– Нет, в твоих домашних шлепанцах, – хихикнула она. – Кто ходит по городу босиком? Это не пляж, милый!
Ренат не заметил пропажи шлепанцев.
– Так вот же они! Стоят, как ни в чем не бывало.
– Потому что я в них же и пришла, – без тени смущения объяснила девушка. – Я не воровка. Если я что-то беру, то обязательно возвращаю. И вообще, хватит меня допрашивать! Лучше дай мне немного денег.
– Сколько? – опешил Ренат.
– Сколько не жалко…
На лице Сони застыло выражение учительницы, которая экзаменует ученика. «Как ты меня ценишь? – вопрошали ее прозрачные глаза. – Сейчас увидим!»
Зоя требует у него вернуть долг. Это ее месть за поруганные чувства. Соня требует заплатить за любовь. Все верно. Она – ночная бабочка! На его руках – пыльца с ее крыльев. Теперь она не сможет лететь…
– Я возьму такси, милый. Ты не против?
Соня переигрывала. Но ее поцелуи были невыносимо сладкими, а близость с ней не сравнима ни с чем. Она – плохая актриса, зато неподражаемая любовница.
Ренат выгреб из портмоне все, что там было, и протянул ей. Она надула губки.
– Ты смеешься надо мной?
– Я не нефтяной магнат. Я – дизайнер. Живу на зарплату, подрабатываю частными заказами.
– Зачем работать? – презрительно фыркнула Соня. – Проще ограбить банк. Что, слабо? Кстати, Зоя до сих пор жива?
– Я не убийца и не грабитель.
– Нашел чем хвастаться! Я не намерена перебиваться от получки до получки! Если ты спишь со мной, то изволь содержать меня. Иначе я найду другого любовника! Покруче!
Она злобно усмехнулась, а Ренат чуть не ударил ее. Его нервы были на пределе, от ревности и унижения мутилось в голове. Страх потерять Соню затмил голос рассудка.
– Я достану денег… – пообещал он, спускаясь в ад на веревке, которую звали Соней. – Клянусь! Я что-нибудь придумаю…
– Давай, шевели мозгами. Давно пора. Ты до сих пор не подарил мне ни колечка, ни браслета… Я что, не заслуживаю?
– Ты достойна самого прекрасного украшения…
– Я обожаю желтые брюлики, милый! – заворковала она. – Когда-то на выставке в Антверпене я видела чудесную брошку! «Цветок саванны»! Отборные африканские алмазы в платине. Офигенная вещь! Я бы непременно ее заполучила!
– Что тебе помешало?
– «Цветок» украли среди бела дня, на глазах у десятка людей. Прямо из ювелирного салона. Есть же отчаянные мужчины!
Она вздохнула с завистью и восхищением, что покоробило Рената.
«Клеопатрино очарование» окутало его душным облаком, связало по рукам и ногам, лишило собственной воли. Он забыл о недавнем разговоре с Ларисой, о Вернере и своих подозрениях. Водянистые глаза блондинки с черными точками посередине сводили его с ума. Во время страсти ее зрачки расширялись, в них кипела буря, сверкали молнии. Соня была стихией, против которой Ренат оказался бессилен. Она упивалась своей властью над ним, и это, как ни странно, «заводило» его. Не видеть Соню, не прикасаться к ней, не слышать ее дыхания, не ощущать ее запах – было равносильно смерти.
Девушка поправила золотую шевелюру и кокетливо склонила головку набок. Священный Урей в волосах, ярко-красное платье с воланами, которое плотно облегало ее стан и расширялось книзу, туфли на шпильках. Фантасмагория! Алая роза из арабского сада! Луноликая гурия с молочно-белой кожей! Летучая мышь, питающаяся кровью.
Все вопросы вылетели у Рената из головы, слова застряли в горле. За спиной Сони маячили темные тени. Призрачные крылья, готовые унести ее прочь из мира людей…
Он провел рукой по лицу и глубоко вздохнул.
– Не провожай меня, – обронила Соня. – Это лишнее. Ложись в постель. Тебе надо отдохнуть.
Хлопнула дверь, и она исчезла. В прихожей остался запах левкоев, мускуса и серы. Ренат принюхивался, пока не сообразил, что это пахнет его ладонь, натертая зеленой «мазью». Удрученный, он поплелся было в комнату, но тут его осенило: нельзя выпускать Соню из виду. Надо проследить за ней…
