Глава 5
Я видел, как переговорил с надсмотрщиком, тот хмурился, качал головой, но все-таки махнул рукой, и Мэтью ушел к тому месту, где спускается кабина.
Я видел, как он покричал наверх, корзину спустили, в ней два воина, нелишняя предосторожность, Мэтью крепок, переговорили, и все трое поднялись наверх.
Мои надежды, что поднимут и меня, не оправдались. Зато, когда корзина спустилась снова, двое с виду мастеровых вытащили из нее кучу веревок, ремней и пару толстых обрубков дерева.
Мэтью тоже явился и внимательно слушал мои объяснения, что и как делать, но, как мне показалось, так ничего и не понял, однако я держусь уверенно, и он, похмыкав, ушел на некоторое время, зато спустился сам Мегард.
Вмешиваться в процесс не стал, хотя тоже ничего не понимал, а когда я закончил и объяснил, как нужно пользоваться, похлопал меня по плечу и сказал, что если все так, как я говорю, то мне будут некоторые облегчения.
Еще четыре дня прошли в том же ломании камня, когда уже почти все переняли более технологичный способ добычи мрамора. Надсмотрщик оказался не дурак, наверх ничего не сообщал, камня наверх выдаем ровно столько, сколько положено, а ему меньше работы, меньше крика и беготни с плетью, когда обязательно нужно выбить нужное количество глыб.
Я начал продумывать, как совершить побег, но однажды сверху в корзине спустился крупный воин в медной кирасе, подложка, как и штаны, из толстой кожи, что-то рыкнул, к нему торопливо поспешил Мэтью и низко поклонился.
Я с Вуди работал в полусотне ярдов, мы сразу же взяли кирки и начали глупо и бесцельно лупить по твердому камню, где под ударами острия остаются всего лишь белые, как посыпанные мукой, пятна.
Затем за нашими спинами послышались голоса, шаги. Мэтью крикнул:
— Юджин!.. Оставь кирку, повернись.
Я положил кирку, с нею в руках нельзя поворачиваться к воинам, сочтут нападением, распрямился.
На меня с интересом смотрит этот служака, сразу видно по обветренному лицу и сурово-довольному виду, когда все хорошо и лучшего не надо.
— Этот? — спросил он.
Мэтью ответил упавшим голосом:
— Да, благородный Марл.
Воин оглядел меня с головы до ног:
— Ты из армии мятежников?
Я помотал головой:
— Нет.
Он махнул рукой:
— Да это и неважно. Там такие же дураки, как и здесь. Ты умен, никто до такого еще не додумывался. А что еще можешь?
Я развел руками:
— Ну… не знаю. Это зависит от сложности проблемы.
— Чего-чего? — спросил он. — Что-то больно мудрено хрюкаешь. Или сбежал от кого-то больно умного?.. Хотя и это не мое дело. Мое — это получать мрамор и доставлять его на дальний склад, откуда забирают уже другие службы. Но перетаскивать все труднее… Ладно, рискнем! Я его пока забираю на время.
Мэтью пробормотал:
— Надеюсь, с ним ничего не случится. Это ценный работник.
Воин буркнул:
— В случае чего вернем вам его голову. А шкуру оставим, у нас на барабане прохудилась… Эй вы там! Быстренько цепи!
Мэтью вздохнул, посмотрел на меня почти виновато.
— Не серчай. Так принято. А то вдруг вырвешься там и побежишь.
— Да ладно, — ответил я. — Успокойся. Это ж не ты придумал.
На лодыжки одели оковы и соединили цепью. Оковы и цепи из толстой меди, я не успел продумать, почему именно так, как грубо втолкнули в корзину.
Наверху что-то прокричали, и корзина быстро пошла вверх. Выйти я даже не успел, двое воинов грубо вытащили, корзина тут же ушла обратно в котлован.
Марл сказал нетерпеливо:
— Пойдем покажу. А покормят потом.
Ого, мелькнуло у меня ироническое, даже покормят… Вне расписания. Или у них оно другое.
Доспехи у воинов, как рассмотрел наконец, из темной кожи, только у Марла настоящая кираса, блещет надраенной медью. Начальник охраны каменоломни носит ее гордо и спесиво, издали видно, кто здесь главный.
В небе что-то темнеет, вроде парящей на месте птицы, я невольно скосил на нее глаза, охнул, вскинул голову.
Крупный воздушный шар, весь цветной, двигается там в вышине настолько медленно, что почти стоит, а под ним на длинных толстых веревках корзина в форме лодки с раздутыми бортами. Над краем показалась человеческая голова, но тут же скрылась.
Марл рыкнул:
— Чего рот открыл?.. Впервые видишь, что ли?
Я пробормотал:
— Впервые… ну ладно, если нельзя смотреть, то не буду.
Воины смотрели на меня с горделивым презрением, а Марл сплюнул мне под ноги.
— Где только такие дикари и берутся. Монгов не видели, ха!.. Это же смотреть тошно, как сынки богатеньких глердов девок прогуливают, свои земли показывают, бахвалятся.
— Несправедливо, — сказал я.
Он посмотрел на меня с подозрением в маленьких злых глазах.
— А ты что, из армии мятежника?
— Нет, — ответил я честно.
Он поморщился:
— Хотя не все мне равно?.. Тут такое дело. Говорят, ты в каменоломне и камень научил раскалывать правильнее, и придумал, чтоб веревка не перетиралась…
Он умолк и уставился недоверчиво. Я ответил со всей скромностью:
— Это было нетрудно.
Он хмыкнул:
— Да? Тогда я задам задачку потруднее.
— Если смогу, — ответил я осторожно. — Человек я простой, простодушный и лаптеватый… Это у нас обувь такая, почти сапоги, но только из лыка. Короли такие не носят. Хотя, кто знает, у вас, может быть, и носят…
Он рыкнул:
— Поговори у меня!..
— Так то ж короли, — сказал я льстиво, — ладно, молчу.
— Вот и молчи, — сказал он грозно. — Иди посмотри на коней. Подумай, как помочь бедным животным, а не как удрать!
Для меня лошади вообще-то диковинка, и если бы объявили, что завтра на коне через весь город проедет голая Моника Белуччи, я пошел бы посмотреть на редкое животное, а всяких белуччей успел насмотреться как голых, так и совсем голых.
Стражи, бдительно присматривающие за мной, сами распахнули ворота в конюшню, будто я только и думаю, чтобы ворваться вовнутрь, прыгнуть на конскую спину и направить его без седла и удил на выход, а там, раздавая пинки ногами, прорваться через заслоны и умчаться, как вольный ветер, на свободу.
— Звери, — вырвалось у меня невольное, — что с этими бессловесными существами сделали…
У коней до крови стерты копыта, что вообще-то зверство и дикость. Когда я читал, как лихие д'Артаньян, Атос и Портос с Арамисом загоняли коней насмерть десятками, только бы прискакать в таверну на полчаса раньше и успеть выпить на кружку вина больше, да еще этим и бахвалились, мне всегда хотелось перебить всех мушкетеров на свете.
— А что за дорога?
Марл рыкнул от входа:
— Ты на коней смотри!
— Уже посмотрел, — ответил я зло, — и на уродов, что их довели до такого состояния, тоже посмотрел.
— Так чего еще?
— Дорога, — повторил я.
Марл повернулся, крикнул кому-то за спиной:
— Кабан и Калило!.. Быстро сюда.
Через пару минут появились два воина, оба не новички, видно по их небрежному виду, бывалые, тертые, умелые, ясно с первого взгляда.
Марл сказал с отвращением:
— Этот… хочет посмотреть на дорогу, где возят блоки. Проведите, пусть посмотрит.
Один из стражей сказал оценивающе:
— Он выглядит резвым.
— Примем меры, — сказал второй. — Не трусь, Кабан, гоняться за ним не придется с твоим пузом.
Я промолчал, выгляжу не только резвее этих увальней, но и покрепче. Вообще-то по росту выше, в плечах шире, а по тому, как двигаются, будто сонные мухи осенью, понимаю, я для них смотрюсь очень опасным.
Воин, который Кабан, принес толстую веревку, не перервать и не перегрызть, привязал меня к своему поясу.
— Это на случай, — объяснил он, — чтоб не вздумал удрать. А ты, Калило, сразу его руби, если вдруг что начнет…
— Зачем мне удирать? — спросил я. — Здесь хорошо. Даже кормят… А работать везде надо.
Они переглянулись, Кабан хмыкнул, а который Калило с веревкой сказал мрачно:
— Пойдем.
Марл остался возле сторожки смотреть нам вслед, мы прошлись немного по дороге, идти в цепях не так уж и комфортно, я остановился, рассматривая усыпанную мраморной крошкой полову, помыслил, покачал головой:
— Все ясно. Можно и обратно.
Оба посмотрели, куда я вперил взгляд, переглянулись. Кабан буркнул с подозрением:
— И чего тебе ясно?
Объяснять не хотелось, не поймет, но и спорить опасно, я ответил смирно:
— Доложим Марлу.
— Ладно, — проворчал Кабан и на всякий случай проверил веревку, — доложим. Только если ему не понравится, я сам верну тебя в карьер. Но только без корзины, ха-ха!
Калило сказал намекающе:
— Но, может быть, стоило бы пройти еще немножко по этой дороге? Там, правда, на перекрестке таверна, но нам заходить не обязательно… Главное, осмотреть дорогу.
Кабан угрюмо смолчал, даже отвернулся. Не ему такое предлагать, раз неосторожно пообещал сбросить меня в карьер.
Я подумал, кивнул Калиле.
— Вообще-то дорогу нужно осмотреть внимательнее. Там всякие странности почему-то.
— Вот-вот, — сказал Калило живо. — Странности!.. Они самые. А нам нужно быть очень уверенными. Верно, Кабан?
Кабан ответил с надеждой в голосе:
— Ну да, ага…
— Пройдемся, — решил я, — еще чуть.
Таверна на перекрестке дорог не просто таверна, но еще и постоялый двор, обнесенный крепким забором. Внутри кроме добротного дома конюшня и два сарая, а посреди двора колодец с воротом.
Двери в таверну распахнуты, мы вошли втроем уже как сообщники. Комната просторная, столов не меньше дюжины, но заняты только четыре. За двумя скотоводы, судя по одежде, за третьим мастеровые, там хохочут и веселятся, а за четвертым в одиночестве пьет темно-красное вино мрачный мужик в полувоенной одежде.
Калило сказал с порога лихо:
— Вина всем троим!
— И пожевать малость, — бухнул вдогонку Кабан. — Но сперва вина.
Хозяин, могучего сложения мужик, не портит даже брюхо с валиками на боках, посмотрел с подозрением на таких гостей.
— Вина всем троим?
— И пожрать, — сказал Калило, — тоже троим. Вот монета, можешь убедиться.
Хозяин сгреб монету, осмотрел со всех сторон, кивнул.
— Вина и мяса на троих. Сейчас принесут.
Удалился он уже другой походкой, Кабан сказал хмуро:
— Когда уже нам будут верить на слово?
— Когда станем глердами, — сообщил Калило. — А мы станем?
— Глердами легче всего стать во время войны, — сказал Кабан. — Когда гибнут в атаках, они же всегда впереди, тогда могут возвести…
— А что, — сказал я, — король здесь мирный?
Кабан посмотрел искоса:
— Даже не задавай такие вопросы!.. У нас королей никогда не было. Всегда только королевы. Короли постоянно затевают войны и приводят королевства к упадку… свои и чужие!.. а женщины хранят мир и благополучие. У нас две королевы, Орландия и Андрианна. Они правят недолго, всего три года, но все уже убедились, у них все получается.
— Вообще-то мудро, — проговорил я несколько ошарашенно. — Женщины хранят мир и благополучие в семье… почему им не хранить и в масштабах побольше? Но… как же развитие?
Он посмотрел хитро.
— А для этого есть мужчины. Но правят женщины. Потому нам уже тысячи лет, а у соседей, где на троне мужчины, королевства рушатся одно за другим, поднимаются из руин и пепла, снова рушатся… Там земли переходят из рук в руки, постоянные войны, горят города и села… улавливаешь разницу?
Я зябко передернул плечами.
— Еще бы!.. А что насчет мятежников?
Калило придвинул к себе поближе блюдо с жареным мясом.
— Ничего, — ответил он, — ясного. Идут слухи, высшие глерды в королевстве готовы поддержать притязания принца на престол.
Кабан отмахнулся:
— Слухи. Глерды ставят свои условия. К принцу отправляют своих людей для переговоров. Но пока что-то все тихо.
Я налил им вина, жертвуя и своей долей.
— А маги… они где? Во дворце?
Кабан осушил полчаши, взглянул на меня поверх края.
— Есть всякие. Хотя, конечно, во дворце жизнь привольнее. Но больше силы у тех, кто ходит по дорогам. Когда сходятся все три луны, умные маги не спят, а собирают то, что льется, как невидимый дождь, с неба. Пропитываются им, как мокрые тряпки, разбухают подобно сытым паукам. Если попадешься им в такую ночь, могут одарить щедро, магии у них тогда больше, чем могут удержать…
— Здорово, — сказал я, — а то есть такие, что сам не гам и другому не дам…
— У нас тоже такие есть, — заверил Кабан, — вообще-то все такие, но раз все съесть не удается, то раздают излишки, приговаривая, что теперь ты должен, как-нибудь отплатишь услугой…
— Все равно это лучше, — сказал я, — чем ни себе, ни людям.
Калило обеспокоенно посмотрел в сторону окна, за которым виден кусочек краснеющего неба.
— Жрите быстрее, — сказал он. — Марл взбесится, а то и в зубы даст!
В нашу сторону от компании мастеровых поглядывал один в надвинутой на глаза шляпе, наконец поднялся и, захватив большую кружку с вином, чтоб не подумали как о просителе, решительно подошел к нам.
— Кстати, о зубах, — сказал он весело и дружелюбно. — У меня при себе зуб молодого дракона! Правда, уже поискрошился, но для таких героев самое то! Все прыщи убирает быстро и надежно, даже те, которых не было. Могу уступить недорого…
Я едва не охнул вслух, а Калило сказал настороженно и с какой-то надеждой:
— Это тот самый, который…
— Он самый, — заговорщицки понизив голос, ответил незнакомец, в котором я узнал Фицроя, — один глоток настоя, даже глоточек, и ночь ваша!
Кабан буркнул:
— А хватает надолго?
— Капля на ведро, — заверил Фицрой. — Из одного зуба настой на сто капель. На всю жизнь хватит! Конечно, смотря как жить. И с кем. Всего три серебряные монеты.
— Даю одну, — сказал Кабан угрюмо.
— Две, — сказал Калило.
— Продано, — заявил Фицрой торжественно.
Он передал нечто, завернутое в грязную тряпицу, получил две монеты и, взглянув на меня живыми хитрыми глазами, ушел обратно к веселящимся ремесленникам.
