Я насторожился, а она направила циферблатом на мою телестену, несколько мгновений шла синхронизация, потом проступило дерганое и перекошенное изображение далекой земли, снятое с огромной высоты, быстро приблизилось, я с холодком узнал знакомую местность, усеянную подбитыми танками и бронетранспортерами, а между ними бегут две фигурки: мужская и женская.

Прячась и пригибаясь, они наконец добежали до здания, там их ухватили за плечи и втащили вовнутрь. Еще несколько секунд на экране дергалось изображение поля боя, затем файл закончился, а Мариэтта повернулась в мою сторону, грозная и неумолимая.

– Что… это… было?

Я широко распахнул глаза.

– Хде?

– Вот там, – сказала она и указала на стену пальцем. – Это передача записана со спутника, что следит как бы за погодой. Что ты там делал?

Я охнул.

– Ты чего?.. Где ты меня узрела или даже узречила?

Она покачала головой, не сводя с меня пронизывающего взгляда.

– Сравнение биометрики, – ответила она четко и обвиняющее. – В базе данных пяти миллиардов человек!.. Все параметры указывают на тебя!

– Ха, – ответил я. – всего пять миллиардов? А где остальные? База неполна.

– Остальные в африканских странах, – отрезала она, – охваченных войнами. И в арабских, где тоже войны, потому не входят в базы. Да и не похож тот бегущий на негра!..

– Пока лица не видно, – сказал я безмятежно, – те данные не считаются полными.

Она вздохнула, плечи ее поникли, признавая, что прищучить меня не удалось, скользкий гад, даже под жабры не ухватить, спросила просительно:

– А что за женщину ты тащил? Вы с нею близки…

– Да ты чего, – начал я возмущенно и ощутил, что чуть не попался, хитрая она, знает некоторые приемчики следователей, – с че ты взяла?.. Я там не был, потому не знаю ни ту женщину, ни того хлопца!

Она сказала невинно:

– А пульс участился. И давление скакнуло. Здорово по вам били из крупнокалиберных?..

Я буркнул:

– Теперь только крупнокалиберные и остались, простые не пробивают нынешние броники. Но это я так, читал где-то. Вообще-то я овечка. Меня стригут, а я только мекаю. Вот и ты меня обижаешь, как хочешь, а я смирно терплю.

Она долго лежала молча, сопела в две дырочки, потом сказала хмуро:

– Свинья… почеши спинку.

– Сперва ты, – ответил я, – но не спинку.

– Ладно, только недолго, – буркнула она. – А мне за это долго.

– Хорошо, – сказал я. – Только ногти все забываю постричь… Как у дракона уже. Это ничего?

– Свинья, – повторила она. – Я могу арестовать за сопротивление полиции.

– Это не сопротивление, – пояснил я, – а увиливание. Совсем другая статья.

– Могу переквалифицировать, – сказала она кровожадно. – Нюансы имеют значение!.. Увиливание – это уклонение от надлежащего исполнения своего гражданского долга, что чревато серьезными неприятностями…

Я сказал устрашенно:

– Убедила. Давай свою противную спину. Она у тебя где заканчивается, у поясницы?

– С чего это вдруг? – спросила она оскорбленно. – Ты что, плохо женскую анатомию учил в школе? Под лестницей на школьных переменах?

– У меня память плохая, – сказал я, оправдываясь. – Мне такие уроки повторять и повторять… Возьмешься восполнить мои пробелы?

– Если найду бейсбольную биту, – ответила она.

– Сдаюсь, – ответил я устрашенно. – Так где твоя… э-э… спинка?

Во сне она дивно хороша. И не только когда спит ко мне жопой, а зубами к стенке, а и вот так, когда мордочка ко мне, даже на моей руке, это чтоб я не убежал, понимаю.

Звонок раздался резкий, неприятный, такие могут быть только у полицейских. Она вздрогнула, но не завозилась сонно, как я ожидал, а поднялась как сомнамбула и сразу опустила ноги с кровати.

Я ухватил ее за плечи и положил рядом, спит же еще, даже глаза не приоткрыла, однако резкий звонок прозвучал снова. Я запоздало понял, что отвратительный треск идет не от ее одежды, а со стороны пола, перелез через ее теплое мягкое тело, наступил на коврик, тот сразу же послушно умолк.

Ненавижу эти чересчур умные гаджеты, а также тех умников, кто напихивает их везде, куда надо и не надо. Большинство из них мы не используем вовсе, но Мариэтта, зная свои слабости насчет поспать, установила там таймер, и пока на коврик не станешь обеими ногами, он будет орать и беситься.

Она прошептала, не открывая глаз:

– Спасибо… но мне все равно пора.

– Да поспи, – сказал я дежурное, хотя и понимаю, что говорю ничего не значащую любезность, – еще рано…

Она распахнула глаза, уже ясные, хоть и заспанные, посмотрела по сторонам.

– Это я у тебя сплю? Надо же… Клялась, что больше в твою постель ни ногой, ни жопой… Нет-нет, не удерживай, я встаю.

Я поинтересовался:

– Вызвать такси?.. Пока доберется, успеем позавтракать.

Она покачала головой.

– Нет, лучше вызову свою. Через полчаса моя смена.

– А-а, – сказал я, – все-таки с мигалкой?

– Без мигалки, – отпарировала она, – но авто полицейское, а ты как думал?

– А потом включишь?

– Если будет вызов, – сказала она недовольно. – Ты не хрюкай под ухом, иди завтрак готовь!.. Я с утра всегда есть хочу. Особенно после такой ночи.

– Ну вот, – ответил я, – а ты еще спрашиваешь, почему я Аню облек в плоть…

Она пихнула меня ногой в спину так, что я почти вылетел через дверной проем спальни. Думаю, Аня Межелайтис так грубо не поступила бы.

Когда торопливо допивала горячий кофе, фыркая и обжигаясь, звякнул ее смартфон. Мариэтта шевельнула бровью, тут же раздался далекий голос сержанта:

– Мариэтта, мертвяк в доме напротив нашего участка!.. Дуй прямо туда, я сейчас штаны отыщу и тоже буду там.

Она буркнула:

– Даже если не отыщешь, будь там немедленно! И проследи, чтобы ничего не затоптали всякие там… ты их знаешь.

В ответ донеслось что-то типа «знаю, сделаю», и связь оборвалась. Я смотрел, как поставила пустую чашку и вскочила, уже быстрая и собранная, ринулась было к двери, но вдруг остановилась и оглянулась с нехорошим блеском в глазах.

– А ты чего сидишь?.. Рассиделся тут!..

– И чё? – спросил я.

– Ты еще на подозрении, – заявила она, – а это почти подследственный. Марш в машину, по дороге я тебя подопрашиваю, а то как-то времени не было…

Я ухмыльнулся, вышел за ней, на ходу соображая насчет пистолета, брать не брать, все равно когда-то придется открыться. Решил взять, хотя без этой тяжести удобнее.

Со стороны въезда в поселок в нашу сторону уже мчится полицейский автомобиль. Не доезжая до ворот моего участка, сбросил скорость, развернулся и распахнул обе дверцы передних сидений.

Мариэтта прыгнула за руль, я сел рядом, погладил по панели навигатора.

– Молодец… Запомнил дорогу…

– Пристегнись, – велела Мариэтта.

Автомобиль ринулся сразу на приличной скорости, хотя и не на пределе, полицейским разрешено нарушать скоростной режим, нет в мире справедливости, а еще говорят о равноправии и демократических ценностях…

Когда выметнулись на Симферопольскую трассу, Мариэтта буркнула:

– Сигнал. Средний.

Я не знал, что такое средний, для меня завывание полицейской сирены всегда отвратительно, хотя мигалка даже нравится, это же возвышает, что все послушно уступили полосу, и мы пронеслись по шоссе до самого города так, что километровые столбы выглядели как плотно поставленные доски в заборе.

На улицах скорость пришлось сбросить, но все равно домчались до полицейского участка на приличной скорости, на другой стороне улицы уже припаркованы два автомобиля с такими же мигалками.

Из одного выскочила, пригибаясь, знакомая фигура с брюшком, пистолет уже в руке, метнулся к подъезду, но не успел ухватиться за дверную ручку, как подлетел и наш автомобиль.

Полицейский оглянулся, я узнал сержанта Синенко, он сразу повеселел и помахал нам с крыльца.

– Сюда-сюда!.. В этом подъезде!

Мариэтта выскочила, злая, как мангуст, спросила резко:

– Прямо в подъезде?

– Идите за мной, – ответил он. – Сам еще не знаю. Отключилась сигнализация, а это сигнал тревоги, а когда включилась через пять минут снова, на всех экранах комнаты уже труп на полу и в луже крови.

– А входящие в дом, – спросил она быстро, – выходящие, прогуливающиеся по улице вплоть до конца квартала?

– Еще не знаю, – признался Синенко. – Сам только что. Не успел войти, увидел твой автомобиль. Здравствуйте, Юджин.

– Привет, – ответил я. – Чего так уставился? А-а-а, понял! Нет, это не я убил, клянусь!

Он воззрился на Мариэтту.

– Точно? А то я таким не верю.

– Я за ним присматривала, – сообщила Мариэтта.

– Всю ночь?

– Всю, – подтвердила она неуверенно. – Правда, не привязывала…

– А надо было, – сказал он с суровостью в голосе. – Какой-то он весь… Ладно, не мое дело, пойдем быстрее. А за этим типом будем присматривать вдвоем. Чуть что – стреляй на поражение.

Полицейские встретили нас в холле, еще двое на лестнице, а на втором этаже так вообще четверо в коридоре бурно беседуют так, словно обсуждают позавчерашний матч между «Селтиком» и «Динамо».

Один сказал Мариэтте шепотом:

– Капитан тоже здесь!.. Так что бойся.

Она кивнула, но заметно подобралась, толкнула дверь. В комнате трое полицейских, я даже не сразу увидел за ними распростертый на полу труп женщины в разорванном на груди платье и с задранным подолом, открывающем длинные стройные ноги, хотя с развитием медицины сейчас у всех женщин длинные и стройные, а у мужчин толстые и волосатые.

Двое просто покосились на всех нас, а третий, суровый и с замашками диктатора, сразу же вперил злой взгляд в меня, потом перевел на Мариэтту.

– Почему посторонний?

– Он под подозрением, – отчеканила Мариэтта, – и наблюдением. Но это чтоб не отрываться от дела. Мы его таскаем за собой следом под полуарестом…

Синенко бросил на нее трусливый взгляд, он-то при чем, капитан уже изготовился зарычать, вид еще тот, я сказал вежливо:

– Товарищ капитан, она просто использует свое служебное положение, чтобы бесплатно пользоваться моими услугами эксперта. Я понимаю ваше недоверие после того, как вас предали в Каире и пришлось две недели провести под дулом автоматов, вы вправе смотреть на каждого как на потенциального предателя, потому у вас сейчас еще не прошел синдром Монте-Кристо, хотя таблетки принимаете, как вижу, уже через раз… Но печень проверьте. Все-таки полтора года с такой химией… гм…

Его лицо на пару мгновений окаменело, Мариэтта и Синенко вообще застыли, наконец капитан рыкнул:

– Приступайте!.. Убийство под нашими окнами – всем нам вызов!

И поспешно ушел, пока я не накопал на него что-то еще. Синенко посмотрел с некоторым испугом, Мариэтта буркнула:

– Про случай в Каире ты мог от кого-то из нас услышать, но про какой-то синдром графа…

– Это не синдром графа, – пояснил я, – а немецкого ученого-биохимика… Ну-ну, а эту красотку убили довольно быстро. Даже не помучили, точно гуманисты.

Она бросила ядовито:

– Уж ты бы точно помучил!

– Да, – согласился я, – а как же без этого… Раз уж убивать, то надо получить кайф, а то как-то слишком по-деловому, без азарта.

Я говорил немножко монотонно, потому что шарю одновременно по всем сетям, включая Инет, но еще больше дает так называемый по старине Интернет вещей, хотя это давно уже не Интернет вещей, как и самолеты только теперь стали самолетами, когда сами без людей в кабине пилотов садятся и взлетают.

Если вот так задержать дыхание и сосредоточиться, то вижу тепловые отпечатки от ладоней на стенах и босых ног на полу.

Синенко провел предварительный осмотр, сказал уверенно и безапелляционно:

– И без патологоанатома скажу, что типичное самоубийство!

Я посмотрел на труп, женщина как женщина, очень много пластической хирургии, ботокса, глауриновой или какой там еще более новой кислоты, в изменение внешности женщин вкладывают триллионы долларов, дали бы столько НАСА или Роскосмосу, на Марсе уже бы яблони цвели. Может быть, даже и плоды бы давали, кто знает. А капуста росла бы такая, что Диалектиану и не снилась.

– Убита, – обронил я.

Синенко оглянулся, поморщился, Мариэтта нахмурилась.

– Чё-чё?.. Не видно, что самоубийство?

Я пожал плечами.

– Да мне все одно. Можете записать, что самоубийство, если это поможет закрыть дело и пойти в ближайший бар насчет холодного пивка.

– Да, – сказал Синенко охотно, – самоубийство, так и запишем.

Мариэтта посмотрела на меня со злостью.

– Ты чего так решил?

– Насчет пивка? – спросил я. – День жаркий, а холодное пивко – это вещь…

Синенко шумно вздохнул и сделал глотательное движение.

– Насчет убийства! – ответила она резко.

– Да это же понятно, – сказал я. – Посмотри на ее ногти. Под ними краска, я бы сказал, вон с той батареи, где ее и кокнули, а потом оттащили сюда на кровать. На теле следы борьбы… Но если хотите пивка, то пишите «самоубийство» и пойдем дернем по паре кружек… для начала.

Синенко с надеждой посмотрел на Мариэтту.

– Пишу?

Она покачала головой.

– Погоди. Пусть это хамло пояснит.

– А что тут объяснять? – изумился я. – Все и так видно. Следы на теле вовсе не от объятий, несмотря на ее профессию, потому что хватают обычно за другие места, даже если хватают жестко… Девочка она бывалая, два перелома лодыжек, сломанные пальцы… в прошлом, разумеется, но если присмотреться, то следы видно… почти видно. И сейчас она играла по-крупному…

Синенко хмыкнул.

– А где ты видишь следы борьбы? Сиськи торчат, как у девочки. Неразмятые, можно сказать, вовсе. Хотя я человек женатый, куда мне такие тонкости…

– Такие сиськи ничем не размять, – напомнил я. – Медицина на марше!.. А следы вон на руках. Вот там и вон там. Ее хватали крепко. То ли тащили, то ли удерживали…

– Мазохисты?

– Вполне возможно, – согласился я, – но не они убили. Мазохисты – это такие косплеисты, у них все понарошку, все дозированно, ролевые игры, а не настоящее.

– Но могли увлечься?

– Могли, – согласился я, – но что-то подсказывает, что здесь были профи.

Мариэтта сказала раздраженно:

– Это «что-то» к делу не подошьешь.

– Тогда самоубийство, – согласился я. – Ну, по пивку?

Синенко с радостью кивнул и облизал пересохшие губы. Мариэтта сказала зло:

– Нет уж, надо раскапывать. Почему нас не снабжают портативными анализаторами?

– В мобильнике есть, – сказал я. – Ты им пользуешься только как звонильником?.. Открой общую папку, перейди в подпапку гаджетов, затем в субпапку фирмы Убер, а там поройся насчет смотрелок…

Она буркнула:

– Видела! Но думала, это фотки зырить.

– Там есть и нужные тебе, – сказал я, – как криминалисту. У тебя модель от Самсунга?.. Флагман?

– Не с моей зарплатой, – отрезала она. – Прошлогодняя модель по сниженной цене.

– В той есть тоже, – сообщил я. – Открывай, я подскажу…

Она посмотрела с подозрением.

– А ты откуда знаешь?..

– Лежа на диване, – сказал я скромно, – чего только не узнаешь, пока серфишь по Инету.

Она буркнула:

– Что-то вылавливал как раз такое, будто сам эту убил… и готовился направить нас по ложному следу.

– Я предусмотрительный, – сообщил я. – И запасистый.