По дороге в Нижние Долины я пять или шесть раз пытался на привалах создавать порталы, но получилось только дважды. Первый раз я видел все тот же лес, во второй раз появился некий ручей, я рискнул сунуться в проем, оказался в самом деле в виду ручья, но опять же на расстоянии вытянутой руки от прежнего места, просто не заметил, что с той стороны дерева бежит этот самый ручеек.

Лучше бы не пытался, как будто душу из меня вынули, устал и одновременно проголодался. Фицрой встревожился, примчался с огромным куском мяса и бурдюком вина, кормил и отпаивал, приговаривая, что колдовство до добра не доведет, то ли рога отрастут, то ли еще хуже – к женщинам ходить не смогу.

– Да какое колдовство, – пробормотал я, – так… ослабел что-то… Я вообще слабый…

Он сказал понимающе:

– Ешь-ешь. Я же не против. Сам бы подучился, если бы умел… и не боялся того самого… говорят, у колдунов такое часто. Что-то новое придумываешь или тайком бриллианты с кулак создаешь?

– С орех, – ответил я. – Но много.

Он ухмыльнулся.

– Хорошо! Бриллиантами будем бросаться оба, а по бабам ходить буду я один. Но ты не волнуйся, буду за двоих!

Я с трудом поднялся.

– Пойдем, а то Финнеган уже кипит. Не терпится принести важную новость королеве.

– Думаешь, война будет?

– Не хотелось бы, – признался я. – Мы с тобой спецы по булавочным уколам, ими можно изменить ход истории, а против армии с булавкой не попрешь.

Он помог мне выпрямиться и даже поддерживал, пока не вышли на поляну, где расположились, обедая, Финнеган и его помощники.

Финнеган взглянул в нашу сторону, бросил Эллиану:

– Глерд, соберите все в мешок, пора ехать.

Фицрой сказал мне громко:

– Видишь, как харчи прячут?

– Пожрем? – спросил я.

– Вместе со скатертью, – заверил Фицрой. – Ага, все унес… Жадные они?

– Просто хозяйственные, – сказал я. – Все-таки это ж свое, а королевство… оно хоть и побольше этой скатерти, но сам понимаешь…

Финнеган крикнул от коней сердито:

– Побыстрее!.. Мы торопимся.

– Отечество в опасности, – сказал я Фицрою. – Поспешим. Тебе же все равно кого спасать?

– Не совсем, – ответил Фицрой после минутного раздумья, – но ладно, для разнообразия спасем отечество, а баб потом, но только на этот раз….

И снова нескончаемая дорога, что вниз-вверх, в сторону, через болота, речки, ночевки в селах и просто в лесу, но все же высокие башни Санпринга показались много раньше, чем я ожидал.

Фицрой заметил радость на моем лице, сказал мудро:

– Дорога обратно всегда короче.

Финнеган все поторапливал своего конька, так проехали под аркой городских врат, через город, часовые на въезде в дворцовый сад признали Финнегана и торопливо распахнули перед ним ворота.

Уже перед главным дворцом Финнеган с трудом сполз по конскому брюху на землю, Эллиан и Баффи помогли своему господину удержаться на ногах, но он через пару секунд отстранил обоих и сказал хрипло:

– Я немедленно… да… королеве…

Эллиан сказал торопливо:

– Мы вас проводим!

– Королева должна узнать поскорее, – проговорил Финнеган как в забытьи, тяжело вздохнул. – Королевство в опасности…

– Да, – подхватил Эллиан, – это сокрушающие новости.

Финнеган посмотрел в нашу с Фицроем сторону, в лице что-то проскользнуло новое, но голос остался таким же повелительным и полным властной угрозы:

– Отдыхайте. Все! Если ее величество изволит, то вызовет вас для уточнения деталей, которые я мог упустить.

Но весь его вид говорил о том, что уж он точно ничего не упустит, старый конь борозду не испортит, пусть даже глубоко не вспашет, потому мы свободны, свободны, свободны…

Я снял с коня мешок, готовясь отнести в комнату в башне, которую мне по указу королевы позволено занимать, Фицрой повертел головой, неожиданно заулыбался, высмотрев кого-то из женщин, заинтересованно разглядывающих нас с высокого балкона.

– Я тоже, – сообщил он мне радостным шепотом, – срочно должен кое-кого навестить. Тоже королеву… в некотором роде.

– Увидимся, – сказал я.

В своей комнатке я некоторое время боролся с желанием подняться в лабораторию Рундельштотта и шагнуть в портал. Правда, если Рундельштотт там, то придется как-то схитрить, но после того провала, как он считает, ему расхотелось вообще туда заходить, так что могу без всяких преград…

Часа два я колебался, наконец совсем уж решился, но дверь распахнулась, на пороге вырос королевский гвардеец из охраны внутренних покоев.

– Глерд Юджин, – произнес он почтительно.

– Королева? – спросил я.

– Ее величество, – поправил он. – Изволит. Изволит восхотеть вызвать вас. К себе.

– Хорошо, – ответил я. – Как-нибудь к вечеру, так и передайте. Или завтра…

Он нахмурился.

– Глерд, у вас шуточки просто непристойные. О ее величестве нужно говорить с уважением.

– А я?

– Недостаточно, – отрезал он. – Вы же глерд или не глерд?

– Глердее не бывает, – заверил я, – хоть и не глерд. Все верно, королева же символ, а не какой-то там человек. Символу приятнее служить, чем капризному человеку, верно?

– У ее величества не бывает капризов, – отрезал он.

Я поднялся, вздохнул.

– Тогда это в самом деле не женщина. Пойдем.

Нас никто не останавливал, пока шли через двор, а потом в главном здании по залам, лестницам и снова залам.

У двери королевского кабинета гвардейцы посмотрели сперва на моего сопровождающего, тот кивнул, слуга у двери поспешно распахнул ее для меня.

Кабинет освещен ярко, мне такое нравится, золотой блеск на стенах, обивках кресел, в узорах стола и прочей мебели, а королева за столом надменная и величественная.

Кресло с высокой тронной спинкой, что значит наверху геральдические львы, знаки власти и скрещенные мечи. Сама королева некоторое время писала что-то невидимое для меня, потом вскинула голову и взглянула в упор.

Нарушая этикет, никто не смеет заговорить с королевой первым, я сказал жизнерадостно:

– Драсте, ваше величество!.. Хорошо выглядите! Платье вам очень идет. Прямо под цвет вашего лица.

Вообще-то платье золотисто-желтое, так что комплимент какой-то не того, но зато сказан с радостным дружелюбием придворного дурака, который жаждет сказать приятное.

Она поморщилась.

– Глерд, я позвала вас не для… а для другой цели. И по другому поводу. Кстати, сядьте вон там, не стойте посреди кабинета.

Я сел, пряча ухмылку. Получается, стою по своей воле, а она против, и потому велит слушаться. Молодец, быстро меняет правила. Помнит, как меня взъерепенило в прошлый раз.

– Ваше величество?

Она сказала деловым голосом:

– Глерд Финнеган очень подробно отчитался о проделанной работе. Может быть, даже слишком подробно.

– Гм, – сказал я.

– Но теперь, – сказала она строго, – не мешает послушать вас, глерд. Вы смотрели несколько со стороны и могли увидеть больше.

– Ваше величество, – сказал я скромно, – позвольте доложить, все ваши поручения были исполнены.

Она внимательно посмотрела в мое лицо, которое я стараюсь держать спокойным и бесстрастным, но эта Королева Змей все равно как-то видит, что у меня под маской.

– Все поручения, – задумчиво повторила она. – Это хорошо… Только, глерд, напомните, разве я вам отдавала вообще какие-то поручения?

– Верно, – согласился я. – Поручения вы отдавали достопочтенному и высокородному глерду Финнегану. А мне так… обмолвились о какой-то мелочовке.

Она нахмурилась.

– Что-о?

Я пояснил:

– У меня ранг невысокий, потому не назовешь же это поручением? Ерунда всякая, даже ерундишка. Типа предотвратить или отсрочить войну с Уламрией, расстроить военный союз Уламрии и Опалоссы…

Она не сводила с меня испытующего взгляда.

– О военном союзе сообщил глерд Финнеган, – произнесла она, – как глава посольства. Это очень важное событие. И даже о печальном происшествии, постигшем герцога Ригильта…

– Да, – подтвердил я. – Очень печальном. Такое горе, такое горе!.. Как жить будем?

Она нахмурилась.

– У вас недостаточно уважительный тон, глерд. Герцог Ригильт ранен диким зверем…

– Очень диким, – подтвердил я. – Диким и травоядным!.. Правда, герцог Ригильт был в зеленом костюме цвета свежей молодой травы… Но это неважно. Олень был совсем диким. Хоть и благородный. Но я знаю даже благородных глердов, которые, если сильно раздразнить, становятся совсем дикими.

Она посмотрела очень внимательно.

– Глерд… вы располагаете дополнительными источниками? Было объявлено, что герцог ранен диким зверем. Каким – не уточнялось.

– Это в самом деле неважно, – согласился я. – Важнее то, что военный союз Уламрии и Опалоссы можно считать расторгнутым. Почти наверняка.

Она покачала головой, не сводя с меня пристального взгляда.

– У вас такой уверенный тон… Из-за легкого ранения герцога союз не будет расторгнут.

– Ранение не совсем легкое, – уточнил я.

Она потребовала:

– Глерд! Выкладывайте все, что знаете.

– Хорошо-хорошо, – сказал я торопливо, – как скажете. В общем, в начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою…

Она прервала в нетерпении:

– Это что?

– Вы же сказали «с начала»…

– Глерд, – сказала она резко, – не испытывайте мое терпение. Что произошло там такое, что военный союз может рухнуть?

Я поклонился.

– Ваше величество, военный союз Уламрии и Опалоссы явился неприятной неожиданностью для нашего посольства… хреново работает наша разведка, ваше величество… и, конечно, обрадовал всех уламрийцев.

Она заметно помрачнела.

– И как… вам удалось, по вашему мнению, расстроить военный союз Уламрии и Опалоссы?

– Как вы и велели, – ответил я и посмотрел на нее бесстыже-честными глазами. – Союз был заключен между королем Уламрии Антриасом и герцогом Ригильтом, регентом Опалоссы. А король в Опалоссе, если вы не помните за великими и неподъемными государственными заботами, некий Плаций… Говорят, интеллигентный, умный, но слишком мягкий. Совсем как вы, ваше величество.

Она нервно дернула щекой, что выказывает явное волнение, даже весьма сильное.

– Что насчет военного союза?

– Его заключили Антриас и Ригильт, – повторил я, – а это не совсем легитимно. Я правильно понимаю?

– Дальше!

– И мы его, – ответил я, – как вы и велели, нарушили силами нашего посольства.

– Как?

Я посмотрел на нее в изумлении.

– Удачное стечение обстоятельств, ваше величество. Только и всего! Удачное стечение, судьба вас любит. Под мудрым руководством благороднейшего глерда Финнегана, которого вы так мудро поставили во главе посольства, чтобы он весь свой громадный опыт и жизненную мудрость…

Она прервала:

– Это опустите, глерд! Сразу о сути.

– Ваше величество. Король Антриас и герцог Ригильт поехали на охоту в королевский лес, а там регента королевства Опалоссы нечаянно убил простой и даже неблагородный олень. Хотя, правда, я слышал, что есть и благородные олени.

Она вздрогнула.

– Какое сча… я хотела сказать, какой ужас!.. Но… действительно убит? Почему же тогда сказали, что ранен?

Я посмотрел на нее преданно-бесстыжими глазами.

– Вам правду сказать, ваше величество?

Она сердито поджала шубы.

– Допустим, убит. Но… вы при чем?

– Абсолютно ни при чем, – твердо заверил я. – Если не считать той ерундишки, что я сам в некотором роде был тем оленем.

– Что-о?

Я уточнил:

– Как вы и велели, ваше величество, я его немножко убил.

– Оленя?

– Оленей я не убиваю, – заверил я. – Вообще не знаю, оттуда оленина берется. И знать не хочу. Предполагаю, что есть такое оленье дерево, на ветках растут и созревают куски оленины… Сразу жареные.

Она сверкнула глазами.

– Что с герцогом? На самом деле?

– Ригильтом?.. Олень ткнул его рогами. Да так неудачно, что снес половину черепа. Но зато нижняя часть осталась в целости! И все зубы на месте, представляете?

Она широко распахнула глаза, нервно огляделась по сторонам.

– Тише!.. Что вы такое говорите, глерд!.. Я здесь при чем? Я ничего подобного не велела!

– Дык я и не говорю…

– Короли не отдают такие приказы!

– Точно, – сказал я с восторгом. – Вы велели устранить. Устранить препятствия. И я, того… устранил. А Плаций должен был получить послание брать власть в свои руки, пока ее не перехватил другой энергичный мерзавец.

– Послание?

– Ваши мысли, – сказал я, – ваше величество, но от моего имени, чтобы вы оставались в стороне. Сейчас все мерзавцы, один мерзавец едет на другом и мерзавцем погоняет, но хотя это и редкость в нашем мире, однако нужно иметь в виду, что такое возможно. Потому Плаций должен немедленно брать власть!

Она промолчала, что и приказа устранить не отдавала, вижу, как напряженно и быстро раздумывает, это же как резко все поменялось за время нашего посольства, с ума сойти.

– Будем надеяться, – проговорила она медленно, – что трон займет все же Плаций.

Я сказал скромно:

– Определенная работа в этом направлении уже проделана.

Она вскинула брови, лицо напряглось.

– Что? Это как?

Я ответил еще скромнее:

– Ваше величество, а оно вам надо? В смысле, нужно ли знать такие мелочи, что иногда не совсем как бы чистые… Вы должны быть выше, в небесах, в порханиях, в государственных заботах о счастье таких вот скромных подданных, как я. А если кого зарезать или удавить…

Она прервала:

– Довольно.

– Как скажете.

– Я ничего, – сказала она, повысив голос, – не желаю слышать. Я надеюсь на мир и безопасность в моем королевстве и на его границах.

– И отдаете общие указания, – подхватил я понимающе. – Королевские. Величественные и вообще общие, дальше некуда. Ибо!.. Я так и понял, я же понятливый… Ваше величество, там за дверью появился Мяффнер. Видимо, что-то срочное. Примете или пусть ждет?

Она продолжала смотреть на меня все так же холодно и с напряжением, однако в ее лице что-то неуловимо изменилось, словно по нему промелькнула тень беспокойства.

– Мяффнер?.. Вы уверены, глерд?

– Да, – ответил я. – И у него в руках что-то тяжелое.