Глава 11
Когда все погасло, я отнял от глаз ладони и некоторое время оставался в яме, прислонившись к стенке, чтобы не упасть, и старался привыкнуть к темноте, что постепенно наливается светом, звуками, а запахи в ночи становятся слышнее и отчетливее.
Через пару минут, цепляясь за края ямы и с трудом подтягиваясь, я выполз наружу и долго лежал, хватая широко раскрытым хлебалом воздух. Дикое ощущение, от усталости не могу шевельнуть пальцем, в то же время странное чувство, что могу сдвинуть горы.
Отдышавшись, снова взял проклятую лопату, ножом заострил излохмаченное лезвие, ага, лезвие, кое–как забросал яму, а потом очень старательно уложил верхний слой земли с торчащими стеблями бурьяна.
Луна светит достаточно ярко, щели засыпал раскрошенной в ладони землей, чтобы ни следа. Это на случай, если мужичок побахвалится, как заработал, а кто–то восхочет посмотреть на это место… И хотя это крайне маловероятно, да и что могут найти, если скопившаяся магия вырвалась из заточения, но я, как истый демократ, человек осторожный.
Здесь никто пока не знает, что опытный геолог по траве и кустарникам может с точностью определить залегание не только нефти, но и других ценных пород, если они, конечно, находятся к поверхности достаточно близко.
Но пусть и не знают. Сперва нужно посмотреть, что за источник я выпустил из–под земли. Тогда Кабан и Калило сказали, что магия иногда накапливается в земле, собирается в капли, а потом сливается в такие вот подземные бассейны, а когда переполняется, то постепенно начинает прорываться сквозь землю, а потом устремляется к звездам.
Всякий маг мечтает наткнуться на такое сокровище, это же какая мощь, но мечты мечтами и остаются. Только я понимаю, как можно находить вот такие подземные сосуды.
Назад ехал неспешно, прикидывая, как воспользоваться своей мощью, если она, конечно, прибавилась и как–то проявится.
Моя беда в том, что от магии не защищен абсолютно. И вообще не защищен. Снайперская — хорошо, пистолет — прекрасно, но тот маг едва не сжег мощным броском файербола, в другие разы я чудом успевал выстрелить за секунды до того, как клинок меча раскроит мне череп.
Надо будет попробовать что–нить помасштабнее. Например, создавать уже не пули, а, к примеру, сам пистолет. Не получится, так не получится, скажу, что не очень–то и хотел, хотя хочу очень. Но когда–то такая возможность может очень сильно пригодиться, как мне чуется спинным мозгом.
С утра проверить, насколько прибавилось сил, если прибавилось, не удалось: только раскрыл глаза, как в дверь деликатно постучал слуга, вошел, не дожидаясь ответа, и, поглядывая одним глазом на нечто укрытое одеялом в моей постели, прошептал:
— Ваше глердство… там вас ждут во дворе.
Я спросил шепотом:
— Кто?
— Какая–то женщина, — ответил он так же тихо. — Из деревни. Пришла еще ночью, но велела не будить. Не срочное, говорит. Дождусь, говорит, когда его глердство проснется.
— Хорошо, — ответил я. — Иди.
Как только за ним закрылась дверь, я тихонько выскользнул из–под одеяла, заодно укрыв получше Николетту.
Во дворе вблизи выхода сидит на перевернутой корзине Бдилла, чего я никак не ожидал.
Увидев меня, она вскочила, суетливо поклонилась.
— Ваше глердство! У меня большая просьба…
— Говори, — велел я настороженно, никто из нас просьбы не любит, все они чем–то да обязывают. — Наверное, важное, раз сама прибыла.
Она проговорила, чуть запинаясь:
— Для вас не важно, ваше глердство, а для нас…
— Понял, — сказал я. — Эй, Ювал, Стригун!.. И ты, Кувал, идите по своим делам. Нечего прислушиваться, о чем хозяин с женщиной интимничает. Она вот уже раздеваться начинает, не видите?
Они поспешно разошлись, Бдилла посмотрела на меня с укором, но и непонятной надеждой.
— Хозяин…
— Нечего им слушать, — сказал я твердо. — У нас секреты второго порядка, а то и третьего! Ну, говори.
Она быстро посмотрела по сторонам.
— Хозяин, слезно прошу принять… дать защиту…
— Кому? — спросил я. — У тебя уже есть. Кому–то еще?
Она кивнула.
— Да, хозяин. В лесу прячется, как зверь дикий, еще один из… таких же. Тихий, кроткий, всего боится. Кору жрет, травой питается, исхудал совсем.
Я спросил с недоверием:
— А кто он и что он?.. Может, по ночам на людей нападает?
Она затрясла головой, на лице сильнейший испуг, прошептала жарким шепотом:
— Хозяин!.. Да это самое безобидное существо!.. Он вообще не превращался уже много лет. Все время человеком ходит.
— А что в нем химерье?
Она сказала с неохотой:
— Может долго сидеть под водой. Хоть сутки. У него в воде появляются жабры, так и дышит.
Я пробормотал:
— Ну, сидение в воде вряд ли пригодится в народном сельском хозяйстве… У меня нет прудов, чтобы зеркальных карпов разводить. Если сумеешь приспособить на полезных родине и королеве работах типа за конями смотреть, скот кормить или в кузнице помогать, тогда возьму, мне люди нужны. Здоровое хозяйство нуждается в экспансии. А просто для сохранения редких видов… нет, время это не пришло. Пусть подождет столетий семь–восемь.
Она сказала с надеждой:
— Он еще умеет рыбу ловить! Как никто. А если у вас что–то упадет в воду, отыщет и достанет с любой глубины.
Я задумался, расширение возможностей никогда не вредит, хотя кто знает, но я готов рискнуть, все–таки я человек несерьезный и безответственный, но это не я виноват, такими нас вырастила партия, общество, власть, улица, зомбированная пресса, а так я вообще–то безупречен по своей изначальной сути, животные ж ни в чем не виноваты.
— Хорошо, — сказал я, — но все–таки условимся: защита моя не абсолютная. В смысле, воевать за вас не стану. Но укрыть укрою. И по мере моих сил защищать буду.
Она вскрикнула с великой благодарностью:
— Спасибо, хозяин!
Я огляделся.
— Где он? Не поверю, что ты не привела его сразу.
Она ответила смущенно:
— Хозяин… все вы сразу понимаете, даже страшно… Мотыль! Иди сюда.
Я вздрогнул, в трех шагах от стены отделился человек, сорвал с головы шапку и низко поклонился.
— Ваше глердство…
— Ты где был? — спросил я с подозрением. — Через стены ходишь? В спальнях подсматриваешь? А в женской бане?
Его затрясло от испуга, а Бдилла сказала торопливо:
— Нет, но он умеет становиться, хоть и ненадолго, как что–то неживое!.. Когда прячется под деревом, то вроде дерево стало толще, а когда вот так у стены…
Я махнул рукой.
— Понятно, умеет хамелеонить. Очень полезное качество. Можно подкрасться к кому–то на цыпочках, а потом ка–а–ак гавкнуть над ухом!.. Кони тебя боятся?
Он замотал головой.
— Наоборот, любят. Я умею прикидываться жеребенком. И вообще от меня пахнет конем.
— Хорошо, — сказал я нетерпеливо. — Будешь помогать в конюшне. У нас оттуда двое пошли на повышение, теперь вон по верху стены ходят! Все, иди. Покажи себя на трудовом фронте. Труд — дело чести, дело славы!.. А убивать и дурак может. Я таких знаю.
Фицрой тоже прогуливался по стене с самым хозяйским видом, не сидится на месте. Если не придумаю чего–нибудь, точно уедет куда–то искать приключений. Судя по властным жестам, указывает, где сложить камни, где разместить чан со смолой, где встать лучникам.
Я направился в донжон, надо попрактиковаться в магии, так я гордо называю судорожные попытки создания пистолета. А что, наглеть — так наглеть. Мне сейчас это жизненно важно, а что придется чем–то расплачиваться… что ж, готов рискнуть даже прической, вон Борис вовсе лысый — и ничего, не страдает.
Когда протянул руку к двери, Фицрой радостно заорал:
— Юджин!.. Гости!.. К нам едут!
Сердце мое дрогнуло и стало тяжелым, будто из сырого чугуна.
— Сколько?..
Он прокричал:
— Не трусь, всего трое! Иди взгляни.
Я бегом пересек двор, а на стену взлетел по ступенькам быстрее, чем кот на дерево, когда удирает от собаки.
К замку направляются трое всадников: впереди лорд, видно и по одежде, и по осанке, рядом что–то типа герольда, если верно различаю цвета, еще у него в руках незнакомое мне знамя, а позади тащится на смирной лошади крупный детина, явно слуга.
Фицрой сказал с восхищением:
— Это знак королевского посланника из Уламрии!.. Здорово. Надеюсь, тебе объявят войну.
Я дернулся.
— Ну и шуточки у тебя!
Фицрой покосился на меня в изумлении.
— Я думал, обрадуешься…
— Мы мирные люди, — заявил я, — а война — зло, потому что на ней и меня убить могут. А это нехорошо. Такого нужно избегать. Других убивать можно, а временами и нужно, а меня за что?
Он вздохнул.
— Как скажешь. Встречать пойдешь?
— А надо? — спросил я. — Ладно, если такой протокол… Надеюсь, переодеваться не надо.
Он буркнул:
— У нас даже к обеду не переодеваются. Иди, но не хами… слишком.
— Грубиян, — огрызнулся я.
Ювал уже ждет внизу у ступенек, последовал за мной почти вприпрыжку, а от ворот на меня оглянулись в ожидании распоряжений.
— Отворить ворота, — велел я. — Это не войско. А уважение нужно выказывать до тех пор, пока выказывать не надо. Я объяснил доступно?
Ворота распахнули, и трое всадников не останавливаясь продолжили путь во двор. Я рассмотрел лорда повнимательнее: красивый и приятный мужчина в опрятной одежде, доброжелательное лицо, мягкие манеры, улыбка на лице, сплошное очарование, которое нарабатывается только после долгих лет на королевской службе.
Такому палец в рот не клади, мелькнула опасливая мысль, потому я тоже заулыбался и сказал приветливо:
— Добро пожаловать! Мы всегда гостям рады. Я глерд Юджин, хозяин этого замка и всего некоторого глерд- ства.
Всадник произнес, не покидая седла:
— Лорд Кельвин, к вашим услугам. Я тоже очень рад повидаться с вами, глерд Юджин. Вообще–то мы торопимся, но…
— Тогда не откажете выпить со мной по чашке вина? — спросил я. — А ваши люди выпьют с моими?
Он кивнул.
— Буду рад и признателен. Спасибо.
Седло он покинул неспешно, ничуть не рисуясь молодечеством, хотя тело сильное и поджарое, чувствуется либо участие во всякого рода войнах, либо усиленная подготовка к схваткам.
Я указал на вход в главное здание.
— Лорд…
Он поклонился учтиво и ответил приятным голосом:
— Благодарю вас, глерд. У вас так красиво…
Я промолчал, пошел рядом, указывая путь, слуги по дороге все поняли по моему виду, помчались на кухню.
Я провел в свой кабинет, указал на кресло у стола жестом гостеприимнейшего, нет, пока только гостеприимного хозяина, а то мало ли чего подумает.
Стол рабочий, потому на нем помимо карт и книг, найденных в кабинете, еще и тарелка с остатками пирога и следами вытекшего из сот меда.
Вбежал слуга, торопливо ухватил блюдо и унесся.
Я вдогонку крикнул:
— И вина!
Лорд Кельвин опустился в кресло с той же приятной и обходительной улыбкой, весь само очарование.
— Я специальный посланник короля Антриаса, — сообщил он, не сводя с меня взгляда. — Его всемилостивейшего величества короля Уламрии.
— Добро пожаловать, — ответил я сдержанно, — прошу вас, глерд… Чем обязан?
Он мягко улыбнулся.
— У нас больше принято называть лордами, но это как вам удобнее. В конце концов, титулы разные, а люди одни и те же…
— Уверяю вас, — ответил я легко, — мне это запомнить будет нетрудно. Я вообще за унификацию титулов, званий, чинов и степеней. Сейчас принесут вина. С дороги у всякого в горле пересыхает.
Он расположился в кресле предельно вольно, как на отдыхе, и в то же время без фривольности или чрезмерности, ухитряясь даже там оставаться полным достоинства лордом.
— Я к вам, — сказал он мягко, — уж простите, в самом деле по дороге. Был у лорда Финлея Барклема, это ваш сосед справа, потом нужно было к лорду Джеймсу Велли, это ваш сосед слева… Можно бы объехать ваши земли, что, как бревно тарана, углубились в земли королевства его величества, но я по старой памяти рискнул сократить дорогу. Надеюсь, вы не против. Раньше, когда глердство Остеранское принадлежало герцогу Келлеру, мы часто так сокращали дорогу, а герцог, в свою очередь, без всяких вопросов углублялся в наши земли во время охоты…
Он умолк и посмотрел очень внимательно в ожидании ответа. Сказано неспроста, я произнес с предельносдержанной любезностью:
— Нет–нет, я совсем не против. С соседями должна быть не просто дружба, а куда более близкие… как бы сказать, близкие, почти интимные отношения. Конечно, если не ущемляет достоинства и чести сторон.
Он воскликнул:
— Конечно–конечно, дорогой глерд!.. Именно это я и хотел сказать. Моя роль как специального посланника короля заключается в поддерживании мира и согласия везде, где возникают очаги бифуркации. Вы меня понимаете?
— Да–да, — подтвердил я. — Бифуркации. Особенно неприятны бифуркации Хопфа векторного поля на плоскости, это вообще ужас… Что пьете?.. Хотя у меня, честно говоря, и выбор вин невелик, и еще не успел все перепробовать.
Он добродушно рассмеялся.
— Что же вы так! Обычно хозяин винные погреба проверяет в первую очередь. Потом женщин… а вы, как я слышал, сперва занялись укреплением замка?
— Я неумелый хозяин, — пояснил я. — Титул глерда получил за некоторую услугу королеве… нет–нет, не интимного характера, хотя спасибо, если такое подумали. А с титулом получил и этот замок. Так что я многое не знаю, в том числе и то, что идет сперва, что потом… Так, наугад. Иногда и вовсе наобумно. По наитию, как говорят в простом народе.
