Глава 9
Я видел, как быстро поглядывают по сторонам, вроде бы даже не поворачивая головы, а когда и поворачивают, то в разговоре со мной, хотя рассматривают достаточно напряженно, нетрудно догадаться о компьютерах скрытого ношения и экранах в виде контактных линз.
Я представил себе, что они сейчас видят: светящиеся следы моих подошв, отпечатки пальцев везде, где я прикасался, туманные струйки моего дыхания…
Пылесосы уже почистили весь дом до крыши, сами почистились и, заново подзарядившись, мирно дремлют в своей норке. Камеры работают, но, как я понимаю, в записях приличный пропуск во времени.
— Не стесняйтесь, ребята, — сказал я, — кофе, чаю?.. Или просто воды, если вы сыроеды и сыропивы? Или побоитесь отравиться?
Сержант снова промолчал, а она поинтересовалась:
— А может быть отравлено?
Я улыбнулся.
— После того как вы вчера разогнали мирную, хоть и с драками, демонстрацию трансгуманистов, кто–то не прочь бы вас всех отравить.
— Там была самозащита, — напомнила она. — Отступающая полиция защищалась от озверевших демонстрантов. Пересмотрите записи со всех ракурсов.
Я отмахнулся.
— Некогда, хотя и приятно смотреть, когда полицию метелят. Вас не сильно били?
Я окинул выразительным взглядом ее фигуру, а сержант, не обращая на меня внимания, посмотрел по сторонам, прошелся вдоль всех четырех стен.
— А почему у вас запись видеокамер остановлена?
— Каких видеокамер? — поинтересовался я.
— Ваших, — ответил он. — Установленных в вашем доме.
— У меня есть записывающие камеры? — спросил я. — Куда мир катится… А можно посмотреть, что там пишут? А то как–то была у меня на днях одна… Приятно бы взглянуть, каким я орлом себя показал!
Мариэтта поинтересовалась:
— В самом деле показали?
— Давайте посмотрим, — предложил я. — Вдруг вам понравится? И мы сотворим что–то подобное?.. Вы же свободная женщина?
Она не ответила, а мужик сказал хмуро, всем видом показывая, что к такому ничтожеству он сам никогда бы не поставил камеры, потому что такой и мастурбировать даже не умеет с шиком:
— Да, есть даже у вас. Даже у вас!
— Ухты…
— Но они, — добавил он, — полтора часа тому прекратили запись.
— Вы можете просматривать удаленно? — поинтересовался я.
— Согласно Закону о безопасности, — сообщал он. — Пункт девяносто восьмой, подпункт пятый.
— Как вы такие сложные цифры помните! — сказал я с восторгом. — А я думал, на деревянных счетах работаете.
Он пояснил, не меняя выражения:
— Полтора часа записей исчезло.
Я спросил:
— И что, даже вот сейчас не пишут?
Он кивнул.
— Похоже на то.
— Тогда почему прибыл не сантехник? — спросил я. — Или кто их чинит?
— Уже вызвали, — сообщил он. — Но мы всегда быстрее. Что–то можете сказать по поводу…
— То же самое могу спросить у вас, — отрезал я. — Я что, электрик? Или настройщик этих фортепианов?..
Даже не знаю, куда что пишется. И как–то, уж поверьте, не страдаю. Еще ни разу не заглядывал, что там записалось. Если бы даже знал, как заглянуть. И вообще… может быть, просто скажете, что вас интересует? Я вам отвечу, и вам станет на душе легче? Сейчас британские ученые снова говорят, что душа вообще–то есть. Хоть и не у всех.
Мариэтта посмотрела на дисплей на запястье, покачала головой.
— Налоговую может заинтересовать, откуда у вас такой автомобиль при вашей, скажем мягко, нулевой зарплате? На пособие такое не купишь!
— Но это не преступление? — спросил я. — Хотя, чтобы вас прокатить, я согласен и на преступление.
Она смерила меня недобрым взглядом.
— Иметь автомобиль не преступление, если приобретен на законно заработанные деньги.
Я вежливо поправил:
— Кроме законно заработанных, как вы это называете, есть еще законно полученные в наследство, в дар, выигранные в карты, в лотерею… и еще много таких же законных способов.
Сержант смолчал, а она спросила ядовитым голоском:
— И каким же законным способом получили вы?
Я поинтересовался:
— Вы в самом деле уполномочены задавать такие вопросы?
Мужик поморщился и бросил ей предостерегающий взгляд, однако напарница лишь сказала чарующим голосом:
— Нет, конечно. Но мы можем прислать вместо себя тех, кто имеет право задавать еще и не такие вопросы.
Она тоже умолкла, ожидая моей реакции. Я окинул глазами ее точеную фигуру, демонстративно задержал взгляд на ее рельефной груди и как бы даже взвесил обе штуки в своих весьма мужских ладонях.
Она ждала, я горестно вздохнул.
— Вряд ли прибудут такие же красотки. Так что ладно, отвечу. Мне подарила одна женщина. Что так смотрите?.. Вы против равенства полов?.. Вы сексисты?.. Шовинисты? Вы против демократических ценностей, насчет кто кого сгреб…
Мужик прервал:
— Просто ты не совсем, парень, проходишь по стандартам эскорт–услуг.
— У вас устарелые стандарты, — объяснил я свысока. — Плакатные красавчики уже осточертели. Как и плакатные красотки, кстати… Сейчас в тренде женщины с вот такими, а лучше с во–о–от такими и жопой, чтоб помещалась только на трех стульях! А из мужчин пользуются успехом такие брутальные типы, как я. Вы все на службе, все на бегу, не замечаете, как мир меняется! Я, может быть, нарасхват!.. Одна из женщин была в таком восторге, что вот и автомобиль купил… и даже на вторую пару носков осталось. Что, не верите?
Она сказала медленно, абсолютно вроде бы не реагируя на пренаглый тон:
— Почему же… На всякий случай запустили полную проверку. Это займет долгое время, но пока… криминала еще не выявлено…
Мужик прошелся ко комнате, выглядывая в окна, будто впервые видит двор, хотя, наверное, проверяет еще раз, какой обзор из каждого.
— Жаль, — сказал он задумчиво, — как же все–таки ваш хард, на который шла запись… исчез?.. Я не чувствую его наличия в доме.
Мариэтта посмотрела на него несколько дико.
— Совсем?.. Это многое меняет.
Я не врубился, что это меняет, но, похоже, соображают, что не с моими способностями фаната футбола найти винт и как–то его изъять.
Сержант впился взглядом в мое лицо, Мариэтта тоже всматривается пристально, словно не доверяет своему анализатору, что все записывает и сразу же расшифровывает мои реакции, передавая ей изображение, минуя всякую хрень, на сетчатку глаза.
— Чё? — сказал я ошарашенно. — И кто спер?
Они некоторое время продолжали всматриваться в мое лицо, но я видел их сильнейшее разочарование, хоть и пытаются скрыть, однако же ясно, их анализаторы выдали четко и ясно: невиновен! Сам не трогал диск и понятия не имеет, кто его унес.
Я только спустя минуту подумал, что тот первый гад, которого королева кочергой, наверняка сразу снял хард, если по дороге, а он точно стоял там, все электрики размещают так, чтобы извлекать было легко и не лезть в канализацию. А я закинул все их сумки в портал, не раскрывая…
— Бэкап где–то в облаке, — проговорила Мариэтта задумчиво, — найти его можно, хотя есть сложности с иностранным размещением… Так что же здесь произошло?
Я сказал нервным голосом:
— Вы детективы, это вы мне скажите, как гражданину и человеку!.. У меня из моего собственного дома кто- то и как–то ворует под моим собственным носом ценные видеофайлы!
— Ценные? — переспросила она с намеком.
— Да! — ответил я с жаром. — Я собирался оставить их внукам, чтобы гордились дедом и следовали его славной и достойной дорогой демократа и гражданина, а вы еще спрашиваете? Да как вообще можно жить в таком обществе?.. Почему полиция нас не стережет?.. Вы вообще–то как? Как жить, я вас спрашиваю?
Мариэтта оскорбленно поджала губы, но мужик смолчал, у мужчин чувство юмора развитее, понял, что троллю обоих, а это значит, чувствую себя в безопасности.
— Что–то здесь не так, — проговорила она озабоченно. — Нужно вызвать спецов. Пусть осмотрят, как они умеют.
Я сказал встревоженно:
— Да что вам еще?.. Вы же киборги! У вас такие компьютеры, что даже не знаю!
Мужик взглянул на нее, получил какой–то знак по внутренней связи, повернулся ко мне.
— У спецов аппаратура, — сказал он значительно. — Если тут побывали чужие, то им достаточно одной молекулы в воздухе, чтобы и морды их увидеть, и получить домашний адрес.
— А почему у вас нет?
— Громоздкая, — ответил он с сожалением. — Пока что. Но скоро и ее встроят в контактные линзы. Или хотя бы в очки. А пока что…
Он снова посмотрел на женщину. Она красиво повернулась ко мне на каблучках так, что в глаза сразу бросилась изящная линия ее высокой груди, на лице обворожительная улыбка, глаза сияют, как звезды.
— Зачем, — спросила она внезапно, — вам такой мощный трансформатор?
Я поинтересовался:
— А как это относится к потере моего собственного харда в моем собственном доме? Не трансформатор же его съел!
Она ответила неохотно:
— Можно сказать, сейчас интересуемся всем, что выходит за рамки. Вот как ваш трансформатор. Но на этот вопрос вы имеете право не отвечать.
Я ответил убитым голосом:
— Да ладно, отвечу… Я же понимаю, вас не зря послали меня допрашивать, вы настолько красивая, что все, что угодно, расскажу и лаже стриптиз станцую, только скажите!.. В общем, меня все считают никчемным… А это так обидно, так обидно! Из моего класса двое уже с учеными степенями! Один вовсе мультимиллионер, вот–вот в миллиардеры выбьется, как с этим жить?.. Да не ему, а мне! Он как–то проживет… Вот и восхотел начать свое дело. Думаю выращивать на своем участке не- генно–модифицированные овощи. На них вроде бы снова спрос… Трансформатор обеспечит поливом по всему участку. И еще всяким–разным.
Сержант хмыкнул, но продолжал смотреть в окно. Мариэтта подумала, взглянула на меня испытующе.
— Кстати, не хотите пока проехать с нами?
— Не хочу, — отрезал я.
Мужик сказал задумчиво:
— Мариэтта, мне надо в садик заехать, уж извини…
— Жаль, — ответила она со вздохом. — Мне с этим фаном «Торпедо» будет скучновато.
— Почему «Торпедо»? — спросил я обидчиво.
— Фаном футбола, — уточнила она, — хотя команде «Торпедо» вы отдаете предпочтение, это заметно.
— «Торпедо» без всякой помощи вышли из низшей лиги! — сказал я горячо. — А какой рывок сделали! И все потому, что не щадят себя, играют, как боги среди тараканов, а рвут противника, как Тузик тапочки… Кулич вообще орел, играл с травмой, Ухонос после гриппа, но влупил в левый верхним крученым на последней секунде из немыслимого положения…
— Значит, — сказала она со вздохом, — придется вас привезти в участок. Побудете в камере, пока тут проведут досмотр…
— А какая альтернатива? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Покататься со мной в полицейской машине. Потом будете рассказывать таким же героям, что вас замели, когда уже почти взрывали город. Я заеду по двум адресам, а вы пока посидите в машине. Потом отвезу обратно. К тому времени здесь все просмотрят настоящие специалисты. Заточенные на поиск микроскопических улик.
Я подумал, сказал нехотя:
— Ладно. Надеюсь, это недолго.
Она обиженно приподняла бровь.
— Это комплимент?
— Простите, — сказал я. — Конечно же, прокатиться с вами как–то приятнее, чем сидеть в камере, полной террористов и маньяков. Вы же их каждый день ловите? Помногу?
Мужик сказал с заметным нетерпением:
— Тогда не будем здесь торчать зря. Поехали!
Я велел дому бдить и никого не пущать, хотя у правоохранительных особый доступ, в программах охраны домов это предусмотрено, калитке велел не беспокоиться, нас выпустят за пределы участка ворота, раз уж идем втроем.
В полицейскую машину намерился сесть позади, но сержант сказал равнодушно:
— Мне скоро выходить, сяду сзади.
Я сделал вид, что ужасно рад, хотя прием слишком прост, с переднего сиденья выйти можно так же просто, но вдруг с заднего потом не решусь пересесть, я же только играю брутального, а так они точно видят, какая я смирная и застенчивая овечка.
Мариэтта бросила на меня взгляд, что–то поняла, покачала головой.
— Сиди на своем месте. А подозреваемый пусть на заднем сиденье.
Сержант хмыкнул:
— А вдруг нападет?
— Ага, — сказала она саркастически, — свернет нам шеи. По нему видно, жуткий маньяк.
— Да кто их знает, — сказал он преувеличенно серьезно, — вдруг он нарочито такой зайчик.
Все–таки сели на свои места, я с комфортом разместился сзади, и хотя в полицейских авто комфорта мало, но я не венгерский набоб, много не требую. Да и жалованье у полицейских и ученых в миллион раз скромнее, чем у шоуменов.
Сержант в самом деле вышел у небольшого магазина на заправке, хотя говорил насчет садика. Мариэтта подождала, когда я попрошусь пересесть на его место, я смолчал, и она, проехав пару сотен метров, резко сдала к обочине.
Я сделал вид, что ничего не понял, с интересом уставился в окно, в прошлый раз здесь дорогу переходило стадо диких свиней, но сейчас вроде бы пусто, а муравьев в траве не рассмотреть.
— Садись на правое сиденье, — скомандовала она и добавила: — А то вдруг в самом деле начнешь душить со спины.
— Эх, — сказал я со вздохом, — а я только руки протянул. Правда, не к горлу.
— Значит, — отпарировала она, — я пока переигрываю.
— Пока, — согласился я и, вылезая из машины, поинтересовался: — Я похож на маньяка весьма или так себе?
Она посмотрела косо, как я уселся рядом на сиденье и дисциплинированно пристегнулся.
— Да кто вас знает… Это только в кино маньяков издали по рожам видно.
— Польщен, — ответил я. — Всегда хотелось выглядеть крутым и страшным!
— Ты таким не выглядишь, — осадила она холодновато. — Да и зачем это детство?
— А как же доминантность?
— Уже давно доминируют власть, — напомнила она, — деньги, знания… Да, знания до сих пор в последнюю очередь, хоть мир меняется только благодаря знаниям. И даже позволяет существовать абсолютно недоминантным и вообще непригодным существам.
Я вздохнул.
— Куда нам, недоминантам, деться от умных доминантных женщин. Хотя есть и преимущества…
Она на мгновение вперила глаза в пространство, ответила невпопад:
— Да, еду мимо. Хорошо, сейчас проверю.
Я поинтересовался с сочувствием:
— Что проверите? Мою девственность?
Она поморщилась.
— У тебя мания величия?
— Тогда что стряслось, кошка не может слезть с дерева?
Она кивнула.
— По каким только пустякам нас не вызывают… Сейчас, когда даже уличное хулиганство почти искоренено, полицию сколько ни сокращай, все равно делать почти нечего.
— Ничего, — утешил я, — на демонстрантах отведете душу! Вот там можно выместить все свои фрейдизмы и юнгизмы.
