Глава 10
Закат бесподобный, вся западная половина неба стала золотой, а на последней трети застыли исполинские багровые волны, где в щелях полыхает яростный пурпур угасающего, но все еще чудовищно горячего солнца.
Я покосился на длинные косые тени, что пали во двор, повернулся к королеве.
— Не желаете ли принять на ночь ванну?
Она в недоумении приподняла брови.
— Что, и здесь есть ванные?
— Не королевские, — сообщил я со смиренной издевкой, — но все же, все же и как бы.
Она подумала, поинтересовалась:
— Формер привезут когда?
— Сегодня, — ответил я. — Но еще пара часов у нас в запасе. Думаю, если даже не изволите отдохнуть и расслабиться в ванне, то все–таки вам следует.
Она насторожилась, взгляд сразу стал подозрительным и враждебным.
— Это почему?
— Вы должны показать, — пояснил я, — как всем, так и себе, что вы хозяйка положения, нагнуть себя не позволяете, везде живете по своим стандартам… и даже ванну принимаете потому, что сами того изволите.
Она выслушала внимательно, только пару раз взглянула исподлобья.
— Ты говоришь так, что я должна отказаться… но если ты к этому подталкиваешь, то я должна поступить напротив. Недопустимо, чтобы что–то влияло на мои решения… Но если ты и это просчитал, и я все–таки делаю то, что ты хотел?
Я пробормотал:
— Для меня, такого простого и замечательного, ваши слова наполнены непонятной мне мудростью. Это у вас мудрость, верно?..
Она велела свысока:
— Где здесь ванна?
— Позвольте показать вам, — сказал я галантно. — Я знаю одну высокорожденную леди, которая лишь через месяц узнала, что во дворце, куда она переехала, нет ванной.
Она пожала плечами.
— И что?
— Да так, — ответил я, — у нас такой странный юмор. Вот ванная. Прошу вас…
Она огляделась с порога, блеск и чистота, как в операционной, белые стены, а в центре четырехугольная ванна–джакузи.
— Какое колдовство наполняет водой ванну?
Я поклонился.
— Вовсе не нужно колдовать, чтобы пошла горячая вода, ваше величество. Достаточно повернуть вот этот вентиль. А этот вот–холодная. Ладно, так и быть, я кол- дану чуток, чтобы ванна слушалась и ваше величество. А то от вас, уж извините, пахнет весьма не совсем по- королевски. Или как раз по–королевски?
— Полотенца, — спросила она с сомнением, — где–то в шкафу?
— Вообще–то у меня их нет, — ответил я с раскаянием. — По бедности. Просто незримые демоны вас обсушат…
— Демоны?
— Мелкие, — уточнил я, — мельче комаров, зато много. Это надежнее любого полотенца.
Она посмотрела с сомнением.
— Так это же лучше?
Я покачал головой.
— Сейчас в тренде всякая старина. В самом дорогом ресторане города столы застилают настоящими скатертями, сверху клеенкой, а потом еще и газетками, это такая грязная бумага. Чтоб посетители ощутили аромат старых эпох…
Она начала расстегивать платье, я ощутил некоторое замешательство, хоть кто из нас не видел голых женщин, однако же это старорежимная королева, у монархов свои законы…
Ее пальцы задержались на третьей пуговице, а голос прозвучал почти равнодушно:
— Если ты простолюдин, то можешь присутствовать и прислуживать мне при купании. Но если глерд, то тебе запрещено…
Взгляд ее был таким же холодным и равнодушным, как и голос, это же понятно, что назовись я простолюдином, спокойно разденется донага и неспешно влезет в ванну, а мне может даже велеть потереть ей спину…
Насколько помню, римские женщины спокойно принимали ванны в присутствии рабов–мужчин, то ж не люди, а в королевстве Нижних Долин примерно те же законы?
— Я простолюдин, — ответил я и поклонился учтиво, — но, думаю, наши простолюдины стоят выше ваших глердов.
Еще раз ПОКЛОНИВШИСЬ, Я отступил на шаг и вышел, плотно прикрыв за собой дверь ванной. На губах королевы, как я успел заметить, на краткий миг проступила победная улыбка и тут же исчезла.
Разумеется, я могу понаблюдать за ней на экранах, система наблюдения позволяет просматривать любой уголок, но я некоторое время достойно сдерживался, я же не маньяк какой–то и не озабоченный подросток, тем более уже видел, как она раздевалась, готовясь ко сну, видел ее совсем обнаженной. Но затем убедил себя, что вдруг она сумеет чем–то нанести себе вред, а то еще хуже — моему имуществу! — и поспешно вбежал в гостиную и вывел изображение на большой экран.
Королева с самым счастливым видом утопает в благоуханной пене, сильные водные струи передвигают эти белоснежные облака из стороны в сторону, по стенам проходят ажурные тени.
Потом я со стесненным сердцем смотрел, как она осторожно берет всю эту хрень, аккуратно разложенную в углублениях по краю ванной, что–то вообще ниши, рассматривает очень внимательно, кладет обратно и достает следующую.
Лицо у нее настолько сосредоточенное, что я забеспокоился, тоже мне Кювье, начинает по этим косточкам воссоздавать общий облик нашей цивилизации, ее уровень, силу, влияние, технические и религиозные особенности…
Вообще–то это возможно, как если вот археологи находят каменный топор и сразу рисуют то общество, а когда находят бронзовый, то рисуют другое, вплоть до того, что пили и ели, а когда попадется железный топор, то воссоздают картину с каравеллами, колесницами, жрецами в высоких шапках и переходом с жертвоприношением от человека к животным…
Но это удобно делать по отношению к минувшим эпохам, так бы нас понял по найденному мобильнику человек из трехтысячного года, но не королева из параллельного мира…
А вдруг может? Да нет, это я страхополох, просто она старается понять, что для чего служит…
Раньше это назвали бы извращением, дескать, нехорошо подглядывать за купающейся женщиной, будто старцы за Сусанной, но сейчас, когда что одетая женщина, что голая — нет разницы, потому ну не чувствую вины, зато могу проследить незаметно и чем–то помочь, подсказать…
В какой–то момент она забеспокоилась, начала поворачивать оба крана, потом лицо просветлело и приняло победное выражение.
Молодец, кто бы подумал, что справится, здесь же все дико и непонятно, но что значит королевское воспитание, все старается понять, а что не понимает, просто приноравливается и держится как ни в чем не бывало.
В гостиной звякнуло, я оглянулся, на большом экране появилось лицо Ани, на этот раз выражение вполне серьезное.
— Милый, — произнесла она деловым голосом, — с тобой хотят поговорить…
— Кто?
— Звонящий не определен, — ответила она таким серьезным голосом, что у меня побежали мурашки. — И вообще нет в базе.
Плечи мои как осыпало морозом, в базе есть все абоненты сети, даже жители Эфиопии.
— Давай на малый экран, — пробормотал я, — вон туда на стол…
Она кивнула, исчезла, а на дисплее появилось лицо Выдирателя, бычары. Он с усмешечкой наблюдал, как я торопливо подошел к столу и сел, чтобы мое лицо было в кадре.
— Привет, — сказал он по–хозяйски, — ну, докладай.
— О чем? — спросил я настороженно.
Он жестко ухмыльнулся.
— Об успехах. Тот дилер выходил с тобой на связь?
Я помотал головой.
— Еще нет.
— Хочешь сказать, — проговорил он недобрым голосом, — это была одноразовая акция?
— Ну типа того…
Он качнул головой из стороны в сторону.
— Не пойдет.
Я покосился на дверь ванной, королева вряд ли слышит за плеском бурной воды, но на всякий случай повернул дисплей в другую сторону и чуть уменьшил звук.
По всему телу уже холод, вот–вот зубы застучат, еле проговорил жалким голосом:
— Ну почему? Если у него есть еще такие же камешки, что маловероятно, ему выгоднее всякий раз брать нового человека!.. Тем самым избежит вот этого… что сейчас.
Он кивнул.
— Разумно. Сам придумал?.. Все равно молодец. Хорошая версия. И почти правильная. Да только ты сам засветился.
Я охнул.
— Я? Как?..
Он проговорил с ухмылкой:
— Тот бриллиант был в оправе, помнишь?.. Ну да, помнишь, по глазам вижу. Так вот мы пошерстили записи видеокамер насчет тебя и твоих знакомых… ага, понял?
— Ничего я не понял, — пробормотал я.
— А чего побледнел? В общем, пару раз камеры тебя засекли с одной мамзелью. Если хорошо увеличить картинку, любой дурак рассмотрит такие же камешки на ее платье.
— Стекляшки, — сказал я безапелляционно. — Простая бижутерия. Женщины обожают такую хрень. Как сороки.
— И мы так решили, — согласился он, — да только оправа у всех тех стекляшек как бы одинаковая. Одним человеком сварганенная. И буковки непонятные, но на одном языке. Если это язык.
— И что?
— Трудно поверить, — ответил он с ухмылкой, — что один там был настоящим бриллиантом, а все остальное — стекляшки. Либо все стекляшки, либо все… ну ты понял!
Холод охватывал меня все сильнее, я проговорил уже замерзающими губами:
— Но так и было… а что вы хотите?
— Деловой подход, — ответил он с одобрением. — Парень, мы не знаем, как к тебе все это попало, но такие вещи не по тебе. Не по твоему росту и твоим возможностям. Да ты и сам понимаешь, не совсем же дурило? Мне поручено предложить тебе компромисс… ты передаешь нам все, что нацеплено или было нацеплено на твоей девахе, а мы… снабжаем тебя некоторой суммой, что покроет все твои расходы на несколько лет. Это хорошая сделка, поверь!
— Чем же хорошая?
— Если возьмем сами, — пояснил он, — то тебе оставим только твою шкуру. Да и то… может быть, слегка продырявленную. А мы точно возьмем, можешь поверить!.. Нет, не шкуру, ха–ха… Обмануть не пытайся, в наших цепких лапах снимки каждой вещицы, что на платье твоей мамзели. Чтоб все до единой!
— Одна уже продана, — вставил я.
Он отмахнулся.
— Не бери в голову. Думаю, даже ты догадался, не совсем же идиот, что хорошие люди сотрудничают друг с другом… и та вещица уже в руках того, кто и так владеет всеми ювелирными в нашем городе. И в десятке других. Даже за кордоном есть филиалы. Так что про ту забудь, но насчет остальных даже не пробуй хитрить.
— Я не хитрю…
Он сказал посерьезневшим голосом, на этот раз угроза звучала в каждом слове:
— Хлопец, не гони.
Со стороны ванной комнаты вроде бы донесся плеск, я сказал торопливо:
— Давайте отложим этот разговор… на недолго?
Он поморщился.
— Чтоб ты попытался бежать?.. Это дурость, поверь. Мы уже знаем, где живешь. Если не привезешь сам, приедем и возьмем. Что, про ОМОН подумал?.. Зря. Они в первую очередь спросят, где ты сам взял эти штучки… Ага, побледнел… То–то. Мы просто отберем, но тебя не тронем, еще и деньжат подкинем, а власти не только отберут, но еще и посадят.
Плеск в ванной повторился, следом донеслось шлепанье босых ног по кафельному полу.
Я сказал быстро:
— Я не готов сейчас обсуждать детали!.. Давайте отложим.
Он сказал угрожающе:
— Хлопец, ты не расслышал, что я сказал?
Дверь ванной начала открываться, я сказал торопливо:
— Сейчас не могу! Потом…
Королева вышла в коридор и двинулась в мою сторону. Я торопливо отрубил связь, быстро–быстро набрал код запрета этого номера и всех прочих, которые не занесены в базу данных абонентов всемирной сети.
Она приблизилась все с той же высокой прической, все не решается распустить волосы, наверняка очень трудно каждый раз заново строить эту роскошную башню, я вскочил и отодвинул для нее кресло за столом.
— Ваше величество…
— Отменно, — сообщила она. — Сразу чувствуется, очень слабый, изнеженный и жадный на удовольствия народ. Потому вас так легко и поработили демоны. Но ты не бойся, я не стану вторгаться.
— Гм, — сказал я.
— Не люблю воевать, — объяснила она деловито. — Торговля замирает, ремесленники не берут заказы… В твоей ванной довольно удобно. И демоны мне совсем не вредили. Все получалось без заклинаний. Почему?
Я сказал в затруднении:
— Ну как бы вам, ваше величество, объяснить доступно… Это магия высшего порядка. У нас шло как бы иначе, чем у вас… У нас народ простой и ленивый, даже маги не желают утруждать себя произнесением всякий раз заклинаний, понятно?
Она покачала головой.
— Нет.
Я в затруднении показал взглядом на люстру.
— Когда–то я щелкал бимером, чтобы загорелись лампы… это такие свечи. Один раз нажму на кнопку — загорится одна лампочка, дважды — вспыхнут три, нажму трижды — загорятся все по периметру, а если четыре — вспыхнут все. Но когда тупой дом начал наконец–то понимать, что такой хитрой скотине, как я, надо, и начал сам все делать, я забросил бимер. Теперь даже не знаю, где он.
Она нахмурилась.
— Не опасно все поручать демонам?
— Не все, — возразил я. — Человек всегда оставляет самое главное и важное себе! Например, я высвободил больше времени и так нужной нам энергии, чтобы дольше лежать на диване.
— Отдыхаешь после трудных битв? — спросила она.
— Да, — подтвердил я. — Отдыхаю. После трудных. Даже как бы да, очень даже. Накапливаюсь. Чтобы набраться сил перед глубоким и заслуженным сном.
