6

На следующее утро я сидела в уютном ресторанчике где—то в центре Москвы, и баловалась вкусным тирамису, запивая его горячим и крепким кофе. На самом деле, было уже после обеда, но я проснулась всего полтора часа назад, поэтому для меня всё ещё было утро.

– Вкусно? – с довольной улыбкой спросил Артур, наблюдая, как я облизываю ложку.

– Очень. А тебе? – я кивнула на его бифштекс с кровью и поёжилась, – Как ты ешь мясо на завтрак?

– Ну, – Артур улыбнулся, – Люди же едят на завтрак бекон, а бекон – это тоже мясо.

– Логично, – буркнула я.

– Хочешь ещё чего—нибудь?

Отрицательно покачав головой, я подняла свою чашку и откинулась на спинку стула, посмотрев на улицу, которая открывалась из—за драпированных белых штор. Ресторан находился в небольшом дворике, здесь было тихо и уединённо; самое то для первого приёма пищи и спокойной беседы.

– Чем ты зарабатываешь? – отважилась спросить я, – Кроме фотографии?

– А что? – он ухмыльнулся, отправил в рот еще один кусок, и начал медленно его жевать.

– Просто, я заметила, что у тебя много свободного времени, – пожав плечами, я отхлебнула кофе.

– Моё время целиком и полностью занято. Тобой, – сказал он, подмигнув мне, – Я удачно вложил деньги в недвижимость и основной мой доход составляет аренда студии и пары офисов в центре. Фотография больше хобби, хотя тоже приносит прибыль, – Артур пожал плечами.

Я снова отвернулась и замолчала.

– Когда ты уезжаешь? – голос Артура отвлёк меня от разглядывания редких прохожих, и я посмотрела на него.

– Послезавтра.

– Понятно, – он опустил глаза в свою тарелку и принялся жевать свой кусок с почти безразличным видом.

Почти.

Я устало вздохнула и прикрыла глаза, отпив глоток кофе, подумав о том, что, наверное, мне хватило бы денег на ещё одну поездку сюда. Через месяц или пару недель. Я могла бы и остаться, но я знаю, что дома меня ждёт Джексон, а мы с ним не виделись целую вечность.

– Артур? – раздался женский голос, и я невольно распахнула глаза.

Как распахнула, так сразу же захотела закрыть их обратно. Возле нашего столика стояла девушка, поразительно знакомая мне, и она с любопытством разглядывала меня.

Она была, словно нимфа. Высокая, но тонкая, как кипарис; с большими, просто огромными глазами чистого голубого цвета. Волосы спадали одной волной на плечо, чуть собранные на макушке, а короткие пряди обрамляли нежное лицо с розовым румянцем.

– Алёна, – ровно отозвался мой спутник.

– Ты не представишь меня? – язвительно спросила она, разрушая нежный образ жёсткими нотками в звонком голосе.

– Алёна, – он закатил глаза, – Не начинай.

– Меня зовут Алёна, как вы поняли, – она протянула мне аккуратную ладошку и мне пришлось пожать её.

– Кира, – промямлила я, спускаясь глазами от её лица ниже.

И ещё ниже… Пока мой взгляд не остановился на небольшом, но круглом животике. И круглым он был явно не от переедания.

Мой только что проглоченный кофе попросился наружу, и я резко подскочила, удержав свой стул за кованную спинку.

– Мне, кажется, пора, – я протиснулась мимо демонстративно поглаживающей живот Алёны, и кивнула Артуру, – Пока.

Пробежав по террасе, я нырнула внутрь ресторана, и услышала за спиной громкий голос Артура:

– Мне плевать, чего ты хочешь, Алёна! Я ничего тебе не должен, – добавил он чуть тише.

Я рванула к двери и дёрнула её на себя, выскакивая на улицу. Впереди маячил какой—то то ли сквер, то ли парк, и я практически побежала туда, чтобы остаться в одиночестве.

– Кира! – раздалось сзади.

– Оставь меня в покое, – крикнула я, и продолжила быстро идти по тротуару, глотая слёзы и смотря на серый асфальт.

Когда он сменился булыжниками, я подняла голову и увидела впереди большой круглый фонтан. По обе стороны от меня были крашенные в жёлтый цвет деревянные скамейки, и я приземлилась на первую свободную, обхватив себя руками и опустив голову на колени.

– Кира, – голос Артура обволакивал меня и мне захотелось заскулить от этого волшебного воздействия, – Кира, посмотри на меня.

Я послушно выполнила его команду; подняла голову; и увидела его, присевшего на корточки передо мной.

– Почему ты не сказал? – смогла прошептать я, перед тем, как проглотить всхлип.

Он глубоко вздохнул и уронил голову на грудь, а потом выпрямился и сел рядом со мной. Притянув меня за плечи, он положил подбородок на мою макушку и заговорил:

– А как об этом скажешь? Я люблю тебя, но у меня есть бывшая, с которой я переспал по пьяни полгода назад, презерватив порвался, и она, возможно, от меня залетела?

Его слова медленно выворачивали мои внутренности, отдавая ноющей болью внутри.

– Почему – возможно от тебя? – я удивлённо уставилась на него.

– Потому что я не знаю, с кем она спала, кроме меня. Мы расстались, после того, как я вернулся из Таллинна, – Артур едва заметно улыбнулся, и откинул мои волосы с лица.

Его пальцы задержались на моей нижней губе, а потом опустились на подбородок, и он поднял его. Наклонившись, он осторожно поцеловал меня и снова отстранился.

– И что ты планируешь делать?

– Ждать. Когда Алёна родит, сделаю анализ ДНК, – он запнулся и отвёл взгляд в сторону, – Если ребёнок мой, то признаю его.

– А если нет?

– Это всё упростит, – пожав плечами, он коротко улыбнулся.

– Понятно.

Я отвернулась, убирая руки Артура, и уставилась невидящим взором на большой фонтан. Потом я произнесла, продумав каждое слово:

– Не думаю, что это правильно.

– О чём ты?

– Держать её рядом и ждать доказательств, что ребёнок твой.

– Почему?

– Потому что это нечестно по отношению к нему. Пока ты не знаешь, что он твой – он, вроде бы, тебе нужен. А если он не твой – ты его бросишь? – я вздохнула, – Ребёнок этого не заслуживает. Это нечестно.

– Ты считаешь, что я должен воспитывать не своего ребёнка? – в его голосе послышалось раздражение.

– Я считаю, что ты должен признать его своим ещё до рождения и воспитывать его, как своего. Ты же позволяешь ей жить с тобой, – я пожала плечами и продолжила, – Ты думаешь, что поступаешь благородно; но на самом деле, ты ведёшь себя, как свинья. Подумай о том, что будет с ним, если он будет расти без отца.

– С ней, – тихо сказал Артур, – Это девочка.

Я снова вздохнула и откинулась на спинку скамейки, запрокинув голову. Закрыв глаза, я спросила:

– Хочешь мнение человека, который вырос в детдоме? Чужих детей не бывает. Когда ты возьмёшь её на руки, тебе будет глубоко плевать – твоя она или нет. Просто потому, что у тебя есть вот тут, – я наощупь приложила ладонь к его груди и ощутила сильный стук сердца в ней, – Поступи правильно. Признай ребёнка и, хотя бы, попытайся создать семью.

– Я не думаю, что из этого что—то выйдет, – пробормотал он, накрывая мою руку и переплетая свои пальцы с моими.

– Попробуй. Время покажет, – я открыла глаза и прислонилась к его плечу лбом.

– А как же счастье?

– А счастье, Артур, не зависит от того, что за человек с тобой рядом. Счастье перманентно. Оно либо есть, либо его нет. В зависимости от того, чувствуешь ли ты сам себя счастливым, – я выдавила из себя улыбку, – Пообещай мне кое—что.

– Попробую.

– Пообещай, что ты не приедешь послезавтра в аэропорт. Не нужно меня провожать. Пусть всё останется здесь.

Он медленно кивнул и притянул меня к себе, сминая в объятиях. Вокруг ходили люди, бросая на нас любопытные взгляды; но мне было плевать, и я потянулась к нему для поцелуя. Его большие пальцы вытерли мои щёки, перед тем, как он отстранился.

– А ты – плакса, – с улыбкой прошептал Артур.

– Это ты виноват, – я снова всхлипнула и уткнулась лбом в его грудь, – Никогда не была плаксой.

Я смотрела на закрытый чемодан, прикидывая, всё ли я сложила в него. Посчитав в уме количество открыток и магнитов на холодильник, которые я купила утром в сувенирной лавке на первом этаже; я решила, что ничего не забыла. Взглянув на окно, я подошла к нему и бросила последний вид на панораму Московских улиц, которая открывалась моему взору.

Этот город никогда не спит. Ни ночью, ни рано утром, ни после обеда. Странный, волшебный, сумасшедший город.

Мобильник завизжал своей стандартной мелодией из кармана джинсов, и я глубоко вздохнула. Марина внизу, а значит мне пора покидать это место. Может быть, я вернусь; а может и нет. Кто знает.

Взяв ручку чемодана, я вытащила ключ—карту из замка двери, опустила ручку и вышла в коридор. Бесшумно шагая в сторону лифта, я чувствовала, как сердце выпрыгивает из груди.

Да, я не хочу уезжать. Пора признать эту правду. Я хочу остаться.

Колокольчик дзынькнул на моём этаже; створки раскрылись. Я обречённо вошла внутрь и нажала на кнопку первого этажа, по какой—то нелепой привычке ожидая, что сейчас в лифт впрыгнет высоченный мужик в сером костюме. Какая глупость.

Марина ждала меня на ресепшен, оформляя мой выезд и заполняя бумаги для отчёта. Я приехала сюда за счёт издательства, и это тоже была несказанная удача. Такой шанс редко выпадает таким, как я – никому неизвестным, начинающим авторам.

– Готова? – сказала она, когда я подошла ближе.

В ответ я пожала плечами и вымученно улыбнулась. Я могу сказать, что не готова, но ей ни к чему это знать. Несмотря на хорошие и достаточно открытые отношения с моим редактором, я всё равно не могла рассказать ей о многих вещах.

По пути в аэропорт она вытянула из меня некоторую информацию о продолжении книги; и твёрдо настаивала на счастливом конце для главных героев. Я пообещала ей, что попробую его написать; но не стала объяснять, почему это невозможно. Люди всегда верят в сказки, так сказала Марина, и в жизни слишком много дерьма, поэтому книги должны давать надежду. Что ж, может быть я дам эту надежду кому—нибудь, но только не себе.

Шереметьево по—прежнему был сумасшедшим домом даже в небольшом Е—терминале. Попрощавшись с Мариной, я скинула эсэмэску Джексону о времени прилёта, и побрела на стойку регистрации. Стоя в длинной очереди, я задумчиво разглядывала людей, думая – куда, от кого и к кому они летят. Они направляются домой, так же, как и я; или едут по делам? Оставили ли они в этом городе часть своего сердца или нет? Есть ли у них здесь любимые, те люди, ради которых хотелось бы вернуться?

Меня резко дёрнули за плечо и развернули. Я упала на широкую грудь и в ту же секунду крепкие объятия сжались вокруг меня. Я даже не успела моргнуть, когда знакомые губы коснулись моих, обжигая.

– Что ты здесь делаешь? Ты же обещал… – смогла выдохнуть я, перед новым поцелуем.

– Ты забыла? Я не сдерживаю обещаний, – улыбнулся Артур, подняв меня в воздух.

Я обхватила его ногами, не думая о том, что стою в очереди и вокруг меня сотни людей. Кто—то завозмущался о приличиях, но что он может понимать? Мои пальцы запутались в шелковистых волосах, пахнущих родным сладковатым запахом.

Наши поцелуи были прощальными, а от этого дикими и болезненными. Сердце пропускало удары в груди, захлёбываясь от отчаяния. Его губы сминали мои, оставляя кожу припухшей и ноющей; мои вторили им и делали то же самое.

– Я не хочу тебя отпускать, – прошептал он, наконец—то оторвавшись от меня и поставив меня на ноги, – Не хочу.

– Будь счастлив, Артур, – сказала я, одарив его грустной улыбкой, и пропустив мягкие пряди его волос через пальцы.

Он порывисто кивнул, с погрустневшим взглядом; и разжал объятия, выпуская меня из своих рук. Я отступила на шаг, чуть покачнувшись и взялась за ручку своего чемодана. Очередь немного переместилась, на моём прежнем месте появились новые люди и мне снова пришлось встать в конец. Артур всё ещё стоял рядом.

– Иди, – я качнула головой в сторону выхода, – Не нужно было приезжать.

– Кира, я…

– Иди, – настойчиво попросила я, мягко толкнув его в грудь, – Уходи.

Он медленно двинулся назад, продолжая смотреть на меня. Я видела, как он сжал кулаки, когда я подала свой билет в окошко регистратору; как сжались его челюсти, когда я положила свой чемодан на ленту. Он наблюдал за мной всё время, до тех пор, пока я не скрылась в стеклянных дверях зала ожидания.

Посадку объявили через пятнадцать минут, и я уныло побрела к воротам. Едва я ступила на борт самолёта, вяло улыбаясь в ответ на родную эстонскую речь, я прошла к своему месту и села напротив иллюминатора. Табло «Пристегнуть ремни» горело до тех пор, пока самолёт не набрал достаточную высоту, и очертания огромного города не скрылись под облаками. Я не стала отстёгиваться, просто прислонилась виском к прохладной стене кабины и закрыла глаза.