Клондайк.
3 января
Мила уехала с колонной сразу после Лазурного. Я так понял, мне просто повезло: в Лисьих Выселках информацию ни про кого не хранят и никого не записывают никуда, но Марченко пообщался с начальником местной охраны, тот кого-то еще спросил, там в затылке почесали и вспомнили, что да, была приятная молодая женщина на «ниве», и эта самая «нива» встроилась в колонну и с ней уехала. И мне это даже обошлось не слишком дорого, я ожидал, что Марченко потребует больше. Хотя и копейками сумму не назовешь.
Пошла колонна из десяти грузовиков Южной объездной дорогой, в сопровождении ЧОП «Жилин-Сопровождение». Да, Темы Жилина предприятие, они и конвои охраняют. Если, скажем, из Форта в сторону Лудина на рейсовом автобусе доехать можно, ну или просто компанией на машине, то на дальних дорогах очень всякое случается, поэтому ездят только так, с охраной. Восемь грузовиков шло в Город, а два куда-то еще, на территории Форта должны были остаться.
Куда бы поехала Мила? Я ее все же Милой буду звать, как привык. В Город? Документы другие, машина новая, проехать границу не проблема… но как-то не помню я, чтобы она Город любила. Город — место своеобразное, там до сих пор строят социализм, подчас больше на военный коммунизм похожий, а Мила…
Тогда куда еще она могла поехать? Проезжее ответвление от той дороги одно, и ведет оно… сначала долго нехорошие места, а вот потом, от Соколовского — вполне обжитые земли. Если не сворачивать, так вообще в Лудино упрешься, а если сворачивать, то там куда угодно, хоть даже в Форт. Но из Форта она как раз сбежала.
До братьев в Туманный недалеко, но что ей у братьев делать?
А что мне сейчас делать? Ехать следом? А куда конкретно? Ну, я бы больше поставил на то, что в Город Мила не поедет. Она бы скорей в Северореченск убежала, там и жизнь вполне свободная, и теплей, чем в Форте, и переезд молодых женщин они поощряют, особенно если деньги есть. Но в Северореченск она не поехала.
Значит, все же свернула в сторону Соколовского.
И мне тогда что, ехать туда?
Блин… туда одному хреново… очень там для одиночки места нехорошие, даже на машине. Можно рискнуть, но… там же колоннами ездят не просто так, верно? Болота к той дороге близко, несколько очень нехороших мест есть. С сопровождением колдуны катаются и прочие знающие люди. И даже не в этом дело — нельзя просто одному. Особенно туда, где пока никакого другого движения не ожидается. Не поедет никто никуда до Рождества. Там и не чистит никто, небось. Хотя это не так уж и важно для меня.
Нет, я туда не поеду. Я вернусь к Форту и оттуда пойду на Соболье и дальше на Соколовский. И в Соколовском начну искать «ниву». Правда, на этот раз самому придется проскакивать Рудный, но на самый крайний случай у меня есть связь, а там опорник Патруля, ну и дорога там точно чищена, можно и на скорости прорываться.
Все, когда решение принято, времени терять уже не стоит. Погода вроде нормальная, снега нет, хоть и солнца не видно. И вчера снега не было, так что не должно ничего засыпать. Прорвусь. Заправлюсь только под пробку, на всякий случай.
Кроме меня из села никто не выезжал, так что перехватил немного удивленные взгляды охраны. Но слова мне никто не сказал, вольному — воля, спасенному — рай, надо — гуляй. Никто не задерживает. Так что «сабербен» за воротами рыкнул хорошо прогретым большим мотором и погнал в сторону шоссе. Я только дверки заблокировал для самоуспокоения.
Да ладно, ехать тут всего ничего. Посмотрим, как и во сколько до Форта доберусь, а там определюсь. Может, даже дома сегодня заночую, а завтра с утра пораньше дальше рвану.
Отъехал от Лисьих Выселок километров на десять — снежок пошел. Мелкий, крупой, с ветерком. Даже на стекле лобовом не задерживался, сам ссыпался. Небо потемнело, как бы не к метели, но в принципе ничего страшного, я и не по такой погоде ездил, невелика проблема. Дорога обозначена четко, мимо таких сугробов даже с закрытыми глазами не промахнешься и при большом желании в поле не вылетишь, так что знай себе дави педаль и вперед смотри. Потому как в стороны смотреть не получится, там просто стены из наваленного снега.
А стоит мне вообще Милу искать? Я ведь выехал искать просто Милу, а теперь, выясняется, я гоняюсь за кем-то совсем таинственным. Может, и продолжать не стоит? Если у человека есть запасные личности, значит, у него для этого есть причина. Самая простая и понятная причина — он может захотеть от кого-то скрыться. От меня, например. Хотя нет, от меня — это не вариант, тогда и жить со мной не надо было, и встречаться целый год. И даже версия о внедренном агенте не проходит, потому что у меня вызнавать нечего. Ну а если хочешь все же что-то вызнать, то просто спроси.
Нашу схему по доставке товара с Аляски? Так Мила ее давным-давно знает. Это, конечно, тайна, но гриф на ней максимум «для служебного пользования», потому что скрыть это все нереально. Так что незачем было со мной так долго жить. Нет, не я причина того, что она вдруг сбежала. Не было никаких предпосылок, я бы хоть что-то заметил.
А что было в тот день? Ира с Платоном были в магазине. Она им сказала, что я ей звонил с КПП и куда-то услал. Они не видели, как она собиралась, но уехала быстро. А я уже по вещам потом понял, что собиралась в спешке. Я потом попросил проверить звонки на наш домашний, но никто не звонил, она просто повод уехать придумала.
Если это было почти сразу, как мы уехали, то могло что-то случиться до этого. Что было за день до этого?
Тут мне разговор с Саней вспомнился. Когда я с Диего ездил на рекогносцировку на Северную промзону, Хмель с Ваней пришли в магазин купить Ване дробан. Пришли, по нашей привычке, через задний двор и заднюю дверь, то есть с улицы не заметишь. Так у меня уже было, в тот день, когда в подвал запустили ледяных ходоков. Я тоже был в пабе, причем в паб ушел улицей, а вот вернулся двором. И тогда, похоже, моего возвращения никто не заметил, думали, что я пиво пью у Хмеля.
И вот в тот день Саня чуть было не уснул прямо в магазине. Говорит, что они с Милой как раз Хмелю и Ване товар показывали, и вдруг раз — и он чуть за прилавком не свалился. И в тот же момент две девицы забежали в магазин. Увидели Ивана с Хмелем, потом сказали, что ошиблись адресом, — и свалили.
Вспомнил Саня об этом потому, что мы уже на воду дуем. А он все же чародей, а не абы кто. Две девицы вполне могут быть двумя ведьмами, с ведьмами у нас проблемы. Что они там хотели — это вопрос, может, даже и ничего не хотели, но… И вот тут вспоминается история с попыткой похищения Милы из ее же дома. Это где я ведьму застрелил. Я ведь однозначно решил, что ее хотели захватить, чтобы повлиять на меня. И это логично. Но вот если две эти истории связать в одну, то не менее логичной начинает казаться мысль о том, что Мила сама могла быть предметом охоты.
Почему?
Мила со мной давно, она не скрывалась. Она пешком ходила с работы домой или ко мне, и возможностей напасть на нее просто по дороге было предостаточно. Не вяжется. Все началось с того, что Семера стала искать тайник в нашем особняке, и вот оттуда и тогда пошли все наши неприятности.
Но Мила… она скрываться не могла? Жила себе тихой спокойной жизнью, в свет особо не рвалась, к слову, дом-работа, все в двух шагах друг от друга, даже если мы с ней куда-то погулять шли, то куда? Правильно, к Хмелю, в следующую дверь, и она ни разу не возразила на сей счет, не сказала: «Ну что ты меня вечно в одно и то же место таскаешь?»
И вот к нам в дом полезли одни, за нами начали следить вторые, нам начали пакостить третьи… не могло выйти так, что ее обнаружили? Узнали? Кто-то, кому она как раз и не хотела показываться на глаза? Могло?
Вот если на это наложить такой ее внезапный соскок — то вполне. И тогда нападение ведьм в подъезде выглядит тоже уместным. И тот странный визит двух девиц, от которого Саня вдруг спать захотел так, что чуть не упал.
Кстати… заклинание «сон» — оно очень сильное, но очень простое и легко отбивается. Любой амулет от ментального доминирования, а мы такие и не снимаем, отбивает все подобное с вероятностью единица. Это мне сам Саня и говорил. Он тогда что, без амулета был? Или как? Вот мне бы поговорить с ним. Я даже, пожалуй, заеду сегодня в Форт и с Саней пообщаюсь, и уже завтра погоню дальше. Что-то чем дальше в лес, тем ну его на хрен у нас получается.
А Мила… черт, если ей так надо спрятаться, то можно ее просто за ворота отправить. Дам ключи от своего дома в Фэрбенксе — и пусть живет, помогает Дюпре. С документами надо только что-то там придумать… Она ведь не местная и не уник, ей проход на ту сторону не может быть противопоказан.
Глубокая задумчивость — она не всегда хороша. За нею я не задумался о том, что в стоящей в подстаканнике рации давно шло активное потрескивание и шипение, что вообще-то весьма нехороший признак. Не задумался о том, что небо совсем потемнело, а снегопад начал превращаться в метель и поземку, а порывы ветра стали такими резкими, что даже увесистый «субур» покачивался на ходу.
И я даже проскочил почти весь Рудный перед тем, как соизволил обратить внимание на то, что лежащий у меня в кармане чарофон тихо пищит уже несколько минут, что никак не может быть хорошим знаком. А громкость я ему, дурак, сам выкрутил на минимум вчера.
Чарофон — он не только мобила, у него, как и в нормальном мире, есть дополнительные функции. Вот на мой заведена сигнализация из дома и магазина, но это я сам подключил. А в базе у меня была еще и подача сигнала тревоги о магическом шторме — и вот про это самое он и пытался пищать, пробиться через толстую парку, в мое перегруженное посторонней информацией сознание.
Если бы я был сосредоточен на дороге, а не на своем дедуктивном методе, то свернул бы к опорнику Патруля и переждал бы бурю у них, но вот не заметил. Не услышал. Не придал значения. Что еще не сделал? Вот сказал бы…
В общем, дальше все произошло быстро. Сначала я соизволил обратить внимание на верещание чарофона, потом вытащил его и посмотрел на буквы на экране, затем решил повернуть — и тут крутящаяся метель соткалась в снежный смерч, который сначала с треском бросил облако ледяного крошева в борт машины, а затем я почувствовал, как гусеницы вездехода оторвались от дороги.
— Твою ма-а-ать! — заорал я, обнаружив, что руль завращался без всякого результата, а большую машину начало закручивать.
— Твою мать!!!
«Сабербен» оторвало от дороги, дважды крутануло и бортом внесло в придорожный сугроб.
Что-то заскрежетало противно, стукнуло, в лобовое бросило настоящее цунами слежавшегося снега, а внедорожник завалился набок, перевернулся через крышу, так что все, что не было закреплено, полетело по всему салону, вновь положило набок — и в финале поставило вертикально, опять колесами вниз, но с каким-то нехорошим громким стуком и явным дифферентом на нос.
— Твою мать… — повторил я уже тише. — Жив?
Ну да, жив. Виском о стойку ударился разок вроде бы, пока кувыркался, да и все. Ну и рюкзаком, что лежал на соседнем сидении, раз по морде заехало, нос болит.
Машина?
На лобовом длинная трещина — да и все. Капот не открылся, на месте. Стою… вроде в снегу. Прямо передо мной стена дома, кирпичная, старая, справа — кажется, руина телефонной будки.
Движок? Заглох. Повернул ключ — ноль эмоций.
Стоп, коробка же… он в «драйве» заглох, так что в «паркинг» пока… рычаг сдвинулся, вроде без особых проблем…
— Ключ на старт, — пробормотал я и попытался завести машину.
Завелась!
Та-ак, а теперь попробуем поехать…
«Драйв», понижайку пока не…
Скрежет нехороший, «сабербен» дернулся — и не тронулся с места. Вообще.
Задний!
Хрена! И туда ни на сантиметр! И звук такой, что тут же педаль бросил и на нейтралку переключился. Как ножом по бетону.
Вот это мне уже точно не нравится. И чарофон где-то пищит…
Полез назад, оттолкнул свалившуюся с сиденья сумку с «приличными вещами», пошарил под сидением — да, вот он… «6 баллов».
Вроде много. Нормального человека с нормальной энергетикой уже давно приплющить должно было, но не меня, с моей «мертвецкой». Вот поэтому и профуфланил все, дурак — не чувствую ничего.
Рация? Не вижу, тоже куда-то улетела.
Дробовик из крепления. Что там у меня внутри? Зажигательная картечь первой стоит, за ней «пустышка», точно помню. Осмотреться надо первым делом.
Дверь открылась легко, кузов не перекосило, похоже. Или на другую сторону перекосило. Но при этом ветер чуть не вырвал ее из руки, насилу удержал. В лицо сыпануло колючей крупой, да так резко и больно, что я сразу подшлемник раскатал, а на глаза опустил очки на резинке. Стало немного легче.
Черт, снег глубокий, не поймешь вообще, что под машиной… Кузов помят, но не сильно — по снегу катился, он мягкий. Вон мой след, укатал как катком. Крыша немного вмята тоже… но это ногами выдавить можно. Боковые стекла целы, что хорошо. Но сидим по двери.
Что-то вроде мелькнуло в круговерти снега. Вскинул дробовик, но целиться не в кого уже… или показалось… это же не просто буря, тут не только ветер, вихри заплетаются вообще в непонятные фигуры, что угодно привидеться может. Но плечевой упор на всякий случай откинул.
Пошел, выдирая ноги из глубокого снега, по кругу. Когда зашел за машину сзади — опять выругался от всей души.
Столб. Бетонный столб, лежащий на боку, сбитый с опоры, вот ломаный бетон и гнутая ржавая арматура. И «субур» накатился на этот столб так, что лег на него всем брюхом. Вдоль! То есть единственное направление, куда можно машину сдернуть, — это вперед. Лебедкой. А там стена дома в метре. Все! И гусеницы висят, они не касаются твердого, ими не толкнешься!
— Твою в гробину бога душу мать! — повторил я, стараясь хотя бы так сбросить волну накатывающего на меня бешенства. Злости на всех — на бурю, на себя, на тех, кто столбы придумал, на весь, мать его, мир!
Захотелось дать в морду или себе самому, или кому попало, причем так, чтобы…
Из метели выскочила некрупная странная тварь, похожая… на четвероногого паука, наверное, с башкой от неизвестно кого. Тварь странно застрекотала, открыла неожиданно большую пасть с такими же неожиданно большими черными зубами, сделала какое-то отрыгивающие движение — и получила заряд зажигательной картечи прямо в пасть.
Звук выстрела оказался на удивление слабым и глухим в этом круговороте снега, но тварь пасть закрыла, подпрыгнула, завалившись набок, вновь застрекотала, а затем из закрытой пасти вырвались языками пламени. Монстр мелко задергался и тут же затих. Я загнал следующий патрон в ствол. «Пустышка» теперь.
Валить надо отсюда вообще-то. Чего жду? Машину же руками со столба не сдерну.
Дернул к пассажирской двери, стараясь заодно поставить корпус «сабербена» между собой и тем направлением, откуда тварь появилась. Рванул пассажирскую дверь, которая, к радости моей, тоже открылась, выхватил оттуда рюкзак, начал суетясь натягивать его на себя. Без него нельзя, он ведь именно для таких случаев, в дорогу специально рядом положил. Даже на Аляске нельзя из Фэрбенкса выезжать без набора выживания, там даже плакаты на выезде из города висят, об этом напоминают, а уж здесь…
Движение сбоку, едва успел заметить и дернуться в сторону — такая же тварь. И так же «рыгнула», только на этот раз до конца. Что-то мелькнуло в воздухе, стукнуло в стену дома — и там мгновенно возникло круглое пятно заледенелого инея.
Вновь попытка «рыгнуть» — и мой выстрел. Тварь дернуло, половина головы просто исчезла, оставив гладкий ледяной срез. В отличие от огня, тварь это не убило, но меня она потеряла, похоже, потому что закрутилась на месте и получила в бок еще выстрел, опять зажигательной. Несколько струй огня вырвалось из ее тела как горелки, затем она осела набок и как-то вздулась и разорвалась изнутри.
Черт, в дом хотя бы надо!
Снега чуть не по пояс, снегоступы на рюкзаке… потом снегоступы, вон подъезд без двери, метров десять до него, добреду… Попутно красные патроны из висящего на мне бандольеро — и в магазин их. В стволе «пустышка» сейчас, ее долой, дослать, еще красный патрон. Оно лучше работает, тут сейчас Стужа хозяйничает.
У подъезда вывеска «Контора снабжения отделения треста «Шахтстрой» пос. Рудный» — и герб СССР маленький. Когда же этот Рудный сюда провалился?
Узкий коридор, из него опять коридор, в две стороны. Взломанный паркетный пол, выломанные же двери, ни единого окна, снега везде насыпало. В конце коридора лестница наверх. Бегом туда. Ноги скользят на наметенном снегу, в одном из открытых кабинетов, кажется, даже кого-то спугнул, но спугнутое на меня не кинулось.
Древняя лестница с поржавевшими балясинами, на которых лежат трухлявые перила. Тусклый свет из окна на площадке. Нехороший такой мрак. Выудил из подсумка фонарь, прищелкнул к «рельсе» на цевье, зажег. Яркий луч пробил полумрак, сразу как-то веселей стало. Свет и огонь — все в нашу пользу, человеческую.
Легкий топот из коридора — еще тварь забежала следом за мной, замерла — и сдала обратно от луча фонаря.
— Не любишь, сцуко, — пробормотал я.
Наверх. И туда смотреть, и обратно оглядываться, чтобы это плюющееся замораживающим холодом существо не догнало. И чтобы сверху ничего не кинулось, потому что угнездиться в старой конторе что угодно могло, без всяких исключений. Когда-то в похожем месте мы на снежных обезьян наткнулись — уродливых тварей, ни разу не похожих на обезьян, охотящихся стаями и рвущих в клочья кого угодно за секунды.
Площадка верхнего этажа — под ногами потрескавшаяся желтая «сортирная» плитка, присыпанная снежной крупой, из-за чего на ней скользко как на льду. В коридоре дальше вроде бы никого.
Опять шаги снизу, как когтями. Плюющаяся тварь показалась на площадке ниже, но я уже изготовился, выстрелил сразу. Угодило в голову. Я едва успел нырнуть за дверной проем, когда башку твари разорвало и все стены уляпало серой, пахнущей чем-то вроде сероводорода плотью.
Еще патрон в магазин, дальше по коридору. Тут всего одна комната налево, две маленьких направо и в торце вход в кабинет директора, даже табличка до сих пор сохранилась. Секретарш у директора не было, сразу в кабинет вход, с остатками мебели — сгнившим креслом, рассохшимся столом. Никого. Зато окно прямо на мою машину выходит, они тут в три стороны, эти самые окна. Выглянул, увидел и машину и еще одну тварь, но она почти сразу исчезла за углом соседнего двухэтажного барака.
По коридору за мной вроде бы никто не тянется пока. Попытался закрыть дверь в кабинет, и, к удивлению моему, это более или менее получилось. Дверь рассохлась, и ее перекосило, шла туго, но зато и встала прочно в почти закрытом состоянии, так просто не ворвешься.
Уже и на меня начинает давить. Выудил из мародерки пробирку с тяжелым, словно свинцовым, алхимическим порошком и, высыпая его через трубку в пробке, очертил им круг, получившийся на удивление ровным. Давление сразу спало, как отлило. Затем достал чарофон, пробежался по меню, активировал защиту от магического излучения. На минимуме — черт знает сколько тут сидеть, пусть аккумулятор дольше проработает, это для него нагрузка. А вместе с кругом он и так потянет, наверное. Затем скинул рюкзак, выудил флягу с водой, закинулся двумя горошинами экомага. Чувствительность чувствительностью, но мутации никто не отменял пока. Подумав, добавил третью: черт знает что за дозу я хапнул.
Так, с патронами что? Пятьдесят в бандольеро… было, уже сорок семь… из них зажигательных… семнадцать осталось. Не очень. Еще тридцать в рюкзаке, из них зажигательных десяток. И десять вот этих «сверхновых», которые я для испытания купил. Испытать? Не сейчас. Но в бандольеро штучки три воткну, вместо «тормозов»… только разместить правильно, потому что гильза в них черная, и у обманок тоже черная.
Убедившись, что на меня прямо сейчас никто не кидается, выбросил все патроны из дробовика и быстро перезарядил его заново, на этот раз только зажигательными, получив две свободных «пустышки». Потом вытащил десять таких из патронташа и затолкал в него оставшийся десяток зажигательных. Чуть лучше. Теперь двадцать семь.
Что дальше? Связаться с Патрулем?
Схватился за подсумок для рации и в очередной раз обложил себя последними словами. Я ее в машине оставил. Она улетела, пока кувыркались, потом я про нее забыл и убежал сюда.
Поднялся на ноги, стараясь выглянуть в окно, не покидая круга, — вот она, машина. Прорваться к ней? А вот круг бы покидать пока не надо, чарофон так бурю и показывает. Да и не сработает связь в бурю, даже я это знаю. Так что сидим — и ждем. Все.
Темно уже вокруг, хоть и утро. Как поздние сумерки. В окно вижу, что небо напрочь затянуто, и не тучами, а просто пеленой мрака. На его фоне белые облака снега выглядят взбесившимися призраками… а может, там вовсе и не снег. И хоть круг прикрывает, но на душе как-то совсем нехорошо.
Оно мне надо было одному ехать?
Да нормально я ехал, за сигналами просто следить положено. Двойка мне, неудовлетворительно по результатам проверки. Следил бы — сейчас бы пил чай на опорнике Патруля, в защищенном месте. Там этот опорник вообще-то как раз для таких случаев, магические бури в Рудном часты, их сюда как притягивает. А может, и вправду притягивает.
Метель усиливается, в окна снег несет почем зря, но круг, кажется, и его как-то отбивает. Или это просто потому что я в самый угол забился? Тут и так снега хватает, но все же больше по углам. Хорошо, что хоть никакой дряни нет вроде мха или жгучей плесени, они в таких местах любят заводиться.
Опять вроде звук из коридора… еще тварь? Такой же «плевун»? Даже не слышал про таких раньше, но это ничего не значит. Твари Стужи, или Мрака, часто создаются впервые, словно та злая сила, что их слепила, пытается их испытать. Не понравилось — и больше таких не встретишь. Сочла удачными — и начнешь напарываться на них регулярно. Как те же палочники, что часто появляются теперь возле границы с Севером, где у нас портал. Года два назад о них не слышал никто ничего, а теперь вот так…
А твари обычные сейчас по норам сидят, прячутся. А как буря закончится — тут и они взбесятся. Это всегда так, об этом все опытные люди говорят, тот же Диего не раз объяснял.
Я прицелился в приоткрытую дверь. Если плевун сунется туда — я его сразу увижу. Не думаю что у него получится дверь быстро открыть или выбить, тварь некрупная, а дверь заклинена всерьез.
Но вообще-то страшновато так, да… мандраж присутствует. Как-то не планировал я вот так сидеть посреди Рудного в разгар магической бури с застрявшей машиной. Страшновато…
Ну давай уже, где ты там скребешься?
Я бы выглянул, но круг покидать совсем не хочется. У меня прямо ощущение есть, что он меня словно бы от чьего-то взгляда прикрывает. Как будто то злое, что эту бурю напустило, меня ищет, но найти не может. Маразм, наверное, так я и не обещал только умное выдавать, верно?
А цевье у ружья теплое, действуют наши руны, это мы правильно придумали…
Опять скребет, тварь такая… Кто такой Скр, Марь Иванна? Скр — этот тот, кто ходит по коридорам заброшенных контор снабжения, а на глаза все не покажется. Вот он Скр и есть.
Опять стрекочущий звук… и не один! Оно там не одно. Что оно? Вот это оно, Скр, плевун, паук четвероногий.
Быстрый легкий топот, потом удар в дверь — чья-то туша врезалась высоко в полотно, вцепившись в остатки старой звукоизоляции, и я выстрелил тут же, вогнав картечную осыпь в бок целиком. А вторая тварь протискивается снизу, а через нее, все так же отчаянно, как-то по-насекомому стрекоча, лезет следующая…
Выстрел, цевье, выстрел, цевье, выстрел, цевье — и в дверях настоящий костер. И мерзкая вонь горящего чего-то, не знаю чего. Вот от костра дверь бы не занялась! А то пожар на все здание разбежится, а к нему впритык моя машина стоит!
Выйти из круга все же пришлось — когда я понял, что убитые твари сейчас начнут взрываться. Я спрятался за развалинами директорского стола, и тут рвануло с треском и хлюпом, разбросав вокруг плоть и зловоние. А огонь погас, сам.
В круг не зайдешь теперь, там все загажено. Понятно, что мне не до нежностей, но у меня в пробирке еще порошок остался, я лучше еще круг нарисую, прямо вот здесь. Пусть тут и продувает со всех сторон, но пока еще чисто.
Впредь буду десять таких пробирок с собой возить. Или двадцать. Я не могу доказать и не могу даже объяснить, почему мне так кажется, но до конца магической бури я просидел спокойно только из-за этого круга. Не было больше никаких тварей, не было ничего. Если бы не круг, тварей было бы больше, они приходили бы и находили меня, вот такая во мне созрела железная уверенность. Замерз, правда, зато живой. Это же хорошо, что живой, это вообще прекрасно. Просто сидел и ждал. Под конец так успокоился, что даже кофе попил из термоса, которого набрал в том самом магазинчике.
Потом буря пошла на убыль и сошла на нет постепенно. Чарофон показывал единицу, то есть фон чуть выше нормального, но до бури уже далеко. Твари производиться не должны, значит. Ну, кроме тех, что уже разбежались по окрестностям. Они ведь не развеиваются, так и живут дальше, стараясь питаться теплом и плотью.
— Надо идти, — сказал я сам себе.
Надо. А куда? Ближе всего опорный пункт Патруля, но я от него на другой стороне Рудного. То есть топать через весь Рудный после магической бури? Хрена себе прогулочка.
Пойти в сторону Форта пешком? На Октябрьский? Не ближний свет, но реально. К вечеру дойду, если не съедят. А что мне это даст? Грузовик нанять… а чем мне именно грузовик поможет? Сдергивать «сабербен» со столба? Тогда ему хана может настать.
БАТ. БАТ сегодня вечером должен дойти до опорника Патруля. У БАТа стрела на две тонны, и подъедет он к чему угодно. И у него прикрытие всем на зависть, целый БТР. Ну, лично мне точно на зависть. Потому что если машину бросать здесь больше чем на день — или заберут, или разберут.
Ну ладно, я ведь недалеко от дороги, вот и пойду прямо по ней. Сколько тут всего этого Рудного? Километра три? Меньше? А за ним и опорник.
Ладно, подумал — и хватит, идти надо. Только про рацию не забыть. И еще через кучу мерзости в дверях перебраться надо. Хоть в окно прыгай. Прыгнул бы, если бы знал, что под снегом. Или не прыгнул бы, высоко.
Ногой кое-как отбил дверь в сторону, прокрался мимо горы обгоревшей дряни. Подошвы уляпал, но это ладно, все на снегу стопчется. Фонарем пошарил по коридору перед собой, прислушался — вроде тихо. Пошел не спеша, заглядывая в двери, но до первого этажа добрался без приключений. В одной комнате первого этажа увидел промороженного до стеклянного состояния крысюка — похожую на крысу тварь с зубами хищника, размером с хорошую собаку. Я спугнул, а эти плевуны обстреляли, выходит. Крысюк — хищник, монстр, то есть еще и теплокровный, а твари — порождения Стужи, для них тепло тел — пища. Подкормились.
Следы мои замело. Подумав, прямо в подъезде надел снегоступы. Хоть и собираюсь по дороге идти, но мне и до дороги мобильность пригодиться может. А так по самое это время проваливаться буду.
В снегоступах легче, верно. Вертя головой на триста шестьдесят градусов, дошел до машины, но на меня никто не кинулся. Открыл дверь, на этот раз заднюю, с удовлетворением убедившись в том, что и она распахнулась без проблем, так что кузов, скорей всего, так и не повело, быстро нашел рацию — с виду обычную «моторолу», но с антенной из дерева с медной оплеткой и большим чародейским аккумулятором сзади. Но толку с нее… одни помехи идут, эфир с ума сходит. Не вызвать мне помощь сейчас.
Крысюк был замороженным… а они в одиночку никогда не шляются. Вообще никогда. Стайные твари, причем стаи крупные, любят в развалинах селиться. То есть еще целая стая может где-то тут прятаться.
Машину никак со столба не снять? Нет, не снять. Пешочком потопаем все же.
Выбрался на дорогу, оглянулся — а не так уж и заметно, где меня с дороги вышвырнуло. Надо бы место запомнить, а то потом буду тут искать… Ага, вон впереди старая остановка из бетонных плит, а у самой конторы снабжения крыша шиферная просела четко в середине, таким углом… и в створ между двумя домами видно старую водонапорку. Найду.
А вообще так нормально за метель снегу посыпало, уже выше щиколотки даже на дороге поднялся. Но снегоступы я все же снял: без них тут быстрей получится. В теории.
Так, с компасом я все же сверюсь, а то солнца не видно, и перед вылетом с дороги меня крутило. Нет, все верно, правильно я нацелился. Машина вылетела влево по ходу движения, а сейчас я ее справа оставляю.
Дробовик «по-патрульному» — и пошел. Теперь главное башкой вертеть поэнергичней. Снег сыпать продолжает, но не так чтобы очень густо, метров сто видимости есть, если не больше. Только эти сто метров вперед и назад, с боков сугроб, стены, заборы, развалины. Проезжих дорог раньше две было в Рудном, одна на юг, другая на север, но потом, когда тяжелая техника появилась, сделали все же одну. Как раз на случай, если кто встанет, — в два раза выше вероятность, что помогут.
Что же меня в такие дни бестолковые сюда понесло, что и не ездит никто? В будни-то оживленная трасса, а тут… тьфу. Это что за здание слева? Автовокзал? Ну да, вон буквы «Ав…» до сих пор висят, а остальное слово по длине места под вывеску угадать можно. Все буквы угадал — и никакого приза ни хрена. А какой мне приз? Попутку, например. Или БАТ навстречу, а за ним бэтээр, тоже порадовался бы.
А вот в дверях автовокзала кто-то стоит. Внутри, в полумраке, но разглядеть можно. Даже разглядел — силуэт человеческий.
То есть чего это человек там стоять после магической бури будет? Да еще и в Рудном? И хороший ли это тогда человек, вот вопрос? Ну, если это все же человек.
— Ой, глазки светятся, — пробормотал я, быстро передвигая на себе бандольеро так, чтобы под руку встали патроны в зеленых пластиковых гильзах, то есть «пустышки».
А ерничаю я от страха, это у меня манера давить его таким способом. Это когда совсем нехорошо. И вот этот силуэт со светящимися глазами в темном проеме выбитой двери — он совсем нехороший. Совсем.
Я остановился, вогнал зеленый патрон в свободное место в магазине, которое всегда держу, дослал, убрав выброшенный красный обратно в патронташ. Потом еще зеленый втолкнул в магазин.
Силуэт не шелохнулся. Может, и дальше не шелохнется? Я себе пойду, а он тут, например, еще постоит. Не шелыхаясь. Плохо в этом силуэте то, что он черный. Вообще черный, как будто из мрака вылеплен, я не могу никаких деталей рассмотреть. Тихо двигаясь боком, достал из подсумка вортексовский монокуляр с прошитым заклятием «Вампир», навел… а там лишь черное пятно с прострелами сине-ледяного.
— И что же ты такое? — пробормотал я.
Это не ледяной ходок, однозначно. У тех хоть тоже льдистый блеск в глазах, но в остальном они как люди, просто мертвые и замерзшие, словно в морозилке неделю лежали. Надеты на нем джинсы — увижу джинсы. Будут трусы — увижу трусы. А вот так, чтобы только силуэт…
И что дальше? Чем его брать?
В голове как-то выстроилась логическая цепочка «мрак — яркий свет — сверхновая». Ну а чего?
Палец правой руки утопил рычажок разобщителя, левая рука сдвинула цевье назад до половины. Затем большим пальцем правой я прижал патроны в магазине, сдвинул цевье до конца, и патрон из патронника вылетел прямо мне в ладонь. Я просто скинул его в мародерку, а в окно вбросил «сверхновую», рывком загнав ее в ствол.
Тень в дверном проеме не шевелилась, но идти дальше я почему-то боялся, интуиция буквально во все колокола звонила: «Не ходи!»
Вскинул оружие, разместив мушку в широком диоптре примерно на груди силуэта, — и выстрелил.
Да, это было как трассер. Как очень яркий трассер, пронесшийся сверхновой звездой от дульного среза до двери. Такой яркой, что ночью он и ослепить мог, наверное. Но в цель я не попал, хотя не мог не попасть. Пуля отклонилась в сторону и ударилась в стену рядом с косяком. Никакого взрыва не было, просто негромкий «фух» — и на месте попадания вспух шар ослепительного света. Такого яркого, что круги в глазах пошли. И это был не взрыв еще и потому, что свет никуда не делся, он шаровой молнией, на которую невозможно было смотреть, так и висел на этом месте.
Я просто не мог видеть, что делает там Тень, как я уже назвал про себя существо в двери, я просто отвернулся, но оттуда на меня никто не кинулся. Зато по сугробу с другой стороны скатился не слишком хорошо сохранившийся непокойник со сверкающими голубыми глазами, быстро вскочил на ноги и тут же получил пулю в середину груди. Я просто не успел сообразить, с кем имею дело.
Он даже не качнулся, но дыра в грудной клетке у него появилась такая, что в нее волейбольный мяч можно было бы без всякого труда затолкать. Однако никакого беспокойства она ему не доставила. Тогда я выстрелил ему следующим патроном, с зажигательной картечью, прямо в башку и просто побежал дальше, на ходу заталкивая две «пустышки» в магазин.
Отбежав чуть дальше, обернулся и обнаружил, что горящий и дымящий черным дымом ледяной ходок чешет за мной. Пусть не так уверенно, как раньше, на заплетающихся ногах, но бежит. Тогда я просто снес ему левую ногу и вновь помчался по дороге, заталкивая еще такой же патрон в магазин.
Еще один ходок вывалился на дорогу впереди, скатившись со снежного вала. Оглянулся — сзади еще один топает, даже не видел, откуда взялся. Потом еще одна грязная и кривобокая фигура показалась из-за угла облупленного желтого одноэтажного дома с провалившейся крышей.
Тот, что появился сзади, чуть не бежит, тот, что впереди, — вроде как поджидает даже. А этот вышел из-за дома, сделал несколько шагов по глубокому снегу — и встал, словно пытаясь отвлечь. Это как-то слишком скоординировано выглядит для безмозглых промерзших мертвецов, которые обычно просто тупо ломятся к добыче.
— А это не ты ли, черненький, тут командуешь? — спросил я вслух.
Спросил — и дал по тапкам, приналег, чтобы оторваться от того, который сзади, и не дать быстро добраться до меня тому, что пока в сугробе. Бегу — а ощущение при этом, что чей-то взгляд как ножом меж лопаток уперся. И сердце так — дыдых, дыдых… И страх накатывает такой, что хочется бросить ружье, заорать и бежать куда глаза глядят. Это не черненький его напускает, часом? Нет, мне и так страшно до предела, но у меня страх обычно конструктивный, я от него становлюсь злым и агрессивным, и уж бросить оружие мне точно хотеться не должно.
Мертвяк раскинул руки, явно собираясь меня остановить, не дать пробежать мимо, но я просто бежать и не собирался. Когда до него осталось метров пять, я выстрелил ему куда-то в бедро, и «пустышка» предсказуемо выгрызла ему часть ноги, а оставшаяся часть просто отвалилась. Мертвяк, потеряв равновесие, упал на снег, и я выстрелил еще, уже в голову. И только затем побежал дальше.
Вновь ощущение злобного взгляда. Я огляделся, но Тени, или как там его, в поле зрения не было. Зато с правой стороны дороги прыжками несся крысюк. А ему-то что здесь понадобилось?
Что у меня там следующее в патроннике? Я уже запутался к чертовой матери, но для крысюка все сойдет, включая самую обычную картечь, какой у меня с собой не было. В отличие от вязнущего в снегу ходока, крысюк скакал резво, легко перепрыгивая препятствия, и целился он точно в меня. Когда тварь вынесло на гребень сугроба, я выстрелил, и кучка зажигательной картечи ударила прямо в морду. Пыхнуло во все стороны огнем, но вместо того чтобы рухнуть на месте, тварь прыгнула. Прямо как есть, пылая и дымя.
Вспышка с фронта!
Дернуться в сторону просто не успею, скользко, поэтому даже не присел, а просто убрал из-под себя ноги, рухнув на колени и пригнувшись. Крысюк пролетел прямо над головой, обдав жаром, упал где-то за спиной на дорогу, а я провернулся на колене на манер танцующего лезгинку джигита и выстрелил еще, выбив второй фонтан огня из мертвой… безусловно мертвой твари, которая, несмотря ни на что, поднималась на ноги. За что и получила третий, последний заряд из магазина, от которого превратилась в настоящий костер. А я побежал.
Вы бегали зимой по скользкой дороге по снегу в теплой одежде и с тяжелым рюкзаком? Если нет — попробуйте. И при этом я дергал один патрон за другим из бандольеро и заталкивал их в магазин. На самом ружье у меня три с серебром и две «сверхновых», но они сейчас все без надобности. Я пока «пустышки» заряжаю. Хорошо, что я за счет «тормозов» набор в патронташе сменил, когда набирал больше зажигательных.
Волк. Мертвый, на трех ногах скачет, половина морды обгрызена, подгнившее серое мясо покрыто инеем. Еще крысюк, совсем заледенелый. Волк слева от дороги, крысюк — справа. И эти не кидаются. И два мертвяка ковыляют сзади…
Черт, они же меня загоняют на что-то. Прямо карманом взяли и гонят. На что? Кто там «на номере»? Черненький этот, с глазками?
Нет, так мы бегать не будем, такой фокус с нами не пройдет. Пусть мне и страшно, но я сопротивляюсь. Амулет от ментального доминирования в лед захолодел, мне кажется, что от него у меня обморожение на груди будет, — это как та самая Тень сейчас давит.
Надо уходить… только куда? Пешком не уйду, даже отстреливаясь. Это существо, как я чувствую, все мертвое, что есть вокруг поднимает. Оно могло и что-то впереди поднять… Где эта тварь сама, а? Я же видел, как она шарахнулась от «сверхновой», значит, яркого света боится? Не может не бояться.
Куда деваться? Они так и будут меня гнать по дороге, пока я просто не лягу как загнанное животное.
Скоро связь должна появиться, наверняка. Мне бы где-то засесть, чтобы я отстреливаться мог, лучше всего в место с дверью. А дальше пытаться вызвать Патруль. Если встану — разорвут, не успею отстреляться. Если побегу дальше — сил лишусь, даже попадать в конце концов не смогу. Мне силы нужно сохранить — и буду драться, сколько получится.
Справа трехэтажный особнячок из красного кирпича, на удивление похожий на тот, в котором я квартирую в Форте. Как приглашает прямо… и окошки первого этажа решетками забраны! И дверь открыта.
И по эту сторону у меня дохлый волк ковыляет.
Затвор у меня открыт, я патроны в магазине пальцем прижал, когда его сдвигал, так что в ствол могу закинуть все, что угодно. И вот «тормоз» туда пойдет сейчас… прозрачная гильза…
Лязгнул затвор, заглатывая свежий патрон, я вскинул ружье, прицелился в волка, выстрелил, попав в бок. Тот дернулся — и замедлился. Если до этого бежал, ковыляя, то теперь медленно побрел. Второй выстрел в голову, уже промахнуться сложней — на ее месте обрубок шеи остался. И дальше изо всех сил начал карабкаться на сугроб.
Безголовая тварь медленно все равно шла ко мне, а я, пыхтя и отдуваясь, лез вверх, а снег под ногами все осыпался и осыпался вниз. И когда я все же оказался на углу гребня, мертвый волк был уже в нескольких шагах, а сзади на дорогу спрыгнул крысюк.
В волка, цевье назад-вперед, в крысюка. Звуки выстрелов эхом разбежались между домами, гильзы вылетели в снег. Волк все, «сломался», ему грудную клетку вскрыло, и он упал в снег, медленно и бестолково перебирая ногами. Крысюку угодило в шею и странно вывернуло голову, он теперь смотрел куда-то себе на спину. Но все же запрыгнул на сугроб и получил еще пулю, лишившую его передней ноги и части грудной клетки.
Тут тварь просто замерла, а я, проваливаясь в снегу, побежал к домику из красного кирпича, с некоторый удивлением для себя обнаружив у него на входе стенд с остатками стекла и почти не пострадавшей пластиковой надписью «Их разыскивает милиция». Отделение?
Да, отделение. Как забежал внутрь, так и понял. Эти руины вокруг могут быть только бывшей дежуркой. Лестница наверх где? Включил фонарь, посмотрел налево и направо по коридору. Слева. Справа, похоже, КПЗ были.
Крысюк очнулся, забежал следом в здание, врезавшись предварительно в косяк и отлетев назад. Еще «пустышку» в него, так что он и второй передней ноги лишился, упал наконец.
Наверх. Мне надо сесть так, чтобы ко мне можно было только с одной стороны подходить, иначе все, кранты. Слишком живучие… если так вообще о мертвом можно выразиться. Не убиваю — разбираю на куски. Пока горит — десять раз до тебя добраться может. Мне позиция нужна, это мой последний шанс. И мне нужен круг, но пробирка была всего одна. И вот это меня удручает больше всего. Если выживу — двадцать как минимум при себе будет. Или пятьдесят.
С нижней площадки лестницы обернулся — вроде пока никого за мной. Те два мертвеца на дороге отставали довольно сильно, и в снегу они тоже будут вязнуть. А где Тень? Может, он меня наверху уже ждет? Может быть, именно сюда меня и гнали? Он заранее знал, что я сверну?
От такой мысли чуть с лестницы обратно не скатился. Замер, чувствуя, как на меня наваливается волна истеричной паники, причем явно не моей, но бороться с ней все трудней и трудней. И амулет вновь как кусок льда. Это Он, сука, давит!
А и мать его… Бросился наверх через две ступеньки, опять вталкивая «пустышки» в магазин. На втором этаже… никого. На третий…
На третьем местами даже стекла уцелели. Снега на половине этажа не было вообще. Зато на площадке валялась ржавая двустволка, стволы откинуты, в них донца гильз с непробитыми капсюлями видны. Кого это здесь прижало? И что?
Замер. Большой палец в окошко, придержать патроны, затвор назад… путь пока так. Выглянул в окно… не вижу никакого шевеления. Зато шаги снизу слышу. Шаркающие, кривые какие-то. Это за мной, это по мою душу.
Ой, не хватит мне так никаких «пустышек», считая даже те, что у меня пока в рюкзаке, не хватит… По три на тварь как минимум тратить надо…
А если снарядить «тормоз» и зажигалку, еще «тормоз» и зажигалку? «Тормоз» замедлит, зажигалка подожжет… и пока горящий ходок куда-то дотопает — он и сгорит. Годится как вариант. Вытащил еще один «тормоз», кручу в пальцах…
Рация…
Выдернул из подсумка, перескочил на аварийный канал — помехи. Все еще помехи.
Шаги прямо рядом. Патрон в патронник, затвор рывком, вскинул ружье — мертвяк по коридору ко мне бредет. Совсем старый, плохой мертвяк, почти что кости одни, мумия, с мумии остатки одежды висят. А глаза льдом как новые светятся, аж дрожь по всему телу до самых костей.
Бах! — дало по ушам.
Мертвяк качнулся и почти остановился. Все еще идет, но шажки в ладонь делает. Ну да, «тормозом» я его…
А вот зажигалку… Разобщитель, придержать патроны, затвор до конца, пустая гильза вылетела, красный патрон на ее месте, закрыть…
Бах!
Ходок прошел метров пять, распространяя жар и вонь паленой дряни. Потом осел, буквально развалившись на составные части.
Пробирки, пробирки… ну почему всего одну взял?
Вновь подскочил к окну, глянул — вон он, стоит. Дом напротив, он внутри, за окном, опять в тени. И следов на снегу у дома никаких. Он их не оставляет или телепортируется? А если телепортируется, то вот прямо здесь он никак не может случайно возникнуть? В стиле: «Сюрприз! Сюрприз!» Нет?
«Сверхновую» в патронник, прикладом в стекло, которое со звоном посыпалось на пол. В силуэт опять!
Бах!
Короткий полет ослепительной кометы. Не попал, но ощущение взгляда как отключилось, даже вроде чью-то панику ощутил.
— Не любишь? — проорал я в окно. — Не связывайся со мной!
Ага, я же такой храбрый и могучий, только трясет уже со страху. Но вот сейчас подотпустило, да.
Шаги ближе.
Перевесился через перила, увидел облезлую голову поднимающегося по лестнице мертвяка. В четыре «пустышки» разобрал его до полной некондиции. Все, можно не учитывать.
Круг, круг… вон штукатурки сколько… а вдруг?
Схватил кусок, попробовал по плиточному полу — рисует как-то. Очертил вокруг себя кривоватую окружность, во весь голос читая «Отче наш», сам не зная почему, — и отпустило вроде как. Или круг сработал, или молитва, или сам себя убедил. Да без разницы, все легче.
Теперь прислушаться. Внизу опять возня какая-то… Стоп, перезаряжаюсь, пока время есть…
Патроны вылетели один за другим на пол, между ногой и стеной, чтобы не раскатились. Теперь заряжаем наново… Момент… «тормоз» при стрельбе идет первым, поэтому в магазин — каждым вторым. Это не автомат, где как зарядил, так и стреляет, тут все задом наперед. Шесть, по три каждого. Потом рюкзак перетрясти, у меня патронташ уже ополовинился.
Топает, слышу. Ждать не стал, мне пространство для маневра нужно. Сбежал аж на первый этаж, всадил в ходока «тормоз», который сработал безукоризненно, потому что он на нечисть, а нежить — это самая нечисть из нечисти и есть, а затем зажигательный превратил мертвеца в идущий костер. После площадки второго этажа он упал, почти развалившись на куски. До костей прогорел.
Держимся. Это радует. В рации помехи? Помехи…
А если из круга?
Кинулся наверх, заскочил в свой «намоленный» круг, неожиданно для себя ощутив контраст между пространством в нем и пространством снаружи. Не может быть, но даже он действует! После «Отче наш». Или молитва ни при чем? Я без понятия, но вот почему-то я ее читать начал, так? Вот почему? Да со страху.
Третий канал, аварийный. По идее, эта рация должны отсюда чуть не до Форта добивать, это же не радиосвязь, это другое.
— Вызываю опорник Патруля у Рудного! — проорал я куда-то в магический эфир. — Гордеев из Патруля вызывает опорник у Рудного. «Рудный», как принимаете? «Рудный»!
— …Имаем плохо! — неожиданно донесся ответный голос. — …Атн… цать ми… т…
Я этот голос и сам мог с трудом слышать, слова угадывал. Изложить проблему не получится. Но про «пятнадцать минут» понял — помехи все слабеют, скоро будет связь. Кстати…
Зажигательную и «тормоз» в ружье. Затвор опять в заднее.
Опустился на колени, снял рюкзак, извлек подсумок с запасными патронами, начал набивать бандольеро до полного. Сколько-то продержусь, должен продержаться. Рюкзак опять на спину, хоть и не очень хочется, но случись бежать — бросать его точно нельзя. Без него здесь можно и не выжить.
Опять что-то чувствую… как щупальце какое-то пытается меня нащупать, шарит вокруг, вот-вот заденет. Замер, про себя читая непонятно как и всплывшие в памяти «Отче наш» и «Богородицу». Я ведь неверующий, я и выучил их случайно, в детстве еще, просто из любопытства и по причине хорошей памяти, и читаю сейчас… а они во мне страх забивают. И еще хочется думать, что где-то там, высоко-высоко, есть кто-то, кто может меня услышать — и хоть как-то помочь. Потому что не может быть так, что черная тварь, явное Зло, просто ходит вокруг, и оно существует, и ему можно, и нет ничего такого, что может поставить ему заслон, берега обозначить, по-блатному говоря.
Взял в руку еще одну «сверхновую», приподнялся, выглядывая в окно… нет этого черного, но есть еще мертвый волк и… сугробник… да, это сугробник, но кто же его грыз так?
Просто стоят, смотрят на здание. Собирают силы? Очень может быть. По одному меня достать не получается, тот, кто их собирает, это уже понял. А где он сам?
Из круга выходить не хочется. Может, это и самообман, но я чувствую, как он меня защищает. Темный где-то здесь, не ушел он, это я по мертвым тварям вижу. Где-то здесь. Но в самом здании горотдела тихо, тут без шума не пройдешь, весь пол крошеной штукатуркой засыпан. На таком покрытии я даже кошку услышу. Насчет моей теории о том, что Темный телепортируется, думать много не будем, а то мне этой идее противопоставить нечего. Кроме разве что еще одной «сверхновой». И по какой-то причине он же до сих пор ко мне не прыгнул, верно? Значит, не может. Или не хочет. Или боится. Меня.
Покрутил «сверхновую» в пальцах, потом закинул ее в патронник, задвинул затвор. Вот проверю кое-что…
Встал, прицелился в сугробника, выстрелил. Сугробник исчез в нескончаемой ослепительной вспышке, а вот волк вдруг, к удивлению моему, просто побежал. Я с трудом его видел, но он несся по сугробам до тех пор, пока не исчез между домами.
Вот как?
То есть этот Темный действительно убегал от вспышек?
Я присел, пытаясь проморгаться от невыносимо яркого, как сварка, света, а по потолку бегали вперегонки отблески огня. Когда они наконец затихли, я опять выглянул в окно. Сугробник просто лежал на снегу, не двигаясь. И что удивительно — он выглядел целым, хотя я ожидал увидеть кучку обугленных костей.
То есть это именно свет, а не огонь? Так получается? Ну да, свет против Тьмы, и все такое.
Интересно, сугробника быстро убило? Или как зажигалкой? Не разглядеть было. Полезно бы знать.
Я вытащил из приклада три патрона с серебром и воткнул вместо них еще три «сверхновых». И еще одну в руках держу, затвор у меня опять открыт.
Присутствие. Присутствие чего-то плохого, совсем рядом. Где-то очень близко. И шуршание шагов по крошеву на первом этаже.
Это Он там идет, что ли?
При одной мысли об этом душа провалилась куда-то в желудок, по позвоночнику побежал мороз. Судорожно вздохнув, я совершенно неосознанно начал повторять молитву, а затем вкинул патрон в ружье и тихо задвинул затвор, словно опасаясь шумом спровоцировать атаку.
И вдруг меня накрыло. Страхом, паникой, всем сразу, захотелось завыть и выброситься в окно, и пусть или помереть, упав на землю, или бежать. И все равно, что будет, только не оставаться здесь лишней секунды, мгновения, удара сердца.
Я обернулся.
Темный стоял почти у самой границы моего круга. Он стоял, распространяя вокруг волну ужаса, чудовищного, смертельного ужаса, но он не видел меня. Я даже смог его разглядеть — просто клубящаяся тень, сгусток мрака, и лишь глаза светились безумным, ледяным, острым, как нож, светом. И Он просто шарил перед собой рукой, словно чувствуя, что я прямо здесь, но не в силах меня разглядеть.
— Отченашижеесинанебесехдасвятитсяимятвоедаприидетцарствиетвоедабудет… — затараторил я про себя одним бесконечным словом, чтобы забить, задавить в себе рвущийся наружу вопль ужаса, а затем, поражаясь тому, что руки у меня все же действуют, поднял дробовик, сунул его почти в упор в грудь Темному — и выстрелил.
Свет. Бесконечный свет, который прорвался даже сквозь закрытые в последнюю секунду веки, несмотря на то что я отвернулся и просто скатился на проем вниз, как можно дальше от долгого и беззвучного вопля, который раздирал мозг и душу в клочья…
— …неввединасвоискушениеноизбавинасотлукавогоотченашижеесинанебесех… — и бежал на четвереньках по следующему проему, буксуя на битой штукатурке и заснеженной плитке.
Второй этаж, тупик. И вдруг… чувство отсутствия Его рядом. Его нет на третьем, он просто исчез.
Я вздохнул судорожно, так глубоко, что судорога свела грудину. Рванул затвор, загоняя следующий патрон в ствол, потом сказал, глядя на грязную ушанку, завязанную на голове поднимающегося по лестнице мертвяка:
— А вас, гниды, я щас на ноль помножу.
И выстрелил.
И думаю, что сейчас связь должна наладиться.
