Книга шестая
ПОГОНЯ ЗА МЕФИСТОФЕЛЕМ
Люди более моральны, чем они думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить.
З.Фрейд
Глава двадцать восьмая
СНОВА ПАРИЖ
136. Тени прошлого
Когда Билл прилетает в Орландо, он останавливается в «Пибоди Отель». Таких «Пибоди» в США два: основной – в Мемфисе, другой у нас в Орландо. Отель известен утками. Живыми. Каждое утро их привозят на лифте и провожают в бассейн в главном холле. Каждый вечер увозят. Туристы любят смотреть, как они важно дефилируют через холл по красной ковровой дорожке.
Билла утки не интересовали. Он сидел в баре, пил капучино и читал французскую газету, на первый взгляд «Ле Монд», что было странно, ибо в знании французского ранее замечен он не был. Я подошел. Он отложил газету и посмотрел на часы:
– Сегодня все опаздывают на двадцать минут.
– На десять. Не ворчи. Как долетел?
– Нормально.
– По делам или посмотреть аттракционы?
– По делам. Как Марина?
– С утра уехала в Тампу. После того как я перевел всё в наш центральный офис в Орландо, она только и делает, что мотается между Тампой и Майами. На наши дела времени нет. Как Карина? Доволен?
Карина – это наша дочь. Она учится в Вашингтоне в Georgetown University и работает у Билла.
– Доволен. Вся в мать.
– То есть шуток не понимает.
– Не без этого.
– Что у тебя за дела?
Билл поднял с пола портфель, вынул из него несколько фотографий. Протянул одну мне:
– Ты его знаешь?
– Знаю. Это Тизанников. Встречались в одной компании. Лет двадцать назад. Он тогда был диссидентом. Потом несколько лет провел за решеткой, был выслан из России, обосновался во Франции. В Россию возвращаться вроде бы не собирается. С московских времен мы не виделись. О чем не сожалею. А в чем, собственно говоря, дело?
Он протянул мне еще две фотографии. На первой был изображен Тизанников в форме советского майора. Причем очень непонятных войск. На другой тот же Тизанников в милицейской форме и теперь уже полковник.
– Как ты это объяснишь?
– Маскарад. Ничего, кроме маскарада.
– Он не мог выполнять какие-нибудь задания новой власти?
– Сильно сомневаюсь.
– Тогда смотри еще.
Снова Тизанников. Только теперь в форме эсэсовца. Я не изменил мнения:
– Вот видишь, явно маскарад.
– Смотри дальше.
Следующая фотография была, как бы сказать поприличнее, странная. Голые женщины среднего возраста, на вид достаточно интеллигентные, и Тизанников рядом с плеткой.
– Ну и как? Удивился?
– Нет. Лет двадцать назад одна моя знакомая рассказывала про компанию, которая развлекалась подобным образом. В эту компанию тогда входил и Тизанников. Идиоты. И извращенцы… Откуда у тебя фотографии?
– Недели две назад какой-то человек прислал их в «Ле Монд».
– Зачем ты мне их показываешь? Хочешь доказать, что Тизанников плохой человек?
– Дело не в Тизанникове.
Он вытащил из портфеля еще одну фотографию. Снова голые женщины и Тизанников. Только теперь рядом с ними дама в белом халате; в одной руке она держит бутылку спрайта, в другой флакон, из которого что-то капает в стоящий на столе бокал.
– Ну и как? Какие у тебя мысли?
Я вспомнил слова Любы про снадобье, которое доставала Лизавета. Всем в лимонад по капельке, и народ начинает такое вытворять!
– Какие у меня мысли? Скорее всего, у нее во флаконе какое-то психотропное средство.
– Я тоже так думаю. Посмотри, какие лица у этих женщин. Они явно под действием наркотика.
– Похоже.
– Это может быть «Мефистофель»?
– Вполне. Я даже догадываюсь, откуда он у них. Брат одной дамы из их компании работал в химическом институте. Я знал его. Мой бывший коллега, фамилия его Семицветов. Он имел контакты с наркодельцами в Перу. Потом его вернули в Москву и перевели на работу в химический институт. Покажи еще раз фотографию.
Тизанников и дама с флаконом в белом халате. Уж не Лиза ли? Похожа. Интересно было бы с ними побеседовать.
– Я думаю, мне неплохо слетать в Париж. Я знаком с Тизанниковым, знаю Париж.
– Шеф тоже считает, что кроме тебя никто в этом деле не разберется. Полетишь?
– Полечу.
– Вот и отлично. Сколько тебе надо дней для подготовки? Время, конечно, есть, но…
– Дня три-четыре.
– Будешь готовиться здесь, в Орландо?
– Да. Мне нужен только компьютер.
– Это ты молодец, что освоил компьютер. А я никак. Когда сможешь лететь?
– Сегодня среда. Думаю, в начале следующей недели. Во вторник.
– С каким паспортом полетишь?
– Как частное лицо с бразильским паспортом. Визу получу во французском консульстве в Майами.
– Я завтра доложу шефу.
– Сделай мне билет первого класса Рио – Майами – Париж, заказанный из какой-нибудь гостиницы в Рио.
Я знал, что разрешение на первый класс нужно получать у очень высокого начальства, на это уйдет время, поэтому добавил:
– Разницу между билетом первого класса и экономкласса я оплачу.
– Что еще?
– Подготовь мне надежный выход на журналиста из «Ле Монд».
– Подготовлю. Когда ты был в последний раз во Франции?
– Лет двадцать назад.
– Французский не забыл?
– У меня есть метод. Для того чтобы восстановить разговорный язык, нужно поболтать минут пять с несколькими носителями языка. Поэтому, когда я приезжаю в страну, набираю случайный номер по телефону и задаю вопрос по поводу какой-нибудь глупости.
– Глупости?
– Глупости. Но разговор завязывается. Иногда даже знакомство. Однажды я спросил: «Это мастерская по ремонту парашютов?» Оказалось, я попал в парикмахерскую для собак, и какая-то дама сначала выясняла, какая у меня собака, а потом пригласила на уик-энд к себе на виллу. Проверенный метод.
Я не стал рассказывать, что мой непосредственный был тогда очень недоволен: «Доиграешься. Мастерская по ремонту парашютов… Тебя примут за диверсанта, спустившегося на парашюте, и посадят. И мне придется ловить какого-нибудь туриста, чтобы на тебя обменять».
* * *
На следующий день Билл позвонил из Вашингтона:
– Я только что от шефа. Он определил твои задачи. Запоминай. Ты должен узнать, что за психотропное средство употреблял Тизанников. Каковы его запасы? Где находятся запасы? Кто распоряжается этими запасами? Как можно уничтожить эти запасы? Ничто другое нас не интересует. Если им нравится, что их бьют по заднице, это, в конце концов, дело вкуса. Пусть этим занимаются французы. Теперь корреспондент «Ле Монд». Его зовут Дидье Шаплон. Выйти на него проблем не будет. Он нам помогает. Представишься «леопардом». Подойдет?
– Подойдет. Узнай три-четыре номера телефонов каких-нибудь корреспондентов в Париже. Пригодятся для маскировки.
– Понял. Фотографии возьмешь?
– Нет. Если понадобятся, попрошу выслать.
– Как с визой?
– Завтра поеду в Майами.
– Прикрытие в Париже нужно?
– Нет.
Визу я получил быстро, какие могут быть вопросы к богатому бразильскому предпринимателю!
Дома два дня не отходил от компьютера. Билл еще раз позвонил в пятницу:
– Ты просил номера телефонов парижских журналистов. «Паризьен», заведующий литературным отделом Анри Дешам. «Фигаро», Эрнест Дюга. «Экип», Жюль Лекок. Подойдет?
– Подойдет.
– Тогда записывай номера их мобильных телефонов.
– Как с билетом?
– Рейс из Майами в Париж во вторник в семнадцать сорок. Билет заказан из «Хилтона» в Сан-Пауло. В Париже будешь в восемь сорок пять.
– Как я получу билет?
– В три сорок у регистрации тебя будет ждать Алекс. Помнишь его?
– Помню.
* * *
Утром в среду я предъявлял паспорт гражданина Бразилии Эуженио Сокраменту полицейскому инспектору в парижском аэропорту Шарль де Голль.
137. «Веселая Амазонка»
Париж встретил меня проливным дождем.
– Давно у вас такая погода? – спросил я, усаживаясь в такси.
– Уже с неделю, – вздохнул таксист.
– Авеню Реомюр. Архитектурное бюро Берже.
– Третий округ? – уточнил таксист.
– Да. Недалеко от метро Сантье. Найдете?
– Найду.
– Архитектурное бюро Берже, – повторил я. – Хочу полностью перепланировать свою виллу в Авиньоне. Мне рекомендовали этого Берже.
– Сейчас без рекомендаций нельзя. Очень много мошенников.
Виллы в Авиньоне у меня не было, и в рекомендациях господина Берже я не нуждался. Мне нужен был оздоровительный центр «Веселая амазонка». С него я хотел начать свой визит в Париж. В Орландо по интернету я узнал, что центр по-прежнему функционирует и что хозяйкой по-прежнему является мадам Асиа Бубакар. Прямо говорить таксисту, куда я еду, я не хотел, поэтому еще в Орландо нашел на карте Парижа расположенное в двух шагах от «Амазонки» «Архитектурное бюро» некоего Берже, куда и попросил теперь себя довезти. Конечно, синьор Сокраменту вряд ли заинтересует французскую разведку. Но, если заинтересует, то господина Берже ожидает скучная беседа по поводу виллы в Авиньоне.
Зонтов я никогда не любил, поэтому пришлось бежать, подняв воротник плаща. Сначала по авеню Реомюр, потом по авеню д’Абукир. Еще один поворот – и перед моими глазами появилась вывеска на медной доске: «Веселая амазонка».
Не без трепета душевного вошел я в приемную и остановился. Тот же холл, что и почти двадцать лет назад, тот же запах хлорированной воды. Какая-то женщина стояла ко мне спиной и смотрела в окно.
– Простите. Я хотел бы видеть мадам Асю.
Дама повернулась:
– Евгений… Ты откуда?
Это была Ася. Небесного цвета, застегнутая на все пуговицы, шелковая рубашка с серебристыми искорками, синие до колен джинсы… Она выглядела молодой, подтянутой. И подскочила ко мне. Несколько минут объятий.
– Как это вам, мужикам, удается?! Лет двадцать прошло, а ты такой же. И я тоже стараюсь.
– У тебя это получается.
– Ты к нам надолго?
– Еще не знаю. Ты по-прежнему владеешь этим замечательным заведением?
– Не только этим. У меня такие же в Лионе и Марселе. Недавно открыла два комплекса в Москве. Ты знаешь, я теперь стала такая патриотка!
Она осмотрела меня с головы до ног.
– Да на тебе нет сухого места! Не хочешь в душ? Я в этот комплекс вложила столько денег! В прошлом году переделала весь бассейн и установила новые души. У меня есть душ «неожиданность». Мои матроны его обожают. Сильная струя начинает бить в самые неожиданные места. Раздевайся. А одежду посушу.
– Да я не промок, – вяло отнекивался я. – Только плащ.
– Снимай плащ.
Я снял.
– Теперь снимай пиджак и брюки. И не стесняйся, если что за годы усохло. Снимай ботинки и носки.
Я послушно снял пиджак, брюки, рубашку, ботинки и носки. Остался в одних трусах. Ася потрогала трусы.
– Сухие. Оставайся в трусах.
Она взяла мои вещи, ушла. Быстро вернулась.
– Через десять минут все будет сухое. И поглаженное. Так ты, правда, ненадолго?
– Ненадолго. У меня к тебе просьба. Связанная с некоторым нарушением закона.
– Готова. Я теперь такая патриотка…
– Нужно приобрести чужую собственность.
– Украсть, что ли? Чертежи? Это очень интересно. Куда ты их спрячешь? – Она осмотрела меня с головы до ног. – Разве что под трусы. Места хватит?
Она захохотала.
– Мне нужна симка от местного телефона. Любая симка.
– Ну, ты, Евгений, удивил. Иди сюда.
Она подвела меня к стоящему в углу сейфу. Открыла дверцу.
– Это склад забытых вещей. Что только не забывают после процедур! Не поверишь, Евгений, у меня с полдюжины забытых трусов. Вот такая у меня публика! Без трусов уходят. А уж бюстгальтеры! Не хочешь парочку для коллекции «дама бежала, оставив бюстгальтер»?
Она вытащила несколько бюстгальтеров.
– Объемные у тебя дамы.
– Это верно. В теле. И все стараются похудеть.
– Но мне нужен телефон.
– Телефоны как раз забывают чаще всего. Иди сюда и не толкайся бюстом.
Она подвела меня к еще одному сейфу, на этот раз маленькому.
– Здесь вещи, забытые год назад, а то и больше. Выбирай любую мобилу.
Я взял небольшой «Самсунг». Повертел в руках.
– Но его надо немного подзарядить.
– Зарядим. У меня есть устройство для быстрой подзарядки.
Она нажала кнопку. Появился человек восточной внешности.
– Заряди телефон, – распорядилась Ася.
Человек взял телефон и удалился.
– Вроде бы неудобно, – застеснялся я. – Я в таком виде…
– Здесь и без трусов удобно. Ты где остановился?
– У меня заказан номер, – обманул я.
– У меня есть два отеля. Один в Шантильи, недалеко от замка.
– Там был отель у Марка.
– Это тот же самый. Я у него купила! Он со своими делишками попал в историю. Потерял все деньги, продал мне отель и теперь работает у меня в Лионе. А что с ним произошло, Евгений, такого врагу не пожелаешь. Я тебе расскажу. Дамы у меня здесь все солидные и, как похудеют, начинают интенсивно интересоваться мужским полом. Так Марк, чтобы от него отстали, говорил им, что он гомо. Гомо так гомо. Кому какое дело. А у него были кредиторы, еще по старым делам. Словом, один босс пригласил его к себе на виллу. А там было пять мужиков, и все гомо. У них вроде бы было гомопарти. Ты себе представляешь, Евгений, они любили Марка три дня. Он пришел потом как тростиночка, нервный и впечатлительный. И все время вздрагивал. Понимаешь, три дня! И вот что, Евгений, интересно. После этого, как бы сказать, мальчишника, он записался в какую-то секту и по вечерам поет песни. А ведь точно, после такого запоешь. Три дня… Так ты, правда, ненадолго?
– Ненадолго.
– Слушай, Евгений. Я твоими делами, конечно, не интересуюсь. У меня есть еще один отель. Недалеко отсюда. Ты можешь приезжать в этот отель, когда захочешь. Можешь жить там, сколько хочешь. И никто не узнает, где ты. Никогда не догадаешься, как он называется. «Amour et Colombes», «Любовь и голуби». Помнишь такой фильм?
– Помню.
– Замечательный фильм. Он у меня на диске. Смотрю раз в месяц. В честь него назвала отель. Ах, Евгений, какие раньше были фильмы! «Девчата», «Весна на Заречной улице»!
Появился человек с телефоном.
– Заряжен.
– Симка работает? Проверял? – спросила Ася.
– Поверял. Работает.
Человек ушел. Ася вручила мне телефон. Я повертел его в руках:
– Никогда не догадаешься, зачем он мне нужен.
– А я и не буду. Я теперь стала такая патриотка…
– За двадцать лет я подзабыл разговорный французский. Мне нужно поболтать с несколькими людьми. Не важно с кем. Вот смотри.
Теперь мне должны пригодиться номера телефонов журналистов, которые передал мне Билл. Я набрал первый номер. Газета «Паризьен». Заведующий литературным отделом Анри Дешам.
– Господин Дешам?
– Это я.
Самсунг оказался со встроенным динамиком, Ася слушала разговор.
– Вы не подскажете, когда взяли Бастилию?
Минута молчания. Потом:
– Четырнадцатого июля 1789 года. А что?
– Прекрасно. А какой это будет день по китайскому стилю?
– Вы из агентства Синьхуа?
– Я любитель.
– Идиот ты, а не любитель.
И отключил телефон. Ася восторженно развела руками.
Теперь «Фигаро».
– Господин Дюга?
– У аппарата.
– Вы-то мне и нужны. Вы не подскажете, сколько бегемотов в зоопарке в Монпелье.
Быстрый ответ:
– Там не хватает одного осла. Можешь попытать счастья.
И отключил телефон. Ася сияла от восторга.
Теперь нужный номер. «Ле Монд».
– Господин Дидье Шаплон?
– Да.
– Скажите, действительно ли сегодня в полдень на площади возле Собора Парижской Богоматери будут продавать леопарда?
Молчание. Я повторил:
– Правда ли, что сегодня в полдень по площади возле Собора Парижской Богоматери будут продавать леопарда?
Наконец он понял:
– Приду и куплю. Мне как раз нужен леопард.
И отключил телефон. Итак, я буду его ждать сегодня в двенадцать на площади у Собора Парижской Богоматери.
Последний звонок. Теперь, в спортивную «Экип».
– Господин Лекок?
– Да. Только говорите быстрее.
– Я хочу организовать эстафету. На первом этапе побежит спортсменка, на втором обезьяна. На третьем конь.
Я не успел договорить, как господин Лекок отключил телефон.
Ася сияла от восторга. Я ей предложил:
– Набери любой номер.
Она набрала. Спокойный женский голос:
– У аппарата.
– Извините, мадам, я хочу предложить вам тигра.
– Какого тигра?
– Полосатого.
– Что я с ним буду делать?
– Пригодится в хозяйстве.
– Мне не нужен тигр.
– Тогда купите верблюда.
– Какого верблюда?
– Двугорбого.
– Теперь я поняла. Вы идиот.
Говорила она спокойно, лениво.
– Я не идиот, мадам. Я обыкновенный коммивояжер. Судите сами. Если бы я продавал энциклопедии, то мог бы прийти к вам с книгами. А как я приду к вам с тигром и верблюдом? Вы откроете дверь, а я… У вас просторный лифт?
– Про тигра ничего не скажу, но верблюд точно не поместится.
– Рекомендую вам покупать обоих сразу. Это, конечно, дорого. Но потом вы сэкономите.
– Как сэкономлю?
– Дело в том, что тигры прожорливы. Очень дорого стоит их прокормить. А если вы купите и верблюда, то тигр сожрет верблюда, и вам не надо будет его кормить недели две.
– Знаете что… Я вам дам адрес моего бывшего мужа, приезжайте к нему с тигром и верблюдом. И захватите крокодила.
– Какого крокодила?
– Зубастого. И учтите, мой бывший муж очень прожорлив. Он съест и тигра, и верблюда, и крокодила.
– Вы в этом уверены?
– Уверена. Он идиот. Такой же, как и вы.
Я отключил телефон. Ася хохотала:
– Тигра полосатого и крокодила зубастого. Евгений, с тобой не соскучишься.
Появилась женщина с моей одеждой, рубашка и брюки были поглажены, плащ высушен. Женщина удалилась. Ася помогала мне одеться.
– Запомни, Евгений. В любое время ты можешь приехать в «Любовь и голуби». Это здесь, рядом, на авеню Клери в двух шагах от Нотр Дам де Бонн-Нувель. Там тебя никто не найдет. Менеджер – бывший член руководства компартии. У него в кабинете висит портрет Мориса Тореза. Скажешь только, что ты мой друг, и он без всяких документов даст тебе номер. Он мужик из старых. Железный! Можешь на него положиться.
* * *
Теперь я могу идти на встречу с журналистом. В случае чего, Ася расскажет про тигра, а про леопарда забудет. По дороге я вынул из телефона симку, сломал и бросил в мусорную урну. Телефон выкинул в Сену.
138. Человек с красным зонтом
Дождь то начинался, то кончался. Солнце то появлялось, то пряталось за тучи. Облокотившись о парапет, я смотрел на другой берег Сены. Справа Собор Парижской Богоматери, вся площадь перед ним забита туристами. Когда выглядывало солнце, туристы начинали двигаться медленнее и тогда казалось, что их больше, и они заполняли все пространство. Когда начинал моросить дождик, все съеживалось, убыстрялось, становилось угловатым, создавалось впечатление, что количество туристов уменьшилось.
Я ждал Дидье Шаплона, корреспондента «Ле Монд», того самого, который переслал Биллу фотографии Тизанникова.
* * *
Шаплон появился с легким опозданием в пятьдесят минут. Выглядел он странно, на нем был голубой плащ, в одной руке он держал красный зонт, в другой совершенно промокшую газету. Он осмотрел меня с головы до ног:
– Вы не похожи на леопарда. Скорее, вы похожи на енота.
Меня это обидело, но я решил в полемику не вступать:
– Мне все об этом говорят.
– Я опоздал, ибо был уверен, что самолеты запаздывают.
Работать над повышением пунктуальности французских журналистов я не собирался.
– Как я могу увидеть Тизанникова? – спросил я.
– Я бы вам посоветовал читать нашу газету… Хотя… Я знаю, у вас Штатах газеты такие большие, что прочесть одну за день невозможно. У нас другое. Если бы вы посмотрели на шестую страницу нашей вчерашней вечерней газеты, вы бы прочли сообщение, которое бы вас опечалило… – Он поежился. – Опять дождь. Я завидую моим коллегам, которые работают в Сахаре. Вы когда-нибудь были в Сахаре?
– Не был, но знаю, что там жарко и сухо. Так что меня должно опечалить?
– Дело в том, что Тизанников скончался.
– Когда?
– Два дня назад. Скоропостижно. Пока есть предположение, что инфаркт, но будет вскрытие. – И, не дав мне опомниться, принялся философствовать. – Мы умираем, а след от нас остается. Мой коллега мне всегда говорит: «Не торопись умереть. Иначе люди могут о тебе плохо подумать». Правда, смешно?
– Смешно. Я обязательно запомню это выражение и буду цитировать на похоронах.
– Великолепно, – обрадовался корреспондент. – Теперь я вижу, что вы действительно леопард.
– Расскажите мне поподробнее о фотографиях.
– Это было две недели назад. Мне позвонил какой-то человек и спросил: «Знаете ли вы, что диссидент Тизанников – извращенец?» Так и сказал: «извращенец». Вы, случаем, не извращенец?
– Нет.
– И я тоже нет. Но этот мир настолько сошел с ума, что тоже хочется стать извращенцем.
– Дальше.
– Я спросил, какого рода извращенец этот Тизанников. Теперь, знаете ли, есть такие извращенцы! Я вчера был в театре Мадлен на спектакле «Триумф истории». Мария Антуанетта там такое вытворяла, что когда ее повели на эшафот, я подумал: «Хорошо было бы, если бы ей отрубили голову по-настоящему. И автору пьесы тоже».
– Что ответил неизвестный?
– Он обещал прислать фотографии. И прислал.
– Больше он вам не звонил?
– Нет.
– Вы знаете, кто он?
– Нет. Но думаю, тоже извращенец.
– Вы не связываете скоропостижную смерть Тизанникова с этим звонком?
– А что произойдет, если свяжу? То же, если не свяжу.
– Вы знали Тизанникова?
– Я встречался с ним лет пятнадцать назад, когда работал в газете компартии.
– «Юманите»?
– Да, «Юманите». Тогда наши коммунисты сильно расходились во взглядах с русскими, особенно в отношении к диссидентам. Ну, и поддерживали их. Тизанникова выслали из России, по-моему, за связь с Солженицыным или что-то вроде.
Это было правдой. Тизанников распространял запрещенные тогда в России книги Солженицына.
– Почему он прислал фотографии именно вам?
– Наверное, считает меня честным человеком.
Он стоял, опираясь на парапет, и смотрел на рыболовов, сидящих у самого берега реки.
– Вам не кажется, что удить удочкой у Собора Парижской Богоматери занятие столь же перспективное, как стоять с высунутым элементом на Трафальгарской площади и ждать, когда на него случайно попадет проезжающая мимо английская королева? Правда, смешно?
– Смешно.
– Но все мы похожи на рыболовов у реки, из которой кто-то до нас выудил всю рыбу. А это уже печально.
– Печально, – снова согласился я и спросил: – Вы мне дадите адрес Тизанникова?
– Дам. Улица Прони, двадцать пять, второй этаж. Это семнадцатый округ, около парка Монсо. Найдете?
– Найду.
139. Жилище диссидента
Я спустился в метро, неудобное и по нью-йоркски грязное. Две пересадки – и я на улице Прони. Дом двадцать пять нашел быстро. В будке для консьержа никого. Лифт старомодный, открывать дверцы надо самому. Поднялся на второй этаж. Четыре двери. На одной медная табличка «Доктор А.Тизанников». С каких это пор Тизанников, который, как я хорошо знал, не осилил и двух курсов института, стал доктором? Я позвонил. Дверь открыла дама лет пятидесяти в синем бесформенном платье с аккуратно завернутыми в сетку волосами, со щеткой в руках.
– Мне господина Тизанникова.
– Он умер, – спокойно ответила дама.
Я сделал вид сначала растерявшегося, а потом убитого горем человека.
– Как?! Я не знал. Внизу нет консьержа… Меня не предупредили.
– А консьерж – это я, – ответила дама. – Господин Альбер жил один. Вот я и хозяйничаю тут.
– Я могу видеть тело покойного?
– Можете. Только не сейчас. Оно еще в морге. Его должны были привезти еще утром, а вот не везут. Потеряли, что ли, по дороге. Будете ждать?
– Буду.
– Ждите. Проходите в гостиную.
Огромная комната, вся в шторах, тяжелые, вишневого цвета – на окнах, такие же на дверях. И много книг: на полках, на столе, на полу. На стенах какие-то непонятные безделушки. На внушительных размеров письменном столе бумаги и относительно новый Макинтош.
Сразу в голову пришла идея. Я уселся за стол и включил компьютер.
Много-много файлов с какими-то текстами, в основном по-русски. Но не они меня интересовали. Я посмотрел, какие у него программы. Я искал File Buddy. Не нашел. Тогда я включил интернет. И благо, эта программка не велика по объему, я быстро скачал ее и начал искать секретные файлы. Этим я занимаюсь в Орландо уже почти пять лет.
Провозился я недолго. Минут через пять нашел папку, начинающуюся с точки:.tutu. Это значит засекреченный. Конечно, для знатока – это секрет Полишинеля. Но люди верят, платят деньги, покупают программы для засекречивания файлов. Поискал еще, больше секретных папок не было.
Я открыл засекреченную папку, там оказался файл в Microsoft'e, тоже засекреченный. Понадобилась другая техника. Но все это игрушки.
Я дважды нажал на мышку, и файл открылся. Всего четыре строчки. На первой – набор букв, начинающихся с www.; очевидно, адрес какого-то сайта, на второй слово «брамапутра», на третьей слово «бандаранаике», на четвертой цифры парами; первая пара 01, судя по всему, парижский телефонный номер.
Я сразу же открыл сайт. Высветилось заглавие: «Сити-банк, Парижское отделение».
Дальше все понятно. Дальнейшие слова – коды для выхода на счет. ID – «брамапутра», password – «бандаранаике». Отметил про себя, что слова придуманы ловко, трудно забыть, трудно догадаться и отсутствуют буквы, написание которых латинским шрифтом может запутать. Теперь я узнаю, сколько было у Тизанникова на счету.
– Вы побудете еще минут пять? – это вошла консьержка. – Мне нужно на минуту спуститься к себе.
– Побуду.
Она помялась. Потом бодрым голосом начала:
– Меня зовут Милен Добеску.
Чисто французская фамилия. Настоящая парижская консьержка.
– Я Эуженио Саркаменту.
– И у вас есть документ? Знаете… оставлять квартиру на незнакомого…
Я вытащил из кармана паспорт. Она смотреть не стала.
– Я вам верю.
И исчезла. Теперь можно продолжить игры с компьютером.
Все получилось, как я предполагал.
Банк спросил: назовите ваш ID. Я ответил «брамапутра». Потом: назовите password. Я напечатал: «бандаранаике». И открылся счет…
Я мог предполагать что угодно. Удивить меня трудно. Но чтобы такое! У меня аж дыхание захватило.
Счет был на сумму чуть меньше миллиона долларов США.
Я знал такие счета. По интернету можно контролировать количество денег на счету. И только. Снять с него деньги или сделать перевод невозможно. И действительно, внизу я прочел скромную надпись: «Вы можете осуществить движение вашего счета, только лично связавшись с нашим агентом, которого вы сможете найти 24 часа в сутки, позвонив по известному вам телефону». Теперь понятно, что это за номер телефона.
Я встал, прошелся по комнате, вышел в коридор. И тут скорее услышал, чем увидел, как кто-то пытается осторожно открыть входную дверь. Очень похоже на непрошеного гостя.
Можно было, конечно, встретить гостя лицом к лицу, но любопытство взяло верх. В квартире так много штор… Я спрятался за одну из них. Получалось все, как во французском водевиле. А почему бы и нет? В конце концов, я в Париже!
Из-за моей шторы я мог наблюдать за открывающейся дверью. В комнату вошла молодая женщина. Вошла, осмотрелась, закрыла дверь. Когда смотришь на женщин из-за шторы, все они кажутся молодыми и красивыми. И эта мне показалась молодой и красивой. Среднего роста, блондинка, крепкого телосложения, чем-то напоминающая Катрин Денев. Причем Катрин Денев, играющую роль шпионки.
Эта Катрин уверенно вошла в гостиную. Взяла стул, подвинула его к книжному шкафу, взобралась на него, вытащила с полки пару книг, небрежно бросила их на пол, протянула вглубь руку, и я услышал, как что-то щелкнуло.
Я высунулся из-за шторы и теперь мог видеть, как гостья открывает маленький сейф и вынимает оттуда бумаги. Потом она закрыла сейф и, держа в руках какие-то фотографии, спрыгнула со стула. Начала рассматривать фотографии, потом положила их к себе в сумочку. Я понял, настало время вмешаться. Я вышел из-за шторы и вежливо поздоровался:
– Здравствуйте.
Гостья от удивления открыла рот. Она действительно была молода, и не то чтобы красивая, но некрасивой не назовешь. Я продолжал:
– Не правда ли, сегодня плохая погода?
В этот момент снова открылась входная дверь, и на пороге появилась консьержка мадам Добеску.
– О, вы уже привели женщину! Скорость, достойная подражания!
Я посмотрел на непрошеную гостью. Она, судя по всему, еще не могла прийти в себя. И решил быть галантным:
– Это моя двоюродная сестра. Кузина. Ее зовут Алин. Алин, поздоровайся с мадам Добеску.
– Здравствуйте, мадам Добеску, – выдавила из себя гостья.
– Я знаю этих кузин. Но мне все равно. Надеюсь, вы не взяли никаких сувениров из квартиры.
– Сувениры мы обязательно возьмем после похорон, – деловито сообщил я.
Но мадам, истинная парижская консьержка, меня не слушала:
– Если вы думаете, что я приготовлю вам кофе, вы ошибаетесь. Господин Альбер кофе не пил, кофе у него нет. А еще раз спускаться к себе я не собираюсь.
– Ничего страшного, – утешил я мадам. – Мы с Алин выпьем кофе в ближайшем кафе.
140. Опасная девица
Мы вышли на улицу.
– Хотите кофе? – вежливо поинтересовался я.
– Пожалуй.
В те благословенные времена, когда Ив Монтан пел о парижских бульварах, маленькие кафе были в Париже на каждом шагу. Нам пришлось пройти пару кварталов, пока мы не наткнулись на заведение с чисто французским названием «Аризона».
– Что вам заказать? – снова галантно спросил я.
– Экспрессо.
Я заказал два экспрессо. И представился:
– Меня зовут Эжени. А вас?
– Брижит. Брижит Дюма.
– Бог мой, неужели вам сорок лет!
– Почему сорок? – испугалась моя спутница.
– Девочек называли Брижит, когда была в моде Брижит Бардо. А было это лет сорок назад.
– Меня назвали в честь моей бабушки.
– Она была актрисой?
– Она была монашкой и очень набожной.
– Ну, вы явно пошли не по ее стопам. Занимаетесь делом предосудительным. Врываетесь в чужие квартиры, ищете тайники.
Очень нерасторопный официант принес кофе.
– Стало быть, вы – Мата Хари, – продолжал я. – Но мы с вами поладим, если вы мне покажете фотографии, которые вытащили из тайника.
– Боюсь, что я не смогу этого сделать.
– Тогда, боюсь, что мне придется арестовать вас.
– Меня? – Брижит брезгливо оттопырила нижнюю губу. – Меня? Арестовать? За что?
– Лазите по чужим тайникам… по тайникам моих друзей…
Она хмыкнула:
– Ну, уж если кто кого арестует, то это, скорее всего, я вас.
Настала моя очередь удивляться.
Очаровательная Брижит вытащила из сумки пластиковую карточку и сунула мне под нос.
На карточке я увидел ее фотографию и три полоски: белую, красную, синюю, национальные цвета Французской республики, а сверху много слов, из которых в глаза бросилось сразу два: «Surté Nationale», что в переводе означает «национальная безопасность».
– Не ожидали? – участливо спросила несостоявшаяся Мата Хари.
– Не ожидал, – признался я. И на всякий случай поинтересовался. – А за что вы меня хотите арестовать?
Она думала недолго:
– Ну, хотя бы за незаконное ношение оружия.
– Вам не повезло. У меня нет оружия.
– Правда? – удивилась она. – Покажите ваши документы.
Я протянул бразильский паспорт.
– Так вы бразилец, – разочарованно протянула она.
– Раньше я был русским, теперь бразилец. Я знал в молодости господина Тизанникова. Теперь, случайно оказавшись в Париже, решил навестить старого друга. И такая трагедия!
– Только навестить?
– И все.
Я старался говорить искренне, и, кажется, это у меня получилось.
– Значит, вы русский бразилец. Может быть, это даже лучше. Вы хотите нам помочь?
– Хочу, по трем причинам. Во-вторых, я всегда готов помочь вашей службе. В-третьих, я сейчас в таком положении, что отказ от сотрудничества с этой службой был бы неразумным.
– Вы забыли «во-первых».
– Нет-нет. Просто рискованно делать комплименты даме, находящейся при исполнении.
Она протянула мне фотографии, которые вытащила из сейфа у Тизанникова.
– Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
Я взял фотографии, начал их рассматривать.
Такие же фотографии, что показывал мне Билл. Я уже хотел было сказать «нет», и тогда мне бы оставалось только допить кофе и вернуться в Орландо. Но вдруг я обратил внимание на одну фотографию. Дама в белом халате. На фотографиях Билла она стояла спиной, теперь можно было видеть ее лицо. Да, это Лиза. Постарела, но такая же худая и с такими же голубыми глазами.
И я, не задумываясь, ответил:
– Да, мадам, я их видел.
– Мадмуазель, – поправила она. – Мадмуазель.
– Я уже видел эти фотографии, мадмуазель. Именно они и привели меня сюда. Я работаю на наркоконтроль Бразилии. У нас есть подозрение, что Тизанников пользовался очень специфическим наркотиком, производство которого наладил в Бразилии покойный русский профессор Янаев. Мы уничтожили весь запас этого наркотика. Но небольшие его количества иногда всплывают в разных уголках света.
– Мы никогда не думали об этом. Мы интересовались только, почему к Тизанникову приезжают вполне нормальные женщины, платят ему огромные деньги, и он с ними вытворяет такие ужасы.
– Но, может быть, они…
– Нет-нет. Они не мазохистки. Они нормальные.
– Он продолжал заниматься этим делом до самой смерти?
– Нет. Он свернул свое заведение почти полтора года назад.
– От чего он умер?
– Сердечный приступ.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Можете. Было бы хорошо, если бы вы поговорили с помощницей Тизанникова, баронессой Лиз Морнингтауэр, – Брижит показала на фотографию Лизы в эсэсовской форме. – Вот уже больше года она живет в замке около Тулузы и редко оттуда выезжает.
– С баронессой? – переспросил я.
– Уже два года как она баронесса.
– А вы сами не можете поговорить с ней?
– Увы. Она подданная английской королевы, и брат ее мужа – влиятельный человек в Англии. Очень. Член палаты лордов. Бывший министр. Подобраться к этой семье без каких-либо серьезных оснований мы не можем. Но сейчас она в Париже, приехала на похороны Тизанникова.
– И вы хотите, чтобы я…
– Я хочу, чтобы вы появились у нее в номере и основательно ее допросили. Основательно. Если вы перестараетесь, мы вам простим.
Я начал было протестовать, Брижит меня остановила:
– Вы иностранец. И что бы вы ни сделали… – она многозначительно повторила: – что бы вы ни сделали, вас в двадцать четыре часа вышлют из страны. Потом наши люди встретятся с вами где-нибудь… да хоть в Бразилии, чтобы отблагодарить.
– И когда надо с ней встретиться?
Она посмотрела на свой айфон, прочла что-то:
– Прямо сейчас.
– Где?
– В отеле.
– Какой отель?
Она насмешливо улыбнулась:
– «Георг пятый».
Конечно, «Георг пятый». Я мог бы и сам догадаться. Где еще могут останавливаться баронессы?!
* * *
– Подождите в холле, – распорядилась Брижит.
Я удобно уселся в кресле. Брижит появилась минут через пять.
– Мы опоздали. Она уехала. Час назад.
– Надо посмотреть, не осталось ли что-нибудь в ее номере.
Брижит согласилась, и мы поднялись на третий этаж.
Я ожидал увидеть нечто необычное, все-таки «Георг пятый», но был разочарован. Обыкновенный номер. Диван, стол, дверь в спальню и дверь в ванную.
В спальне в шкафу висела пижама.
– Она еще сюда вернется, – предположил я.
На тумбочке в ванной комнате лежала сумочка с какими-то флаконами.
– Точно вернется.
И мы решили подождать.
Через полчаса нам принесли кофе. Еще через полчаса я заказал бутылку шампанского…
* * *
Брижит вышла из ванной:
– Как я выгляжу?
– Как красивая женщина, принявшая душ.
– В какой гостинице ты остановился?
– Пока ни в какой. Думаю, где-нибудь на Тронше.
– Больше здесь делать нечего. Уходи первым. Завтра я тебя найду.
– Я могу позвонить.
– Не надо. Я сама тебя найду. Иди. Только сначала причешись. И вообще тебе пора изменить прическу. Ты не в Бразилии.
141. Любовь и голуби
Я вышел на Елисейские поля. Потом завернул на проспект Мариньи. На авеню Фобур Сент-Оноре зашел в магазин «Шанель». Всего два посетителя. Если за мной следят, то в такой магазин они зайти не решатся.
– Могу я говорить с менеджером?
Меня проводили внутрь магазина и указали кабинет. У какой-то женщины я спросил, где выход на улицу. Она мне показала на коридор. Там я нашел дверь. Я вышел во двор, оттуда на какую-то маленькую улицу. Потом оказался на улице Монталиве.
Я еще полчаса побродил по небольшим улицам, убедился, что за мной не следят, и направился в Галери Лафайет.
В отделе фирмы «Лорд» я попросил помочь мне одеться для вечера в «Лидо».
Сначала выбрали костюм, потом туфли. Там же я попросил, чтобы мне принесли белье и носки. Я переоделся во все новое, а то, в чем приехал, попросил отправить по адресу «Сто двадцать три, улица Маршала Фоша, Ним». Всегда, когда мне нужно избавляться от личных вещей, я отправляю их по этому, случайно подсмотренному мною адресу. Расплатился «визой» на имя несуществующей компании «Форст и сыновья».
Этажом ниже я купил туалетные принадлежности и аккуратную маленькую сумочку, куда любезная девушка доложила маленькие флакончики с парфюмерией.
Я шел по улице Комартен в сторону бульвара Капуцинов и улыбался. Милейшая Брижит в перерывах между ласковыми словами уж точно на всякий случай засунула мне жучок в одежду. «Я сама тебя найду». Вот уж удивится, когда ей скажут, что сплю я не в гостинице на улице Тронше, а в багажном отделении поезда, идущего в Ним!
Я подошел к «Олимпии». На концерт Франка Микаэля билеты еще продавались. Я купил билет в партере. До начала концерта оставался час. На улице Казанова я увидел салон. А что?
Во-первых, любезная Брижит могла спрятать какой-нибудь супержучок в волосах (что маловероятно). А во-вторых, она сама посоветовала мне постричься.
Парикмахер с чисто французским именем Махмуд стриг меня так долго, что я испугался, не опоздаю ли на концерт.
На концерт я не опоздал.
Закончился он около одиннадцати, я дошел до площади Опера, а оттуда по Реомюру до улицы Клери.
Старик со строгим лицом сидел в регистратуре. Портрет Мориса Тореза над ним не висел, но я почему-то решил, что именно о нем говорила Ася.
– Я от мадам Аси.
Не говоря ни слова, старик вытащил карточку, которая теперь во всех отелях служит ключом, вставил ее в какую-то машинку:
– Первый этаж. Номер семнадцать.
Я вошел в номер и упал на кровать. День был трудным. Я устал. Чтобы только ночью не появилась Ася!
* * *
Ася появилась утром.
В половине первого мы пошли обедать в бельгийский ресторан.
– Я ем только морепродукты, – предупредила Ася. – Посмотри на мою талию.
Я взял традиционные муль-фрит (мидии и жареная картошка), Ася – брандаду из трески.
– И никакого мяса. Только морепродукты.
– А как в отношении мужских возможностей? – осторожно спросил я. – Без мяса. Или это не важно?
Ася задумалась:
– Это очень важно. Я должна посоветоваться со специалистом.
Простившись с Асей около Мадлен, я зашел в брассери и у прилавка набрал номер справочной:
– Соедините меня с Cюрте Женераль.
142. Сюрте
– Не вешайте трубку.
И довольно быстро:
– Сюрте Женераль.
– Я бы хотел поговорить с инспектором Брижит Дюма. Мое имя…
– Вы можете не называть свое имя. Это необязательно.
Молодцы.
– Меня зовут Эжени Сокраменту. Это сложное имя. Я могу по буквам.
– Спасибо, не надо. Автомат запомнит.
Молодцы.
И почти сразу:
– Вы находитесь в брассери у Мадлен.
– Да.
– Пожалуйста, не уходите никуда. К вам приедут.
Через две-три минуты ко мне подошли двое мужчин:
– Вы искали Брижит Дюма?
– Да.
– Мы вас проводим.
Я выразил готовность идти с ними, смутно догадываясь, куда они меня повезут.
Запаркованная под кирпичом машина ждала нас.
Я сел сзади, около меня сел один из пришедших в брассери.
– Сегодня хорошая погода, – начал он беседу.
Я согласился:
– Хорошая.
– А вчера была плохая.
И я снова согласился:
– Плохая.
Машина въехала во двор высокого здания и подрулила к подъезду.
– Идемте, – распорядился человек, сидевший рядом со мной.
Мы вошли в небольшой зал, потом поднялись на лифте на второй этаж. Судя по стенам и дверям – это не был этаж, где заседает начальство.
Мы вошли в кабинет, точнее, не в кабинет, а в комнату, там стояли стол и несколько стульев вокруг. За столом сидел субъект очень серьезный и очень худой. У него было скучное лицо человека, которому предстоит нудная работа. Он был чем-то похож на египетскую мумию. Он представился:
– Инспектор Карнье.
Предложил жестом сесть. Что я и сделал.
– Имя, фамилия.
– Эжени Сокраменту.
– У нас есть данные, что ваше настоящая фамилия – Лонов.
– Совершенно верно. Я был гражданином России Лоновым. Потом я уехал в Бразилию. На совершенно законных основаниях поменял фамилию, и теперь я гражданин Бразилии Сокраменту.
– Когда вы в последний раз были во Франции?
– В 1991 году. Тогда я был гражданином СССР Лоновым.
– Полковником Лоновым, – поправил меня человек с лицом мумии.
– Вот уже почти двадцать лет, как я гражданин Бразилии и никакого воинского звания не имею.
– Ваш последний визит к нам запомнился тремя трупами.
– Вы обвиняете меня в убийстве? Не забудьте про срок давности.
– Я не обвиняю вас в убийстве. Я просто констатирую, что во время каждого вашего визита появляются трупы.
– Вы мне предъявляете какое-то обвинение?
– Пока нет. Почему вы от нас скрылись?
– Я? От вас? Это неправда.
– Вы сказали мадам Дюма, что будете ночевать в одной из гостиниц около Мадлен. Это так?
Ай да Брижит! Мадам Дюма. А говорила, что не замужем.
– Да, я сообщил мадам Дюма, что собираюсь остановиться в одной из гостиниц вблизи Мадлен. Точнее, на улице Тронше.
– Но вас там не было.
– Я ночевал у дамы. Надеюсь, во Франции это не запрещено?
– Не запрещено.
– И в Бразилии тоже не запрещено. Надеюсь, вы не будете настаивать, чтобы я назвал вам имя этой дамы.
– Не будем. Пока.
– А где, кстати, мадам Дюма? Я хотел попросить у нее прощения, я все время называл ее мадмуазель.
– Зачем вы сюда приехали?
– Я работаю в Бразильской организации «Мир без наркотиков». Нам стало известно, что гражданин Франции Тизанников для каких-то своих дел использует очень редкий наркотик. И я решил встретиться с ним, чтобы проверить догадку.
– Что это за наркотик?
– Общепринятое его название «Мефистофель».
Инспектор постучал что-то на компьютере.
– Вы сказали мадам Дюма, что уже видели фотографии, которые она вам показала.
– Да, видел эти фотографии.
– Кто вам их показал?
– Господин Алвариш, руководитель нашей организации.
– А он их взял откуда?
– У нас не принято спрашивать о таких вещах у начальства. Я хочу опередить ваш следующий вопрос. Что это за наркотик, которым мы интересуемся, а вы его не знаете.
– Я хотел бы, чтобы вы ответили на этот вопрос.
– Этот наркотик делается из растущей только в Бразилии травы «уту». Получаемое из этой травы вещество является редким наркотиком. Мы уничтожили все его производство. Но некоторое количество куда-то исчезло. По поведению людей на фотографиях я решил, что это может быть наш наркотик, и приехал сюда. Тем более, что я знал господина Тизанникова еще по Москве.
– То есть вы приехали сюда продолжить бизнес Тизанникова?
– Я даже не знаю, что это за бизнес.
– А мне кажется, вы знаете. И нам обязательно расскажете.
– Но я действительно не знаю.
В это момент в дверях появился еще один серьезный человек.
– Шеф отделения хочет немедленно видеть этого бразильца.
Карнье встал, посмотрел мне в глаза, как ему показалось, очень грозно, и изрек:
– А с тобой я поговорю потом. У нас есть комната для таких разговоров. Специальная.
– Идемте, – скомандовал пришедший серьезный человек.
Я последовал за ним. Мы поднялись на шестой этаж, и я сразу понял, что это этаж для начальства.
Мы вошли в кабинет. Там никого не было. Обстановка по номенклатуре та же: стол и посадочные места. Только это был большой дубовый стол с какими-то электронными устройствами и не стулья, а кресла. Я уселся в одно из них.
– Подождите. Шеф сейчас придет, – прорычал приведший меня серьезный человек и вышел.
Я остался один. Время шло, а шеф не появлялся. Я успокаивал себя, что никаких обвинений мне предъявить не могут. Попугают, два раза врежут, а потом выпустят. Эту технику я знал. Вдруг раздался женский голос:
– Попался, малыш.
В дверях стояла Алис Шабо.
143. Визит к даме
Она не изменилась, та же стройная фигура, та же улыбка.
– Это ты шеф департамента?
– Я, малыш.
Я подошел к ней и обнял. Те же глаза, те же плечи.
– Вот уже лет двадцать, как никто не обнимал меня в моем кабинете.
– Виноват не возраст, а должность. Станешь министром, никто к тебе не прикоснется.
– Я специально приехала из Брюсселя, чтобы тебя спасать.
– Меня не от чего спасать, я не совершил ничего предосудительного.
– Знаю, знаю. Но неужели ты отнимешь у старой женщины удовольствие спасти старого друга сердца?
– Нет ничего более благородного, чем спасение невиновного от людской молвы.
– Неужели это Кафка?
– Это мать Тереза, мадам.
Она села за стол, но в начальника не превратилась. Она смотрела на меня и улыбалась. Потом нажала кнопку компьютера.
– Я про тебя все знаю. В девяносто первом году я работала в Канаде. А когда вернулась, узнала о твоем визите к нам. Я все про тебя знаю.
– Но я…
– Три трупа. Три трупа за два визита!
– Но я никого не убивал.
– Верно. Никого. Но три трупа – это много.
– Это были плохие люди.
– Соглашусь. Но у нас принято пресекать их деятельность иначе.
– Но я…
– Давай я тебе расскажу, как все было. Могу даже показать картинки.
– Приятно будет увидеть мои старые фотографии.
– А вот и ошибся. Не фотографии. Рисунки. У нас есть целая галерея рисунков. Итак. Твои начальники узнали, что ваш человек на севере Франции занялся торговлей наркотиками. Это плохо. Очень плохо. И послали тебя узнать, в чем дело. Это так?
– Так.
– Не забыл, как его звали?
– Нет. Топалов.
Она сверилась с компьютером:
– Верно. Топалов. Ты приехал в Онфлер и отправился к нему. Вот посмотри.
Она нажала мышку и из принтера на столе выскочил листок.
– Посмотри.
Рисунок. Я выхожу из дома Типографа. И я сразу узнал кисть очаровательной художницы:
– Мадмуазель Дижон!
– У тебя неплохой вкус. Красивой ее не назовешь. Но мила. Пойдем дальше. Скорее всего, разговор с Топаловым ни к чему не привел, и ты через бывших членов компартии вышел на непосредственных торговцев. Тем временем Топалова убили.
– Не я.
– Не ты. Но с тобой приключилась неприятная история. Тебя самого чуть не подстрелили. Это кошмар. Ты оказался в машине с неким… – она посмотрела на экран монитора, – с неким Симоном Бланшаром.
– Его имени я не знал.
– Верю. За ним охотились его конкуренты, и, когда ты с ним ехал в машине, его пристрелили. Ты испугался. Я тебя понимаю. И ты решил поскорее уехать. И опять я тебя понимаю. Так испугался, что затащил бедную мадмуазель Дижон в мужской туалет.
Она опять нажала на мышку, и из принтера снова выскочил листок. Кики упирается, а я с искаженном от страха лицом тащу ее в мужской туалет.
– Нет. Такого испуганного лица у меня не было.
– Может быть. Делаем скидку на эмоциональное восприятие художницы. Но испугался ты так, что потребовал немедленно отвезти тебя в Швейцарию, и по дороге боялся выходить из машины.
Она опять нажала мышку, и из принтера снова выскочил листок. Я сижу в машине, а Кики кормит меня сандвичем.
– В Женеве ты щедро расплатился с художницей. Даже очень щедро. Но, в конце концов, она оказывала тебе большие услуги. Всесторонние услуги.
«Постой… Постой… – промелькнуло в меня в голове. – Кики упустила мои прогулки по крыше. Ай да Кики! Умница».
– Ты сделал все, что мог, но твои начальники остались тобою недовольны, – продолжала Алис. – И через несколько недель ты снова объявился у нас. Та же мадмуазель Дижон взяла тебя в Сан Ремо, отвезла в Сет. Там ты встречался с Мишелем Леруа, и потом вы поехали в Париж.
Она нажала на мышку, и из принтера посыпались листки. Несколько рисунков. Монпелье, Сет, Париж. Но ресторана с Кузякиным не было.
– В Париже ты провел час в здании компартии. Там тебе дали адрес, по которому ты вышел на наркодилера, и тот назначил тебе встречу в Лионе. В Париже появилась еще одна дама. Снова могу отметить, что у тебя хороший вкус.
Она еще раз нажала на мышку, и появился листок с рисунком Аси.
– Хороший вкус, – повторила Алис. – Мы ее не нашли. Искали, но не нашли. Скорее всего, судя по ее внешности, это знакомая не имеет отношения к твоей профессиональной деятельности. Ну, а дальше поездка в Лион, убитый дилер и опять поспешное бегство. Первым же самолетом.
И снова появился рисунок. На этот раз я, согнувшись, бегу в сторону таможенного контроля.
– А теперь еще одна дама. Мадмуазель Алеида Брюне.
Алис вытащила рисунок, и я увидел аккуратно нарисованную Лиду в длинном платье, непонятно какого цвета.
Алис продолжала:
– На мой взгляд, такие не должны нравиться мужчинам. Но ты провел с ней ночь в Довиле. Ночь с таким пугалом. Она просто пугало.
– Чего не сделаешь ради выполнения задания!
– Мы догадывались, что она была твоей связной. Но она твердила: любовь – и ничего больше. Пришла к тебе в номер, провела с тобой ночь, утром простилась и больше тебя не видела. Мы ее допрашивали. Допрашивали с пристрастием. Таких мы допрашиваем с особым пристрастием. Но она твердила, что простилась с тобой утром и больше тебя не видела. Ты бы выдержал, если бы тебя допрашивали с пристрастием?
– Нет.
– И я нет. А она выдержала.
Спасибо, Червонная двойка. Я в тебе не ошибся. Спасибо!
– Вам тогда было легко. Коммунисты и левые никогда вас не выдавали. Они были такие, что любой допрос выдержат. Хорошо, что теперь таких нет.
Я вспомнил асиного менеджера и портрет Тореза.
– Ты права. Таких больше нет.
– И вот ты снова у нас. И снова начинаются трупы.
– Но я опять ни при чем.
– Зачем ты приехал?
– Начну с начала. В Бразилии лет двадцать назад русский химик синтезировал наркотик на базе бразильской травы «уту». Этот наркотик обладает особыми качествами, он подавляет волю, но сохраняет сознание.
Алис что-то прочла на мониторе:
– Как звали этого химика?
– Янаев.
– Ты был с ним знаком?
– Я видел его один раз. Потом он умер.
– А ты привычек не меняешь. Как только ты появляешься, ищи трупы.
– Мы тогда уничтожили лабораторию и все запасы этого наркотика. Но какое-то количество могло где-то остаться, скорее всего, в России, откуда этот Янаев.
– Как называется этот наркотик?
– «Мефистофель».
– Но это немецкое название.
– В России хорошо знают оперу Гуно.
– Ну да. И что дальше?
– Дальше к моему шефу попали фотографии, которые тебе известны, и он решил, что в этих оргиях не обошлось без наркотика.
– Скажи мне честно, тебе самому нравятся эти извращения?
– Нет. Впрочем, ты должна это знать.
– Убедил. Откуда у тебя эти фотографии не спрашиваю, не скажешь.
– Не скажу.
– Что дальше?
– Дальше я решил прилететь в Париж. Я был знаком с Тизанниковым. Здесь я узнал, что он умер и у меня теперь остается одна возможность что-нибудь узнать про наркотик. Поговорить с Лиз Морнингтауэр.
– И ты уверен, что она будет с тобой разговаривать?
– Уверен.
– Ты с ней был знаком?
– Увы!
– Бог мой, и с ней тоже! Она просто ужасна. Эта Алеида по сравнению с ней… – она с полминуты искала, с кем сравнить Лизу, потом остановилась, так и не найдя ничего подходящего. – Она просто ужасна!
– Я тебе выдам секрет. Вчера я был в «Олимпии» на концерте Франка Микаэля. У него есть замечательная песня.
Toutes, toutes, toutes les femmes sont belles.
Toutes, toutes au cœur ont une rose.
(Все женщины красивы.
У всех на сердце роза.)
– Ты вчера был в «Олимпии»?
– Да.
– Идиоты! Какие идиоты!
– Кто? – вежливо поинтересовался я.
– Они искали тебя в «Лидо». Проверили «Мулен Руж» и «Крези Хорс».
– А я был в «Олимпии».
– Конечно. Красивые женщины тебя не интересуют.
Так, значит, очаровательная Брижит подложила-таки мне жучок. И они дошли до Галери Лафайет. Я там сказал, что иду в «Лидо».
– Жалко, что ты была в Брюсселе, я бы тебя пригласил в «Олимпию».
– Я не была в Брюсселе. Я тебя обманула. Мы, женщины, очень лживы. Просто когда я узнала, что ты слишком долго оставался в отеле с этой Дюма…
– Где она, кстати?
– Я ее с утра отправила в Дувр.
– Но мы с ней говорили о делах.
– Я очень хорошо знаю мадам Дюма.
– Но мы действительно говорили о делах.
– Она за этим Тизанниковым следит давно. Он купил имение около Парижа. К нему приезжали дамы из России. Там устраивались оргии. Но никто не жаловался. Мы допросили нескольких участниц, и никто из них не высказал протеста. Потом примерно года полтора назад все кончилось. Мы бы про него забыли, если бы не его смерть.
– Он действительно умер от сердечного приступа?
– Так утверждает патологоанатом. Ты действительно хочешь встретиться с баронессой?
– Да.
– Заставить тебя мы не имеем права. Но если ты сам хочешь, мы тебе поможем. Сегодня ты отправишься в Тулузу и завтра утром попытаешься проникнуть к ней.
– К чему такая спешность? Я бы хотел пригласить тебя в ресторан.
– Эта дама неожиданно приехала в Париж. Скорее всего, на похороны Тизанникова. Однако пробыла в Париже только один день и отправилась к себе в замок. У нас есть опасение, что она может в самое ближайшее время покинуть Францию. Надо попытаться поговорить с ней, пока она здесь.
Алис нажала на какие-то кнопки, поговорила с кем-то. В дверях появились два парня. Она показала им на меня:
– Это бразильский полицейский. Эжени. Фамилию я не смогу выговорить. Вы вместе с ним прямо сейчас отправитесь в Тулузу. Надо сделать все возможное, чтобы он проник в замок мадам, как там ее фамилия… словом, Элиз. Оплата гостиницы и ресторана за наш счет. Отправляйтесь прямо сейчас.
Дальше пошли распоряжения.
– Желаю тебе успеха, малыш.
