Глава двдцать третья
СНОВА КУЗЯКИН
118. Путь в Канаду
Я подробно пересказал Мальвине разговор с доктором. О том, что Ромеру назвал ее специально подготовленной, решил умолчать.
– И еще он сказал, что тебя зовут Марина и твоя фамилия Волкова.
– Была Волкова, стала Сокраменту. И чуть было не стала Мариной Бойко.
– Бойко? – удивился я.
– Я тебе рассказывала, что мой начальник собирался выдать меня замуж за своего племянника. А фамилия племянника Бойко. Так я чуть не стала Мариной Бойко.
– По-моему, Марина Сокраменту лучше.
– Я тоже так думаю.
– Ты уже привык, что ты не Лонов?
– Привык.
– И я привыкла.
– Правильно я сделал, что сжег паспорта?
– Правильно. Теперь мы другие люди.
– Что касается этой лаборатории… – рассуждал я, – Лоренцо перевел деньги какой-то ужасной лаборатории…
– До которой нам нет дела, – поставила все точки над «i» Мальвина.
– До которой нам нет дела, – признал я правоту моей супруги.
Придя к соглашению, мы несколько раз, вспоминая беседу с доктором, убеждали себя, что до этой ужасной лаборатории нам нет дела. Но то ли от того, что неделями не случалось ничего, что могло бы оторвать нас от скучных повседневных дел, то ли от заведенной внутри нас пружинки, заставившей объехать полмира, с каждым разом это «до которой нам нет дела» становилась все менее категоричным. И однажды я изрек:
– А что, Марина Витальевна, не позвонить ли мне Вадиму? Во время последней нашей встречи он дал мне свой телефон и наказал: «Где окажешься, оттуда позвони».
Возражения я не встретил.
* * *
В Москве уже было десять утра. Два гудка и женский голос:
– Я вас слушаю.
– Я хотел бы поговорить с Вадимом.
– Его нет дома.
– А когда он вернется?
– Это зависит от судей.
Я обалдел:
– Он сидит?
– Да.
– Давно?
– Уже с полгода.
– Когда будет суд?
– Не знаю.
– В чем его обвиняют?
– Кто вы такой?
– Я его друг Евгений. Работал с ним в Италии. Моя фамилия Лонов.
– А что вас интересует?
– В чем его обвиняют?
– Провоз наркотиков.
– Он Бутырках или в Лефортово?
– Он вообще не в Москве.
– А где?
– В Канаде.
– А точнее?
– В Монреале.
– Я скоро буду в Монреале, – придумал я сходу. – Попытаюсь с ним встретиться. Что ему передать?
– Передайте, что квартира его в порядке. Я за ней слежу. Жена его в Сочи. Не звонит.
– А вы кто такая?
– Теща. Скажите ему, что жена у него стерва. А за квартиру пусть не беспокоится.
– Передам.
– Не вешайте трубку. Может быть, вам понадобится… Он сбрил бороду. Вдруг вас поведут на свидание с ним, а вы его не узнаете.
Я поблагодарил верную тещу и повесил трубку.
– Теперь в Монреаль? – спросила догадливая Мальвина.
– В Монреаль. У меня там есть один знакомый. Он нам поможет.
* * *
Знакомого звали Жан-Люк. Служил он инженером на электронном предприятии. Каждый год я приезжал в Монреаль для встреч ним. Официально я летал на кинофестиваль в составе советской делегации, где значился специалистом по электронному обеспечению мультфильмов, в чем совершенно не разбирался. Фирма Жан-Люка ко всему прочему консультировала производство мультфильмов, и мои встречи с ним объяснялись вовсе не обменом опытом с целью улучшить и без того отличное качество мультфильмов, а закупкой оборудования его фирмы через третьи страны.
– Ты куда делся? Тебя не было уже на двух фестивалях, – разорвал трубку голосище Жан-Люка.
– Сам знаешь, какие дела у нас в стране.
– Где ты разместился?
– В «Виктории».
– Значит, не обеднел.
– Нет. И я не один. Я с женой.
– Наконец-то! Чем могу помочь? Или просто встретимся, поболтаем?
– Встретимся, поболтаем – это обязательно. А вот если поможешь, буду благодарен. У вас в Монреале в одной из тюрем сидит мой хороший знакомый. Точнее, не сидит, а ждет суда. Как мне связаться с его адвокатом?
– Имя?
– Кузякин. Вадим.
– Понял. Как узнаю, позвоню. А сегодня вечером идите на концерт Реда Стюарта. Ты мне как-то говорил, что любишь его.
Я этого не говорил. Но отказываться было нельзя. Я изобразил радость:
– Он в Монреале!
119. Метр Пьер Вайанкур
Жан-Люк позвонил утром:
– Записывай телефон. Адвокат метр Пьер Вайанкур, улица де ля Барр в Лонгёе. Знаешь, где это?
Я знал. В Монреале есть районы, где лучше по-английски не говорить. Лонгёй именно такой. Англоязычные канадцы зовут его «лингвистический гулаг» и без особой нужды предпочитают туда не ездить.
Я набрал номер. Скучный женский голос ответил:
– Адвокатская контора метра Вайанкура.
– Я бы хотел поговорить с мэтром.
– По какому вопросу?
– В отношении дела месье Кузякина.
Через полминуты поднял трубку мэтр.
– Я бразильский предприниматель Эуженио Сокраменту. Я хотел бы побеседовать с вами о господине Кузякине. Я его друг.
– Сегодня после обеда вам удобно?
Мне было удобно.
* * *
Мы вышли из вагона метро, двинулись по бесконечным подземным переходам и, так и не выйдя на улицу, оказались перед конторой метра Вайанкура.
Нас усадили в холле с кожаной мебелью. Квебек – не Бразилия, кофе не предложили.
В холл влетел мэтр, мужиковатый толстячок в больших очках.
– Что вас интересует?
Меня интересовало, какие обвинения выдвинуты против месье Кузякина.
– Создание фирмы, деятельность которой не отвечает характеристикам, данным при запросе на ее создание.
Я удивился:
– Мне сказали, что у него проблемы с наркотиками.
– Что вы! Что вы! – замахал руками мэтр. – Только создание фирмы. Но обвинения, поверьте мне, очень серьезны.
Я объяснил ему, что хотел бы встретиться с месье Кузякиным, а если это невозможно, передать ему несколько вопросов.
– Вчера суд решил выпустить месье Кузякина под залог. Сегодня вечером он будет выпущен под подписку о невыезде, и завтра вы сможете с ним встретиться.
Мэтр начал расспрашивать меня о моей фирме. Я охотно отвечал.
– Могли бы вы засвидетельствовать деловую порядочность месье Кузякина? – спросил он.
– О да, конечно. Мы долго работали с ним вместе.
– Подождите минутку.
Через пять минут он принес типовой бланк, где было написано, что я знаю господина Кузякина по деловым контактам, готов поручиться за его порядочность и честность. Я охотно расписался.
– Могли бы вы подтвердить ваши слова участием в залоге? Оно может быть символическим. Важны не деньги, а именно участие.
Я вспомнил, как Кузякин дал мне пачку сотенных бумаг.
– Конечно. Я внесу пятьсот долларов.
– Прямо сейчас? – удивился мэтр и посмотрел на Мальвину. Но Марина Витальевна оставалась непроницаемой, как сфинкс.
– Прямо сейчас. На чье имя?
– На мое.
Я вынул чековую книжку и выписал чек на имя мэтра Вайанкура.
– В какое время я смогу увидеть месье Кузякина завтра?
– Мы сняли для него квартиру в этом доме. Номер семьсот пять. Я бы порекомендовал вам прийти после обеда.
* * *
– Я хотел бы видеть месье Кузякина, – заявил я на следующий день по интерфону.
– Женька, Женька! Заходи.
И через полминуты нам открыл дверь улыбающийся похудевший Кузякин.
120. Подследственный Кузякин
– Женька! Как я рад тебя видеть! Не изменился. И всегда с хорошенькими женщинами.
– Осторожней, Вадим. Это моя жена Марина.
– Поздравления, мадам. Признаюсь, видел Женьку с красивыми женщинами и удивлялся, почему ничего серьезного. А теперь понял: он искал самую лучшую и нашел.
Он кинулся на кухню и вернулся с бутылкой «Veuve Clicquot Ponsardin».
Ловко открыл бутылку:
– За тебя, Женька. За вас, Марина.
Мы выпили.
– Молодец, Женька. Марина, вы нашли самого лучшего человека в мире, а я в людях разбираюсь.
Он внимательно посмотрел на Мальвину:
– У меня такое впечатление, что я где-то вас видел. Это нормально. Когда смотришь на красивую женщину, всегда кажется, что где-то ее видел.
Я налил бокалы:
– Вадим, за тебя. За то, чтобы ты выкрутился из этой истории.
– За это стоит выпить. История поганая.
Мы снова выпили.
– Спасибо тебе за залог. Но не бойся, я не убегу.
– Ну, а если убежишь, о залоге я жалеть не буду.
– Не убегу, Жень! Отсюда рвануть можно только в Штаты. А там… Знаешь, скрываться от ФБР – худшее, что можно пожелать.
– Как твои дела?
– Ты знаешь, что стало со Скакуновым?
Скакунов заведовал в ЦК хозяйственными вопросами.
– Нет.
– Он выбросился с восьмого этажа. А с Борисовым?
Борисов ведал в ЦК финансовыми вопросами.
– Тоже выбросился из окна. С седьмого этажа. Так я думаю, лучше отсидеть здесь пару лет. Очень мне не нравятся полеты из окна. Помнишь, с кем я был в Монпелье?
– Помню.
– Все сидят. Все! И крепко.
– И дамы?
– И дамы. Одной повезло, сидит в Голландии, почти курорт. Зато другая – в Таиланде, ад. Разбросало их всех. А я, как видишь, в Канаде. И еще могу отделаться условным.
– И усатый сидит?
– В Милане. Его месяц мурыжили на допросах – молчал. Допрашивали с пристрастием – итальянцы это умеют, у них это то ли от Цезаря, то ли от Муссолини, – молчал. А потом взяли да и отрезали ему усы. Так он с горя всех выдал, сразу.
– Тебе деньги нужны?
– Временно нужны.
Я вынул чековую книжку и написал чек на тысячу долларов.
– Имя получателя впишешь сам.
Кузякин положил чек в секретер. Вернулся. Налил бокалы:
– За дружбу. Что бы мы делали, если бы не было друзей! Ты теперь где? Мой адвокат сказал, ты заправляешь конторой в Бразилии.
– Верно.
– Отличная страна Бразилия. Но жарко. Я стал плохо переносить жару. От старости, наверное.
– Я к тебе по делу.
Мы уселись на диван.
– Что произошло с тем порошком, который ты называл «фельдмаршал»?
– Я передал его своему начальству. Но поскольку ты заинтересовался им, я тебе расскажу всё, что знаю. А знаю немного. Я в этом деле был простым исполнителем. Кто-то достал небольшую партию этого порошка.
– Когда?
– Думаю, в начале девяносто первого. Тогда стали интересоваться наркотиками, и Павлов убедил Горбачева заработать на отмывании наркоденег. Этот образец передали одной нашей секретной лаборатории. Они изучили, как он влияет на организм человека. Остались очень довольны. Прекрасный наркотик. Но количества вещества, которое было в их распоряжении, оказалось недостаточно, чтобы научиться его синтезировать. Понадобилось большее. Меня подключили только для доставки его из Намибии в Женеву.
– Почему этим занимался партийный аппарат, а не мы?
– Тогда уже аппарат готовил себе отступление. Кроме того, владелец порошка жил в Намибии, а с Нуйомой имели контакты только мы и военные. Поэтому решили сами.
– И поручили Пичугину.
– Это был прокол. Кто мог знать! Но кандидатура казалась подходящей. В Намибию он летал. Вот и попросили его перевезти товар в бюсте Гоголя.
– Не Гоголя. Это была статуэтка фельдмаршала Мольтке.
Кузякин обалдел:
– Вот как! А мой шеф мне наболтал про Гоголя. Но ты видел эту статуэтку и говорил, что это Николай Васильевич.
– Да кто по статуэтке из дерева, изготовленной африканским умельцем, сможет отличить Гоголя от фельдмаршала?
– Согласен.
– А почему в Женеву?
– Финансировал работу этой лаборатории банк…
– «Люмме и Корпкс», – подсказал я.
– Верно.
– И лично месье Моска.
– И здесь в точку.
– Что дальше?
– А дальше ты знаешь. Пичугин отдал наркотик левакам. Те передрались из-за него. Потом продали каким-то арабам. Пришлось подключить Моску и банк. Те перекупили небольшую порцию.
Так вот куда пошли деньги, которые я передал Арафату! А я удивлялся, почему положили деньги не прямо в банк, как обычно, а через Арафата.
– И дальше?
– Все. Моя роль закончилась.
– Кто этим делом у вас занимался?
Я ожидал, что он назовет Скакунова или Борисова, тех, которые выпрыгнули из окна.
– Скакунов. Он занимался этим лично. Это всё.
– Но у тебя должны быть свои соображения.
– Есть. Во первых, у нас наркотик назвали «Мефистофель». Поэтому ищи не «Фельдмаршала», а «Мефистофеля». А во-вторых… В ЦК секретными лабораториями ведал небольшой сектор.
Он замолчал, потом посмотрел на Мальвину и улыбнулся:
– Я вспомнил, где вас видел. В секторе у Артура. Вы мне делали копии.
– Это верно, – согласилась Мальвина. – Но я вас не узнала.
– Я был с бородой.
– Да.
– Вот с Янаева и нужно начинать.
– С Янаева? – я не понял.
– Да. С Артура Янаева.
Я вопросительно посмотрел на Мальвину. Она поняла. Этот взгляд означает: «Почему ты мне не говорила, что фамилия твоего начальника – Янаев?», и поспешила объяснить:
– Он не родственник вице-президенту.
– Не родственник, – подтвердил Кузякин. – Я бы знал. Однофамилец.
Я вспомнил: у меня в студенческой группе тоже был Янаев, такой умный тихоня то ли из Омска, то ли из Томска.
– Надо начинать с Артура, – повторил Кузякин.
– Как?
– Насколько я знаю Артура, из него никакими пытками ничего не вытащишь. Вот Мариночка подтвердит.
– У меня еще к тебе вопрос. Я знаю, что в адрес лаборатории, которая синтезировала наркотик, кто-то направил огромные деньги…
– Кто?
– Неизвестно. Но направили. Кто бы это мог быть?
– «Мефистофель» – это огромные суммы, и многие хотели бы поучаствовать в его производстве.
– Могли они использовать Артура Янаева как посредника?
– В каком смысле?
– Передать через него деньги.
– Нет. Это не тот человек, Женя. Не тот. Он трусоват. И потом… Зачем он нужен? Он – вне цепочки.
– Где мне искать эту лабораторию? Она по-прежнему в Москве?
– Почти уверен, что нет. Скорее всего, они в Лондоне. Понимаешь… я краем уха слышал, что для производства «Мефистофеля» нужен какой-то компонент, который можно достать только в Лондоне. Так ты осел в Бразилии?
– В Бразилии.
– Хочешь совет?
– Хочу.
– Учи португальский.
– Мы учим, – за меня ответила Мальвина.
– Прекрасно, Мариночка. И когда выучите настолько, что сможете разговаривать друг с другом по-португальски, забудьте русский, перестаньте читать русские журналы и книги. Забудьте про Россию. И тогда будете жить счастливо.
121. Граждане Бразилии
Вернувшись в Сан Бартоломеу, мы принялись строить догадки. Подсказка у нас была. «Надо начинать с Артура», сказал Кузякин.
– Что курировал твой Артур? – спросил я Мальвину.
– Секретные заводы, секретные лаборатории.
– И ту лабораторию, где работал его племянник?
– Конечно.
– А не та ли это лаборатория, о которой говорил Кузякин?
– Я уже об этом подумала.
– Ты говорила, что этот племянник все время находился в Лондоне.
– Я и об этом подумала.
– Давай примем за аксиому, что племянник работал в этой лаборатории. Причем явно занимал там важное место, иначе его бы не командировали в Англию. Лаборатория вот-вот должна была синтезировать «Мефистофель», и тогда деньги должны были потечь рекой. Поэтому Артур Никитич, который хорошо к тебе относился, начал сватать тебя за этого Бойко. Ты можешь позвонить Артуру Никитичу?
– Нет. Ни при каких обстоятельствах.
– Тогда надо искать Бойко.
– Как?
– Если он ученый, то должен публиковать свои работы в научных журналах. Есть библиотеки, где публикуют данные о работах, изданных в научных журналах.
– Можно найти такую библиотеку в Бразилии?
– Можно. Но в бразильских библиотеках сообщения о многих работах могут отсутствовать. Нам нужна библиотека, где собраны сообщения обо всех работах.
– Такая существует?
– Существует. Библиотека Конгресса в Вашингтоне. Это самая крупная библиотека в мире.
– Мы сможем слетать туда на пару дней. Заодно посмотрим на Белый дом.
Мы задумались: а в самом деле, не слетать ли нам в Вашингтон? Но потом решили, что лететь с липовыми паспортами в город, где расположено самое влиятельное агентство в мире, рискованно.
– Лучше всего полетим в Вашингтон после того, как получим бразильские паспорта.
Мальвина согласилась:
– Подождем пару месяцев.
* * *
Ждать пришлось полтора месяца.
Сначала синьора Исидора отвела нас в мэрию, где сам мэр вручил нам «Сертификаты о натурализации». В документе удостоверялось, что мы натурализованы, и какой-то чин своей подписью подтверждал, что человек, имя которого указано выше и фотография которого расположена выше, – гражданин Федеративной Республики Бразилия, то есть полноправный резидент этой страны. Для недогадавшихся по фотоснимку, кто какого пола, около каждой фотографии было написано masculino или feminino: у меня – masculino, у Мальвины – feminino.
Мы разглядывали документы.
– Интересно, – шепнула мне Мальвина, – номер твоего документа оканчивается на шестьдесят восемь, а мой на шестьдесят шесть. Что бы это означало?
– То, что тебя приняли раньше, а следовательно, ты более значительная фигура, и то, что между нами затесался незнакомец.
Потом мэр зачитал присягу, мы поклялись, что будем верными и законопослушными гражданами.
– Присягу о том, что я буду законопослушной гражданкой Союза, я не давала, – шепнула мне Мальвина.
– И видишь, что получилось!
Мэр произнес речь. Говорил он долго, понимал я не все, но по его благодушной улыбке чувствовал, что никаких гадостей он не говорит.
Потом мы поехали в контору синьоры Исидоры, где заполнили запрос на паспорта.
Мы ожидали, что синьора Исидора пригласит нас, чтобы вручить их, и очень удивились, когда, получив по почте небольшой конверт, обнаружили в нем наши паспорта.
– Пора идти в турагентство покупать билеты в Вашингтон, – сказала Мальвина.
