Глава двадцать вторая
НАШ ЧЕЛОВЕК В САН БАРТОЛОМЕУ
113. Возвращение в лоно церкви
Дон Джованни встретил нас обворожительной улыбкой. Не успел я, немного смущаясь, произнести:
– Мы с Мариной уже почти пять лет…
Как он сразу сообразил, в чем дело:
– По каким-то причинам вы не прошли через таинство церковного брака и теперь хотите возместить упущенное?
– Вы правы, дон Джованни.
– Это мнение вас обоих?
– Обоих, – ответила Мальвина.
Падре хитро улыбнулся:
– Мне почему-то кажется, что один из вас настаивает больше.
– Это я, – ответил я.
– Я так и понял, – падре весело улыбнулся.
– Но мы бы хотели, чтобы наше бракосочетание не привлекло большого внимания, чтобы оно было скромным. Мы не намерены приглашать много народа.
– Я вас понимаю, – закивал падре.
– Мы надеемся на вашу помощь в части, касающейся порядка бракосочетания. Мы в этих вопросах неопытны. Мы не знаем, что нужно…
– Нужно только одно – чтобы вы любили друг друга. А вы, как я заметил, любите друг друга.
– Церковь считает, что интимные отношения без законного их оформления в церкви, – тяжкий грех?
Падре замахал руками:
– Что вы! Церковь не консервативна. И венчание в церкви вовсе не законное оформление отношений, а добровольное принятие обязательств. Раньше говорили, что браки заключаются на небесах. Нет. Все происходит на земле.
– Нам нужны какие-то документы? – спросил я.
– Да. Гражданское свидетельство о браке. К сожалению, с некоторых пор епископат заставляет нас требовать гражданское свидетельство о браке.
Я протянул ему бумагу, которую нам дал Ромеру:
– Эта подойдет?
Он повертел бумагу. Потом улыбнулся:
– Конечно подойдет, но… было бы лучше иметь… Вы ведь еще не граждане Бразилии?
– Нет.
– Вы намерены при получении гражданства менять имя?
– Нет, – ответила Мальвина.
– Я бы вам посоветовал сначала проконсультироваться у адвоката. Хотя это и не обязательно.
Увидев, что Мальвина готова согласиться, я вмешался:
– Вы правы, дон Джованни, мы посоветуемся с адвокатом.
* * *
Через день я разъяснил ситуацию синьоре Исидоре.
– Мы скоро ждем ребенка. И поэтому хотели бы, чтобы наш союз был освящен церковью до его рождения. Но дон Джованни нам сказал, что бразильские документы о бракосочетании…
Синьора Исидора как всегда была невозмутима:
– Да. У нас предпочитают бразильские документы о бракосочетании. Если вы не возражаете, я смогу поменять ваши документы на бразильские.
– Это сложно?
– Нет. Но недешево.
– Внесите все расходы в ваш месячный гонорар.
– Если вы не возражаете, я так и сделаю. Это займет немного времени, максимум две-три недели.
Нам оставалось только поблагодарить любезную синьору и откланяться. Но это оказалось не все. Она спросила:
– Вы уже договаривались с доном Джованни о цене?
– Нет.
– Вы, как я догадываюсь, не привыкли иметь дело с оплатой подобного рода церемоний.
Возражать мы не стали.
– Вы можете доверить это мне, – предложила синьора Исидора.
– Мы бы вам были очень признательны.
– С доном Джованни вы обговорите все детали, но о цене буду договариваться я. Если вы не возражаете.
Нас это устроило.
– Мы бы хотели очень скромную церемонию, – объяснила Мальвина. – Мы не молоды.
– Это понятно, – согласилась синьора Исидора. – Как я поняла, вы не хотите большой огласки.
– Никакой.
– В таком случае вы не будете проводить прием после церемонии?
– Нам бы не хотелось. Но, вероятно, это необходимо.
– Вам будет удобнее объединить две причины для приема: бракосочетание, которое ни для кого из ваших знакомых не останется секретом, и получение бразильского гражданства.
– Это прекрасная идея! – обрадовался я.
На том и порешили.
114. Тревожный звонок
Владелец соседнего с нами салона «Фольксвагена» после долгих колебаний согласился продать нам и салон, и территорию рядом с ним. Собственно говоря, выхода у него не осталось. Работа в салоне была организована из рук вон плохо. Два механика с работой не справлялись. Владельцы «фольксвагенов» предпочитали чинить машины в других мастерских.
– Покупайте, – посоветовал мне мой управляющий.
– Думаете, нам нужно будет брать новых механиков? – спросил я.
– Первое, что надо сделать, – выгнать обоих нынешних, – ответил Эрнесту. – Бухгалтера лучше оставить. Продавцов-дилеров тоже можно не трогать. Обеих приемщиц строго предупредить.
– Оформление не займет много времени, – заверила меня синьора Исидора.
Я согласился, и действительно в скором времени оформление было закончено.
* * *
В понедельник 14 июля в 11 часов ко мне в салон приехала синьора Исидора. В деловом светло-сером костюме, с красной папкой в руках.
Она победно улыбалась:
– Синьор Эуженио, вы теперь хозяин салона «Фольксваген».
– Если бы вы были мужчиной, я предложил бы вам выпить хорошего коньяку. Я привез из Франции бутылку марочного «Реми Мартен».
– От хорошего коньяка я не откажусь.
Я поинтересовался, как идут дела с нашими документами о бракосочетании.
– Надеюсь, через несколько недель все будет решено. К сожалению, я целую неделю была занята, мне пришлось заниматься весьма печальным делом. У меня скончался брат.
Я выразил соболезнование.
– Мы не виделись почти пятнадцать лет. Он жил во Франции, в Виши, но завещал похоронить себя здесь. Точнее, не в Сан Бартоломеу, а в маленьком городке вблизи. Городок называется Муньерес. Я занималась похоронами.
Мы перекинулись еще парой фраз, и синьора Исидора откланялась.
* * *
Звонок раздался вечером, когда мы смотрели телевизор.
– Это Мануэл из Рио.
– Я вас узнал, товарищ Мануэл.
– Товарищ Ромеру хотел бы передать вам кое-какие документы.
Он помолчал, потом добавил:
– Это в отношении партии новых машин.
– Хорошо. Как я могу получить эти документы?
– У вас в городе есть один человек. Он вам их передаст.
– Кто он?
– Это наш друг. Вы можете ему полностью доверять.
– Как мы его найдем?
– Он вас найдет сам.
И повесил трубку.
Я пересказал разговор Мальвине.
– Ты поверил, что речь идет о машинах?
– Не очень.
– А о чем?
– Откуда я знаю!
– Как ты думаешь, что это за человек? – спросила Мальвина.
– Ни малейшего представления.
Мы начали перебирать наших знакомых.
Отгадка пришла через два дня. Позвонила синьора Исидора:
– У меня есть бумаги для вас. Очень важные.
Итак, это синьора Исидора.
– Мне она никогда не нравилась, – призналась Мальвина.
– И мне тоже. А тут еще она сказала, что ее брата похоронят в Муньересе. Опять кладбище в Муньересе. И брат ее жил в Виши.
– Ну и что? – не поняла Мальвина.
– Виши – это город, где производят минеральную воду. Есть такая вода «Виши». А с нас хватит «Боржоми», «Виттеля», «Эвиана».
– Никакого «Виши»! – напутствовала меня Мальвина. – Только местная «Миналба».
115. Новые документы
На деле всё оказалось значительно проще.
Синьора Исидора встретила меня хорошей новостью:
– Я получила согласие считать ваш срок пребывания в Бразилии не с момента получения вами разрешения на постоянное проживание, а с момента въезда в страну.
– И что это означает?
– А это означает, что вы можете стать гражданином нашей страны с двадцать второго августа.
– Речь, разумеется, идет о моей супруге тоже? – на всякий случай спросил я.
– Конечно.
– И что мы должны предпринять?
– Я подготовила надлежащие документы. Заполнила их. Вам и вашей супруге остается только их подписать.
Она протянула мне несколько листков бумаги:
– Возьмите их домой. Ознакомьтесь и подпишите вместе с синьорой Мариной.
– Когда я должен вам их вернуть?
– Через два-три дня. Вы можете выбрать любое имя, вы и ваша супруга. Наши законы это разрешают.
– Но мы бы хотели оставить наши имена.
– Я сказала это, потому что люди, приезжая к нам в страну, часто хотят начать новую жизнь и порвать со всем старым. Хорошим и плохим.
Я решил, что настало самое время для перевода разговора в веселые тона.
– Но я думаю, чаще всего люди хотят порвать с плохим.
– Люди бывают разные, – философски заметила синьора Исидора.
Всем своим видом она показывала, что разговор окончен. Окончен так окончен. Может быть, оно и к лучшему. Никаких дальнейших контактов с Ромеру поддерживать мне не хотелось. Вероятно, именно он добился для нас получения гражданства на несколько месяцев раньше, за это ему спасибо.
Когда я пересказал беседу Мальвине, она осталась довольна:
– Я больше всего боялась новых заданий.
– И я тоже, – признался я. – Эта встреча означает, что с прошлым покончено.
* * *
Через два дня мы принесли Исидоре заполненные документы на натурализацию.
Синьора внимательно просмотрела их и положила к себе в стол.
– Я не забыла про новые документы о бракосочетании.
Я не удивился. Я знал, что синьора Исидора ничего не забывает.
– Если вы не заняты, – сказала она, – завтра я заеду за вами в одиннадцать, и мы поедем в бюро регистраций. Там вы получите новые документы о бракосочетании.
Бюро регистраций оказалось маленькой комнатой в здании мэрии. Там нас встретил очень тощий синьор в белой рубашке с огромным синим галстуком. Его совершенно не интересовали наши документы, он вынул уже заполненные бланки и сухо спросил нас, согласны ли мы быть мужем и женой. Мы согласились. Он спросил синьору Исидору, будет ли она свидетелем супруги. Она не возражала. Он спросил ее, кто будет свидетелем со стороны супруга, потом осмотрел комнату и, не найдя никого, кроме нас и Исидоры, обратился ко мне:
– Если вы не против, я буду вашим свидетелем.
Я был не против.
Потом он попросил нас расписаться в двух книгах и без особой торжественности выдал документ.
* * *
Дома мы рассматривали новое удостоверение.
– Такое впечатление, – размышляла вслух Мальвина, – что он зарегистрировал новый брак, не обращая внимания на наши документы. И дату заключения брака поставил сегодняшнюю.
– Это Бразилия! – единственное, что я мог сказать. – По крайней мере у нас теперь абсолютно подлинные документы.
– Это верно! – радовалась Мальвина. – Теперь я абсолютно законная жена. И ребенок родится в законном браке. Хотя и не через девять месяцев после заключения брака.
И, не дав мне возможности отреагировать, добавила:
– Зато со следующими детьми будет полный порядок.
116. Свадьба
Теперь нужно было договориться с падре. Я зашел в церковь. Дон Джованни только что закончил службу.
– Мы получили бразильские документы о бракосочетании. Теперь мы полностью в вашем распоряжении.
– К сожалению, через три дня я должен уехать в Рио на неделю.
Пришлось выбирать: либо через день, либо через неделю.
Я решил не откладывать дело в долгий ящик. Однако Мальвина колебалась:
– Может быть, лучше через неделю.
Но я настаивал, и падре согласился провести церемонию утром в день своего отлета в Рио.
– Почему ты хотела отложить? – спросил я, когда мы вышли из собора.
– Я еще не решила, в каком платье приду на церемонию. Вроде бы в белом неудобно. Белое – это невинность. О какой невинности может идти речь, если все знают, что я давно замужем! Но на самом деле я выхожу замуж в первый раз.
– И что ты будешь делать?
– Пойду в магазин «Вог». Там мне уже шили платье. Попрошу у них совета.
– Как ты им объяснишь про невинность?
– Они прекрасно знают, что я жду ребенка.
Мне предстояло решить, кого мы пригласим на церемонию в качестве свидетелей. Я позвонил директору музея доктору Роберту Марронту и предложил ему встретиться в кафе «Континентал».
– Мы с Мариной не проходили церковный обряд бракосочетания, – объяснил я. – И теперь хотим наверстать. Послезавтра у нас церемония. Принимая во внимание особенность этой процедуры, мы решили никого не приглашать в церковь. Кроме вас с супругой. Кроме того, мы бы просили вас и вашу супругу быть свидетелями при бракосочетании. Если вы, конечно, не будете против.
– Я вас отлично понимаю, – весело реагировал Роберту. – И открою вам нашу семейную тайну. Мы тоже не проходили обряд в церкви. Так получилось. Вовремя не вышло. А потом…
– Побывав у нас на церемонии, может быть, вы тоже решитесь…
Он захохотал:
– Не уверен! Но спасибо за приглашение. Мы обязательно придем.
Однако Мальвина так и не выбрала платье, и свадьбу пришлось отложить до приезда дона Джованни.
* * *
Через пять дней Мальвина показывала мне платье цвета слоновой кости из египетского хлопка.
– Кружева полагаются только юным невестам. Длинное платье – тоже элемент невинности. У меня платье чуть ниже колен. Никакого сужения на талии и рукава ниже локтей, – рассказывала она мне с полным знанием дела. – Мы решили, что тебе полосатые брюки необязательны.
– Полосатые брюки? – поразился я.
– Именно так. По местным правилам, если мужчина женится немолодым, то он должен демонстрировать свою респектабельность. А здесь полосатые брюки – признак респектабельности.
– А цилиндр мне не нужен? – на всякий случай поинтересовался я.
Но Мальвина была очень сосредоточена и шуток не понимала.
– Без цилиндра можно обойтись. А мне шляпка нужна. Светло-бежевая. И такого же цвета пояс, бусы и туфли. Туфли почти без каблуков, я и так почти с тебя ростом. Я в последний момент догадалась, что платье должно быть с закрытым воротом. Пришлось переделывать.
– А почему обязательно с закрытым?
– Потому что, если шея открыта, на ней должен висеть крестик, а я лицемерить не хочу.
За день до церемонии возникла еще одна проблема. Супруга Роберту уехала в Порту Аллегре. Нужна была женщина «подруга невесты». Но и тут нас выручила синьора Исидора со своим постоянным «если не будете возражать».
– Я готова быть свидетелем вашей супруги, если вы не будете возражать.
Утром я, в строгом синем костюме, и Мальвина в новом платье сели в машину и вскоре совершенно не замеченными вошли в церковь. Синьора Исидора и доктор Роберту уже были там.
Синьора Исидора привела нас в отдельную, скромно обставленную комнату. Падре ждал нас.
Сама процедура не заняла много времени. Всё как в кино.
«Согласен взять в жены? – Согласен. – Согласна ли стать женой? – Согласна».
Потом говорил падре. Говорил минут десять. Говорил он какие-то серьезные слова, но я его не слушал.
И всё.
Потом синьора Исидора и доктор Роберту поздравили нас. Я хотел пригласить их в ресторан, но Исидора срочно улетала в Бразилиа, а доктор Роберту сказал, что через час у него лекция в музее.
Мальвина задержалась с синьорой Исидорой, а доктор Роберту пошел провожать меня до машины.
– Не могли бы вы прийти ко мне в музей завтра в часа в три? – спросил он меня, когда мы подошли к моей машине.
– Конечно.
– Дело в том, что я вчера получил документы, которые вам просили передать.
– Кто? – удивился я.
– Товарищ Ромеру, – спокойно, по-будничному ответил он.
117. Доктор Роберту Марронту
Доктор Роберту Марронту встретил меня у входа в музей. Мы прошли через главный зал, потом по узкой, без перил, лесенке спустились на один этаж и попали в длинный коридор. Слабый свет проникал через круглое окошко сверху и освещал портреты каких-то почтенных персон и сабли на стенах. Мы прошли с десяток шагов, доктор Роберту открыл еле заметную за каменными плитами дверь, и мы оказались в почти пустом зале без окон.
– Заходите. Садитесь.
В зале было прохладно, так прохладно бывает в подвальных залах музеев. Никакой мебели, только письменный стол в глубине и рядом с ним два тяжелых кожаных кресла. Внушительных размеров хрустальная люстра, вероятно, очень древняя, освещала зал. Доктор подошел к старинному камину, занимавшему почти четверть стены напротив письменного стола, и разгреб догоравшие поленья.
– Здесь мрачновато, не правда ли? – скорее констатировал, чем спросил он.
– Но для сбора тайной организации место отличное.
– Вы правы. В семидесятые годы в этом зале проходили заседания Центрального комитета нашей партии.
Я понимающе кивнул.
– Я сказал «нашей», хотя это не совсем точно. Я не член ни Partido Comunista do Brasil, ни тем более Partido Comunista Brasileiro. Но я всегда сочувствовал и помогал Partido Comunista do Brasil. Вы знаете историю наших разногласий?
Я помнил, что в начале шестидесятых Partido Comunista do Brasil откололась от Partido Comunista Brasileiro. Руководство этой партии поддержало маоистов и осудило советский «ревизионизм». У нас в Москве продолжали связи с Partido Comunista Brasileiro, ибо ее руководители полностью поддерживали политику ЦК КПСС, а посему представители этой партии бывали в Москве на партийных мероприятиях. Я помнил имя генсека: Луис Карлос Престос. О том, что делалось в другой партии, я не знал. Но именно этой партии, как я только что услышал, и сочувствовал мой хозяин.
– История показала правильность наших взглядов, – Роберту говорил размеренно, как будто читал лекцию. – Мы сохранили уважение наших граждан, потому что никогда не заигрывали с капиталистами. Мы вышли из подполья с высоко поднятой головой. На прошлых выборах за нас проголосовали полтора процента избирателей, а это больше миллиона. На следующих выборах мы надеемся делегировать наших людей не только в Палату депутатов, но и в Сенат. В то время как партия Престоса практически перестала существовать. Она утонула вместе с КПСС.
Я внимательно слушал. Директор музея продолжал:
– Теперь люди из партии Престоса устанавливают с нами контакты. Многие из них и раньше понимали, что ни Брежнев, ни Суслов коммунистами не были, просто сели в чужой автобус и ехали, пока не кончился бензин. Мы готовы к сотрудничеству, и по большинству вопросов у нас установилось взаимопонимание. Недавно я был в Рио, беседовал с товарищем Ромеру.
– Вы сказали, что у вас есть какие-то бумаги для меня.
– Верно. Есть. Товарищ Ромеру просил меня вам передать…
Он полез в стол и вынул два паспорта, два советских дипломатических паспорта: мой и мальвинин.
– Товарищ Ромеру сказал, что оставлять их у себя он не имеет права, но вам рекомендовал их уничтожить.
Это вроде верительных грамот. Передавая мне паспорта через директора музея, Ромеру сообщал мне таким образом, что отныне я буду иметь дело с ним. Такое бывает. Я вертел паспорта в руке, не зная, что с ними делать.
– Это все, что товарищ Ромеру просил мне передать?
– Нет. Он рассказал мне, какое задание вы получили от ваших товарищей. Я понимаю ваше неудовольствие, что товарищ Ромеру раскрыл вас, но попытаюсь объяснить, почему он так поступил. Русские коммунисты, которые ушли к нам на залегание, по-прежнему много говорят о коммунизме, о России, о пролетариате, но все это на словах, а на деле они стали настоящими буржуа. Товарищ Ромеру – честный человек. Он настоящий коммунист, хотя и состоял в партии Престоса. Но даже он, лучше меня знавший советских чиновников, удивлен, с какой быстротой, они переделались в буржуа. Может быть, потому что и в брежневской России они уже вели жизнь буржуа.
Он вопросительно посмотрел на меня. Я понял:
– Вы имеете в виду меня тоже?
Он улыбнулся:
– Тем не менее, он рассказал, что вы всерьез занимались выполнением задания, которое возложили на вас ваши товарищи. Но он не знал содержания задания. Теперь ему это известно. И просил меня побеседовать с вами.
– Что вы хотите выяснить?
– Ничего. Почти ничего. Вас послали в этот город для того, чтобы вы узнали, кто направил большие деньги в Россию. С вами встретился ваш товарищ и ввел вас в курс дела. Но он не рассказал вам, на какие цели будут направлены эти деньги. Это так?
Я согласился. Он продолжал:
– Деньги предназначались для финансирования работ одной лаборатории в СССР. Вы слышали об этом?
– Нет.
– Ваши товарищи хотели бы, чтобы эти деньги пошли не в лабораторию, а им. Они нас убедили, что деньги на финансирование работ лаборатории посылать нельзя, ибо она разрабатывает нечто ужасное, представляющее угрозу для всего человечества.
– Вы убеждены, что такая лаборатория действительно существует?
– Нам стало известно, что она существовала в России. Сейчас переведена куда-то, по некоторым данным, в Англию.
– А разработки лаборатории и вправду так страшны?
– Мои друзья – не специалисты, им трудно оценить реальную опасность, исходящую из лаборатории.
Я задумался:
– Вообще-то… Я бы хотел услышать это от моих коллег.
– Если вы их сможете найти.
– Тем не менее, подчиняюсь я только им.
– Но они отошли от политики и живут в свое удовольствие.
– Я тоже отошел от политики и живу в свое удовольствие.
– Мы это знаем. Поэтому меня просили сообщить вам, что, если вы найдете эти деньги, мы не будем возражать, если вы оставите их себе целиком и полностью. Для нас важно, чтобы деньги не дошли до лаборатории.
– А если я уже отыскал человека, посылавшего деньги?
– Вы не ведете себя как счастливчик, нашедший десять миллионов. Поэтому товарищ Ромеру и я, мы просим вас продолжать искать этого человека. Он не должен перевести деньги лаборатории. Вы можете сделать с ним все, что хотите. Вы вправе забрать у него все деньги, но помешайте ему перевести деньги лаборатории.
Верить или нет? Скорее всего, верить. Потому что никакой личной выгоды эти люди не ищут. Я знал латиноамериканских коммунистов: они бескорыстны и наивны, абсолютно убеждены в своей правоте, никогда не выдадут товарища. А впрочем, Ромеру меня и не выдал. Если бы директор музея не сказал, что он из другой партии, я бы не догадался, что меня передали другим людям.
– Я вас должен огорчить. Этого человека я нашел. И денег не получил. У него их уже не было. Он отправил все деньги по назначению.
– Это правда?
– Да.
– Слово коммуниста? Хотя для вас теперь это слово потеряло значение.
– Я вам даю слово.
– Вы сумеете снова отыскать этого человека?
– Нет. Очень жаль, что меня заблаговременно не предупредили о том, куда он может перевести деньги.
– Таким образом, вы теперь не в силах помешать этим людям?
– Нет.
– Это плохо. Тогда всё.
Он встал, давая понять, что разговор закончен. Я тоже встал:
– Я вам буду признателен, если вы поможете мне сжечь эти документы.
Мы подошли к камину, и через несколько минут от паспортов остался пепел.
– У меня к вам еще вопрос, товарищ Марронту. Как можно найти людей, связанных с лабораторией?
Он улыбнулся:
– Мы в вас не ошиблись. Товарищ Ромеру сказал мне, что вы порядочный человек и захотите найти этих людей. К сожалению, помочь вам мы не можем. Мы знаем только, что человек, который координирует связи руководителей этой лаборатории с финансовыми кругами, – бывший чиновник высокого уровня Центрального Комитета.
– Как его имя? Как его найти?
– Фамилии мы не знаем. Зовут его Вадим. Как его найти, нам тоже неизвестно.
Вадим! Кузякин!
– Я сделаю все, что смогу, товарищ Марронту.
Он поблагодарил меня и повел к выходу. У самого выхода остановился и вынул из кармана записку:
– Товарищ Ромеру просил передать вам, что вашу спутницу, теперь жену, зовут, – он прочел: – Марина Волкова.
– Спасибо, я это знаю. Но все равно спасибо.
– И еще. Товарищ Ромеру просил предупредить вас, чтобы вы были с ней осторожны.
– Почему?
– Я не знаю. Он сказал, что она специально подготовлена.
– Для чего?
– Это всё, что я знаю. Скажите, а действительно Волкова по-русски «filha do lobo»?
– Да.
Да. Волкова – это «filha do lobo», «дочь волка».
