2 часть
Подполковник полиции Михаил Яковлевич Турбинин провожал коллег из Кирова. Два провинциальных оперативника закончили дела в Москве еще в четверг, но задержались — лихо оттянулись на даче у столичного «подпола», когда-то бывшего однокашником одного из ментов, маленько порыбалили, попарились и коньячку попили…
Теперь — страдали. Но не слишком. Пивком уже с утра поправились.
Михаил Яковлевич проводил приятелей до самого вагона, вручил им тяжелый пакет с десятком банок пива. Обнялись крепко мужики.
Простились, и Турбинин пошагал к метро.
Шел, морщась от яркого солнечного света и легкой головной боли, во рту — коты нагадили… «Умеют выпить вятские ребята…», — подумал подполковник, нашарил в нагрудном кармане проездной билет, привычно обругал московские власти, отказавшие полицейским в бесплатном проезде…
Воспользоваться проездным Турбинин не успел. Замер возле турникета, поворачивая голову назад…
Неподалеку от него шла женщина: стройная полногрудая брюнетка с отстраненным выражением на изможденном, но все еще красивом, породистом лице. На руке женщины висела небольшая дорожная сумка, брюнетка направлялась к выходу на привокзальные площади.
«ОНА!! — вспыхнуло в мозгу Турбинина. — Она — Раиса Журбина!»
Отталкивая возмущенных граждан, которым подполковник мешал пройти в метро, Яковлевич принялся лавировать в толпе. Стараясь держаться поодаль и незаметно, пошел за женщиной.
Бубнил негромко:
— Не может быть, не может быть…
Хмель как рукой сняло. Утирая испарину со лба, Турбинин достал из кармана джинсов телефон, нашел в его памяти номер нужного абонента и просипел в трубу, едва «алло» раздалось:
— Максимов, сука! Ты почему не сообщил, что Журбину выпустили?! На зону захотел?!?!
Несколько лет назад подполковник отмазал суку-доктора от серьезных обвинений в сексуальной связи с несовершеннолетней лаборанткой. Денег за услугу взял немного, оставил на крючке, обязав Максимова приглядывать за убийцей родного брата Эдика — Раисой Журбиной. Сказал — звонить, если ту, типа, вылечат и соберутся из психушки выпускать.
Работа — небольшая. Но Владлен Игоревич почему и этого не выполнил! Раиса шагала по метро вполне здоровой и свободной, а Турбинин знать не знал о выписке!
— Михаил Яковлевич, — захныкал психиатр, — о чем вы говорите?! Я сам, лично, вчера осматривал Журбину! Она — в больнице! Вы что-то путаете…
— Отбой, — резко рыкнул подполковник, убрал мобильник в карман и увеличил темп. Яковлевич решил обогнать брюнетку и как следует ее разглядеть!
Нагнал уже на выходе, проскользнул в соседнюю дверь, спрятался за колонной и успел приглядеться к женщине, когда та проходила в метре от него.
Ошибки не было. Турбинин не обознался. Секретаршу, любовницу и убийцу младшего брата Эдуарда он не мог забыть и перепутать! Конкретно эта стройная брюнетка встречала его в офисе брата, улыбалась, кофе приносила, гадина!!!
По лицу подполковника потек обильный пот. Рубашка моментально стала мокрой и прилипла к спине.
Добраться до ловкой большеглазой стервы Турбинин мечтал уже долгих восемь лет! Дважды психиатр Максимов добывал брату покойного разрешения на свидание с убийцей. Но результата встречи не приносили: Раису превратили в овощ. Она не реагировала на угрозы, не отвечала на вопросы, она как будто не помнила родного брата жертвы и не понимала, о чем с ней говорят! Не слышала Турбинина.
Тогда подполковник был еще майором. Он мог бы заказать Раису тому же доктору Максимову. Нажать как следует и пригрозить тюрьмой, где с поганенькой статьей тому ох как тяжело пришлось бы! Так что никуда лепила не делся бы, вколол Рае что-нибудь серьезнее пенициллина и отправил сучку на тот свет.
Но Турбинину не была нужна смерть Раисы. Ему нужны были ДЕНЬГИ брата, пропавшие после его смерти со всех счетов.
В том, что деньги увела именно Журбина, никто на следствии не сомневался, хоть та и ловко сработала: личиком немного засветилась в банке, куда чужую движимость перевела, и вымела все подчистую до копейки!
А ведь Михаил Яковлевич в то время уже на пенсию по выслуге собрался. Последние полтора года до новой звездочки дорабатывал и на заслуженный… Младший брат не жмотился, сам жить любил и родственникам помогал. Мишаня с Эдиком уже и домик в Черногории сосватали, если б не Раиса, пенсионер Турбинин уже шесть лет удить бы рыбку в теплом море…
Сука!!!!!!!! Ее признали невменяемой после того, что она учудила с телом брата! Эдика со сломанной шеей нашли в шкафу с отпиленной левой ногой, эта тварь еще и расчленить его пыталась!!
Подполковник едва не прожег ненавидящим взглядом дыру в спине убийцы брата.
Журбина дошла до поезда, предъявила проводнику билет и зашла в вагон.
Михаил Яковлевич заметался по перрону. До отхода состава оставалось чуть более пятнадцати минут. Турбинин мог бы предъявить проводнику крайнего вагона удостоверение полицейского и зайти в хвост состава, а дальше продвигаться до купейного вагона, куда зашла Раиса…
Но Михаил не собирался оставлять следов. Ему нужно было м е с т о, где он мог бы д о п р о с и т ь воровку. А после… После допроса уже не будет выбора, то, что останется от Раисы придется скинуть с поезда. Судя по всему, убийца «вспомнила» куда запрятала-перевела все деньги брата. Иначе от врачей она не откупилась бы. Максимов хоть и трус, но не дурак, если бы вопрос не решался в высоких кабинетах, он бы знал и сообщил. Но Раю, по всей видимости, отпустили в субботу или сегодня — в воскресенье утром. И стоить это должно… много. Ох, как много!
Но что-то все-таки должно остаться.
Турбинин побежал к билетным кассам. Опытным взглядом выцепил билетного жучка и дыхнув тому в лицо трехдневным перегаром, сказал:
— Братишка. Быстро. Билетик нужен в СВ. — Михаил Яковлевич назвал номер поезда.
— Паспортные данные, — лениво выговорил спекулянт.
— Не помню! Был бы паспорт при себе, нужен бы ты мне был, билетов в СВ — пруд пруди! Оформляй на Иванова, остальное не твои проблемы! Быстро, быстро, до отправления четырнадцать минут!!!
— О*кей, — пожал плечами ловкий жук.
Через десять минут Турбинин, засунув между листочками билета пару тысячных купюр, уже шептал на ухо симпатичной проводнице:
— Войдите в положение, мадмуазель… Начальник перебрал, не может ехать в командировку… А если не поедет — уволят к чертовой матери! — Яковлевич пьяненько качнулся и жалобно посмотрел на молоденькую женщину. — Он мой начальник, вместе пили, так что уволят и меня! Выручай, сестренка, не обижу!
Проводница нахмурилась — проситель выглядел не очень. Был без багажа. С таким хлопот не оберешься.
Турбинин ударил себя в грудь:
— Я смирный! Свою дозу еще вчера принял. Как только лягу, сразу же усну. Ты меня и не увидишь, сестренка!
Проводница дорогущего полупустого вагона оглянулась по сторонам, подумала секунду:
— Ладно. Попадешься — скажешь паспорт случайно провожатые забрали. Но мне ты его — предъявлял.
— Понял, понял, — суетливо закивал «бедолага командировочный» и бросился в дверь вагона.
Турбинин проскочил до третьего купе, порадовался, обнаружив второе место свободным: второго пассажира, похоже уже не будет, поезд отходил от перрона. Сел и, окостенело уставившись в окно, сжал ладони между стиснутых коленей.
Раису нужно как-то приволочь сюда, думал Михаил Яковлевич. Ее вагон находится через один от вагона СВ. Судя по тому, что пакетика с курицей и помидорами-редисками в руках Раисы не было, через пару часов она может отправиться в ресторан… Если конечно не запаслась какими-то растворимыми супчиками или не собирается выходить на одной из ближайших остановок… Но поезд — скорый, до первой остановки три часа…, так что за это время нужно как-то исхитриться и выманить воровку из купе…
Или… ждать пока она выйдет на какой-то станции и разбираться с ней уже там?
Нет, Раису могут встречать. Остановка может оказаться транзитной. И денег на такую слежку надо много — такси, питание, гостиница… Так что придется «работать» в поезде, под стук колес…
Турбинин постарался вспомнить, видел ли он раньше Журбину с сигаретой, курила ли она? Если да, то может выйти в тамбур, там и перехватим…
Но нет, Раиса не курила. И вряд ли обрела привычку, находясь в психиатрической больнице.
Вот сука, сколько же она лепилам за выписку-то отбашляла?! Небось тряхнула наворованной мошной, приблуда!
Михаил Яковлевич заскрипел зубами, нетерпеливо заерзал, очень уж хотелось побыстрее добраться до ловкой гадины! Достал из заднего кармана джинсов позолоченную зажигалку, чиркнул кремнем и, глядя на выбившееся пламя, представил как подпалит губы гадине… Как пальцы ей прижжет!
«Ты все мне скажет, сука, все отдашь! — воображая, то что сделает с воровкой и убийцей, Турбинин прекратил впустую тратить газ и убрал зажигалку в нагрудный карман рубашки-поло. — А если деньги у нее с собой?.. Сумочка была вместительной… Не слишком тяжелой, но пол-лимона евро там могло уместиться… Мне нужен нож».
Заставить женщину пойти с ним, можно лишь угрозой, и зажигалка для этого не подходит. Турбинин выглянул из купе в коридор, убедился, что проводница проверяет билеты в одном из первых купе и быстро пошагал к рабочему купе! Дернул ручку дверцы…
Заперто. В шкафчике проводников наверняка есть нож. Но пока до него не добраться.
Подполковник выругался, вернулся на свое место и едва вытерпел полчаса, необходимые проводникам для проверки билетов!
Как только посчитал, что путь свободен, пассажиры начали сновать от купе до туалетов, пошел к вагону-ресторану.
— Мы еще закрыты, приходите через час! — дорогу Яковлевичу преградила официантка.
— Да мне как бы с вашим шефом переговорить, — изобразил смущение Турбинин. — У меня тут торжество намечается, хочу сюрприз сделать…
Официантка тут же сделалась любезной. Клиенты, отмечающие праздники, обычно оставляют хорошие чаевые.
Но наличных денег у Турбинина уже практически не осталось. Последние две тысячи он отдал жадной проводнице и теперь надеялся только на то, что обнаружит у Раисы или сможет снять с банковской карты на длительной остановке. (На московском вокзале на посещение банкомата не хватило времени.)
Турбинин прошел на кухню и, изображая подгулявшего купца, повел переговоры с шефом:
— Тут у моей чудачки, типа, день рождения… Хотел бы что-то особенное для нее заказать…
— Есть хорошее шампанское, — моментально проникся железнодорожный ресторатор. — Свежую рыбку завезли. Антрекоты посоветую…
Подполковник задумчиво поскреб в затылке:
— Шампанское покажи. Чудачка у меня привередливая.
Ресторатор отвлекся на холодильник со спиртным, Турбинин ловко стянул с разделочного стола небольшой, но жутко острый нож. Убрал его под рубашку, локтем припер к ребрам, чтоб не выскользнул.
— Годится, — сказал шеф-повару, предъявившему бутылку. — Под вечер подойдем, пока — сытые.
Опытный оперативник Михаил Яковлевич понимал, что засветился. Проводница его не сдаст, сама замарана. А вот шеф-повар вспомнит странного мужчину, после прихода которого из ресторана нож пропал.
А может и не вспомнит. Ножей на кухне хватает. Куда один свалился от тряски, поди пойми, Турбинин взял нож, что лежал поодаль от разделочной доски…Судя по расположению большого тесака в китайском стиле, шеф любил работать с ним.
И как бы там не повернулось, выбора у «подпола» не было. Нож нужен лишь как инструмент убеждения — использовать его для пыток нельзя, останутся следы крови в его купе, так что для «разговора» зажигалка лучше подойдет. Но вовсе обойтись без острого пера, пожалуй, не получится.
Турбинин вышел из ресторана и пошел к вагону Журбиной.
Подполковник нашел купе Раисы не сразу. Дважды прогулялся по коридору, где бегала возбужденные поездкой дети, заглянул во все приоткрытые двери, но убийцу не обнаружил.
Вспотел немного. Мелькнула мысль: «Рая засекла меня на вокзале и смылась с поезда, пока я бегал к кассе!» Но заставил себя успокоиться — две двери были полностью закрыты, Журбина могла находиться в одном из этих двух помещений.
Турбинин занял наблюдательную позицию между двумя закрытыми купе. Мимо него протискивались пассажиры с чайными чашками в руках, проводница, слава богу, не обратила на чужого дядю ни малейшего внимания. Пробежала пару раз по коридору с озабоченным лицом.
«Неужто Рая спать завалилась?!» — расстроился Турбинин. Время еще раннее, но для полуденного сна поздновато будет…
— Душечка, принести вам чаю? — раздался женский голос неподалеку от подполковника. Михаил Яковлевич скосил глаза: из двери купе под номером пять выходила пожилая дамочка. Обращалась к некой душечке, судя по всему, ленившейся сходить за чаем.
Турбинин повернулся, втянул живот, пропуская мимо остроносую тетку с юркими глазами…
Тетка мазнула по подполковнику взглядом, кокетливо поправила прядку на щеке…
— Позвольте, — проворковала жеманно и, покручивая худосочной задницей, приодетой в полосатые атласные штанишки, отправилась к титану с кипятком.
Чем-то тетка зацепила «подпола». Обычно опытный оперативник легко и на глазок определял социальный статус и благосостояние гражданок, женщина, что только что прошла мимо выбивалась из ранжиров. Она не попадала под определение «обеспеченных пенсионерок», но и не походила на домработницу последних. Вываливалась даже из возрастных категорий, Турбинин мог бы дать ей и пятьдесят лет и шестьдесят с хвостом! Жидковатые волосы женщины были отлично подстрижены, морщинистое лицо подкрашено дорогой косметикой, тетка была похожа на долго голодавшую дворняжку, которую подобрали добросердечные богатеи: отмыли, причесали и атласный бантик повязали… Дворняжка почувствовала себя красавицей, но оставалась тем, кто есть — беспородной плебейкой при шикарном поводке и новомодном собачьем маникюре.
Но да бог с ней. Турбинин осторожно приблизился к открытой настежь двери, заглянул в купе одни глазком…
Раиса сидела у стола, накрытого льняной скатеркой с логотипом фирменного поезда. Смотрела не в окно, а слепо уставилась в противоположную стену.
Напротив Журбиной сидел молодой мужчина приятной интеллигентной наружности. Невнимательно пролистывал тощий глянцевый журнальчик. Получалось, что купе не занято на сто процентов, одна из верхних полок пустовала.
Михаил Яковлевич убрался от купе, повернулся к нему спиной…
Суммировал увиденное. На стол не выкладывали дорожные припасы, так что жареных куриц и помидоров с редисками не будет. Но судя по тому, что Раиса переоделась в спортивный костюм, выходить на ближайшей станции она не намерена.
«В ресторан пойдет, — предположил Турбинин. — Или на диете?.. Здоровье голодовкой поправляет после больничной кормежки?.. Тогда, надеюсь, в ресторан пойдут попутчики! Они-то скромничать не будут, у мужика румянец во всю щеку, вышедшей тетке голодать вообще противопоказано — и так одни кости на месте задницы…»
Турбинин тихо выругался. Скорее бы! Торчать в чужом вагоне опасно, проводница может придраться. Если попутчики Раисы не уйдут обедать, Журбину придется перехватывать у туалета. А это — плохо: дверь с большим окном, по коридору дети бегают…Мамаши за ними приглядывают из дверей купе…
Там можно засветиться. Желательно неожиданно взять Журбину на нож в закрытом тамбуре, пока та не опомнилась и растеряна, заставить пройти с собой до мягкого вагона…
А если Рая перезнакомится с соседями и вместе с ними в ресторан пойдет?!
В голове подполковника роились мысли, строились предположения: «В сумке у Раисы наверняка есть деньги! Наверняка и много! Она только что вырвалась из психушки, отправилась в бега, а в подобные путешествия не отправляются с пустым карманом. Она наверняка затарилась наличностью под самую завязку!» Так что придется забирать и сумку.
Но как? Уволакивать Журбину, приставив ей нож к спине, да еще заставить и сумку из купе забрать, это уже эпизод из фильма про бандитов с плохим сценарием. В реальности так не получится. Даже если беглянка Раиса побоится поднимать шум и понадеется договорить с братом обворованного Эдуарда, что-то она может учудить… С Эдиком эта сучка лихо расправилась: судебный патологоанатом сказал, что шею братишке сломали одним движением — профессионально… Расчленяли уже по-бабски, под истерикой. Но убивали мастерски.
…Мимо Турбинина опять протискивалась дамочка в атласном костюме. Держа в двух руках полные чайные чашки, она на мгновение прижалась к животу подполковника и состроила на морщинистом лице такую однозначно призывную мину, что Михаила Яковлевича чуть не вырвало!
«Швабра старая! — мысленно ругнулся подполковник. — Лицо в окопах, а туда же!»
Сексуально озабоченная швабра чуть дольше приличий задержалась впритык к мужскому животу. Сочинила взгляд матерой вамп. И поведя плечом, «упорхнула» в купе престарелой нимфой соблазнительницей.
«Курица ненормальная, — удивился подполковник Турбинин. — Неужто запала на меня?!»
Озабоченная тетенька и дверь закрывать не стала. Бросая через плечо лукавые «девичьи» взгляды на подполковника — от которых у Турбинина прошел повторный рвотный позыв! — уселась рядом с молодым симпатягой и демонстративным хозяйским жестом убрала с плеча интеллигентного олуха невидимую пылинку.
«Э, да как у нас тут все запущено-то!» — мгновенно обрадовался Яковлевич. Тетка ехала с молодым — возлюбленным, альфонсом? — да еще по сторонам поглядывала!
А это вариант… В одном купе собрались: пожилая чокнутая нимфоманка, пристегнутый к ней кекс и молодая дамочка вполне товарной наружности…
Смесь практически взрывоподобная!
Если исхитриться и вытянуть общипанную курицу из купе… Напоить как следует, узнать не собирается ли ее соседка по купе выходить на ближайшей станции, а после вернуть на место поздней ночью, когда кекс и красотка уже вполне могли бы «подружиться»…
Что будет, если утром в купе обнаружат двух мертвяков с порезами и одну повершенную на шелковой штанине курицу?!
А ничего особенного и не скажут. У тетки на лице написан, а после и знакомыми подтвержден диагноз — она по всем параметрам должна была лечиться от бешенства матки! Если не от нейросифилиса.
Когда подобная персона, находясь в подпитии обнаружит состоявшуюся измену, она способна перерезать шалунов, как нечего делать!
Да и сама потом повесится. На почве нервного срыва.
Турбинин плотоядно усмехнулся. Поправил под рубашкой нож, обмотанный по острию туалетной бумагой и, отправив ненормальной курице призывный взгляд, начал неторопливо удаляться в сторону тамбура. Если он все верно понял, а у тетеньки и в самом деле з а с в е р б е л о, она отправится за ним.
Отправилась.
Турбинин прошел в соседний вагон, обернувшись на секунду, как бы ненароком приложил к губам указательный палец, намекая на сохранение тайны… Потер тем пальцем под носом.
Все бабы, как считал Турбинин, любят тайные свидания и ведутся на случайные флирты. Загадочный посыл попутчика был верно понят, пожилая (наверняка прожженная и опытная) нимфоманка догадливо смежила ресницы. Дойдя до своего купе, Михаил Яковлевич бросил по сторонам настороженный взгляд и закрыл за собой дверь, оставив небольшую щелку…
Все антуражи тайного свидания были полностью соблюдены. Турбинин намекнул на сохранение свидания в тайне. Тетка убедилась, что никто не видит, как она заходит в купе — ах, какая смелость! — одинокого мужчины…
Короче — поиграли. Оба. Тетка, правда, насладилась больше: ее глаза горели бешеными фонарями, грудь под полосатой курточкой вздымалась. Но и Турбинин был доволен: после двойного убийства и одного суицида никто не привяжет пассажира «Иванова» к происшествию в одном из купейных вагонов.
Вот только до ночи еще часа четыре ждать придется. И денег нет.
Чем же тетку-то спаивать?! Укладывать ее в постель ох как нехочется…
А тетка ждать не собиралась. Маняще глядя на подполковника, начала приподнимать полы пижамки…
— У меня для тебя кое-что есть, красавчик, — облизывая тонкие губы, проворковала нимфоманка.
Турбинин решил, что швабра собирается обвисшими грудями похвастаться. Сглотнул пугливо!
Но женщина не собиралась обнажаться полностью. На ее талии подполковник увидел тонкий кожаный ремешок с небольшим карманчиком на кнопке, женщина нажала пальцем на эту кнопочку…
Михаил Яковлевич почувствовал себя как-то неуютно, странно. Показалось будто под черепной коробкой заползали муравьи-мурашки, вдруг захотелось лечь на диван и вытянуться…
Лег. И ощутил под ребрами дикое теснение! Как будто некая невидимая сильная рука сдавила сердце, стиснула его и…
До того как Михаил Яковлевич умер, женщина успела вновь нажать на кнопку.
Постояла, равнодушно глядя сверху вниз на тело. Нагнулась и достала из-за пояса джинсов Турбинина замотанный в бумагу нож. Припрятала его под атласной курточкой за резинку полосатых штанишек.
Потом обтерла полой пижамы дверь в том месте, где коснулась ее рукой, проверила свободен ли коридор, и вышла. Невозмутимо и спокойно пошла в ресторан, ужинать.
Через два дня медэксперт, производивший вскрытие гражданина Иванова, позже оказавшегося подполковником Турбининым, напишет в сопроводительной справке, что тот скончался от обширного инфаркта.
Что делал подполковник в поезде, почему воспользовался чужими проездными документами, никто так и не узнал.
* * *
Миранда торопилась. Едва Арсений под вечер открыл глаза, присела на кровать и сообщила:
— Выбираться из столицы будем по воздуху, Сеня. Москва город богатый, частных самолетов здесь хватает, я уже через Интернет зафрахтовала борт, вылетаем через три часа.
— Надеешься, что не засветимся? — зевая и спуская ноги вниз с кровати, спросил Журбин.
— Не должны. Я сообщила руководству аэроклуба, что мы прибудем прямо к трапу. Так что, умывайся, Сеня, собирайся… — Тамара-Миранда внезапно запнулась и продолжила неожиданно: — Меня кто-то зовет, Арсений. Днем появилось такое ощущение, будто на сердце лассо накинули и тихонько тянут за веревку. Вытягивают. И хочу сказать, Журбин, тянут меня все сильнее и сильнее. Я едва сдерживаюсь, чтобы не побежать на северо-восток.
— Кодировка включилась? — забеспокоился Арсений и вскочил с постели.
— Нет. Точнее — не уверена. Включившийся приказ действует иначе: более мягко, опираясь на логику событий. Тут все происходит более грубо, мне кажется…, Фаина поработала. Зовет внучку, просит побыстрее вернуться.
Все следующие дни невидимое притяжение усиливалось. Тамара-Миранда нервничала, изнывала, если в дороге возникала хоть малейшая задержка. Журбин, догадываясь, как нелегко приходится пришелице, постоянно работал на ментальном уровне, поторапливая то пилотов, то водителей, то капитанов нанятых речных суденышек: вторую половину пути напарники проделали на водном транспорте, до пристани, откуда можно доехать до села шаманки, они добрались за четыре дня!
Там же, на пристани, щедро заплатили владельцу старенького джипа за поездку до нужной деревни. Промчались по тряской дороге до опушки и, попросив остановить машину у крайних деревьев, вышли из автомобиля.
— Уф, — сказала Тамара-Миранда, глядя на расположенное за полем село, — даже не верю, что доехали!
Арсений встал с ней рядом. Посмотрел налево, где стояла лесопилка, на которой напарники собирались подобрать для Миранды кого-то носителя: отправляться в деревню, не разведав все ли там спокойно было неразумно, диверсантка собиралась появиться у Фаины в теле кого-то из односельчан. Журбин и Тамара должны были дожидаться ее возвращения на опушке.
Девушка подбросила рюкзак на спине, шагнула с травянистой обочины на уезженную колею…
Под ноги ей бросился полосатый кот!
Откуда выпрыгнул Василий и почему он здесь, напарники подумали чуть позже. Поскольку в первую очередь у обоих появилось недоумение — Василий-Жюли выглядел непривычно грязным, отощавшим и всклокоченным:
— Мон ами, — ошарашенно пробормотала Тамара-Миранда, — что произошло? Почему ты так выглядишь?
Кот зашипел, преграждая путникам дорогу и ударил лапой по кнопке телепорта, упрятанного в кармашке, притороченном к шлейке-ошейнику.
Но переброса не последовало. Журбин не ощутил в себе присутствия француженки и догадался, что отчаянный жест кошачьей лапы, скорее был призывом на скорейшее общение.
Арсений активировал свой телепорт, французская ученая ворвалась в его мозг шрапнелью, окатив извилины горячими осколками паники:
«В село нельзя идти! Там Платон Извеков!»
— Приехали, — вслух пробормотала диверсантка, которой Сенька переправлял слова Жюли. Сорвала со спины рюкзак, бросила его на землю и не пнула только потому, что боялась повредить планшетник. Хотя хотелось — очень. — Рассказывай.
Жюли не сколько рассказывала, сколько транслировала картинки последние события. Но начала француженка не с появления Извекова, а показала путешественникам то, что произошло с друзьями.
После того как на хвост Миранде и Арсению сел департамент, с Завьяловым они общались только дважды через Интернет. Первый раз пришелица передала приказ немедленно сниматься с места. Второй раз Борис, зашифровав послание, сообщил, где Сенька и Миранда их найдут, когда дела закончат: новым местом временного обиталища Завьялов и компания выбрали небольшую заброшенную деревеньку на берегу реки, уже давно разведанную террористкой через спутник.
Дальнейшее общение признали нецелесообразным. Связываясь с друзьями, Миранда и Арсений могли навести на них ищеек департамента.
Жюли скупо показала плачущую Зою, прощающуюся с небольшим огородиком… Показала, как суматошно Ирма и Марья собираю аппаратуру, как Борис и Николай готовят снаряжение. Как в путь отправляются — беглецам собраться, только подпоясаться…
Показала крохотную деревеньку с покосившимися домикам, что полукругом оцепляла древняя выветрившая скальная гряда с пещерами.
В одну из этих пещер Завьялов и друзья забросили снаряжение и припасы, решили: пока один из домов ремонтируем и крышу обновляем, там же и разместимся. Пещера огромная, места всем хватает.
Работа продвигалась туго. Гнилое дерево рассыпалось, едва к нему притрагивались, намучившись с трухлявыми строениями, Завьялов принял решение: разбирать дома до основания, выбирать наиболее годные бревна и строить дом, рассчитывая успеть до холодов.
Когда небольшой домик готовился уже под крышу встать, беда случилась. Две недели назад, ночью, в пещере произошел обвал.
И хорошо что ночью! Все спали в глубине пещеры, и никого обвалом не засыпало!
Но выход завалило полностью. Завьяловы, Ирма, Тоня, Николай оказались запертыми.
«Как ты выбралась?» — спросила Жюли хмурая диверсантка.
Француженка показала крохотную щель в скале, через которую протиснулся Василий.
Человек там проползти не мог.
«Вода у ребят — есть?»
«Да, через дыру в потолке просачивается. Продуктов много, хватит как минимум еще на месяц».
«Почему ты не осталась ждать нас у пещеры?»
«Мы не смогли связаться с вами, скальная толща препятствует сигналу. Если бы вас захватили агенты департамента, надеяться можно было только на Фаину. Борис отправил меня к ней. Сказал, что в любом случае, вначале вы сюда придете, вернете бабушке Тамару».
Жюли стремительно показала картинки своего путешествия: кот бежит по лесу, пробирается на автобус, а потом на катер и спускается по реке до нужной пристани… Много, много ног, Вася-Жюли уворачивается от пинка! Какой-то мальчишка пытается поймать кота, содрать со зверя привлекательный ошейник! Василий забивается под лавку, но мальчишка хватает его за хвост и выволакивает. Пришлось царапаться и драться! За шалуна вступается родитель, Василий-Жюли падает за борт!.. Но слава богу, катер был уже почти у пристани.
Кот опять бежит по лесу. Сверху, с ночного неба на него пикирует филин… Василий кубарем в кусты и деру до коряги!.. Успел упрятаться под вывернутые корни.
Арсений взял на руки безвольно расползшегося по травке, лишенного человеческого интеллекта котика. Погладил по спутанной шерстке.
Досталось бедолаге. Ловили его и хищники, и люди…
А что Жюли пережила — представить невозможно!
«Ребята пробовали разобрать завал?» — продолжала опрос подруги француженки Миранда.
«Да. Но попробовав, тут же перестали. Свод, Миранда, ДЫШИТ. Если тронуть камни, обрушится потолок. Завьялов бывал в спелеологических экспедициях, сказал, что разобрать или подорвать завал — невозможно. Их можно вытащит только через лаз на потолке».
«Будем строить систему блоков на вершине?» — быстро начала решать проблему диверсантка.
«Нет. Снизу видно как шаток свод, подруга. Там сплошные щели, если надавить на верх — потолок рухнет и засыпает лагерь. Ребят можно вытащить лишь вертолетом, спустив им веревочную лестницу через отверстие».
Тамара-Миранда вопросительно посмотрела на Арсения. Ученик пожал плечами: ему не привыкать брать под ментальное управление пилотов…
Но диверсантка, подумав, покачала головой.
«Нас ищут. Если привлечем внимание несанкционированными работами, приведем к пещере департамент. Жюли, там можно как-то зацепиться, перенести тяжесть на другую поверхность или близлежащие деревья? Арсений может нагнать сколько угодно тягловой рабочей силы. Задействовать в операции авиационную технику опасно».
«Вершина голая, Миранда. Высота — господствующая. К ней даже прикасаться страшно. Я слазала туда, подруга, если не вытащим ребят до начала осенних дождей и последующих морозов — скала обрушится сама собой».
Тамара-Миранда решительно повернулась к деревне:
«Рассказывай про Платона, Жюли. Разберемся с Извековым, вернем Тамару бабушке и сразу к нашим».
В голове Арсения печально хмыкнул французский профессор.
К дому Фаины Василий-Жюли прибежал под вечер четыре дня назад. И не сразу поняла, что в селе происходит нечто странное, диковинное. По центральной улице прохаживаются подвыпившие мужики с новехонькими карабинами через плечо. Экипированы деревенские охотники без лишнего городского шика, но дорого, добротно: все как один щеголяют отличными американскими ботинками на высокой шнуровке и камуфляжными костюмами — куда ни погляди, сплошное НАТО на прогулке! Возле нескольких домов стоят импортные вседорожники.
Но профессору было не до странностей деревни, которую как будто деньгами завалили. Телесно будучи котом, Жюли устала как последняя собака! Едва передвигая лапами, француженка задами тащилась вдоль деревни; нарвалась на безнадзорную дворнягу, но вовремя успела сконцентрироваться и дать отпор — животные как-то улавливали присутствие в сопернике превосходящего интеллекта, самые свирепые псы обычно поджимали хвосты и начинали, поскуливая, уступать дорогу…
Жюли дошла до высокого забора, запрыгнула наверх.
Во дворе Фаины было людно. На завалинке покуривали незнакомые мужчины в пахнущих новой кожей ботинках. У крыльца стоял… смутно узнаваемый охотник… В руке с гламурно оттопыренным корявым мизинцем, держал дымящуюся гаванскую сигару. Поглядывал на нее благожелательно.
Жюли втянула носом воздух…
Память обоняния не зря считается наиболее стойкой! Глаза могли бы обмануть, кошачий нос учуял запах и подобрал ему владельца — возле крыльца стоял один из тех бандитов, что три года назад приехали с гулянки на подмогу Сизому! (Поспели, правда, поздно, к трупам…)
Шерсть на загривке Василия встопорщилась! У дома Фаины собрались так называемые — волки.
(Три года назад Фаина рассказала пришедшим из леса чужакам историю деревни. С незапамятных времен в деревне мирно проживали потомки двух языческих племен: люди, считающие, что ведут свой род от праматери Рыси, и те, кто выбрал тотемным знаком рода — Волка.
Многие столетия люди жили ровно, ладно. Но случилось так, что шаман из рода Волка не смог передать силу, не нашел себе достойного приемника и ушел — н е у п о к о е н н ы м.
Волки потеряли древнюю опору и начали творить большое Зло на исконной земле. Фаина говорила, что духи разгневались и прокляли землю и людей. Единственной защитницей-опорой поселения осталась старая шаманка из рода рысей. Но проклятие, в конце концов, добралось и до нее: внучка Фаины не могла стать преемницей бабушки — родилась больною.
Ведунья попросила матерь Рысь о помощи, и было ей предсказано: однажды в деревню придет Тот Кого Не Может Быть. Придет мужчина, мальчик, ему и уготовано судьбой стать правопреемником магической силы шаманки из рода Рыси и спасителем их племени.
Три года назад в село пришел Арсений. Шестнадцатилетний парень, которого потомки, пришедшие из будущего, называли историческим дефектом: он в самом деле был Тем Кого Не Может Быть.)
Волки держали Фаину под арестом в собственном доме. Три дня Василий-Жюли крутился возле дома, всячески пытаясь проникнуть внутрь и встретиться с колдунье. Чуткие кошачьи уши улавливали разговоры, постепенно профессор узнала многое о том, что происходит в глухой таежной деревне, но главного она достигла лишь сегодня днем: сумела влезть на карниз под окном комнаты, где держали бабушку, и та, увидев за окном знакомого кота с ошейником, успела прошептать:
— Беги к дороге! Сегодня, по той дороге приедут Тамара и Арсений! Предупреди их обо всем — Большое Зло, человек-крыса пришел за ними!
Василий-Жюли не мог раньше приникнуть в комнату через форточку, так как на окне стояла сетка-накомарник. А Фаину почти не оставляли одну. Жюли предполагала, что ее магических способностей побаиваются: не позволяют шаманке остаться в одиночестве и что-то наколдовать во вред волкам. Едва Фаина прошептала указание, как в комнату вошел жующий мужчина в новехоньком камуфляжном костюме.
«Платон находится в доме Фаины», — сообщила друзьям француженка.
«Это уверенность или предположение? — попросила уточнить Миранда. — Ты видела его носителя? — Профессор грустно усмехнулась, и следующий вопрос диверсантки окрасился оттенками восторга, уважения и легкого трепета: — Ты все-таки п о п р о б о в а л а, Жюли?! Рискнула?!»
«Нет. Телепорт вышел из строя, подмок, когда я упала в реку».
«И слава богу, что подмок!»
Арсений понимал, о чем переживала диверсантка. Жюли не была телепатом, переместившись в человека-носителя она бы не смогла им управлять, а навсегда осталась бетой — наблюдателем.
Но если бы рискнула… Если б ради получения информации или спасения друзей, она переместилась в какого-то незакрытого аборигена…
Журбин и представлять не захотел, что пришлось бы пережить отважной ученой даме!
Да, безусловно, она бы узнала обо всем, что известно ее носителю. Но выбраться обратно без помощи извне, она бы не сумела. Вероятно, раз от разу, она б пыталась управлять телом уснувшего носителя, старалась бы заставить его в полусне нажать на крошечную кнопку на кармашке, пристроченном к кошачьему ошейнику…
Но где взять того кота с ошейником?! Находясь в теле кота, Жюли не сумела бы снять ошейник и припрятать его под подушкой потенциального носителя-человека, а Василий в шлейке вряд ли стал бы дожидаться под кроватью, пока к нему рука полусонного аборигена опустится. Как бы Жюли его не воспитала, котяра наверняка удрал бы из чужого дома! А увести из дома неповоротливого человека-носителя, способного очнуться от неловкого движения, и заставить его отправиться на поиски Василия — предприятие из разряда небывалого.
Журбин представил жутковатую картину: каждую ночь, каждую ночь…, по деревне ходит призрак: человек-лунатик бредет по темноте и ищет полосатого кота с ошейником… Просыпается. Материться. И идет обратно — досыпать.
В общем — риск, конечно, благородное дело. Но к тому должны быть основания.
«Думаю, словам Фаины мы можем доверять, — мысленно составил речь Арсений. — Если она сказала, что в деревне человек-крыса, что охотился за мной уже давно, значит, так оно и есть. У Извекова была фора: в отличие от департамента он точно знал, что его не может быть ни во мне, ни в девушке с косой. Он получил временное преимущество и первым вышел на наш след».
«Согласна, — кивнула Тамара-Миранда. — Шаманка обладает колдовским чутьем на занятых людей, если она ощутила человека-крысу — Платон в деревне. Сенька, дотянись до лесопилки, проверь есть ли там открытые. Три года назад, как помнится, там такие работали. Мне, Сеня, потребуются два человека. Одному из них ты дашь телепатическую установку, я перемещусь в другого работягу, и вместе с Жюли пойду к Платону. Ты остаешься здесь, приглядываешь за Тамарой».
Арсений вскочил на ноги:
«Я с вами!»
«Нет. В деревне ждут тебя и Тамару, если ты объявишься, мы потеряем преимущество внезапного удара. Платон будет во всеоружии, так что от тебя там будет больше вреда, чем пользы, Сеня».
«Но я могу помочь!»
«Чем? — скептически хмыкнула диверсантка. — Твои способности не действуют на закрытых».
«Я помогу физически!»
«Против снайперских винтовок не помогут кулаки, — примирительно вступила в разговор Жюли. — Платон вооружил и собирает армию закрытых, Сеня. Он поставил под ружье почти полсотни опытных охотников. На нашей стороне единственное преимущество — внезапность».
«Мы не можем рисковать, Арсений, — поддержала ученую современницу диверсантка. — Нам выдался шанс уничтожить Извекова, и мы не упустим его, Сенька. Второго он нам не представит, я знаю дарлинга».
«А сейчас он, типа, на завалинке сидит и ждет, пока ты по его душу заявишься?! — нервно выпалил Арсений. — Да он себя снайперами окружил и только ждет отдать команду „пли!“!»
«Ждет и готов, — кивнула голова Тамары-Миранды. — Но я туда пойду. Со мной рядом будет Василий-Жюли, надеюсь, до того как разлетится голова моего носителя, Жюли успеет меня куда-то переметнуть».
«Ты понимаешь, о чем говоришь, Миранда?! „Успеет переметнуть, пока не разлетелась голова“, да?!…»
«Тихо! — прикрикнула наставница. — Извеков будет брать меня живой, поскольку ему нужен ты, Арсений. И вообще, Журбин, коллегиально нас больше, считай, что мы с Жюли постановили — у нас нет иного выхода, мы отправляемся к Извекову».
«Есть выход! Надо сообщить в департамент о том, где находится Извеков! Они нагонят сюда тучу клонов и выловят его! А мы еще посторожим деревню, приглянем, чтобы не удрал!»
На какой-то момент Журбину показалось, что его горячая речь подействовала на пришелец. Миранда и Жюли прекратили спорить, замолчали…
«Наверное нам надо все ему сказать, Миранда, — прозвучал в общей мозговой связке сомневающийся голос французского профессора. — Иначе он ведь не отстанет».
«Пожалуй, ты права. Рассказывай, подруга…»
Жюли начала рассказывать, показывая то, что три года назад увидела, выбравшись из серой мути странного оврага…
Арсений никогда не относил себя к излишне впечатлительным юнцам. Он вырос рядом с социопатом и садистом. В одиннадцатилетнем возрасте Журбин пережил штурм квартиры группой полицейского спецназа: на его глазах в окно врезались кованые каблуки висящего на веревке омоновца, тут же входная дверь от взрыва слетела с петель, и не пришибла Сеньку только чудом. Маму схватили. Надели наручники. В шкафу нашли окровавленное тело ее шефа…
Короче — многое пережил Журбин Арсений за неполных двадцать лет.
Но то, что показала ему Жюли, не попадало в рамки обычной жизни. Выплескивалось из нормы.
Разбомбленная деревня, останки которой сравняли с землей гусеницы бульдозеров. Поле, превращенное в сплошное кладбище с наспех вырытыми могилами и одинаковыми крестами.
На крестах даты: под земляными холмиками младенцы и их матери, отцы и деды. Один на всех последний день — двенадцатое сентября. НЫШЕШНЕГО ГОДА.
Рассказ Жюли слегка подредактировала Миранда:
«Мы не можем знать, Арсений, в параллельном мире или в будущем оказалась Жюли. Но одно я знаю точно, Сеня: в нашем времени не осталось сведений о многочисленном поселении закрытых. Тут либо военные хорошо постарались и уничтожили в архивах малейшее упоминание о преступлении. Либо… все село, Арсений, хронологический нонсенс, То Чего Не Может Быть. Но хочу сказать, как бы там ни было, я не собираюсь всю жизнь думать о том, что стала причиной гибели почти трех сотен мирных граждан. Это, парень, страшный груз. Но если хочешь, я могу поделиться виной с кем-то еще. Ты, к примеру, хочешь до конца жизни бредить мыслью, что это — ты, мы с тобою навели департамент на деревню, после чего сюда слетелась войсковая авиация? Хочешь часть такой вины, а, Журбин? Деревню, Сеня, уничтожат через час после подтверждения полученной от нас информации!»
«Но почему?! Если департамент выловит Платона…»
«Послушай, — перебила Арсения диверсантка, — как поступила бы я на месте Платона. Я бы уже давным-давно плюнула на поиски Завьяловых и хроно-дефекта Сени Журбина. Через неделю после установления контакта с главарем закрытых — конкретно с Валерой, я бы уже была на Ленинградском вокзале и группой закрытых штурмовала эвакопункт департамента. Найти в этом времени телепорты с приставкой „хроно“, можно лишь там и еще в нескольких городах планеты. Ты это знаешь, Сеня. Знаешь, что по закону нашего времени департамент не имеет права ускорять течение научно-технического прогресса. Но для экстренных случаев все же были изготовлены несколько устройств, работающих на преодоление времени. Эти устройства — святая святых, НЗ, тайна за семью тысячами печатей. И если бы я была Платоном, я уже давно ринулась бы к ближайшему эвакопункту, захватила мощную хроно-установку и разрушила будущее к чертовой матери! Защита эвакопункта построена против обычных людей: агенты перебрасываются в нападающих, берут их под контроль… Вопрос решается элементарно. — Тамара-Миранда глубоко вздохнула: — Если бы я поставила себе целью бесконечное господство над миром, если бы я смогла создать слаженную группу из людей, неподконтрольных постороннему вмешательству…, я бы уже давно прекратила существование хроно-департамента, уничтожив, к примеру, родителей создателя беспроводных энергоустановок. Но это я, Арсений. Для меня цель важнее процесса достижения. Платон же — сбрендивший социопат. А психопат с садистскими наклонностями н и к о г д а не оставляет в покое намеченную жертву: она становится идеей фикс. Включается инстинкт охотника, он подавляет даже основной механизм — инстинкт самосохранения. Это азбука психиатрии, Сеня: связка деспот-жертва практически неразрываемая линия. Платон давно по ней идет. Этому уроду важно доказать, что он способнее всех аналитиков департамента, сильнее всех агентов, он — лучший. Я несколько лет провела с Извековым и знаю — он заражен идеей: показать неблагодарным современникам как они были неправы, отказав ему в продлении существования. Он будет разрушать их мир кусками, ходить по нервам, МСТИТЬ. Изобретательно, наслаждаясь каждой секундой! И тут Платону важен — зритель, игра как таковая. Что толку разрушить будущее, не наказав его страхом за полученное унижение, понимаешь?»
«Не понимаю, зачем ты мне это говоришь», — буркнул Сенька.
«Наверное хочу немного оправдать перед тобой своих современников, Журбин, — невесело усмехнулась диверсантка. — Объяснить тебе: у департамента не будет иного выхода, кроме уничтожения племени закрытых. Для объявления войны будущему, Платону не хватало только армии. Сейчас он ее — получил, и департамент будет вынужден пойти на крайние меры. Если, конечно, мы не расстараемся и не уничтожим самого Платона…»
— Да я обеими руками — за! — воскликнул Сенька, опомнился и вновь вернулся к мысленному разговору: «Я понимаю, что Платона надо обезвредить — не ходить же нам туда-обратно, сначала наших выручать, потом опять сюда же возвращаться! За это время Платон может куда-то уйти и ищи ветра в поле! Я говорю о другом: вы собираетесь на авантюру! Жюли не сможет вытащить тебя, Миранда, при случае опасности: сейчас вокруг Платона — я уверен! — нет ни одного обычного человека на нужном для переброса расстоянии! В кого ты будешь перемещаться, Миранда?! В таракана, в мышь, в воробья, случайно севшего на подоконник?!»
«Не вопи, — строго попросила диверсантка. — Насекомые для переброса не подходят, но если потребуется, я перемещусь и в курицу…»
«Если она там окажется!! Платон, наверняка, периметр очистил! Ты окажешься в ловушке, Миранда! Поблизости от тебя должен быть хоть один свободный и открытый мозг, Василий-Жюли ничем тебе не поможет, так что я пойду с вами, подстрахую…»
— Цыц! — рявкнула наставница. — Прения окончены! Ты сидишь здесь и охраняешь Тому!
Журбину показалось, что наставница крикнула на весь лес. Окатила поле и опушку воплем.
Онемев от страшной догадки, Арсений смотрел на побелевшее от гнева лицо Тамары-Миранды. В его голове зазвучал голос француженки, уловившей мысли Журбина: «Не спорь с ней, Сеня. Она уничтожит Извекова даже ценой собственной жизни. Лучше помоги нам. Выбери носителя».
Арсений закрылся от Миранды и сказал только для Жюли:
«Она впервые здесь столкнется с интеллектом превосходящим ее саму по всем параметрам, Жюли. Платон такой же телепат и диверсант…, он даже более умелый, когда-то руководил командой полевых агентов департамента… Она — погибнет, Жюли… Она идет на смерть».
«Нет, если я ей помогу. Так что…, работай, Сеня».
Тамара-Миранда исподлобья глядела на ученика. Догадывалась, что тот разговаривает с еще одной наставницей, преподававшей молодежи языки и биологию.
— Наговорились? — усмехнулась. — Решили, как будете меня спасать?
Арсений не ответил. Молча повернулся и пошагал к лесопилке, находящейся между опушкой и деревней.
— На лесопилке четыре человека, — мрачно глядя на Тамару-Миранду, рапортовал Журбин. — Один закрытый, трое — обычных.
— Ну надо же…, - усмехнулась девушка, не отрывая глаз от работы: диверсантка, работая крошечной отверткой, впихивала в кармашек на кошачьей шлейке более мощный телепорт, извлеченный из жезла погибшего клона. — Я думала Платон здесь всех деньгами развратил… Каждого закрытого под ружье поставил… Но один порядочный человек все же нашелся, да, Сенька? — Тамара-Миранда лукаво прищурилась на ученика.
Журбин кивнул.
— Один из открытых — Федор, пару раз пытался наняться в банду Извекова. Но тот, понятное дела, его шуганул. Предлагаю Федора в носители. Он молодой, сильный, с хорошими реакциями, если еще раз придет к Извекову, думаю, никто сильно не удивиться.
— Пожалуй, — Тамара-Миранда поморщилась, разглядывая результат трудов. Кармашек оказался слишком тесен для устройства, вынутого из «полицейской дубинки». — Сень, достань мне изоленту из рюкзака. Примотаем тут немного…
— Под резервного носителя предлагаю приятеля Федора Тимофея, — выполнив просьбу диверсантки, продолжил телепат. — Это инфантильный тип, он еще шибко сомневается идти ли ему в бандиты или мамка заругает…
Тамара-Миранда прервала работу, подняла лицо к Арсению:
— Если приятель Тимофей еще ни разу не ходил к Платону наниматься, может быть я в нем пойду? А Федя с наушниками возле ворот постоит и дождется экстренного перемещения… Его-то уже пару раз турнули.
Журбин помотал головой:
— Федя уже три дня подпаивает одного из людей Валеры. Пытается через него добиться аудиенции у пришлого богатея и попасть в банду. Сегодня этот человек должен стоять в охранении у дома Фаины. Он пообещал щедрому Федору пропустить того к чужакам.
— К чужакам? — переспросила Тамара-Миранда. — Платон приехал сюда в компании резервных носителей? Жюли, ты об этом что-то знаешь?
Француженка воспользовалась «услугами» Арсения, ответила вербально:
— Сейчас в доме Фаины, кроме запертой в маленькой спальне хозяйки, постоянно находятся еще несколько человек. Кто из них местный, кто приезжий я по разговорам не поняла, а приблизиться к зашторенным даже днем окнам и подглядеть не получалось. Из дома несколько раз выходил молодой блондин, явный горожанин. К нему бандиты относятся с опаской, называют Артемом, к нему приходит для разговоров Валерий, так что, я практически уверена — основной носитель именно он. — Жюли нарисовала мысленный портрет чужака. И извинилась: — Я не могла рисковать, Миранда, ходила только ночью, когда в доме тишина. Если бы Платону сообщили что возле дома ошивается кот в странном ошейнике, меня бы отловили или застрелили.
— Ты все правильно делала, подруга, — успокоила профессора террористка. — Сень, Федя как-то обрисовал чужаков?
— Нет, он видел только этого блондина. Но по разговорам в пивной, знает — блондин приехал не один.
Тамара-Миранда подняла лицо вверх, поглядела на небо:
— Чую какой-то подвох… — пробормотала. — Дарлинг не работает без подстраховки… Если бы не слова Фаины о человеке-крысе, могла б предположить, что в деревне департамент объявился. В комнатах скрываются клоны, нам подготовили ловушку…
— Может быть на разведку сходим?! — уловив сомнение наставницы, тут же предложил Арсений. — Чего сразу же, без подготовки, в пекло-то соваться!
Тамара-Миранда опустила глаза на Журбина:
— Нет. Результативным будет лишь внезапное нападение. Если Платон почует, что вокруг как-то воздух зашевелился…
Миранда не договорила, вернулась к работе: обмотала изолентой выступающий фрагмент устройства и, скорчив виноватую мину, проговорила для Жюли:
— Тяжеловато получилось. Управишься, подруга?
— Легко.
— Надеюсь, что ты себя…, кота не переоценила… Давай, Арсений, подзывай сюда селян. Перемещаться в Федю буду. Журбин, ты с Тимофеем по-взрослому поработай. Без скидок на инфантилизм.