Буэнос-Айрес. Аргентина
За зеркальными стеклами до самого горизонта распростерся город. Хозяин апартаментов, пожилой мужчина, задумчиво погладил недельную щетину, переходящую в аккуратную эспаньолку, глядя сквозь линзы узких очков на бурлящий у его ног мегаполис.
На столе за его спиной загорелся сигнал интеркома:
– Сеньор Альфонсо, прибыл курьер.
– Пропустите.
Бронированные двери в приемную бесшумно сдвинулись, пропуская высокого парня в темном костюме. Курьер подошел к столу и осторожно разместил на нем объемистый пластиковый кейс. По кивку парень вышел из кабинета, и дверь автоматически закрылась с легким щелчком замков.
– Вот и оно. – Альфонсо достал из кармана платочек и медленно протер стекла очков. Затем коснулся интеркома. – Меня ни для кого нет.
Хозяин кабинета подошел к краю стола, на котором тут же засветилась сенсорная панель. Секунду компьютер сравнивал отпечатки пальцев, после чего запросил и получил восьмизначный код. В ответ в стене офиса наметилась тончайшая щель, быстро расширившаяся в дверной проем, ведущий в помещение без окон. Вздохнув, Альфонсо с усилием поднял дипломат и направился в открывшуюся комнату.
Едва он переступил порог, как дверь закрылась. Комната – белый стерильный минимализм, под потолком в углах замерли окуляры камер, по центру – стол с большим плоским монитором.
Альфонсо опустил кейс на стол и коснулся замков. На крышке дипломата загорелись зеленые лампочки, и она полностью откинулась. Не торопясь изучать содержимое, Альфонсо коснулся края монитора, а затем, едва экран осветился, ввел несколько команд.
Камеры под потолком сдвинулись, фокусируясь на мужчине и столе перед ним. Тем временем Альфонсо выдвинул из стола ящик и достал тонкие перчатки:
– Двадцать первое октября, запись 307. Артефакт: каменная плита, доставленная из города Сельчук, Турция. Датировка находки: предположительно второе тысячелетие до нашей эры. Приступаю к анализу.
Под крышкой кейса лежала массивная скрижаль из красного камня с десятками высеченных по спирали значков. Альфонсо осторожно вытащил артефакт из дипломата, положил в центр стола и отошел. По плите несколько раз пробежали световые волны, и на мониторе появилось ее точное трехмерное изображение. Альфонсо коснулся значка на сенсорном экране, и скрытые за стенами серверы загудели сильнее, анализируя полученные данные.
Минуту спустя на экране высветились результаты анализа.
– Как и ожидалось, письменность не расшифрована. Ближайший известный аналог – Фестский диск, содержание которого до сих пор не декодировано. И неудивительно, – Альфонсо улыбнулся. – Они пытаются разгадать письмо, используя новейшие вычислительные системы, анализ и систематику, но ключ к коду лежит не в области статистики и даже не во всей науке в целом, а за ее пределами.
Альфонсо тяжело облокотился на край стола, нависнув над скрижалью.
– И сказали они: построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык, и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле, и они перестали строить город.
Из стены выдвинулось два ящика. Альфонсо подошел и вынул из первого несколько светящихся изнутри кристаллов, пару разноцветных мелков, а из второго – ажурный шлем из множества проводов. Над висками, затылком и лбом в корпусе из металла крепились пластины с многогранными углублениями точно под размер кристаллов.
С потолка опустилась длинная циклопическая рука манипулятора. Альфонсо положил шлем и кристаллы на стол, аккуратно закрепил один из мелков в держателе и подошел к монитору. После нескольких команд на экране возникло изображение круга с многолучевой звездой, и тут же манипулятор опустился ниже.
Четкими, быстрыми движениями механизм начертал на столе идеальную окружность с вписанной фигурой. Альфонсо тем временем поочередно закрепил кристаллы в углублениях на шлеме.
– Чтобы прочесть праязык, нужно то, что теперь отсутствует на Земле, – скрижаль легла в центр фигуры, а шлем Альфонсо водрузил на голову. Кристаллы разгорелись сильнее, по металлической сеточке пробежали искры, то и дело срываясь в глубь седых волос. – Коллапс Всемирного Эфира разрушил многие нейронные связи, и только спустя сотни лет народы сумели восстановить языки и письменность. Уже свои, собственные, чуждые друг другу. Но генетическая память все еще передает утерянные знания из поколения в поколение.
Альфонсо закрыл глаза, подождал минуту, а затем вгляделся в скрижаль.
Символы сложились в слова, предложения – в короткий текст. Мысли легко и непринужденно рождались на легком и певучем языке. Словно детская песня, напеваемая над колыбелью, забытые, но всегда живущие в глубине сознания звуки заполнили мир.
Альфонсо прочитал всю высеченную на скрижали фразу. И тотчас над плитой возникли призрачные строки, схемы чертежей, формулы и графики. Движение мысли – и им на смену пришла картинка. Над городом возвышалась громада пирамиды. Сейчас он видел, что внутри титаническое строение пронизывали механизмы, плиты постройки покрывали километры строк, составленных из знаков и символов, а грани сооружения лучились от текущей внутри энергии.
А затем изображение пронзила черная молния разрыва, картинка исчезла в сверкающем облаке помех, схемы и слова разрушились. Скрижаль на столе мелко задрожала, и Альфонсо с проклятием сорвал с головы шлем. Вмонтированные кристаллы поблекли, свет внутри них умер.
– Проклятие! – Альфонсо глубоко вздохнул, пригладил растрепанные волосы и поправил очки.
Только что, затаив дыхание от восторга, он видел древние чертежи, которые искал уже десятки лет по всему Ближнему Востоку и Средиземноморью. Это был шедевр исчезнувшей цивилизации, достигшей могущества, казавшегося божественным Древнему Египту, Шумеру и Ассирии, и использовавшей силы, выходящие за пределы современных законов физики.
Но его восторг уже сменился горьким разочарованием. Чертежи были не полными. И вот уже три тысячи лет на Земле не было ни одного специалиста, который смог бы в них разобраться.
Альфонсо набрал на экране слово «Прометей», и часть стены отъехала, открыв стеклянный саркофаг. Внутри гробницы покоилась полноразмерная статуя человека из удивительно прозрачного материала. Грубые черты едва намеченного лица, прямолинейные сколы тела – скульптура не поражала красотой, но пугала скрытой внутри мощью и угрозой.
Да, никто бы не смог воссоздать этот шедевр на Земле. Но отныне род людской был не одинок в безграничной Вселенной.
