Глава 12
Судья Эверсон Флинт посмотрел на заместителя окружного прокурора, сидевшего рядом с самим Гамильтоном Бергером за столом, отведенным для обвинения.
– Будет ли обвинение производить отвод присяжных без указания причины? – спросил судья Флинт.
– Мы отказываемся от нашего права отвода без указания причины, – объявил заместитель окружного прокурора.
Судья Флинт повернулся к столу защиты.
– Будет ли защита производить отвод присяжных без указания причины?
Мейсон встал со своего места и сделал один впечатляющий жест рукой, показывая тем самым, что он принимает состав присяжных. Этот жест оказался более красноречивым, чем тысяча произнесенных слов.
– Защита полностью удовлетворена составом присяжных, – сказал Мейсон.
– Прекрасно. Присяжные, примите присягу, – приказал судья Флинт.
Заместитель окружного прокурора с ухмылкой спародировал жест Мейсона, выдвинув вперед левую руку.
– Нет необходимости произносить речи, – заметил он.
Мейсон улыбнулся, глядя на стол, отведенный для обвинения. Его улыбка специально предназначалась для того, чтобы вызвать раздражение.
– Тогда зачем пытаться? – поинтересовался он.
– Давайте не переходить на личности, господа, – сказал судья Флинт. – После того как присяжные примут присягу, мы приступаем к слушанию дела.
Как только присяжные заняли свои места, Колтон Парма, заместитель окружного прокурора, дождавшись кивка Гамильтона Бергера, начал вступительное слово:
– Высокий суд, дамы и господа присяжные, мое вступительное слово будет кратким. Мы намерены показать, что обвиняемая по этому делу унаследовала огромное состояние от Харпера Миндена, однако у нее имелись основания считать, что у Харпера Миндена есть еще родственники, претендующие на свою долю в имуществе, в частности, молодая женщина по имени Дорри Амблер, дочь сестры матери обвиняемой. Эта сестра умерла, так и не выйдя замуж. Предполагалось, что после нее не осталось наследников. Однако мы представим доказательства, показывающие, что сама обвиняемая заявляла, что раскопала какие-то факты, подтверждающие, что Дорри Амблер – дочь сестры ее матери, рожденная вне брака, и что у Дорри Амблер и обвиняемой один и тот же отец. Я не собираюсь запутывать вас и осложнять дело массой юридических терминов и тонкостями законодательства. Мы просто представим вам факты, чтобы показать умонастроение обвиняемой. Шестого сентября Минерва Минден отправилась в загородный клуб «Монтроз» на танцы. Там подавали спиртное, и обвиняемая выпила несколько стаканов, поссорилась с сопровождавшим ее мужчиной, решила оставить его и в гневе покинула клуб. Мы собираемся показать, что Минерва Минден – это испорченная, взбалмошная, импульсивная и временами надменная натура. На стоянке перед клубом она обнаружила автомобиль с невынутым ключом зажигания и включенным двигателем – «Кадиллак», номер YBI шестьсот девяносто четыре, украденный в Сан-Франциско, хотя в тот момент обвиняемая об этом не знала. Минерва Минден села в эту машину и уехала, очевидно планируя попасть домой. На пересечении авеню Вестерн и Голливудского бульвара она не остановилась на красный свет, сбила пешехода, поколебалась несколько мгновений, вышла из машины, сделала несколько шагов к раненому пешеходу, затем изменила решение, снова села в машину и уехала прочь. Хочу обратить внимание Высокого суда на то, что любые доказательства, связывающие обвиняемую с наездом на пешехода или с любым другим нарушением закона, будут представляться нами с единственной целью – показать предпосылки настоящего дела и мотивацию Минервы Минден. Минерва Минден придумала блестящий план ухода от ответственности. Она наняла частное детективное агентство и поместила в газету объявление, предлагая высокооплачиваемую работу молодой женщине, отвечающей определенным внешним данным. Минерва Минден велела представителям детективного агентства просмотреть потенциальных кандидаток и найти кого-то, кто имел бы наибольшее сходство с ней самой. Дорри Амблер пришла по этому объявлению. Как только представитель детективного агентства, отвечающий за просмотр кандидаток, увидел ее, он понял, что Дорри Амблер поразительно похожа на Минерву Минден. В девушках было столько общего, что у самой обвиняемой зародились подозрения, что Дорри Амблер является ее родственницей и, скорее всего, незаконнорожденной дочерью сестры ее матери. Мы покажем, что Минерва Минден решила заставить Дорри Амблер многократно пройти мимо свидетелей наезда на пешехода. Минерва Минден надеялась, что эти свидетели идентифицируют Дорри Амблер. После ложного опознания, как считала Минерва Минден, ей самой уже ничего не угрожает. Однако увидев поразительное сходство с собой, Минерва Минден поняла, что возможные последствия она контролировать не в состоянии. Газетные репортеры обязательно обратят на него внимание и вскоре выяснят, что девушки являются родственницами. Именно в это время обвиняемая вступила в сговор с Данлеви Джаспером, который в результате…
– Минутку, минутку, – перебил Мейсон. – Мне очень не хотелось прерывать вступительную речь заместителя окружного прокурора, однако в настоящий момент идет представление доказательств, относящихся совсем к другим преступлениям, а не к рассматриваемому на настоящем слушании. Единственная цель подобного – формирование предвзятого мнения у присяжных. Мы считаем это нарушением процедуры и просим Высокий суд сделать заместителю окружного прокурора соответствующее замечание, а также объяснить присяжным, что они не должны обращать внимание на последние слова мистера Пармы.
– Мы прекрасно знаем, что делаем, – возразил Парма, – и просим оставить в протоколе все так, как есть. Мы имеем право представлять доказательства совершения любого преступления как мотивацию для совершения убийства, обвинение в котором предъявлено Минерве Минден.
– Закон гласит, что человек не может быть признан виновным в совершении преступления только на основании совершения им других преступлений, – заявил судья Флинт, обращаясь к присяжным. – Доказательства совершения других преступлений допустимы только для показа мотивации. Учитывая заверения заместителя окружного прокурора, я предупреждаю вас, дамы и господа присяжные, что вы можете обращать внимание на доказательства совершения других преступлений обвиняемой, только если они показывают мотивацию убийства Марвина Биллингса. Продолжайте, господин заместитель окружного прокурора, и, пожалуйста, будьте осторожны в своих заявлениях.
– Мы прекрасно знаем, что делаем, ваша честь, – повторил Парма. – Наши заявления ограничены определенными рамками. Доказательства совершения других преступлений представляются нами исключительно с целью показа мотивации.
– Хорошо. Продолжайте.
– Я практически закончил, ваша честь. – Парма повернулся к присяжным: – Мы планируем показать, что Данлеви Джаспер выяснил, что краденая машина находится у обвиняемой, а обвиняемая узнала, что за спиной у Данлеви Джаспера – много различных преступлений, в том числе кража машины, на которой она уехала из загородного клуба. Минерва Минден вступила в преступный сговор с Данлеви Джаспером с целью похищения Дорри Амблер, чтобы та не могла претендовать на часть наследства, оставленного Харпером Минденом, и с целью дискредитации мисс Амблер, представляя, что пешехода сбила Дорри Амблер. Частный детектив Марвин Биллингс выяснил, что происходит, разумно сделать вывод – и я надеюсь, что вы согласитесь со мной, дамы и господа присяжные, – что Биллингс попытался шантажировать Минерву Минден. Если бы Марвин Биллингс не решил, что поразительное сходство Минервы Минден и Дорри Амблер объясняется общим предком, и не собирался работать вместе с Дорри Амблер в целях получения ею доли наследства, оставленного Харпером Минденом, мы не сидели бы сейчас с вами в зале суда, потому что убийство просто не было бы совершено. Мы не пытаемся представить усопшего непорочным человеком. Наоборот, доказательства покажут, что он работал на обе стороны, однако независимо от его собственной корысти, хитрости и прочих качеств закон должен его защищать. Его жизнь – это человеческая жизнь. Лишение его жизни считается убийством. Итак, Марвин Биллингс отправился на квартиру Дорри Амблер и прибыл как раз в тот момент, когда Дорри Амблер переводили в квартиру этажом ниже. Биллингс позвонил в дверь. Немного поколебавшись, Минерва Минден открыла дверь, надеясь, что ей поможет удивительное сходство с хозяйкой квартиры. Вначале ей удалось обмануть Биллингса, однако немного поговорив с обвиняемой, он понял, что это не Дорри Амблер. Именно тогда он попытался шантажировать Минерву Минден, и она застрелила его из револьвера двадцать второго калибра. Вскоре после убийства Биллингса в дверь квартиры снова позвонили. На этот раз туда пытались попасть Перри Мейсон, адвокат защиты, и Пол Дрейк, частный детектив. Конспираторам потребовалось немедленно скрыться через черный ход. Основываясь на предположении, что вновь пришедшие не знают о существовании черного хода, конспираторы быстро сняли два матраца с кроватей в спальне, перетащили их в кухню и забаррикадировали дверь, используя эти матрацы и стол. Когда Мейсон и Пол Дрейк наконец попали в квартиру, они обнаружили умирающего Марвина Биллингса лежащим на полу без сознания. Кухонную дверь что-то держало. Вначале они решили, что по другую сторону находится человек, не дающий им войти, и только потом разобрались, что дверь забаррикадирована матрацами. Несчастную Дорри Амблер отвели в квартиру восемьсот пять, вкололи морфий и…
– Минутку, – вновь перебил Мейсон. – Мы снова вынуждены прервать заместителя окружного прокурора и выступить с возражениями касательно всего, что могло случиться с Дорри Амблер.
– Это показывает мотивацию, – заявил Парма.
– Это не показывает мотивацию убийства Марвина Биллингса, потому что вы сейчас говорите о том, что происходило уже после того, как Марвина Биллингса смертельно ранили.
– Я считаю, что адвокат защиты прав, – высказал свое мнение судья Флинт.
– Ну, если меня ограничивают в представлении доказательств… Что ж, я опущу этот момент в своем вступительном слове, дамы и господа присяжные, однако мы представим необходимые доказательства через свидетелей. Я не стану утомлять вас деталями. В общем и целом я описал вам версию окружной прокуратуры, чтобы вы понимали представляемые доказательства. Вы услышите признание одного из конспираторов. Мы покажем доказательства признаний, сделанных обвиняемой. Мы попросим вынести вердикт о предумышленном убийстве первой степени. Однако что касается настоящего судебного процесса, от вас требуется только одно, дамы и господа присяжные. – Парма поднял указательный палец левой руки высоко над головой. – Вы должны определить только одну вещь, дамы и господа, – повторил он, – достаточно ли представленных доказательств, чтобы считать Минерву Минден виновной в убийстве Марвина Биллингса. Мы попросим вас вынести вердикт о виновности.
Парма развернулся и пошел назад, на свое место за столом, отведенным для представителей окружной прокуратуры.
– Вы намерены выступать с вступительным словом, мистер Мейсон? – обратился судья Флинт к адвокату защиты.
– Нет, однако я попросил бы вашу честь указать присяжным на то, что заявление заместителя окружного прокурора было неточным в том, что касается пунктов закона.
– В каком отношении? – спросил судья Флинт.
– Ваша честь, речь идет не просто о доказательстве одной-единственной вещи: виновна обвиняемая или нет. Необходимо доказать две вещи. – Мейсон медленно поднял правую руку и вытянул указательный палец. – Вопрос в том, чтобы доказать, что обвиняемая виновна вне всякого разумного сомнения. Я считаю, что Высокий суд должен обратить внимание присяжных на этот факт.
Я думаю, что присяжные понимают, что в любом уголовном деле доказательства должны показать, что обвиняемый виновен вне всякого разумного сомнения. В противном случае обвиняемый имеет право на вердикт о невиновности.
– Суд обратит на это внимание в своем напутствии присяжным, – пообещал судья Флинт.
Мейсон медленно опустил руку и вернулся на свое место.
Судья Флинт с трудом сдержал улыбку, восхищаясь действиями адвоката защиты, отказавшегося от вступительного слова, но тем не менее заработавшего очко в свою пользу одним кратким замечанием.
– Приглашайте своего первого свидетеля, – обратился судья Флинт к заместителю окружного прокурора.
– Я прошу Эмили Диксон занять место дачи показаний, – объявил Парма.
Миссис Диксон, привлекательная женщина лет сорока с небольшим, приняла присягу и продиктовала секретарю суда свое полное имя и адрес.
– Кем вы работали шестого сентября текущего года? – обратился к ней Парма.
– Администратором многоквартирного дома «Паркхерст».
– И вы сами жили в том доме?
– Да.
– Вы знали Дорри Амблер при жизни?
– Минутку, – встал со своего места Мейсон. – Я прошу Высокий суд указать присяжным на то, что им не следует принимать во внимание заданный вопрос, а также сделать соответствующее замечание заместителю окружного прокурора. Я возражаю против любых вопросов, подразумевающих, что Дорри Амблер мертва. Этот факт не представлен как доказательство.
– Я не говорил, что она мертва, – повернулся к адвокату защиты Парма. – Я просто спросил свидетельницу, знала ли она Дорри Амблер при жизни. Это вполне допустимый вопрос. Его можно задать о ком угодно. Например, знала ли она вас при жизни.
– Подобный вопрос подразумевает, что лица, о котором идет речь, уже нет на этом свете, и я считаю, что вопрос сформулирован подобным образом, чтобы у присяжных создалось именно это впечатление.
– Я согласен с адвокатом защиты, – заявил судья Флинт. – А теперь, господа, я хочу, чтобы между нами не осталось недопонимания. Я готов разрешить заместителю окружного прокурора представлять доказательства, относящиеся к совершению любого преступления, при условии, что единственной целью этого является показ мотивации для совершения преступления, о котором идет речь в нашем случае. Не сомневаюсь, что вы все знакомы с данным пунктом закона. Я не допущу представления доказательств, касающихся какого угодно преступления, совершенного после того, как было совершено преступление, о котором идет речь в нашем случае.
– Я снимаю свой вопрос, – объявил Парма с недовольным видом.
– Присяжные не должны принимать во внимание данный вопрос и любые намеки, содержащиеся в нем, а также вам следует избавиться от мыслей, зародившихся у вас в связи с характером заданного вопроса, – давал указания судья Флинт. – Я обращаю внимание заместителя окружного прокурора на тот факт, что я вынесу постановление о неправильном судебном разбирательстве, если будут предприняты еще попытки каким-либо образом обойти настоящее решение суда.
– Я не пытался обходить никакие решения суда, – возразил Парма.
– Вы давно выступаете в суде, чтобы не знать, к чему приведет подобный вопрос, – сухо заметил судья Флинт. – Продолжайте, пожалуйста. И советую вам проявлять осторожность.
– Вы знали Дорри Амблер до шестого сентября? – повернулся Парма к свидетельнице.
– Да.
– Как долго вы ее знали до шестого сентября?
– Примерно… пять или шесть месяцев.
– Мисс Амблер проживала в одной из квартир в многоквартирном доме «Паркхерст», не так ли?
– Да.
– В какой именно?
– Девятьсот седьмой.
– Сдавали ли вы квартиру восемьсот пять до двенадцатого сентября текущего года, а если да, знаете ли вы имя человека, снявшего ее?
– Теперь знаю. Данлеви Джаспер, однако тогда он представился Вильямом Камасом.
– Когда вы сдали ему квартиру восемьсот пять?
– Одиннадцатого сентября.
– Текущего года?
– Да.
– У меня еще будут вопросы к этой свидетельнице по другому аспекту дела, и я снова приглашу ее на место дачи показаний в дальнейшем, – объявил Парма.
– Хорошо, – кивнул судья Флинт и повернулся к Мейсону: – Вы можете проводить перекрестный допрос.
– Вы в состоянии описать Дорри Амблер?
– Да. Лет двадцать пять или двадцать шесть.
– Цвет глаз?
– Карие.
– Волос?
– Каштановые.
– Как она выглядит в общем и целом?
– Чуть ли не точная копия обвиняемой по слушаемому делу женщины, сидящей слева от вас.
– О, вы обратили внимание на сходство, не так ли?
– Очень большое сходство, просто поразительное.
– Вы когда-нибудь высказывались по этому поводу?
– Конечно.
– Возможно ли спутать обвиняемую с Дорри Амблер и наоборот?
– Есть большая вероятность этого.
– Когда вы впервые увидели обвиняемую?
– В ряду других женщин для опознания.
– И вы тогда идентифицировали ее как Дорри Амблер?
– Я возражаю, – встал со своего места Парма. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Мне сказали, что меня пригласили выбрать Минерву Минден из ряда других женщин, а я заявила им…
– Нас не интересует, что вы сказали им. Что они сказали вам? – перебил Мейсон.
– Они хотели, чтобы я идентифицировала Минерву Минден.
– А вы ответили, что никогда раньше не видели Минерву Минден?
– Да.
– Но они все равно настаивали, чтобы вы идентифицировали женщину, которую никогда раньше в жизни не видели?
– Они хотели, чтобы я посмотрела, похожа она на Дорри Амблер или нет.
– И вы видели ее в ряду других женщин?
– Да.
– И обратили внимание на сходство?
– Да.
– Насколько близкое сходство?
– Просто поразительное.
– Я повторяю свой вопрос: вы идентифицировали обвиняемую как Дорри Амблер?
– Я возражаю, ваша честь, – заявил Парма.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Да. Я сказала им, что в ряду стоит Дорри Амблер, а затем они убедили меня…
– Нас не интересует, в чем они вас убедили, – перебил Мейсон. – Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Вы идентифицировали женщину, стоящую в ряду, как Дорри Амблер?
– Вначале да.
– Значит, вы сделали две идентификации?
– Ну, они сказали мне… Ой, мне нельзя говорить о том, что они мне сказали. Я… Вначале я идентифицировала ее как Дорри Амблер, а затем как Минерву Минден.
– Несмотря на то что вы ни разу в жизни до этого не видели Минерву Минден?
– Я видела ее фотографию.
– Где?
– В газетах.
– А каким образом они выяснили, что вы видели ее фотографию в газетах?
– Я им позвонила и сообщила, что на фотографии в газете, под которой указано, что это Минерва Минден, на самом деле изображена Дорри Амблер, снимающая у меня квартиру.
– А после этого полиция приехала к вам, чтобы обсудить это?
– Да.
– Когда Дорри Амблер сняла у вас квартиру?
– В мае.
– А откуда вы знаете, что ее снимала не обвиняемая, Минерва Минден?
– Потому что тогда я ее не знала. Я еще ни разу не видела ее.
– Но вы же признались, что не в состоянии отличить ее от Дорри Амблер.
– В состоянии, мистер Мейсон. После того как я поняла, что между ними есть различия, и внимательно изучила обвиняемую, я сделала вторую идентификацию, как уже говорила. Я очень внимательно рассмотрела женщину в управлении полиции и заявила, что та, кого я идентифицировала как Дорри Амблер, поразительно похожа на мисс Амблер, но это не она.
– В тот момент вы были уверены, что мисс Минден, обвиняемая, не снимала у вас квартиру?
– Абсолютно уверена.
– Потому что полиция сообщила вам определенные факты?
– Нет. Есть другие причины, другие доводы. Я убедилась.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон. – У меня больше нет вопросов.
– Вы можете покинуть место дачи показаний, миссис Диксон, – обратился Парма к свидетельнице.
– Теперь я хотел бы пригласить лейтенанта Трэгга, – снова заговорил Парма после того, как миссис Диксон вернулась на свое место в зале суда. – В настоящий момент я вызываю его только с единственной целью – для идентификации.
– Лейтенант Трэгг, займите место дачи показаний, – велел судья Флинт.
Трэгг прошел вперед, принял присягу и рассказал о том, как приехал в девятьсот седьмую квартиру многоквартирного дома «Паркхерст» в ответ на звонок в полицию, нашел на полу умирающего мужчину, которого в дальнейшем опознали как Марвина Биллингса, частного детектива.
– Что случилось с мистером Биллингсом?
– Он умер.
– Когда?
– По пути в больницу. Он получил пулю в грудь. Рана оказалась смертельной. Это произошло двенадцатого сентября текущего года.
– Как скоро он покинул квартиру после того момента, когда вы впервые увидели его? Вернее, когда приехала «Скорая»?
– Минут через десять. Самое большее, пятнадцать.
– Спасибо, – поблагодарил Парма и повернулся к Мейсону. – Вы можете проводить перекрестный допрос.
– У меня нет вопросов.
– Теперь я хотел бы пригласить Делберта Комптона, – объявил Парма.
Комптон, коренастый мужчина лет пятидесяти с небольшим, прошел в свидетельскую ложу, сел и оглядел зал суда холодными, все замечающими глазами.
– Вас зовут Делберт Комптон, вы постоянно проживаете в этом городе и на протяжении последних нескольких лет являетесь одним из компаньонов детективного агентства «Биллингс и Комптон», не так ли?
– Совершенно верно.
– Вы по большей части работаете в офисе, а ваш партнер, Марвин Биллингс, в основном работал по заданиям?
– Да, сэр.
– Я хотел бы обратить внимание Высокого суда на следующее, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Мой заместитель не указал на то, что выступающий свидетель враждебно настроен. Я прошу Высокий суд разрешить нам задавать наводящие вопросы.
– Пока он не проявил никакой враждебности, – заметил судья Флинт. – Если такое произойдет, вы имеете право снова поднять этот вопрос. На настоящий момент суд не будет принимать подобных решений. Продолжайте, мистер Парма.
– Вы занимались своей обычной деятельностью в нашем городе шестого сентября текущего года?
– Да, сэр.
– В течение сентября вас нанимала обвиняемая?
– Ну… наверное… да.
– Кто вас нанимал?
– Представительница обвиняемой, Хенриетта Халл. Если не ошибаюсь, миссис Халл – секретарша Минервы Минден.
– С какой целью вас наняли?
– Мне велели поместить объявление в газету, предлагая работу молодой незамужней женщине, отвечающей определенным внешним данным.
– И вы поместили подобное объявление?
– Да.
– Предлагалось высокое вознаграждение?
– Тысяча долларов в месяц.
– Что вы сделали потом?
– Велел своей оперативнице снять номер в гостинице и провести собеседование с претендентками.
– Какие указания вы дали своей оперативнице?
– Я возражаю, – встал со своего места Мейсон. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Разговор состоялся вне слышимости обвиняемой.
– Возражение принимается, – постановил судья Флинт.
– Хорошо, я задам другой вопрос, – заявил Парма. – Какие указания вашей оперативнице велела дать Хенриетта Халл?
– Она не велела мне.
– Она не сказала вам, что делать?
– Я этого не говорил. Я ответил, что она не сказала мне, какие указания давать моей оперативнице.
Парма в бессилии посмотрел на судью Флинта.
– Хорошо. Вы можете задавать наводящие вопросы, – постановил судья Флинт.
– Разве Хенриетта Халл, действующая от имени обвиняемой, не велела вам обустроить все для собеседования с претендентками, объяснив, что их квалификация не имеет никакого отношения к результатам окончательного выбора? Вам следовало ждать девушку, внешне похожую на ту, что изображена на фотографии, переданной вам Хенриеттой Халл, и нанять претендентку, наиболее похожую на девушку, изображенную на снимке, не так ли?
Свидетель долго колебался.
– Отвечайте на вопрос, – приказал судья Флинт.
– Ну… да.
– Разве вы не нанимали молодую женщину по имени Дорри Амблер? Потом она каждый день звонила вам по телефону, не зарегистрированному ни в каких справочниках, за инструкциями, а вы говорили ей, что она должна делать.
– Да.
– А вы отчитывались перед Хенриеттой Халл и сообщили ей, что вы наняли не только похожую на изображенную на фотографии девушку, но саму ту девушку.
– Все правильно.
– Хенриетта Халл ответила вам, что это невозможно, вы предложили ей посмотреть самой, сказав, что нанятая девушка будет ходить взад и вперед, пересекая улицу в определенное время, а Хенриетта Халл сможет украдкой взглянуть на нее.
– Да.
– Затем Хенриетта Халл велела вам заняться прошлым нанятой девушки, не так ли?
– Да.
– И вы, следуя указаниям Хенриетты Халл, отправили нанятую девушку переходить взад и вперед Голливудский бульвар неподалеку от авеню Вестерн для того, чтобы свидетельница миссис Элла Гранби идентифицировала ее как водителя машины, сбившей пешехода шестого сентября, не так ли?
– Не совсем.
– Что вы имеете в виду?
– Я не говорил ей всего этого.
– Однако вы велели ей переходить взад и вперед через Голливудский бульвар у пересечения с авеню Вестерн?
– Ну… да.
– И сообщить вам, если что-нибудь произойдет?
– Да.
– И она сообщила, что женщина идентифицировала ее?
– Да.
– После этого вы сказали ей, что следующий день у нее выходной и от нее ничего не требуется, не так ли?
– Я не в состоянии в точности вспомнить, какие указания я ей давал, однако не исключаю, что все было именно так.
– И все это делалось по приказу Хенриетты Халл?
– Да.
– Вы регулярно отчитывались перед Хенриеттой Халл?
– Да.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Парма к Мейсону.
– Откуда вы знаете, что Хенриетта Халл – представитель обвиняемой?
– Она сама сказала мне об этом.
– В беседе с вами?
– Да.
– В личной или по телефону?
– По телефону.
– Значит, вы ни разу в жизни не встречались с Хенриеттой Халл?
– Я только разговаривал с ней по телефону.
– Вам заплатили за вашу работу?
– Да.
– Вы выставили счет обвиняемой?
– Нет.
– Почему?
– Мне заплатили вперед.
– Кто вам заплатил?
– Я получил деньги от Хенриетты Халл.
– Чек?
– Наличные.
– Но если вы ни разу в жизни не встречались с Хенриеттой Халл, она не могла передать вам наличные.
– Она прислала их мне.
– Как?
– С посыльным.
– Сколько?
– Три с половиной тысячи долларов.
– Вы лично видели Дорри Амблер?
– Да.
– А обвиняемую?
– В последнее время. И, конечно, сейчас смотрю на нее.
– Существует ли поразительное внешнее сходство между Дорри Амблер и Минервой Минден?
– Да.
Мейсон посмотрел свидетелю прямо в глаза.
– Вас могла нанять не обвиняемая, а Дорри Амблер, – заметил Мейсон.
– Что?! – в полном недоумении воскликнул свидетель.
– Дорри Амблер претендовала на часть состояния, оставленного Харпером Минденом, – объяснил Мейсон. – Ей требовалась определенная известность, чтобы начать кампанию. Ей было необходимо попасть в газеты. Поэтому она позвонила вам, назвалась Хенриеттой Халл и…
– Постойте, постойте! – закричал Парма. – Предполагаются факты, не представленные как доказательства. Это заявление адвоката защиты. Я возражаю…
– Я снимаю вопрос, – улыбнулся Мейсон. – Я его перефразирую. Мистер Комптон, если бы Дорри Амблер хотела привлечь внимание к своему поразительному сходству с обвиняемой и если бы она позвонила вам, назвалась Хенриеттой Халл, попросила вас поместить то объявление в газету, нанять Дорри Амблер, когда та придет для устройства на работу, то имеется ли что-нибудь в фактах дела, насколько вам известно и как явствует из ваших показаний, что отрицает подобное предположение?
– Я возражаю, – снова поднялся со своего места Парма. – Задан спорный вопрос. Для ответа на него требуется вывод свидетеля. Перекрестный допрос ведется не должным образом. Предполагаются факты, не представленные как доказательства.
– Возражение принимается, – постановил судья Флинт. – Однако мистеру Мейсону все равно уже удалось донести до присяжных то, что он хотел.
Адвокат улыбнулся свидетелю.
– Вы не знаете, на самом деле вы разговаривали с Хенриеттой Халл или нет, не так ли?
– Да, не знаю.
– Вы хоть раз сами звонили Хенриетте Халл?
– Нет, сэр. Она звонила мне.
– Почему вы не звонили ей?
– Потому что она запретила мне это делать. Она сказала, что сама будет со мной связываться.
– Она велела вам никогда не звонить ей ни домой, ни на работу?
– Да, сэр.
– И эти указания вам по телефону дала женщина, которая могла оказаться Дорри Амблер и вообще кем угодно?
– Я возражаю, – встал со своего места Парма. – Задан спорный вопрос. Перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Это был просто голос по телефону.
– И время от времени этот голос звонил вам и давал указания?
– Да.
– И говорил вам, что передать Дорри Амблер?
– Да.
– Вы ни разу не встречались с обвиняемой до ее ареста?
– Нет.
– Вы ни разу не звонили обвиняемой, чтобы выяснить, уполномочивала ли она Хенриетту Халл нанимать вас, и вы ни разу не звонили Хенриетте Халл?
– Да, сэр.
– У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.
– Наш следующий свидетель иногда будет противоречить сам себе, – сказал Гамильтон Бергер. – Я приглашу его, нарушая порядок вызова свидетелей. Я заявляю, что мы не намерены извиняться за то, что предоставили ему неприкосновенность. Мы…
– Секундочку, – перебил Мейсон, вставая. – Я считаю, что это неподходящее заявление перед присяжными. Это не время для прений и не время извиняться за предоставление неприкосновенности в интересах окружной прокуратуры.
– Господа, господа, – быстро заговорил судья Флинт. – Я попрошу вас не переходить на личности. Нет необходимости для споров. Мистер Бергер, если у вас есть еще свидетель, приглашайте его.
– Хорошо, – кивнул улыбающийся Бергер. Окружной прокурор повернулся к присяжным, понимая, что ему удалось донести до них то, что он планировал. – Вызываю Данлеви Джаспера.
Данлеви Джаспер оказался довольно худым мужчиной лет тридцати с небольшим. Его манеры указывали на то, что он привык постоянно что-то скрывать. Он прошел вперед, поднял правую руку, принял присягу и занял свидетельскую ложу.
– Ваше полное имя Данлеви Джаспер? Назовите, пожалуйста, ваше место жительства, мистер Джаспер, – обратился к свидетелю Гамильтон Бергер.
– Окружная тюрьма.
– Сейчас вас держат там?
– Да.
– Вам предъявлено обвинение в совершении какого-то преступления?
– Да.
– Вы знаете Минерву Минден?
– Да, сэр.
– Когда вы впервые встретились с Минервой Минден?
– Где-то одиннадцатого сентября.
– Вы знали Дорри Амблер при жизни?
– Подождите, – перебил судья Флинт. – Я уже принимал постановление по данному вопросу. Слова «при жизни» излишни. Присяжным следует не обращать внимания на эту часть вопроса. Вопрос, мистер Джаспер, звучит следующим образом: вы знали Дорри Амблер?
– Да, сэр.
– Как вы познакомились с Дорри Амблер?
– Это долгая история.
– Просто отвечайте на вопрос и не беспокойтесь о том, сколько времени это займет, расскажите нам, как вы с ней встретились.
– Она украла машину, на которой я планировал скрыться с места преступления.
В зале суда послышались возгласы удивления. Присяжные напряглись, некоторые из них даже вытянули шеи, стараясь не пропустить ни единой детали.
– Повторите, пожалуйста, – попросил Гамильтон Бергер.
– Она украла машину, на которой я планировал скрыться с места преступления.
– Что это была за машина?
– Светлый «Кадиллак», номер YBI шестьсот девяносто четыре.
– Это была ваша машина?
– Мы с моим напарником собирались на ней скрыться. Никаких прав на нее у нас не имелось.
– Откуда вы ее взяли?
– Украли в Сан-Франциско.
– Кого вы имели в виду под словом «напарник»?
– Барлоу Далтона.
– И вы утверждаете, что собирались на этой машине скрыться с места преступления?
– Да, сэр.
– Где ее у вас украли?
– В загородном клубе «Монтроз».
– А о каком преступлении вы говорите?
– Мы с напарником планировали забраться в женский гардероб, пройтись там по шкафчикам, забрать шубы, сумочки… в общем, все ценное, что найдем.
– И что произошло?
– Женщина украла нашу машину.
– Вы можете это объяснить?
– Женщина приехала на танцы. Она выпила, поссорилась с сопровождавшим ее мужчиной и решила его оставить, прыгнула в нашу машину, припаркованную перед зданием клуба с включенным мотором, и уехала.
– Что вы сделали после этого?
– Нам оставалось только одно. Нам было просто необходимо разыскать «Кадиллак».
– Почему?
– Потому что мы оставили около десяти тысяч долларов в бардачке.
– Откуда взялись эти деньги?
– Мы ограбили банк в Санта-Марии, прихватив около восемнадцати тысяч долларов. Десять тысяч лежали в бардачке, остальное мы разделили и держали при себе – по три-четыре тысячи каждый.
– Это были краденые деньги?
– Да.
– Вы знаете, в каких купюрах лежали деньги в бардачке?
– Все десять тысяч в стодолларовых. Остальные деньги, что были при нас, – это двадцатки, десятки, совсем мелкие купюры и несколько пятидесятидолларовых. Все стодолларовые мы отложили – набежало чуть больше десяти тысяч. Мы боялись, что их номера зафиксированы где-то в банковских документах.
– И вы решили пока их не тратить?
– Да, держали отдельно.
– Продолжайте.
– Нам требовалось найти машину, мы начали расспрашивать людей из нашего мира и вскоре выяснили, что «Кадиллаком» сбили пешехода, потом нам сообщили, что машина стоит в гараже Дорри Амблер. В общем, автомобиль мы нашли, но денег в бардачке уже не оказалось, так что мы начали следить за Дорри Амблер.
– Вам это удалось?
– Вначале возникли сложности: мы никак не могли ее найти, но несколько часов потом сидели у нее на «хвосте».
– Куда и когда она ходила?
– Я возражаю, – встал со своего места Мейсон. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не относится к делу.
– Я свяжу это в дальнейшем, ваша честь, – заявил Гамильтон Бергер.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Она отправилась в контору Перри Мейсона, – сообщил свидетель.
– А потом?
Присяжные слушали с повышенным интересом.
– В аэропорт. Там она ждала, пока обвиняемая не скроется в женском туалете. В этот момент Дорри Амблер бросилась к газетному киоску, крикнула: «Это не налет!», три раза выстрелила из револьвера и побежала в женский туалет.
– А дальше?
– Вскоре после этого из туалета показалась обвиняемая, и ее арестовали. Вначале она нас обманула, однако у них разные голоса, поэтому мы подождали, пока полицейские не увезли обвиняемую. Мы оказались правы: через некоторое время из туалета вышла Дорри Амблер. На ней был плащ, скрывающий другую одежду, и черные очки.
– Что вы сделали?
– Последовали за Дорри Амблер к ее квартире. К тому времени мы выяснили, что вторую женщину, ту, что арестовали полицейские, зовут Минерва Минден. Она – наследница, так что мы решили, что напали на интересный след и, не исключено, нам удастся хорошо заработать на этом деле.
– Опишите ваши дальнейшие действия.
– Мы подождали, пока обвиняемую не выпустят под залог, а потом вступили с ней в контакт.
– Вы имеете в виду, с Минервой Минден?
– Да.
– И вы, и Барлоу Далтон вступили с ней в контакт?
– Да, сэр.
– Где вы с ней встретились?
– В баре, предложенном ею.
– Что произошло там?
– Мы попытались прижать ее к стене – хоть как-то, чтобы потом вытрясти из нее деньги, но она оказалась слишком умна.
– Что вы имеете в виду?
– Она предложила нам обратиться в полицию, если мы считаем, что что-то не так.
– Продолжайте.
– Естественно, мы не могли допустить, чтобы полиция копалась в наших делах. Слово за слово, Минерве Минден удалось разобраться, что мы – два гангстера, на которых висит несколько дел, так что не успел я оглянуться, как она уже выступала с предложением нам.
– С каким предложением?
– Она заявила, что хочет, чтобы Дорри Амблер похитили. Она предложила нам за работу двадцать тысяч долларов.
– Она объяснила, почему она этого хочет?
– Да.
– Почему?
– Дорри Амблер видела фотографии Минервы Минден в газетах и решила воспользоваться их сходством, чтобы погреть руки. Она заявила, что является дочерью сестры матери Минервы Минден и у них один и тот же отец, то есть отец Минервы Минден – это также и отец Дорри Амблер. Минерва Минден сказала, что Дорри Амблер чрезвычайно хитра и задумала создать какую-нибудь ситуацию, в которой ее примут за обвиняемую. Какой-то мужчина помогает Дорри деньгами. Она собирается заварить кашу, чтобы вытянуть из Минервы Минден как можно больше денег. Услышав все это, мы с напарником рассказали обвиняемой, что Дорри Амблер прихватила и наши десять тысяч, и мы намерены получить их назад. Мы не позволим какой-то дамочке отнимать наши деньги. Ну, слово за слово, и наконец обвиняемая спросила нас, не могли бы мы… ну, убрать Дорри со сцены.
– И что на это ответили вы с напарником?
– Что можем, если нас устроит оплата. Обвиняемая предложила двадцать тысяч, мы рассмеялись ей в лицо, потом немного поторговались. В конце концов, договорились на пятьдесят и пять дополнительно для покрытия наших расходов и как символ доброй воли с ее стороны.
– Продолжайте, – попросил Гамильтон Бергер.
– Мы начали строить планы.
– Сразу же?
– Да, сэр. Во время того же разговора.
– Кого вы имеете в виду под словом «мы»?
– Обвиняемую, Минерву Минден, моего напарника, Барлоу Далтона, и самого себя.
– И что произошло?
– Обвиняемая дала нам пять тысяч и велела приниматься за дело.
– А вы?
– Отправились в многоквартирный дом «Паркхерст», вернее, я один отправился и осмотрел его.
– Зачем вы его осматривали?
– На предмет того, как все организовать.
– Что вы решили? Что вы сделали?
– Я подумал, что вначале нужно связаться с администратором и выяснить, не свободны ли случайно какие-нибудь квартиры на восьмом или девятом этаже. Нам требовалась какая-нибудь квартира рядом с той, которую занимала Дорри Амблер.
– И что вы выяснили?
– Восемьсот пятая квартира на восьмом этаже оказалась свободна. Она располагается рядом с лестницей и практически под девятьсот седьмой – той, в которой жила Дорри Амблер.
– Вы сняли восемьсот пятую?
– Да, сэр. Я сказал администратору, что она мне понравилась, но хочу, чтобы вначале жена на нее взглянула. Сказал, что моя жена должна приехать из Сан-Франциско, от своего отца, который тяжело болен, но появится она только через день или два. Я предложил администратору сто долларов, договорившись, что в течение трех ближайших дней она никому не станет предлагать эту квартиру. Если моей жене она понравится, эти сто долларов пойдут в счет арендной платы, если нет – администратор мне их вернет.
– Как вы представились?
– Вильям Камас.
– И администратор дала вам ключ от восемьсот пятой квартиры?
– Да, сэр.
– Что вы сделали?
– Мы договорились с обвиняемой, что сразу же после слушания ее дела в суде, которое было назначено на следующий день, она приедет в дом «Паркхерст», мы приведем план в исполнение и избавимся от Дорри Амблер.
– Что вы имеете в виду под «избавимся»? Вы хотите сказать… Что вы хотите сказать?
– В конце концов выяснилось, что нам предлагается от нее избавиться, хотя вначале речь шла только о похищении.
– Что произошло?
– Понимаете, обвиняемая собиралась присоединиться к нам сразу же после завершения слушания ее дела в суде.
– Она объяснила, почему она выбрала именно это время?
– Да, сэр. Она сказала, что тогда у нее на «хвосте» никого не будет, никаких репортеров, частных детективов и тому подобное. Она сядет в машину к своему адвокату, он немедленно увезет ее из Дворца Правосудия и доставит к тому месту, где припаркована ее машина – в полудюжине кварталов от Дворца Правосудия. Адвокат велит ей в ближайшее время не высовываться, лучше даже отправиться домой и никому не показываться, а она при-едет в этот многоквартирный дом и присоединится к нам. Она сказала, что, если что-то пойдет не так, она всегда сможет открыть дверь и представиться Дорри Амблер и каким-нибудь образом объяснит шум или что-то там еще. Так мы никак не рискуем.
– А дальше?
– Мы схватили Дорри Амблер, когда она находилась в кухне. Мы постучали с черного хода, я представился посыльным, а когда она открыла дверь, мы тут же ее и взяли.
– Что конкретно вы сделали?
– Сунули ей кляп в рот, приставили револьвер и отвели вниз по лестнице в восемьсот пятую квартиру, затем вкололи ей морфий, и она отключилась.
– А дальше?
– Вскоре после этого показалась обвиняемая. Она хотела, чтобы мы побыстрее сматывались. Она сообщила, что Дорри Амблер консультировалась с Перри Мейсоном и у нас мало времени – Мейсон из тех, кто сразу же берет быка за рога. Мы напомнили обвиняемой про наши десять тысяч. Мы перевернули в квартире все вверх дном в поисках наших денег.
– Вы их нашли?
– Нет… то есть я не думаю.
– Я вас не понимаю.
– Мой напарник, Барлоу Далтон, вел себя немного странно. Позднее я прикинул, что, не исключено, он их обнаружил, быстро сунул в карман, но притворился, что так их и не видел. Таким образом ему не пришлось делиться.
– Но вы точно не знаете, нашел он их или нет?
– Я только знаю, что я не нашел.
– Что произошло потом?
– Я сказал обвиняемой, что надо подстраховаться, если вдруг что-то пойдет не так.
– Что вы сделали?
– Мы забаррикадировали кухонную дверь. Я имею в виду дверь между гостиной и кухней, чтобы мы могли ее открыть, если потребуется, а любой вошедший в квартиру через главный вход… В общем, тут в дверь позвонили, и появился тот мужчина.
– Какой мужчина?
– Детектив, которого убили. Марвин Биллингс.
– Продолжайте.
– Я немного опередил события. Я забыл сказать, что обвиняемая перерыла всю квартиру. Как и мы, она что-то искала. Она не говорила нам, что именно, однако нашла револьвер двадцать второго калибра.
– И оставила у себя?
– Да. Она заявила, что покажет Дорри Амблер разницу между свинцовыми пулями и холостыми патронами.
– А дальше?
– Итак, в дверь позвонили, обвиняемая пошла открывать, чтобы отправить Марвина Биллингса восвояси.
– Что произошло?
– Он оттолкнул ее и ворвался в квартиру. Конечно, он увидел, что все перерыто и что кто-то что-то искал. Он захотел выяснить, что происходит. Обвиняемая притворилась Дорри Амблер и сказала, что, очевидно, кто-то к ней забрался. Вот тут Биллингс начал ее шантажировать.
– Где в этот момент находились вы?
– В спальне.
– Он вас видел?
– Нет, он не мог. Я стоял за дверью.
– Что случилось?
– Биллингс заявил обвиняемой, что все про нее знает. Он думал, что разговаривает с Дорри Амблер…
– Вы не имеете права утверждать, что думал усопший, – перебил Гамильтон Бергер. Окружной прокурор стоял с напыщенным видом и старался предстать исключительно честным и беспристрастным. – Вы имеете право давать показания только о том, что лично видели и слышали в присутствии обвиняемой, – продолжал Гамильтон Бергер.
– В общем, Биллингс сказал обвиняемой, что все про нее знает, что она – самозванка и что ей требуется гораздо лучший человек, чем тот, что стоит у нее за спиной. Потом он сказал, что тоже собирается получить долю, он не вчера родился и… И тут она заявила…
– Кого вы имеете в виду под «она»?
– Минерву Минден, обвиняемую.
– Хорошо. Что она заявила?
– Она сказала: «Может, вы и не вчера родились, но до завтра не доживете». После этого я услышал звук выстрела, а потом тело рухнуло на пол.
– Что вы сделали?
– Я выбежал в гостиную и закричал: «Вы его убили!» Она ответила: «Конечно, я его убила. Этот чертов шантажист нам все испортил бы. Однако на меня они это никогда не повесят. Это квартира Дорри Амблер, ее и обвинят в убийстве».
– А потом?
– Я склонился над ним и увидел, что мужчина жив. Тогда Минерва Минден заявила: «Эта проблема легко решается». Она уже подняла револьвер, но снова опустила и заметила с улыбкой: «Лучше пусть придет в сознание и все расскажет. Он думает, что в него стреляла Дорри Амблер. Именно так объяснят исчезновение Дорри. Все подумают, что она попыталась его убить и скрылась».
– Вы уверены, что обвиняемая это сказала?
– Да. Она страшно гордилась собой. Считала, что прекрасно справилась с ситуацией.
– Что произошло потом?
– Практически сразу же в дверь снова позвонили. Я схватил второй матрац и потащил его в кухню. Мы приставили его к двери, потом прижали столом, затем подождали, чтобы посмотреть, что произойдет. В этот момент обвиняемая запаниковала и захотела бежать вниз по лестнице. Я дал ей пощечину, и она закричала. Мне пришлось зажать ей рот рукой.
– Почему?
– Потому что мы не могли воспользоваться лифтом, если кто-то звонил в дверь. Путь оказался отрезан. Оставался единственный вариант – пешком по лестнице. Я не хотел, чтобы они застукали нас у черного входа, поэтому вначале следовало убедиться, что звонившие вошли в квартиру, и только тогда сматываться самим. Это ожидание в напряжении вызвало нервный срыв у обвиняемой.
– А вы?
– Оставил черный вход открытым.
– Где в этот момент находился ваш напарник, Барлоу Далтон?
– В восемьсот пятой квартире охранял Дорри Амблер.
– Продолжайте.
– Оказалось, что в дверь звонили Перри Мейсон и детектив Пол Дрейк. Я подождал, пока они не взломали ее и не ворвались в гостиную. После этого мы с обвиняемой выскользнули через черный ход, спустились по лестнице и скрылись в восемьсот пятой квартире вместе с Барлоу Далтоном и Дорри Амблер. К тому времени лекарство подействовало, и Дорри Амблер была без сознания.
– А дальше?
– Мы не высовывали носа. Кругом рыскали полицейские, и, поверьте, я перепугался до смерти. Я заявил обвиняемой, что если полицейские начнут проверку и обнаружат нас в этой квартире, то нас всех ждет газовая камера. Я спросил, какого черта она убила того мужчину.
– Что она ответила?
– К тому времени ее нервы пришли в порядок. Она засмеялась, назвала меня зайцем, достала откуда-то карты и предложила сыграть в покер.
– А потом?
– Мы довольно долго сидели в той квартире, потом обвиняемая сказала, что переоденется в одежду Дорри Амблер и сходит выяснить ситуацию. Нам следовало смотреть из окна. Если путь свободен, она несколько раз мигнет фарами своей машины, припаркованной у края тротуара, что будет означать, что полиция уехала и можно выводить Дорри.
– Дорри к тому времени уже пришла в сознание?
– Да, но все равно еще слабо стояла на ногах. Мы убедили ее, что с ней ничего не случится, если она в точности станет выполнять наши указания.
– Что произошло?
– Обвиняемая вышла на улицу. Она оставила нам револьвер тридцать восьмого калибра.
– Вы обсуждали с ней то, что случилось после этого?
– Да, на следующий день.
– Что она вам рассказала?
– Ей страшно не повезло, потому что она оказалась в лифте вместе с какой-то женщиной с собакой. Женщина вела себя так, словно знала Дорри Амблер, однако обвиняемая повернулась к ней спиной и стояла прямо перед дверцей лифта, раздумывая, заговорит с ней женщина или нет. Пес определенно знал Дорри Амблер, потому что уловил ее запах, оставшийся на одежде, уткнулся носом в юбку и замахал хвостом. Обвиняемая говорила, что тут она здорово поволновалась.
– Что она сделала, насколько вам известно?
– Я наблюдал за ней из окна квартиры. Она перегнала машину к условленному месту и мигнула фарами, давая нам знать, что путь свободен. Затем мы спустили вниз Дорри Амблер.
– Что случилось с мисс Амблер?
– Я знаю только то, что мне рассказывал Барлоу Далтон.
– Вы не остались с Барлоу Далтоном?
– Нет, мы договорились, что он займется Дорри, а я протру все в квартире промасленной тряпочкой, чтобы не осталось ни одного отпечатка пальцев. Кстати, мы и в квартире Дорри Амблер тоже все протерли, когда искали деньги. Мы были в перчатках, но я все равно все протер для надежности.
– На следующий вопрос вы должны ответить «да» или «нет», – заявил Гамильтон Бергер. – Барлоу Далтон рассказал вам, что он сделал с Дорри Амблер?
– Да.
– В последующем вы передали полиции то, что вам рассказал Барлоу Далтон? Учтите, это не будет показаниями с чужих слов. Я не спрашиваю, что Барлоу Далтон рассказал вам. Я интересуюсь тем, что сделали вы.
– Да, я разговаривал с полицией.
– С кем конкретно?
– С лейтенантом Трэггом.
– Что вы ему сказали? Просто объясните, что вы говорили лейтенанту Трэггу относительно того, что вам рассказал Барлоу Далтон.
– Я передал ему все, что Барлоу Далтон рассказал мне.
– Где сейчас находится Барлоу Далтон?
– Он мертв.
– Когда он умер?
– Двенадцатого сентября.
– Каким образом?
– Его убил полицейский при попытке ограбления.
Гамильтон Бергер повернулся к Мейсону и поклонился.
– Вы можете проводить перекрестный допрос.
Минерва Минден схватила Мейсона за рукав и прошептала ему на ухо:
– Это все вранье. Полное вранье. Я этого Джаспера ни разу в жизни не видела.
Мейсон кивнул, встал со своего места и направился к свидетельской ложе.
– Откуда вам известно, что Барлоу Далтон мертв?
– Я видел, как его убили.
– Где вы находились в тот момент?
– Стоял рядом с ним.
– Вы были вооружены?
– Я возражаю, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Вы были вооружены? – повторил свой вопрос Мейсон.
– Да.
– Что вы сделали с оружием?
– Бросил на пол.
– Полиция его забрала?
– Да.
– Где находился ваш напарник, когда его застрелили?
– В супермаркете «Акми».
– В какое время его застрелили?
– Около двух часов ночи.
– Что вы там делали?
– Я возражаю! – закричал Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Адвокат защиты интересуется моментами, не рассматривавшимися во время допроса свидетеля выставившей стороной.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Мы с напарником грабили супермаркет.
– Вашего напарника убили, а вас арестовали?
– Да.
– И вас доставили в тюрьму?
– Да.
– Сколько прошло времени после того, как вас арестовали, до того момента, как вы рассказали полиции все, что вам известно об обвиняемой и Дорри Амблер?
– Немного. Понимаете, меня мучила совесть. Она не давала мне покоя из-за убийства и того, что произошло с Дорри Амблер. Я постоянно думал об этом.
– Сколько времени прошло после того, как вас арестовали, до того момента, как вы, в конце концов, рассказали полиции всю историю?
– Ну… несколько дней.
– Вас поймали на месте преступления – во время вооруженного ограбления, не так ли?
– Да, сэр.
– Вы это понимали?
– Да, сэр.
– Вас раньше уже осуждали за совершение преступлений?
– Да, сэр.
– Сколько раз?
– Три.
– За какие преступления?
– Вооруженное ограбление, хищение имущества в особо крупных размерах, противоправное проникновение в помещение с умыслом совершить в нем кражу.
– Вы понимали, что вам грозит пожизненное заключение?
– Минутку, – перебил Гамильтон Бергер. – Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Я просто пытаюсь показать предвзятость и мотивы этого свидетеля, – пояснил Мейсон. – Я свяжу это с моим следующим вопросом.
– Мне кажется, я понимаю, к чему вы клоните, – заметил судья Флинт. – Возражение отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Да, я понимал, что мне грозит пожизненное заключение, – ответил Данлеви Джаспер.
– Вы знали, что похищение наказуемо смертной казнью?
– При определенных обстоятельствах, да.
– Вы понимали, что вступили в преступный сговор с обвиняемой в целях совершения убийства?
– Да.
– А также похищения?
– Да.
– Вы знали, что являетесь соучастником после события преступления, а именно убийства Марвина Биллингса?
– Ну… да, наверное.
– То есть вы находились в незавидном положении, когда представители правоохранительных органов допрашивали вас?
– Да.
– И, в конце концов, вы предложили им признаться в совершении преступления, которое они страшно хотели раскрыть. Взамен вы просили неприкосновенность в отношении всех других совершенных вами преступлений, не так ли?
– Ну… не совсем.
– Что вы имеете в виду?
– Они сказали, что для меня же лучше все им открыть и отдаться на их милость и… Они сказали, что у них полно материала на меня, а с моими предыдущими подвигами это точно пожизненное заключение. Если я не стану с ними сотрудничать и не помогу им разобраться с несколькими незакрытыми делами, то они проследят, чтобы я до самой смерти оставался за решеткой.
– И разговор повернул в другое русло? Вы стали обсуждать вашу судьбу и что произойдет с вами, если вы поможете полиции раскрыть убийство, с которым они жаждали разобраться, не так ли?
– Что-то в этом роде.
– Вы заявили лейтенанту Трэггу, что поможете полиции закрыть несколько дел, если получите неприкосновенность за ваше участие в преступлениях и, в частности, за ограбление супермаркета?
– Да, мне кажется, что я уже говорил об этом.
– Другими словами, вы предложили лейтенанту Трэггу сделку?
– Ну, не в таких выражениях.
– Но смысл был именно такой?
– Да.
– И вы хотели, чтобы вам гарантировали неприкосновенность перед тем, как вы расскажете свою версию окружному прокурору?
– Меня такой вариант устраивал.
– Значит, ваша совесть не мучила вас с самого начала. Вы решили немного поторговаться перед тем, как позволили совести вас беспокоить, – заметил Мейсон.
– Я не собирался ничего рассказывать полиции, пока не получу неприкосновенность. Зачем мне совать голову в петлю только для того, чтобы оказать им услугу?
– И вы получили неприкосновенность?
– Обещание неприкосновенности.
– Твердое обещание?
– В некотором роде.
– Давайте освежим вашу память. Разве это обещание неприкосновенности не основывалось на определенных условиях? Разве окружной прокурор не говорил вам, что не может гарантировать вам неприкосновенность, пока не выслушает вашу версию? Затем, если в результате вашего выступления убийство будет раскрыто, а убийца понесет заслуженное наказание, то вы, в свою очередь, получите неприкосновенность – при условии, что ваши показания окажут полиции и окружной прокуратуре су– щественную помощь?
– Что-то в этом роде.
– Именно к этому вы стремились?
– Да.
– И получили?
– Да.
Мейсон вытянул вперед руку и показал на свидетеля указательным пальцем.
– И вот сейчас вы сидите на месте дачи показаний, вам предъявлено обвинение, которое вкупе с вашими предыдущими подвигами приведет к пожизненному тюремному заключению. Вы пошли на сделку с окружным прокурором: вы представите нужную ему версию дела и убедите присяжных в ее правдивости, чтобы обвиняемую осудили за совершение предумышленного убийства первой степени, в результате чего вы спокойно покинете зал суда и снова вернетесь к тому, чем занимались, – кражам и грабежам. Однако если ваш рассказ окажется неубедительным, вы не получите неприкосновенности.
– Я протестую! – закричал Гамильтон Бергер. – Подобный вопрос неприемлем. Требуется вывод свидетеля. Это спорный вопрос и…
– Я думаю принять возражение, – сказал судья Флинт. – Адвокату защиты следует сформулировать вопрос несколько по-другому.
– Окружной прокурор заявил вам, что, если ваш рассказ поможет раскрыть убийство, вы получите неприкосновенность?
– Да.
– Однако он не в состоянии гарантировать неприкосновенность, пока не услышит, чтó вы расскажете на месте дачи показаний?
– Не совсем так.
– Но вы достигли понимания в том, что вначале вам потребуется представить свою версию из свидетельской ложи, а только потом вы получите неприкосновенность?
– Да, мне требовалось вначале завершить дачу показаний.
– И дача вами показаний должна была закончиться раскрытием убийства, не так ли?
– Да.
– И получением справедливого возмездия убийцей?
– Да.
– Другими словами, вынесением обвинительного приговора?
– Ну, в таких выражениях никто ничего не произносил.
– Я формулирую это именно так. Подумайте. Разве не эта мысль сидит у вас в голове? Вы хотите, чтобы мисс Минден обвинили в убийстве, а с вас сняли обвинения в преступлениях, совершенных вами, не так ли?
– Я хочу быть честен с самим собой. Я хочу сказать правду.
Мейсон сделал жест отвращения.
– Неужели?! – воскликнул он. – Вы и не намеревались рассказывать все это полиции, пока вас не поймали во время совершения преступления, не так ли?
– Ну, я думал об этом.
– Да, вы думали, но только в том смысле, что верили, что имеете козырный туз в запасе, которым воспользуетесь, если попадетесь. Вы предполагали, что выйдете сухим из воды. Вы совершали одно преступление за другим, планируя на случай, если вас поймают, предложить сделку окружному прокурору, чтобы он смог закрыть дело об убийстве, а вы взамен получили неприкосновенность.
– У меня не было таких идей.
– Сколько преступлений вы совершили в период между случаем с Дорри Амблер и попыткой ограбления супермаркета?
– Я… я… ни одного.
– А разве ваша договоренность с полицией не подразумевала тот факт, что вы поможете закрыть им несколько дел – краж и ограблений, – чтобы увеличить процент раскрываемости?
– Ну, да.
– Другими словами, вы собирались признаться в совершении всех этих преступлений?
– Да.
– И получить неприкосновенность?
– Да.
– Так вы совершали или не совершали преступления, в которых собирались сознаться?
– Перекрестный допрос ведется не должным образом, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Вопросы задаются с единственной целью: подорвать авторитет свидетеля в глазах присяжных.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.
– Так вы совершали или не совершали преступления, в которых собирались сознаться или уже сознались? – повторил свой вопрос Мейсон.
– Я совершил не все из них.
– Но некоторые совершили?
– Да.
– А что касается остальных – тех, что вы не совершали, – вы собирались соврать, чтобы управление полиции могло закрыть несколько дел и повысить процент раскрываемости, а вы получили бы неприкосновенность и избежали суда, не так ли?
– Ну, не совсем. Они же не могли согласиться купить кота в мешке. Вначале им надо было посмотреть товар.
– Какой товар?
– Мои показания.
– Вот именно, – кивнул Мейсон. – Если ваши показания оказались бы недостаточно убедительными для вынесения обвинительного приговора, сделка отменялась, не так ли?
– Я… я это так не формулировал.
– Это вы так думаете, – ответил Мейсон, развернулся и пошел назад к своему месту за столом, отведенным для зашиты. – Я заканчиваю на этом свой перекрестный допрос этого свидетеля.
Разозленный Гамильтон Бергер вскочил на ноги.
– Я хотел бы снова вызвать лейтенанта Трэгга для дачи показаний.
– Вы уже принимали присягу, лейтенант, – обратился к нему судья Флинт. – Просто займите свидетельскую ложу.
Трэгг кивнул и прошел вперед.
– Лейтенант Трэгг, – повернулся Гамильтон Бергер к полицейскому, – ездили ли вы в Грейз-Велл после разговора с Данлеви Джаспером?
– Да.
– Что вы искали?
– Место, где шоссе проходит в нескольким футах от песчаных дюн и где одному человеку не представляло бы труда оттащить тело от дороги и вниз по склону.
– Я возражаю против последней части заявления свидетеля, – встал со своего места Мейсон, – на основании того, что это вывод свидетеля, не является ответом на заданный вопрос и не имеет отношения к представленным на настоящий момент фактам дела.
– Возражение принимается, – постановил судья Флинт. – Последняя часть ответа будет вычеркнута из протокола.
– Что вы нашли? – снова обратился к свидетелю Гамильтон Бергер с легкой улыбкой на лице, понимая, что ему все равно удалось донести до присяжных то, что он запланировал.
– Раза три или четыре мы искали не в тех местах, однако наконец увидели песчаный холмик, перед которым остались следы, явно указывавшие на то, что с ним производились какие-то действия. Начав копать, мы наткнулись на сильно разложившийся труп женщины.
– Вам удалось его идентифицировать?
– Я возражаю, – встал Мейсон. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
– Возражение отклоняется. Эти доказательства, дамы и господа присяжные, принимаются только с целью подтверждения показаний предыдущего свидетеля. Вы не должны рассматривать никакие преступления, совершенные после преступления, которое в настоящий момент обсуждается в зале суда, ни с какой другой целью, кроме как подтверждения показаний предыдущего свидетеля. Вы не имеете права даже рассматривать их с целью доказательства мотивации. Продолжайте, господин окружной прокурор.
– Находилось ли рядом с телом женщины что-либо, что указывало на то, кто она? – снова обратился Гамильтон Бергер к лейтенанту Трэггу.
– Да.
– Опишите все, что вы нашли, пожалуйста.
– Кончики пальцев сильно разложились. В последнее время стояла жара, тело закопали неглубоко в песчаную могилу, разложение осложняло процесс идентификации. Однако мы поместили пальцы жертвы в формальдегидовый раствор, что помогло нам через некоторое время получить приемлемые отпечатки пальцев, что, несомненно, облегчило опознание.
– Вы сняли отпечатки с больших пальцев?
– Да. Со всех пальцев. Конечно, это не идеальные отпечатки, но мы сделали все, что могли.
– В настоящий момент меня в особенности интересуют большие пальцы. Нашли ли вы что-нибудь рядом с телом?
– Да.
– Что именно?
– Сумочку, в которой лежала квитанция на оплату аренды за квартиру девятьсот семь в многоквартирном доме «Паркхерст» на имя Дорри Амблер, также ключ от девятьсот седьмой квартиры и еще несколько квитанций, выданных Дорри Амблер.
– Вы обнаружили водительское удостоверение Дорри Амблер?
– Не там.
– Пожалуйста, слушайте внимательно, лейтенант. Я задал другой вопрос. Вы обнаружили водительское удостоверение Дорри Амблер?
– Да.
– Где?
– Оно находилось у обвиняемой в момент ее ареста. Оно лежало в потайном карманчике ее сумочки.
– На водительском удостоверении имелся отпечаток большого пальца человека, которому оно было выдано?
– Фотостат.
– Вы в дальнейшем пытались сравнить отпечаток большого пальца найденного вами трупа с отпечатком большого пальца на водительском удостоверении Дорри Амблер?
– Да.
– Каков результат?
– Я возражаю, – встал со своего места Мейсон. – Для ответа на этот вопрос требуется вывод свидетеля. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Это не является лучшим доказательством. Присяжные имеют право на то, чтобы отпечатки пальцев были представлены им для сравнения, а лейтенант Трэгг может, если пожелает, обратить их внимание на сходство. Однако он не имеет права выступать с какими-либо выводами.
– Возражение принимается, – постановил судья Флинт.
– Хорошо, но в таком случае дело будет рассматриваться гораздо дольше, – заметил Гамильтон Бергер.
– В деле такого рода временной элемент не является особенно важным, господин окружной прокурор, – укоризненно сказал судья Флинт.
Гамильтон Бергер сделал легкий поклон в сторону судьи. Окружной прокурор представил значительно увеличенные снимки отпечатка большого пальца Дорри Амблер с водительского удостоверения и большого пальца трупа женщины, найденного лейтенантом Трэггом в песчаной дюне.
– Фотографии прикреплены на экраны, лейтенант, – обратился к Трэггу Гамильтон Бергер. – Покажите, пожалуйста, присяжным сходные черты отпечатков.
– Я отметил у себя в блокноте сходные черты, – сообщил Трэгг.
– Сколько вы нашли?
– Шесть.
– Пожалуйста, возьмите указку и продемонстрируйте их.
Лейтенант Трэгг выполнил просьбу окружного прокурора.
– Это все? – поинтересовался Гамильтон Бергер.
– Нет, сэр. В этих я абсолютно уверен. Вы, конечно, понимаете, что в связи с сильным разложением трупа чрезвычайно сложно получить четкий отпечаток пальца усопшей. Мы сделали все возможное.
– У вас сформировалось какое-то мнение относительно возраста и пола найденного трупа? Возможно ли это на той стадии разложения, в какой его обнаружили?
– О да. Это был труп женщины двадцати с небольшим лет.
– Вы проводили анализ волос жертвы?
– Да. Образцы совпадают с цветом волос Дорри Амблер, указанным в заявке на получение водительского удостоверения.
– Вы нашли еще что-нибудь рядом с трупом женщины?
– Револьвер тридцать восьмого калибра, из которого была выпущена одна пуля, пять оставались в барабане. Система «Смит и Вессон», длина ствола – два дюйма, номер С – четыреста восемьдесят восемь ноль девять.
– В дальнейшем в отделе баллистики с этим револьвером проводились эксперименты?
– Да.
– Вы сделали из него несколько пробных выстрелов?
– Да, сэр.
– Вы сравнивали пули, выпущенные вами во время эксперимента, с какой-нибудь другой пулей?
– Да, сэр.
– С какой?
– Извлеченной из головы трупа, обнаруженного мной в песчаной дюне.
– Каков результат?
– На пулях остались идентичные бороздки, их выпустили из одного и того же револьвера, то есть пуля, послужившая причиной смерти, абсолютно идентична пулям, выпущенным во время эксперимента.
– У вас имеются фотографии, подтверждающие ваши слова?
– Да.
– Представьте их, пожалуйста.
Лейтенант Трэгг представил фотографии пули, послужившей причиной смерти, и пуль, выпущенных во время эксперимента.
– Я вижу демаркационную линию на одной из фотографий.
– Мы специально сделали эту фотографию для сравнения двух пуль, – сказал Трэгг. – Верхняя пуля послужила причиной смерти. Нижняя – выпущена во время эксперимента.
– Когда пули сравнивают под микроскопом, их постепенно поворачивают, пока оставленные на них бороздки не совпадут, не так ли?
– Да, сэр.
– То есть бороздки представляют как бы продолжение друг друга?
– Да, сэр.
– А когда подобное происходит, что это означает, лейтенант?
– Что пули выпущены из одного и того же оружия.
– Как в данном случае?
– Да, сэр.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Гамильтон Бергер к Мейсону.
Мейсон подошел к свидетелю и спросил:
– Господин лейтенант, обнаруженное вами тело – это тело Дорри Амблер? Пожалуйста, отвечайте «да» или «нет».
Трэгг колебался.
– Я думаю…
– Меня не интересует то, что вы думаете, – перебил Мейсон. – Меня интересует то, что вы знаете. Это тело Дорри Амблер или нет?
– Я не знаю, – ответил Трэгг.
– Совпадений отпечатков пальцев недостаточно, чтобы провести абсолютную идентификацию?
– Совпадений отпечатков оказалось достаточно, чтобы установить большую вероятность того, что это тело Дорри Амблер.
– Однако вы не можете говорить об идентификации с полной уверенностью?
– Ну…
– Отвечайте честно, лейтенант. Для точной идентификации требуется минимум двенадцать совпадений, не так ли?
– Не обязательно, – возразил Трэгг. – Бывали случаи, когда удавалось произвести идентификацию по меньшему количеству совпадений.
– По скольким?
– Иногда достаточно девяти или десяти – при условии, что исключается возможность случайного совпадения.
– Но в данном случае это не исключается?
– Нет.
– Шести пунктов недостаточно для идентификации?
– Самих по себе – нет, однако следует брать в расчет и другие моменты. Когда вы рассматриваете вероятность шести пунктов сходства в отношении отпечатков сильно разложившегося тела, где отпечатки вообще сложно получить, учитываете квитанции за получение арендной платы от Дорри Амблер, ключ от квартиры Дорри Амблер в сумочке, найденной рядом с трупом, возраст, пол, размеры, цвет волос – все это, вместе взятое, дает очень высокий процент вероятности.
– Вот именно. Вы имеете высокий процент вероятности идентификации, однако вы не можете поклясться, что это было тело Дорри Амблер.
– С полной уверенностью поклясться не могу. Нет.
– Когда вы говорили о проценте вероятности, вы упомянули пол, – продолжал Мейсон. – Пол сам по себе дает малый процент вероятности, не так ли?
– Ну, так.
– Шесть совпадений не доказывают идентичности отпечатков пальцев?
– Нет, я это уже объяснял, шесть совпадений дают нам, я сказал бы, один шанс из пятидесяти, что это не тело Дорри Амблер. Наличие ключа от квартиры Дорри Амблер – еще один математический фактор. В Лос-Анджелесе сотни многоквартирных домов, в доме, о котором идет речь, десять этажей, на каждом по тридцать квартир. Мы имеем ключ от девятьсот седьмой квартиры. Это дает один из трехсот, умножаем на пятьдесят и получаем один шанс из пятнадцати тысяч, что…
– Минутку, – перебил Мейсон. – Вы выступаете не как эксперт-математик, лейтенант Трэгг.
– Но я могу назвать себя экспертом по расследованию преступлений и в состоянии провести простой математический расчет.
– Вот именно. Вы в состоянии поворачивать цифры таким образом, чтобы в результате получилось что-то астрономическое, что идеально подойдет вашим целям. Но к делу можно подойти и с другой стороны. Существуют два пола, следовательно, то, что найден труп женщины, дает нам один шанс из двух. Одна десятая всех женщин находятся в возрастных рамках, определенных вами, следовательно, мы получаем один шанс из двадцати, что это Дорри Амблер. В той возрастной группе такой цвет волос встречается у одной из двадцати, так что снова умножаем и получается один шанс из четырехсот и…
– Это несправедливо, – возразил лейтенант Трэгг. – Вы искажаете факты.
– Я рассуждаю подобно вам, пытаясь математически вывести процент вероятности. А теперь ответьте на вопрос, лейтенант: вы не в состоянии утверждать, вне всякого разумного сомнения, что это труп Дорри Амблер, не так ли?
– Нет.
– У меня все, – объявил Мейсон.
– Мне хотелось бы пригласить еще одну свидетельницу, несколько нарушая порядок, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Роузи Честер, займите, пожалуйста, место дачи показаний.
Роузи Честер оказалась рыжеволосой крупной женщиной, с твердой линией рта, подчеркивающего ее циничность, и наблюдательными глазами. Она прошла вперед и приняла присягу.
– Где вы проживаете в настоящий момент? – обратился к ней Гамильтон Бергер.
– В окружной тюрьме.
– Вы знакомы с обвиняемой?
– Да.
– Когда вы впервые с ней встретились?
– Мы провели ночь в одной камере.
– Вы тогда обсуждали Дорри Амблер?
– Да.
– Обвиняемая говорила что-нибудь о ней?
– Обвиняемая заявила, что Дорри Амблер никто никогда больше не увидит.
– Вы еще о чем-нибудь говорили?
– Я поинтересовалась, не боится ли обвиняемая, что Дорри Амблер отберет у нее часть имущества. Обвиняемая рассмеялась и ответила, что Дорри Амблер никогда больше не объявится, чтобы на что-либо претендовать.
– Это происходило до или после обнаружения трупа?
– Думаю, что труп уже обнаружили, однако обвиняемая об этом не знала. Это держалось в тайне.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – предложил Гамильтон Бергер Мейсону.
– Вы ожидаете суда за совершение преступления?
– Да.
– Какого?
– Хранение марихуаны.
– Как только вы переговорили с обвиняемой, вы сразу же связались с окружным прокурором?
– Вскоре после.
– Как вы с ним связались?
– Он сам связался со мной.
– О, значит, вас предупредили, что поместят в одну камеру с обвиняемой, и велели попробовать ее разговорить?
– Что-то в этом роде.
– И вы попытались ее разговорить?
– Ну… Конечно, когда сидишь с кем-то вдвоем в камере… Делать, в общем-то, нечего…
– Так вы пытались или не пытались ее разговорить?
– Ну… да.
– И пытались заставить ее сделать какое-то уличающее ее заявление?
– Я пыталась ее разговорить.
– По указанию окружного прокурора?
– Да.
– А почему вы вдруг решили выступить в роли источника информации для окружного прокурора?
– Он меня попросил.
– А что он вам пообещал, если вам это удастся?
– Он ничего не говорил.
– Ничего не обещал?
– Нет.
– А что он сказал по поводу того, что не может вам ничего обещать?
– О, он заявил, что, если пообещает мне что-нибудь, это снизит силу моих показаний, поэтому мне придется положиться на его чувство благодарности.
Мейсон улыбнулся и повернулся к присяжным.
– У меня все, – сообщил он.
– У меня тоже все, – сказал пунцовый Гамильтон Бергер.
– Объявляется перерыв до девяти тридцати завтрашнего утра, – постановил судья Флинт. – На этот период обвиняемая остается под стражей. Присяжные должны помнить, что они не имеют права обсуждать дело между собой и никому не должны позволять обсуждать его в своем присутствии.
Судья Флинт встал и покинул зал суда. Минерва Минден схватилась за рукав Мейсона.
– Мистер Мейсон, я должна вам кое в чем признаться.
– Нет, – покачал головой адвокат.
– Да, да! Вы должны узнать одну вещь, просто обязаны! В противном случае… меня… обвинят в убийстве, которого я не совершала.
Мейсон встретился с ней взглядом.
– Я скажу вам то, что практически никогда не говорю клиенту. Замолчите. Не разговаривайте со мной. Ничего не открывайте мне. Я не хочу ничего знать о фактах дела.
– Но, мистер Мейсон, если вы не будете знать… Они… Неужели вы не понимаете, что доказательств против меня более чем достаточно? Они обвинят меня в убийстве…
– Замолчите, – твердо повторил Мейсон. – Не разговаривайте со мной. Я не хочу разговаривать с вами.
Мейсон встал и кивнул надзирательнице.
– Не обсуждайте дело ни с кем, – сказал Мейсон на прощание своей клиентке. – Не отвечайте ни на какие вопросы. Сидите молча. Не произносите ни слова.
