Глава XXIII

Я получила большое удовольствие от поездки в Родезию. Каждый день мы видели что-нибудь новое, удивительное. Сначала чудесные пейзажи горного хребта Хексрифир, потом безлюдное великолепие высокого плато Карру и, наконец, замечательная, прямая, как стрела, линия дороги в Бечуаналенде и совершенно восхитительные игрушки, которые туземцы приносили для продажи. Мы с Сьюзен едва не отставали от поезда на каждой станции, если их можно так назвать. Мне казалось, что поезд останавливался, когда ему заблагорассудится, и тут же, как из-под земли, появлялась толпа туземцев, предлагавших маисовые лепешки и сахарный тростник, накидки из звериных шкур и восхитительных резных деревянных зверей. Сьюзен немедленно решила составить коллекцию игрушек. Я последовала ее примеру — большинство из них стоили всего «тики» (три пенни) и ни одна не повторяла другую. Там были жирафы и тигры, змеи, меланхолическая южно-африканская антилопа и еще нелепые маленькие черные воины. Мы прелестно привели время.

Сэр Юстас пытался удержать нас, но напрасно. Я все еще считаю чудом, что мы не отстали от поезда в каком-нибудь оазисе, расположенном вдоль дороги. Южноафриканские поезда не гудят и очень спокойно трогается с места. Они начинают плавно двигаться, а вы, заметив это, бросаете торговаться и бежите вдогонку изо всех сил.

Можно себе представить, как изумилась Сьюзен, увидев меня в поезде в Кейптауне. В первый же вечер мы тщательно проанализировали сложившуюся ситуацию. Проговорили мы полночи.

Мне стало ясно, что наряду с наступательной следует применять и оборонительную тактику. Путешествуя с сэром Юстасом и его спутниками, я — в полной безопасности. Он и полковник Рейс — могущественные покровители, и я рассудила, что мои враги не захотят из-за меня тревожить осиное гнездо. Кроме того, пока я возле сэра Юстаса, я более или менее в контакте с Ги Пейджетом, а он — центр всей тайны. Я спросила Сьюзен, возможно ли, по ее мнению, что сам Пейджет и есть таинственный «полковник». Его подчиненное положение, безусловно, говорит против такого предположения, но раза два мне пришло в голову, что сэр Юстас, несмотря на его властные манеры, в сущности, находится под влиянием своего секретаря. Сэр Юстас — беспечный человек, которого его ловкий секретарь легко может обвести вокруг пальца. В действительности его сравнительно незаметное положение ему только на руку, так как он всячески стремится оставаться в тени.

Сьюзен, однако, категорически отвергла мои соображения. Она отказывается верить, что всем правит Ги Пейджет. Настоящий руководитель — «полковник» — пребывает где-то за кулисами и, вероятно, уже находился в Африке со времени нашего приезда.

Я согласилась, что многое говорит в пользу ее версии, но была не вполне удовлетворена. Ибо в каждом подозрительном случае видна направляющая рука Пейджета. На первый взгляд ему действительно не хватало уверенности и решимости, характерных для матерого преступника, однако в конце концов, по утверждению полковника Рейса, этот таинственный лидер выполнял только умственную работу, а творческий дух часто живет в физически слабом и робком существе.

— В вас говорит профессорская дочь, — прервала меня Сьюзен, когда в своих рассуждениях я дошла до этого момента.

— Все равно я права. Однако Пейджет может быть, так сказать, великим визирем его высочества. — Я помолчала минуту-другую, а потом, поразмыслив, продолжила:

— Хотела бы я знать, на чем сэр Юстас сделал свое состояние!

— Снова подозреваете его?

— Сьюзен, я теперь не могу не подозревать кого-нибудь! Я, в сущности, не подозреваю его, но, в конце концов, он нанял Пейджета и владеет Милл-Хаусом.

— Я не раз слышала, что он сделал состояние на чем-то таком, о чем не жаждет распространяться, — задумчиво сказала Сьюзен. — Но совсем не обязательно, что его возникновение связано с преступлением, вполне вероятно, оно нажито на коротких гвоздях или жидкости для восстановления волос!

Я нехотя согласилась.

— Надеюсь, — сказала Сьюзен с сомнением, — мы не идем по ложному следу, совершенно сбившись с пути? Я имею в виду предположение о соучастии Пейджета? А вдруг он абсолютно честный человек?

Я подумала минуту-другую, а потом покачала головой.

— Не могу поверить.

— В конце концов, у него на все есть объяснения.

— Д-да, но они не слишком убедительны. Например, в ту ночь, когда он пытался сбросить меня за борт на «Килмордене», он, по его словам, вышел на палубу следом за Рейберном, а тот обернулся и сбил его с ног. Теперь мы знаем, что это не правда.

— Да, — охотно согласилась Сьюзен. — Но мы услышали о происшедшем только в пересказе сэра Юстаса Если бы мы послушали самого Пейджета, все могло бы выглядеть иначе. Вы знаете, что при пересказе люди всегда немного искажают события.

Я обдумала слова Сьюзен.

— Нет, — сказала я наконец, — я не могу не подозревать его. Пейджет виновен. Вы не можете отрицать тот факт, что он пытался сбросить меня за борт, и все остальное тоже сходится. Почему вы так отстаиваете свою новую идею?

— Из-за его физиономии.

— Его физиономии? Но…

— Да, я знаю, что вы собираетесь сказать. Физиономия у него зловещая. Это точно. Но с такой физиономией в действительности невозможно быть злым. Природа, должно быть, сыграла с ним великолепную шутку.

Меня не слишком убедил довод Сьюзен. Я много знаю о природе прошлых веков. Если у нее и есть чувство юмора, она не очень-то его проявляет. Сьюзен из той породы людей, которые охотно наделяют природу всеми собственными чертами.

Затем мы перешли к обсуждению наших непосредственных планов. Мне было ясно, что я должна на что-то решиться. Я не могла постоянно избегать объяснений. Решение всех моих трудностей находилось у меня под рукой, хотя какое-то время я об этом не думала. «Дейли баджет»! Мое молчание или мое слово не могли больше повлиять на участь Гарри Рейберна. Он стал известен как «человек в коричневом костюме» не по моей вине. Я могу помочь ему наилучшим образом, притворившись, что действую против него. «Полковник» и его шайка не должны подозревать о существовании какой-либо симпатии между мной и человеком, которого они выбрали в качестве козла, отпущения за убийство в Марлоу. Насколько я знаю, убитая женщина все еще не опознана. Я телеграфирую лорду Нэсби, что она, видимо, не кто иная, как знаменитая русская танцовщица Надина, так долго восхищавшая Париж. Мне казалось невероятным, что она до сих пор не опознана, но когда много времени спустя я узнала подробности всего дела, я поняла, насколько это было объяснимо.

Надина никогда не была в Англии, пока она делала успешную карьеру в Париже. Лондонской публике она была незнакома. Снимки жертвы убийства в Марлоу, помещенные в газетах, были очень неясными и неузнаваемыми. Неудивительно, что никто не смог установить личность изображенной на них женщины. И вместе с тем Надина сохраняла в глубокой тайне от всех свое намерение посетить Англию. Через день после убийства ее импресарио получил письмо, написанное якобы танцовщицей, в котором она сообщала, что возвращается в Россию по неотложным личным делам, а он по возможности должен уладить проблемы, возникшие из-за разорванного контракта.

Все это, разумеется, я узнала только потом. С полного одобрения Сьюзен я послала длинную телеграмму из Де-Ара. Она пришла в самый удобный момент (о чем я, конечно, узнала опять-таки потом). «Дейли баджет» просто необходима была сенсация. Моя догадка была проверена и полностью подтвердилась, и газета получила самую сенсационную новость за все время своего существования. «Жертва убийства в Милл-Хаусе опознана нашим специальным корреспондентом». И так далее. «Наш корреспондент совершает морское путешествие вместе с убийцей — „человеком в коричневом костюме“. Кто он в действительности?»

Основные факты, разумеется, были переданы по телеграфу в южноафриканские газеты, однако я прочла свои собственные пространные статьи только значительно позже! Телеграмму с одобрением и всеми инструкциями я получила в Булавайо. Я была принята в штат «Дейли баджет», и меня поздравил сам лорд Нэсби. Именно мне было доверено выследить убийцу, и только я знала, что им был не Гарри Рейберн! Но пусть мир думает, что это он — пока так лучше.