Глава XXI

В дальнейшем мне удалось выполнить мой план без затруднений. Я нашла маленькую гостиницу на боковой улочке, сняла там комнату, уплатила задаток, так как у меня не было с собой багажа, и спокойно легла спать.

На следующее утро я рано встала и вышла, чтобы купить кое-какую одежду. Я не хотела ничего предпринимать до отхода одиннадцатичасового поезда в Родезию с большей частью нашей компании. Пейджет вряд ли решится на какие-нибудь гнусные шаги, пока не избавится от нее. Поэтому я села на поезд и отправилась на загородную прогулку. Было сравнительно прохладно, и я была рада размять ноги после долгого плавания и душного заключения в Мейсенберге.

Многое зависит от мелочей. На повороте дороги у меня развязался шнурок на туфле, и я остановилась, чтобы завязать его.

Когда я наклонилась, какой-то мужчина свернул за угол и чуть не наступил на меня. Он приподнял свою шляпу, пробормотав извинение, и пошел дальше. Потом мне пришло в голову, что я его уже где-то видела, но в тот момент больше о нем не думала. Я посмотрела на свои ручные часы. Приближалось время отхода поезда. Я повернула в сторону Кейптауна.

Трамвай как раз должен был отойти, и мне пришлось побежать, чтобы успеть на него. Я услышала, что сзади кто-то бежит. Я вскочила на заднюю площадку, и человек прыгнул за мной. Тут я узнала его. Это был мужчина, обогнавший меня на дороге, когда я завязывала шнурок. И в ту же минуту я поняла, почему его лицо показалось мне знакомым. Коротышка с большим носом, на которого я налетела при выходе с вокзала накануне вечером!

Поразительное совпадение! Может быть, он преследует меня не случайно? Я решила тут же проверить. Позвонив вагоновожатому, я вышла на следующей остановке. Мужчина остался в трамвае. Я отошла в тень магазинного навеса и стала наблюдать. Мужчина сошел на следующей остановке и двинулся обратно в моем направлении.

Ясно. За мной следят. Обрадовалась я слишком рано. Моя победа над Ги Пейджетом принимала несколько иной характер. Я остановила другой трамвай, и, как и ожидала, мой преследователь тоже сел в него. Я задумалась.

Совершенно очевидно, что я впуталась в более серьезную историю, чем представляла себе раньше. Убийство в Марлоу — не отдельное преступление, совершенное одиночкой. Я столкнулась с целой шайкой. Благодаря откровениям полковника Рейса и тому, что мне удалось подслушать в Мейсенберге, я начинала кое-что понимать в ее разнообразной деятельности. Преступления, возведенные в систему, организованы человеком, которого его подчиненные называли «полковник»!

Я вспомнила обрывок разговора, услышанного на борту судна, о забастовке на Ранде и ее причинах, а также предположение, что какая-то тайная организация разжигает беспорядки. Это была работа «полковника», его эмиссары действовали по плану. Он сам, как я слышала, ни в чем таком не принимал участия, а только руководил и организовывал. Предпочитал быть мозговым центром, опасный труд исполнителей был не для него. Тем не менее, вполне вероятно, что он сам находился рядом, отдавая приказы и оставаясь при этом вне подозрений.

Так вот, оказывается, зачем полковник Рейс находился на «Килморден касле»! Шел по следу главного преступника. Все соответствует такому предположению. Он большая шишка в Секретной службе, и его задача — арестовать «полковника».

Я кивнула самой себе — происходящее становилось вполне ясным для меня. Какова же моя роль в этом деле? Какое я имею к нему отношение? Охотятся ли они только за алмазами? Я покачала головой. Сколько бы они ни стоили, они едва ли могли служить причиной отчаянных попыток, которые предпринимались, чтобы убрать меня с дороги. Нет, я значила больше. Сама не знаю почему, но я представляла для них угрозу, опасность! Я была о чем-то осведомлена или им так казалось, и они стремились избавиться от меня любой ценой. И моя осведомленность каким-то образом была связана с алмазами. Один человек наверняка мог бы просветить меня, если бы захотел. «Человек в коричневом костюме» — Гарри Рейберн. Ему было известно остальное. Но он исчез, за ним охотились, он спасался от преследования. По всей вероятности, мы никогда больше не увидимся…

Я поспешила вернуться к реальной действительности. Не стоит давать волю чувствам и вспоминать о Гарри Рейберне. Он проявил ко мне величайшую антипатию — сначала. Или, по крайней мере… Ну вот, я опять мечтаю! А передо мной стояла проблема — что делать сейчас!

Гордившаяся своей ролью наблюдательницы, я превратилась в объект наблюдения. И мне стало страшно! Впервые я почувствовала, что теряю самообладание. Я была песчинкой, мешавшей плавной работе большого механизма, и представляла себе, как быстро он сумеет разделаться с крошечной песчинкой. Однажды меня спас Гарри Рейберн, другой раз я спаслась сама, но тут я вдруг ощутила, что попала в исключительно неблагоприятные обстоятельства. Кругом были враги, и они приближались. Если я по-прежнему буду действовать в одиночку, я обречена.

С трудом я овладела собой. В конце концов, что они могут мне сделать? Я нахожусь в цивилизованном городе с полицейскими через каждые несколько ярдов. Теперь я буду осторожна. Они больше не заманят меня в ловушку, как в Мейсенберге.

Когда мои размышления достигли этой точки, трамвай остановился на Эддерли-стрит. Я вышла, и, не решив, что же делать, медленно пошла по левой стороне улицы. Я не дала себе труда посмотреть, идет ли за мной сторож. Знала, что идет. Войдя в кафе Картрайта, я заказала два стакана кофейной крем-соды, чтобы успокоить нервы. Мужчина, наверное, выпил бы коньяку с содовой, но девушки ищут утешения в крем-соде. С наслаждением я потягивала напиток. Прохладная жидкость легкой струйкой текла через мое горло самым приятным образом. Опорожнив первый стакан, я отставила его.

Я сидела на одном из маленьких высоких табуретов перед стойкой. Краем глаза я видела, как мой соглядатай вошел и скромно сел за небольшой столик возле двери Я покончила со вторым стаканом и заказала кленовую крем-соду. Практически я могу выпить неограниченное количество крем-соды.

Вдруг мужчина у двери встал и вышел. Его поведение удивило меня. Если он собирался подождать снаружи, почему он не сделал этого сразу? Соскользнув с табурета, я осторожно подошла к двери и тут же отскочила в тень. Мужчина разговаривал с Ги Пейджетом.

Если у меня когда и были сомнения, сейчас они окончательно рассеялись. Пейджет вынул часы и посмотрел. Мужчины обменялись несколькими словами, после чего секретарь повернулся и мерно зашагал по улице в направлении вокзала. Очевидно, он отдал приказания. Но какие?

Внезапно у меня сердце ушло в пятки. Мой преследователь вышел на середину улицы и обратился к полицейскому. Он говорил довольно долго, жестами показывая в сторону кафе и явно что-то объясняя. Я тут же поняла его замысел. Меня должны были арестовать под тем или иным предлогом, вероятно, за карманную кражу. Шайке будет совсем нетрудно обтяпать такое простое дельце. И что толку заявлять о своей невиновности? Они предусмотрели каждую мелочь. Много лет назад выдвинули обвинение в краже алмазов «Де Бирс» против Гарри Рейберна, и он так и не смог его опровергнуть, хотя я практически не сомневалась в его полной невиновности. Какие у меня шансы избежать западни, расставленной мне «полковником»?

Почти механически взглянув на стенные часы, я вдруг осознала еще кое-что. Я поняла, зачем Ги Пейджет смотрел на свои часы. Было как раз около одиннадцати, вот-вот должен был отойти почтовый поезд в Родезию с моими влиятельными друзьями, которые могли бы прийти мне на помощь. Вот почему до сих пор я была неприкосновенна С минувшего вечера и до одиннадцати утра я была в безопасности, но теперь вражеские сети накрывали меня.

Я поспешно открыла сумочку, заплатила за напиток, и тут мое сердце чуть не остановилось. В ней лежал мужской бумажник, набитый банкнотами! Должно быть, его ловко подсунули мне, когда я сходила с трамвая.

Совсем потеряв голову, я выскочила из кафе. Коротышка с большим носом и полицейский как раз переходили дорогу. Они увидели меня, и коротышка возбужденно указал на меня полицейскому. Я бросилась бежать, понадеявшись, что он плохо бегает и я обгоню его. Но у меня не было никакого плана, даже в эту минуту. Я просто изо всех сил неслась по Эддерли-стрит. Люди начали оглядываться. Я чувствовала, что в следующую минуту кто-нибудь остановит меня.

Идея сверкнула в моем мозгу.

— Где вокзал? — задыхаясь, спросила я.

— Здесь недалеко, справа.

Я припустила. Бежать, опаздывая на поезд, вполне допустимо. Я завернула в здание вокзала, но тут услышала настигавшего меня человека. Коротышка с большим носом, похоже, был чемпионом по спринту. Я поняла, что меня поймают прежде, чем я попаду на нужную платформу. Я взглянула на вокзальные часы — было без одной минуты одиннадцать. Если мой план удастся, я как раз успею.

Я вбежала в вокзал через главный вход на Эддерли-стрит. Теперь я ринулась наружу через боковые двери. Прямо напротив меня находился боковой вход почты, центральный вход которой был на Эддерли-стрит.

Как я и ожидала, мой преследователь вместо того, чтобы бежать за мной, выскочил обратно на улицу, чтобы перехватить меня, когда я появлюсь через главный вход почты, или предупредить полицейского об этом.

Мгновенно я проскользнула через улицу снова в вокзал. Я неслась, как сумасшедшая. Было ровно одиннадцать. Длинный состав уже двигался, когда я вбежала на платформу. Меня попытался остановить носильщик, но я увернулась от него и прыгнула на подножку. Поднялась по двум ступенькам и открыла дверь вагона. Спасена! Поезд набирал ход.

Мы миновали человека, одиноко стоявшего у конца платформы. Я помахала ему.

— До свидания, мистер Пейджет, — прокричала я. Никогда в жизни я не видела, чтобы человек был настолько ошеломлен. Он как будто увидел привидение. Через минуту-другую у меня возникли трения с проводником. Но я взяла надменный тон.

— Я — секретарь сэра Юстаса Педлера, — высокомерно заявила я. — Будьте добры, проведите меня в его личный вагон.

Сьюзен и полковник Рейс стояли сзади на открытой обзорной платформе. Увидев меня, они оба вскрикнули в крайнем удивлении.

— Привет, мисс Энн, закричал полковник Рейс, откуда вы свалились? Я думал, вы уехали в Дурбан. Какая вы непредсказуемая!

Сьюзен ничего не сказала, но в ее глазах я прочла сотню вопросов.

— Я должна доложить моему шефу, — сдержанно сказала я. — Где он?

— В своем офисе — среднем купе — неимоверно много диктует несчастной мисс Петтигрю.

— Такое рвение в работе — что-то новенькое, — заметила я.

— Гм! — сказал полковник Рейс. — Полагаю, его идея заключается в том, чтобы загрузить ее работой и приковать к пишущей машинке в ее купе до конца дня.

Я засмеялась. Потом в сопровождении этой пары я разыскала сэра Юстаса. Он шагал взад и вперед по ограниченному пространству, изливая потоки слов на несчастную секретаршу, которую я увидела в первый раз. Высокая плотная женщина в уныло-серой одежде, с пенсне на носу, и с видом образцового работника. Я решила, что ей трудно поспевать за сэром Юстасом, так как ее карандаш просто летал по бумаге, при этом она ужасно хмурилась…

Я вошла в купе.

— Прибыла на борт, сэр, — дерзко отрапортовала я.

Сэр Юстас замер на середине сложной фразы о ситуации с рабочими ресурсами и уставился на меня. Мисс Петтигрю, должно быть, нервная особа, потому что она, несмотря на всю свою образцовость, подскочила так, будто в нее выстрелили.

— Боже мой! — воскликнул сэр Юстас. — А как же молодой человек в Дурбане?

— Я предпочла вас, — ответила я мягко.

— Дорогая, — сказал сэр Юстас. — Вы можете сейчас же взять меня за руку.

Мисс Петтигрю кашлянула, и сэр Юстас поспешно убрал руку.

— Ах, да, — сказал он. — Дайте вспомнить, где мы остановились? Да. Тилман Рус в своей речи… В чем дело? Почему вы не записываете?

— Полагаю, — нежно сказал полковник Рейс, — что мисс Петтигрю сломала свой карандаш.

Он взял его и поточил. Сэр Юстас и я уставились на полковника. В его тоне было что-то не совсем мне понятное.