27 октября, 10 часов 10 минут

по центральноевропейскому времени

Мюнхен, Германия

Как только самолет поднялся в воздух, Батория, облегченно вздохнув, удобно вытянулась в мягком кресле. Она чувствовала, что и Магор тоже расслабился в темноте грузового отсека.

— Спи, мой дорогой, — сказала она ему. — Мы в безопасности.

В первый раз за многие годы Батория летела днем и без своих стригоев. Там, куда она направлялась, их ожидали более серьезные опасности, нежели обычный солнечный свет, — главный риск представляло само их существование. Это было опасное место, но без них Батория чувствовала себя в большей безопасности.

Она зафрахтовала этот самолет, пилот которого не задавал ей никаких вопросов, когда аэродромные рабочие погрузили ее волка в грузовой отсек. Сидя в закрытом ящике, он не подавал никаких звуков, но по сильному запаху, исходящему от него, они наверняка догадались, что грузят на борт огромную тварь. Рабочие молчали, потому что им хорошо заплатили. Батория с наслаждением растянулась в широком кресле. Она была одна в самолете, если не считать командира и второго пилота.

Сколько времени ей не доводилось быть в таком одиночестве? Вдали от Него и Его челяди? Многие годы.

Батория погладила кожаную обивку кресла, словно проверяя ее качество, а потом подняла солнцезащитный экран иллюминатора. Салон наполнился солнечным светом, лучи падали на ее ноги, согревая их. Она, подняв руки, подставила свету ладони, как будто собиралась ловить ими солнечные лучи. Когда ей наскучило это, она посмотрела на залитый солнцем ландшафт под крылом.

Мюнхен остался позади, уступив место фермам, лесам и односемейным домикам, расстояние между которыми становилось все больше по мере того, как самолет удалялся от города в восточном направлении. Семьи, обитавшие в каждом из этих домов, только что позавтракали. Отец, поцеловав на прощание мать, ушел на работу, дети, собрав свои школьные ранцы, тоже ушли. Дома сейчас стояли пустыми, но пройдет время — и они наполнятся вновь.

А что вообще представляет собой жизнь в таком доме?

Судьба Батории была предрешена еще при рождении. Никакой обычной жизни с мужем, детьми, никакого домашнего хозяйства. Такое существование всегда вызывало у нее чувство презрения, но сегодня она внезапно почувствовала в нем какую-то незатейливую привлекательность.

Женщина покачала головой. Будь она свободна, она не поместила бы себя в другую тюрьму, став женой и матерью. Нет, она и Магор стали бы охотиться. Они бродили бы повсюду и заходили так далеко, как им бы хотелось; они вели бы одинокую жизнь, никогда не опасаясь того, что Он вдруг накажет ее или что Тарек в конце концов отомстит ей, о чем он так долго мечтает. Она перестала бы ежедневно сражаться, силой утверждая уважительное отношение к себе и обеспечивая возможность увидеть рассвет следующего дня…

Мысли обо всем этом утомили Баторию. Магор, почувствовав ее волнение, завозился в своем ящике.

— Отдыхай, — велела она ему, и он снова затих.

Батория коснулась пальцами черной отметины на горле, этого знака, показывающего, что она не такая, как все. Свести это пятно и порвать с Ним было бы для нее подлинным чудом.

А вдруг Книга научит ее, как осуществить это чудо?