В этом ответе дельфийских жрецов нет ничего удивительного, никакой мистификации.

В античных религиях постоянно присутствует символ змеи. Если в Библии роль змея сводится к искушению, то по другой иудейской версии, восходящей к вавилонскому Талмуду (возникшему к 600 г. до Р.Х., когда евреи находились в плену у амонян, исповедовавших другую веру), змей, обольстивший Еву, склонил ее уже к измене мужу и вступил с нею в плотские сношения.

Подобные примеры можно найти и в доевангельских текстах Иакова. Иосиф, «вернувшись со своего строительства» (что заставляет думать, что он не был простым плотником, как обычно полагают) и увидя, что Мария беременна на шестом месяце, принялся стенать: «С каким лицом предстану я перед моим Господом Богом? Какую молитву могу я вознести за эту деву? Я получил ее их храма девственницей и не сумел сохранить! Кто учинил это бесчестие в моем доме, кто осквернил девственницу? Неужели то, что произошло с Адамом, случилось и со мной? Тогда змей, явившись, соблазнил Еву. То же случилось и в моем доме» (толкования этих новозаветных текстов можно найти в комментированном издании Апокрифов).

Слова ангела, явившегося во сне Иосифу, чтобы сказать: «Не беспокойся, эта девушка родит сына, который спасет свой народ», – похожи на изречение оракула.

Иной ответ дельфийского оракула привел бы к разводу Филиппа с Олимпиадой, и Иосиф, если бы не имел такого давления, выгнал бы свою жену.