Первые сообщения разведки о готовящемся нападении Германии на Советский Союз начали поступать в июне 1940 года. Сталин не придавал им значения. Разговоры каких-то немцев — болтовня, подготовка нескольких тысяч парашютистов, знающих русский язык, — выдумка идиота, передвижение немецких частей на территории Польши — нормальная военная жизнь в оккупированной стране, концентрация немецких войск на советской границе — дезинформация, обманывают Черчилля, отвлекают его внимание от подготовки к вторжению в Англию.

Более серьезное предупреждение поступило в октябре от агента в немецком Генштабе. Германия начнет войну с СССР весной будущего года, цель — отторжение Украины. И этому сообщению верить нельзя — к весне будущего года Гитлер не успеет закончить войну с Англией, переправляться зимой через Ла-Манш не будет.

И упрямый обалдуй Литвинов тоже талдычит о неизбежности нападения Германии, о неправильной политике Молотова, подразумевая, конечно, не Молотова, а Сталина.

«Разгром Франции — полное банкротство советской политики. Теперь у Гитлера нет второго фронта, Англия — это не второй фронт. Теперь рейх опирается на ресурсы всей континентальной Европы. Задабривание Гитлера — это политика страуса прячущего голову в песок».

Ничего не понимает, старый болван! Гитлер не нападет на Советский Союз. Если, конечно, учитывая импульсивный характер Гитлера, не давать ему повода. Гитлер должен быть убежден в ЕГО лояльности. ОН переведет Литвинова из членов ЦК в кандидаты, Гитлер увидит, что ОН освобождается от евреев. А Жемчужину вообще выведет из состава ЦК, пусть Гитлер полюбуется — женой Молотова, руководителя правительства, и той пожертвовал.

5 октября на Политбюро обсуждался план обороны страны. Были вызваны Тимошенко, Шапошников, Жуков и разработчик плана, один из руководителей Генерального штаба, Василевский. Он же и докладывал план.

Все сидели за длинным столом. Сталин, как обычно, расхаживал по кабинету, иногда подходил к карте, по которой Василевский водил указкой, потом опять отходил, слушая Василевского, старался составить для себя окончательное о нем мнение. Слушает его уже третий раз, и с каждым разом ЕГО благоприятное впечатление укрепляется.

Василевский из семьи священника, у отца до сих пор приход в глухом селе. Берия дал положительную характеристику. Редкий случай. При самом положительном отзыве Берия обязательно вставит что-нибудь отрицательное, подстрахует себя. А тут ничего плохого не приписал. В мировую войну дослужился до штабс-капитана, с мая 1919 года служит в Красной Армии, кончил школу «Выстрел», потом Академию Генерального штаба, с тридцать седьмого в Генштабе. Человек знающий, мягкий, деликатный. Жуков, конечно, вояка, но солдафон, вызывает раздражение, а на Василевского и раздражаться невозможно, однажды ОН сказал ему: «Товарищ Василевский, вы, наверное, мухи не обидите… Будьте потверже». И голос хороший, мягкий, и лицо приятное, русоволосый, голубоглазый, в косоворотке сошел бы за сельского учителя. Сталин слушал его, не перебивая, лишь в том месте, где Василевский докладывал об укрепленных районах, спросил:

— Вы что, планируете отступление?

— Нет, товарищ Сталин, ни в коем случае! Мы планируем только наступление, но оно не исключает создания на границе оборонительной линии.

Сталин остановился, повернулся к Василевскому.

— Да, не исключает. На новой границе! Сейчас у Советского Союза новая граница! Ее и укрепляйте. А вы планируете укрепление и старой границы. А старой границы уже нет и никогда не будет. Забудьте о ней.

— Но она хорошо вооружена и оборудована, товарищ Сталин, — робко возразил Василевский.

— Прекрасно. Вот вам готовое оборудование. Снимите его и перевезите на новую границу. А все подземные сооружения передайте колхозам, пусть используют их как зернохранилища. Оставить в целости старые оборонительные сооружения — это значит сказать войскам: «Не бойтесь, вам есть куда отступать, у вас за спиной есть еще мощная оборонительная линия». Это значит культивировать в армии отступательные настроения, учить ее не наступать, а отступать. Продолжайте!

Василевский продолжил. План был обстоятельный, Василевский излагал его толково. Когда он кончил, в кабинете воцарилось молчание. Военные молчали — они уже все сказали своим планом, члены Политбюро тоже молчали — не знали, что думает по этому поводу товарищ Сталин.

Продолжая прохаживаться по кабинету, Сталин заговорил:

— Мне не совсем понятна установка Генерального штаба…

Как всегда, он говорил медленно, четко, тихо, заставляя всех напряженно вслушиваться в каждое слово.

— В чем заключается установка Генерального штаба? Она заключается в том, чтобы наши главные силы сосредоточить на Западном фронте. Из чего исходит эта установка? Она исходит из предположения, что немцы в случае войны, конечно, попытаются нанести главный удар по кратчайшему пути: Брест — Москва. Можно ли согласиться с такой установкой? Я думаю, с такой установкой согласиться нельзя. Думаю, что немцы не пойдут по этому кратчайшему пути. Все разведывательные данные говорят о том, что немцы хотят захватить Украину. Можно ли безоговорочно верить этим разведывательным данным? Конечно, нельзя. В них много дезинформации, вранья и глупостей. И все же не случайно всегда упоминается Украина. Почему не случайно? Если допустить мысль, что Гитлер ввяжется в войну с Советским Союзом, это будет длительная война, СССР — не Польша и не Франция, и без хлеба, без топлива, без сырья такая война невозможна. Значит, для немцев особую, исключительную важность представляют украинский хлеб, уголь Донбасса, криворожская руда, никопольский марганец. Следовательно, Гитлер будет готовить основной удар не на западном, а на юго-западном направлении. Тем более Гитлер уже утвердился на Балканах, и оттуда нанести удар ему будет легко. Исходя из такой установки и надо разрабатывать план.

Он помолчал, потом спросил:

— У вас есть возражения, товарищи?

И Тимошенко, и Шапошников, и Жуков, и Василевский отлично знали, что, по планам германского Генерального штаба, главные силы немцев нацелены на Смоленск и Москву. Мало того, покоряя страны Европы, Гитлер, чтобы быстрее закончить войну, прежде всего рвался к их столицам. Это его хорошо отработанная, проверенная и оправдавшая себя тактика.

Но ни у одного из них не хватило мужества возразить товарищу Сталину.

— Ну что ж, — заключил Сталин, — возражений нет. Прошу Генеральный штаб еще раз подумать и доложить план через десять дней.

14 октября план снова был доложен на Политбюро. В этом переработанном плане главный удар ожидался на юго-западе, там и предусматривалась наибольшая концентрация советских войск. Как и в прошлый раз, Василевский докладывал толково, обстоятельно, убедительно.

Сталин остался доволен и после заседания пригласил всех спуститься этажом ниже и отобедать у него на квартире.

Обед был простой. Пусть военные увидят, как скромно живет товарищ Сталин, пусть берут с него пример. На первое — густой украинский борщ, на второе — хорошо приготовленная гречневая каша и много отварного мяса, на третье — компот и фрукты. Сталин пил легкое грузинское вино «Хванчкара». Но в этом военные ему не подражали, налегали больше на коньяк.

Сталин поднял тост за здоровье товарища Василевского и, отпив немного из бокала, задал неожиданный вопрос:

— Товарищ Василевский, а почему вы по окончании семинарии не пошли в попы?

Смущенный Василевский что-то промямлил насчет того, что он и три его брата выбрали в жизни другую дорогу.

— Так, так, — улыбнулся Сталин, — не имели такого желания, понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. — Он повернулся к Микояну. — Как, Анастас, не взяли тебя в попы?

— Не взяли, товарищ Сталин, — подтвердил Микоян.

— Вот видите. — Сталин развел руками. — До сих пор не поймем, почему не взяли.

Все заулыбались, радуясь шутке вождя, его хорошему настроению.

Сталин помолчал, потом опять поднял на Василевского глаза.

— Скажите, пожалуйста, товарищ Василевский, почему вы, да и ваши братья, не помогаете материально своему отцу? Насколько мне известно, один ваш брат — врач, другой — агроном, третий — летчик. Вы обеспеченные люди. Я думаю, все вы могли бы помогать родителям, тогда бы, наверно, старик давным-давно бросил бы свою церковь. Ведь она ему нужна только для того, чтобы как-то существовать.

Теперь никто не улыбался, не зная, к чему клонит вождь и чем все это обернется для Василевского.

— Видите ли, в чем дело, товарищ Сталин, — пытаясь сдержать волнение, объяснил Василевский, — я еще в 1926 году порвал всякую связь с родителями.

— Порвал связь с родителями? — разыгрывая искреннее удивление, переспросил Сталин. — Почему, если не секрет?

— Иначе я не мог бы состоять в рядах нашей партии, не мог бы служить в Красной Армии, тем более в системе Генерального штаба.

— Неужели в нашей партии и в нашей армии такие порядки? — по-прежнему с удивлением спросил Сталин.

Все отлично знали, что и в партии, и в армии именно такие порядки, но никто этого товарищу Сталину не подтвердил. Тем более самому товарищу Сталину это хорошо известно.

Но Василевский понимал, что обязан доказать справедливость своих слов, иначе будет выглядеть в глазах Сталина лжецом. И он сказал:

— Товарищ Сталин, если вы разрешите, то я расскажу вам такой случай…

— Расскажите…

— Две недели тому назад я неожиданно, впервые за многие годы, получил письмо от отца. А я с 1926 года во всех анкетах указывал, что мой отец — священник и никакой связи, ни личной, ни письменной, я с ним не имею. И вот вдруг письмо. Об этом письме я тут же доложил секретарю своей партийной организации. И он потребовал, чтобы я на письмо не отвечал и чтобы впредь сохранял во взаимоотношениях с родителями прежний порядок.

Сталин обвел удивленным взглядом сидевших за столом членов Политбюро. Они наконец поняли, что от них требуется, и ответили ему выражением такого же удивления, недоумения и даже возмущения.

— Ваш секретарь — дурак, — сказал Сталин, — он не имеет права работать в Генеральном штабе, в Генеральном штабе нужны умные люди, а не болваны. Красная Армия должна быть единой и монолитной, а не разделенной по социальному происхождению. У Ленина отец был дворянин, и, как вы знаете, Владимир Ильич не отрекался от своих родителей. Я вас прошу, товарищ Василевский, прошу вас и ваших братьев, немедленно установите со своими родителями связь, оказывайте им систематическую материальную помощь. И передайте об этом секретарю вашей партийной организации, конечно, если к тому времени он еще будет секретарем и если он еще будет работать в Генштабе.