11

Инспектор Колгейт докладывал собранную им информацию внимательно слушающему его начальнику полиции.

— Мне кажется, сэр, — начал он, — что я напал на него совершенно сенсационное. Речь идет о состоянии миссис Маршалл. Я видел ее поверенных в делах, которых ее трагическая кончина крайне удивила, и мне кажется, что у меня есть в руках доказательство, что она действительно была жертвой шантажа. Вы помните, что старый Эрскин оставил ей пятьдесят тысяч фунтов? Ну так вот, от этих пятидесяти тысяч осталось только пятнадцать!

Уэстон присвистнул.

— Черт возьми! А куда делись остальные деньги?

— В этом и заключается самое интересное. Она постепенно, одну за другой, продавала свои ценные бумаги и каждый раз просила выплатить ей сумму наличными. Это значит, что каждый раз деньги попадали в руки кому-то, чье существование она старательно скрывала. Это прямое доказательство шантажа.

— Я придерживаюсь того же мнения, — сказал Уэстон. — И я добавлю, что шантажист находится здесь, в отеле. Другими словами, это один из трех мужчин, которых мы взяли на заметку. О них нет ничего нового?

— Я не нашел ничего существенного. Майор Барри, как он и говорил, вышедший в отставку офицер. Он живет в маленькой квартирке, имеет пенсию и небольшое количество ценных бумаг. Но, — странная вещь, — в течение прошлого года он не раз вносил в банк довольно крупные суммы.

— Любопытно. И как он это объясняет?

— Он говорит, что он выигрывал на бегах. Он и вправду завсегдатай ипподромов. Правда и то, что он делает ставки на лошадей. А такие доходы проверить трудно!

— Верно. Что ж, будем иметь это в виду.

Колгейт продолжал:

— Затем я занялся пастором Лейном. Репутация у него хорошая. Раньше он жил в Уайтридже, графство Суррей, но больше года тому назад уехал оттуда по причинам здоровья. Он провел год в клинике для душевнобольных и вышел оттуда только сейчас.

— Полезная информация, — одобрил Уэстон.

— Я попытался узнать мнение врачей на его счет, но вы знаете, что это за народ: добиться от них толковых сведений очень трудно. Судя по тому, что мне все-таки удалось из них вытянуть, он страдал навязчивыми идеями. Ему везде мерещился дьявол под личиной фатальной женщины, «вавилонской блудницы»!

— Это нам тоже надо учесть. Навязчивые идеи такого характера могут довести до преступления. Прецеденты уже были.

— Возможно, что это Стефен Лейн убил Арлену Маршалл. Со своими рыжими волосами она была именно такой женщиной, кого он мог считать «вавилонской блудницей», павшим созданием. Не исключено, что он решил, будто его роль на земле как раз и состоит в том, чтобы ее убить. Наше предположение может быть вероятным, только если мы допускаем, что он действительно тронутый.

— Ничто не указывает на то, что он мог шантажировать ее?

— Нет. В этом смысле он совершенно чист. Доходы у него маленькие, и никаких подозрительных вкладов на его счете в банке за это время не появились.

— Вы проверили то, что он рассказал нам о своей прогулке в день убийства?

— Я пытался это сделать, но безрезультатно. В лесу пастора никто не видел, а что касается книги церковных посетителей, то ее уже две недели никто не проверял, и последний турист расписался в ней три дня назад. Лейн мог побывать в Сент-Петроке за день или даже за два дня до 25-го числа.

— Это верно. Перейдем к Хорасу Блатту.

— О чем я сразу же скажу вам, что здесь что-то не чисто. Суммы, которые он платит в качестве подоходного налога, намного больше тех, которые он зарабатывает, торгуя скобяными товарами. Его так просто не поймаешь. Он говорит, что играет на бирже — что так и есть, — и что у него вложены деньги в еще два или три дела. Может быть, это все и правда, но тем не менее, он за последние годы заработал много денег, и никто не знает с точностью, каким образом.

— Значит, — сказал Уэстон, — у вас впечатление, что мистер Хорас Блатт профессиональный шантажист, дела которого процветают?

— Да, сэр. Или же он замешан в торговле наркотиками. Я встретился с главным инспектором Риджуэем, который занимается торговцами наркотиков, и то, что я ему рассказал, очень заинтересовало его. Последнее время на рынке появилось довольно большое количество героина. Бригада Риджуэя следит за мелкими торговцами и более или менее знает, на кого они работают, но она не имеет никакого понятия о том, каким образом наркотики поступают в Англию.

— Если смерть миссис Маршалл является результатом ее отношений — преступных или нет — с бандой торговцев наркотиками, лучшее, что мы можем сделать — это передать дело в Скотланд Ярд. Это их зверь, а не наш. Что вы об этом думаете?

— Я боюсь, что вы правы, — с сожалением произнес инспектор. — Наркотиками занимаются непосредственно Скотланд Ярд.

Уэстон немного подумал.

— Мне кажется, что это и есть объяснение всему нашему делу, — сказал он. — В невиновности Маршалла сомнения нет, хоть я и обнаружил кое-что, что могло бы оказаться нам полезным, если бы у него не было твердого алиби. Его финансовое положение очень скверно. Ни он, ни его компаньон в этом не виноваты. Это просто результат прошлогоднего кризиса и теперешнего застоя в делах. Он действительно мог рассчитывать на то, что смерть его жены принесет ему пятьдесят тысяч фунтов. Пятьдесят тысяч фунтов — это большие деньги, и они бы ему пришлись как нельзя кстати!

Он вздохнул.

— Прямо досадно, — продолжал он, — видеть человека, у которого есть две прекрасные причины убить свою жену, и быть вынужденным признать, что он здесь ни при чем!

— Не переживайте, Колгейт, — улыбнулся Уэстон. — У нас еще есть шанс отличиться. Я имею в виду шантаж и сумасшедшего пастора. Но я должен признаться, что склоняюсь к другому объяснению. Это наверняка история с наркотиками…

Он помолчал и добавил:

— И даже если ее убили торговцы наркотиками, мы все же здорово помогли Скотланд Ярду. Что бы вы ни говорили, Колгейт, но проделанную нами работу отрицать нельзя!

Колгейт заставил себя улыбнуться и сказал:

— По-моему, я ничего не забыл.

Он задумался.

— Ах да, еще одно. Я разузнал насчет письма, которое мы нашли в номере миссис Маршалл. То, что подписано Дж.Н. …Это нам ничего не дало. Молодчик сейчас действительно в Китае. Это тот, о ком нам говорила миссис Брустер. Полный вертопрах. Я навел справки и о других знакомых миссис Маршалл, но ничего интересного не нашел. На этот раз мне кажется, что мы ничего не оставили без внимания.

— Так! — воскликнул Уэстон. — Теперь дело за нами!.. Кстати, что слышно о нашем бельгийском коллеге? Знает ли он то, что вы мне сейчас рассказали?

Колгейт сострил гримасу.

— Он забавный маленький человечек. Угадайте, что он у меня вчера попросил! Ему понадобились материалы по всем делам об удушениях за последние три года!

— Ну да? — удивился Уэстон. — Хотелось бы мне знать…

Он замолчал и, подумав минуту, спросил:

Когда пастор Лейн поступил в эту клинику?

— В прошлом году на Пасху, сэр.

Полковник опять погрузился в размышлениях.

— Вы помните, Колгейт, эту молодую женщину, которую нашли мертвой в лесу неподалеку от Багшота? Она ехала к своему мужу, и он больше так и не увидел ее в живых. Газеты писали еще и о другом деле, которое они назвали «Тайна глубокой чащи». И то и другое убийство были совершены в графстве Суррей.

Его глаза встретились с глазами инспектора.

— А ведь верно! — воскликнул Колгейт. — Клянусь, что Пуаро может быть на правильном пути! Хотел бы я знать…

Эркюль Пуаро сидел на лужайке в самой верхней части острова.

Слева от него виднелся верх лестницы, спускающейся к бухте Гномов. Но чтобы увидеть ее, нужно было знать, что она там, так как огромные валуны громоздились вокруг ее последних ступенек.

Пуаро почти не было видно пляжа, так как берег нависал над ним.

Он сидел со строгим лицом. Кусочки его «головоломки» постепенно располагались по своим местам. Он мысленно перебирал их, внимательно рассматривая каждый.

Для начала, то утро, проведенное на большом пляже, за несколько дней до смерти Арлены Маршалл. В тот день он обратил внимание на одну… две… три… четыре… пять фраз.

Затем тот вечер, когда он играл в бридж. Патрик Редферн и Розамунда Дарнли не вставали из-за стола, но Кристина Редферн, открыв свои карты, вышла из отеля и услышала некий разговор.

Короткая сцена, свидетелем которой он был, возвращаясь после прогулки в отель…

И много других элементов:

Духи «Габриэль № 8».

Ножницы.

Кусок сломанной трубки.

Зеленый календарь.

Пакет со свечами.

Зеркало и пишущая машинка.

Моток красных ниток.

Часы Линды.

Вода, вытекающая по трубам из ванны.

Все эти кусочки должны были найти свое место в головоломке. Все без исключения. А потом, когда все встанет на место, надо будет перейти от конкретного к абстрактному — к объяснению.

Да, он был уверен, что над островом потянуло злым ветром.

Он взглянул на листки бумаги, которые он держал в руках. Это был напечатанный на машинке текст.

«Нелли Парсонз. Найдена задушенной в чаще леса у Чобхэма. Убийца не оставил никаких следов.»

«Элис Корриган…»

Эркюль Пуаро с большим вниманием прочел об обстоятельствах смерти Элис Корриган.

Когда инспектор Колгейт подошел к нему, Эркюль Пуаро все еще сидел на лужайке.

Пуаро испытывал симпатию к инспектору. Ему нравилось его жесткое лицо, маленькие сверлящие глаза, невозмутимые манеры.

Инспектор сел и, взглянув на напечатанные листки, сказал:

— Ну как, удалось вам что-нибудь обнаружить?

— Я внимательно изучил эти отчеты, — ответил Пуаро, — и я могу сказать вам: да.

Колгейт встал, огляделся по сторонам и опять сел.

— На этих скалах нужно быть осторожным…

— Вы мудрый человек, — Пуаро.

— Я не скрою от вас, мсье Пуаро, — заявил Колгейт, — что эти два дела вызвали у меня большой интерес, хоть я бы никогда и не вспомнил о них, если бы вы у меня о них не спросили. Одно из них кажется мне особенно достойным внимания.

— Дело Корриган?

— Да. Я даже обратился за справками в полицию Суррея, чтобы узнать все, что известно об этом происшествии.

— Расскажите мне, что вы узнали. Меня это очень интересует.

— Я вас понимаю!.. Элис Корриган нашли задушенной в лесных зарослях Блэкриджа, меньше чем в десяти милях от рощи Марли, где было обнаружено тело Нелли Парсонз, которую тоже задушили. Оба места находятся в двенадцати милях от Уайтриджа, где мистер Лейн был викарием.

— Расскажите мне о смерти Элис Корриган, — попросил Пуаро.

— Полиции Суррея не сразу пришло в голову провести параллель между ее убийством и убийством Нелли Парсонз. Сначала было решено, что убил ее муж. Почему полиция пошла по неверному пути, неизвестно. Возможно, потому, что ее муж был, как говорят журналисты, «темной личностью». Никто толком не знал, ни кем он был, ни откуда он взялся. Элис вышла за него замуж против воли своих родителей. Она сэкономила немного денег и не придумала ничего лучшего, чем застраховать жизнь в пользу своего мужа. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы его стали подозревать в ее убийстве. Так ведь часто бывает, не правда ли?

Пуаро кивнул головой в знак согласия.

— Но, — продолжал Колгейт, — когда дело дошло до расследования, эти подозрения улетучились. Тело было найдено одной туристкой, которая оказалась отличным свидетелем, тем, который точно помнит время происшествия и его детали. Она запомнила, когда она обнаружила труп — в четверть пятого — и заявила, что, на ее взгляд, смерть наступила десять минут назад, что и подтвердил в своем заключении эксперт, осмотревший тело без четверти шесть. Она ни к чему не притронулась и через поля добралась до полицейского комиссариата в Багшоте. Вскоре выяснилось, что от трех часов до десяти минут пятого муж покойной, Эдвард Корриган, находился в поезде, возвращаясь из Лондона, куда он ездил днем по делам. В его купе сидело еще четверо пассажиров. На вокзале, вместе с двумя своими попутчиками, он сел в автобус, который довез его до таверны «Большая сосна», где он должен был встретиться к чаю со своей женой. Было без четверти пять. Он заказал чаю на двоих, попросив подавать, только когда появится его жена, и вышел подождать ее снаружи. Так как в пять часов ее все еще не было, он забеспокоился, не подвернула ли она себе ногу или не случилось ли с ней чего-либо еще. Они договорились, что она придет лесом из деревни, где они отдыхали, в «Большую сосну» и они вместе вернуться на автобусе. Было высказано предположение, что, выйдя из дома слишком рано, она присела отдохнуть в лесу, где на нее и напал какой-то сумасшедший или бродяга. Так как муж оказался вне подозрений, полиция провела параллель между этим делом и делом Нелли Парсонз, не очень серьезного поведения прислуги в одной таверне, которую нашли задушенной в роще Марли. Было решено, что оба эти преступления совершил один и тот же человек, но поймать его не удалось. Можно сказать, что ни в одном из этих дел полиция даже не напала на след…

Он молчал и добавил:

— А теперь задушили еще одну женщину… И у нас в поле зрения есть некий джентльмен, имени которого я не стану называть…

Его маленькие глазки-буравчики вопросительно смотрели на Пуаро.

Губы Пуаро зашевелились. Колгейт наклонился к нему, чтобы лучше услышать, так как Пуаро говорил шепотом.

— Самое трудное — это отличить кусочки, которые нужны для ковра из меха от тех, что нужны для хвоста кошки!

Колгейт нахмурил брови.

— Простите?

— Извините меня, — сказал Пуаро. — Я предавался собственным мыслям…

— Причем здесь ковер из меха и хвост кошки?

— Ни при чем, — ответил Пуаро. — Совершенно ни при чем.

Он задумался.

— Скажите мне, инспектор, — начал Пуаро спустя некоторое время, — если вы подозреваете, что кто-то вам часто лжет и если вы не можете этого доказать, то каким образом вы уличите этого человека во лжи?

Инспектор помолчал.

— Это нелегко, — произнес он наконец. — Тем не менее, мне кажется, что если кто-то часто лжет, рано или поздно он выдаст себя.

— Я придерживаюсь того же мнения, — отозвался Пуаро. — Беда в том, что та ложь, о которой я говорю, может быть, существует только в моем воображении. Мне кажется, что это ложь, но я в этом не уверен. А что, если мы подвергнем опыту одно из этих ложных заявлений? Если мы получим нужное нам доказательство в этом плане, мы будем уверены и во всем остальном.

Инспектор слушал с нескрываемым интересом.

— Ваш мозг работает очень своеобразно, не так ли, мсье Пуаро? Ваша манера подходить к делу, может быть, и не всем кажется привычной, но результаты, которые вы получаете, верны. Кстати, я хотел бы узнать, что вас навело на мысль попросить у меня материалы по делам об удушениях последних лет…

— Это объясняется очень просто, — ответил Пуаро. — Раздумывая над этим преступлением, я подумал, что это дело рук не случайного убийцы, а что он не в первый раз совершает подобный поступок…

— Понятно…

— Вот мне и пришло в голову, что если просмотреть все преступления такого рода за последние годы, можно наткнуться на то, которое будет похоже на это… и что тогда мы нападем на интересный след.

— Под преступлениями такого рода вы подразумеваете те, что были совершены одинаковым образом?

— Нет! Нет! Я придаю этим словам намного более широкий смысл. Смерть Нелли Парсонз, например, ни о чем мне не говорит. А смерть Элис Корриган — наоборот… Скажите мне, инспектор, заметили ли вы удивительную аналогию между ее убийством и убийством миссис Маршалл?

Колгейт со всех сторон обдумал поставленную перед ним проблему.

— Нет, — в конце концов ответил он, — я вижу здесь ничего общего, кроме того, что в обоих случаях у мужа есть неоспоримое алиби.

— А! — сказал Пуаро. — Вы заметили это!

— А вот и тот, кого я ждал! Входите! Я очень рад вас видеть!

Пуаро сел напротив начальника полиции, который предложил ему сигарету, прежде чем закурить самому.

— Мой дорогой друг, — сказал Уэстон между двумя затяжками, — я принял решение. Но прежде чем претворить его в действия, мне бы хотелось услышать ваше мнение.

— Я к вашим услугам.

— Я решил позвонить в Скотланд Ярд и передать им это дело. У нас есть серьезные основания подозревать двух или трех людей, но в конечном счете у меня складывается впечатление, что дело, которым мы занимается, полностью связано с торговлей наркотиками. Мне кажется совершенно ясным, что грот Гномов служит им временным складом.

— В этом нет никакого сомнения.

— И я почти уверен, что знаю одного из замешанных в эту историю торговцев: это Хорас Блатт.

— Я с вами согласен.

— Я вижу, что наши с вами рассуждения шли параллельными путями. Блатт часто выходит в море на своем паруснике. Случается, что он приглашает кого-нибудь на прогулку, но большую часть времени он на паруснике один. У него очень заметные красные паруса, но мы обнаружили у него на борту запасные белые паруса. Я думаю, что в определенные дни он отправляется в условленное место, где он встречается с другим кораблем — парусником или пароходом, я не знаю — и таким образом получает свой товар. После этого он направляется в бухту Гномов, стараясь попасть туда, когда там никого нет.

— Вы можете уточнить, — сказал, улыбаясь, Пуаро, — что это происходит примерно в пол-второго. Это священное время обеда, и в этот час вся Англия сидит за столом. Остров является частной собственностью. Значит, нет никакого риска натолкнуться на любителей пикников. Постояльцы отеля иногда бывают в бухте, но обычно это происходит после обеда, когда она освещена солнцем. Когда же они хотят пообедать на траве, они не остаются на острове, а отправляются на побережье, которое находится в нескольких милях отсюда…

— Я полностью разделяю ваше мнение, — отозвался Уэстон. — Итак, Блатт причаливает в бухте и оставляет свой товар на том карнизе, который мы видели в гроте. Кто-то из банды потом приходил за ним…

— Вы помните эту пару, которая зашла в отель пообедать в тот день, когда было совершено преступление? — спросил Пуаро. — Я вполне могу представить себе этих людей в роли «сборщиков». Они наверняка живут где-то неподалеку и приезжают на остров Контрабандистов из Сент-Лу или еще откуда-нибудь. Они заходят в отель, чтобы предупредить, что они собираются там обедать, а перед этим отправляются на прогулку по острову. Они спускаются в бухту, забирают коробку из-под бутербродов, кладут ее, например, в сумку дамы и возвращаются в отель обедать. Они, конечно, запаздывают и приходят, скажем, без десяти минут два… Но ведь им так понравилась прогулка, что они забыли посмотреть на часы, вот они и пришли, когда все уже сидят за столом!

— Все действительно могло именно так и происходить, — сказал Уэстон. — Что касается остального, то нам известно, что в среде торговцев наркотиками шутить не любят. Если кто-то случайно обнаруживает то, что знать не полагается, ему конец! Это, по-видимому, и произошло с миссис Маршалл. Очень может быть, что Блатт отправился в то утро в бухту с целью оставить там товар. И вот на ялике приплывает Арлена и видит, как он входит в грот с пакетом в руке. Она начинает задавать ему вопросы. И, чтобы она не проговорилась, он убивает ее, после чего уплывает на своем паруснике…

— Вы считаете, что убийца Блатт?

— Это единственная удовлетворяющая меня гипотеза. Разумеется, не исключено и то, что Арлена уже была в курке махинаций Блатта, что она ему это сказала и что ее убил один из его сообщников, предварительно договорившись с ней о встрече под каким-то предлогом. Об этом надо подумать. Поэтому я и хочу передать это дело моим коллегам из Скотланд Ярда. У них намного больше возможностей установить связи Блатте с этой бандой…

Эркюль Пуаро молчал.

— Это разумное решение, не так ли? — спросил начальник полиции.

— Может быть, — задумчиво отозвался Пуаро. Уэстон хорошо знал Пуаро.

— Пуаро, — сказал он, — у вас есть что-то на уме!

— Даже если это так, мне это ничего не дает: я ничего не могу доказать.

— Я знаю, что у вас с Колгейтом другие взгляды на решение этой проблемы. Они кажутся мне нереальными, хотя я и признаю, что доля истины в них есть. Но будь хоть сто раз вы правы, это дело все же надо передать в Скотланд Ярд! Ниточки от него тянутся слишком далеко, чтобы местная полиция могла справиться с ним. Какого вы мнения на этот счет, Пуаро?

Пуаро казался глубоко погруженным в свои мысли.

— Так что же следует делать?

— Я знаю, чего бы мне хотелось, — медленно произнес Пуаро.

— Чего же?

— Мне бы хотелось организовать пикник.

Уэстон изумленно посмотрел на него.

Эркюль Пуаро улыбнулся…