19
ТО, ЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ
[Виола]
— Слезьте с меня!
Она залепляет мне рот рукой и давит, придавливает меня к земле всем своим весом.
— Перестань орать, — шипит она.
Я кусаю ее за руку.
Она кривится от боли, она рассержена, но меня не отпускает, молча сносит укус.
— Орать и сопротивляться будешь позже, дитя мое, — говорит госпожа Койл, — но через две секунды здесь будет толпа солдат. По-твоему, они поверят, что ты просто проходила мимо?
Она молча ждет ответа. Я сверлю ее злобным взглядом, но в конце концов киваю. Она отнимает руку.
— Никогда не называйте меня «дитя»! — тихо, но яростно заявляю я. — Не смейте так меня называть!
Я бегу за ней по пологому склону, поскальзываясь на мокрых от росы листьях. Перепрыгиваю через упавшие деревья и корни. Мешок с лекарствами оттягивает плечи, точно каменный.
У меня нет выбора: только идти за ней.
Если я вернусь в город, меня схватят, и тогда… бог знает что тогда.
Другого выбора меня лишила госпожа Койл.
Она подходит к густым зарослям кустарника у подножия склона, тут же ныряет в них и манит меня за собой. Я прыгаю следом, едва дыша, а она шепчет:
— Что бы ни случилось, молчи.
Не успеваю я и рта раскрыть, как она выбирается из кустов. Ветви смыкаются за ее спиной, и дальше я продираюсь сама. Все еще размахивая руками, я вываливаюсь наружу.
На дорогу.
Два солдата стоят рядом с телегой, на которой сидит фермер. Все они смотрят на нас с госпожой Койл.
Солдаты скорее удивлены, чем рассержены, но Шума у них нет, так что толком не поймешь.
Зато у них есть винтовки.
И они целятся в нас.
— Это еще кто?! — рявкает один, бритый наголо и со шрамом на подбородке.
— Не стрелять! — приказывает ему госпожа Койл, подняв руку.
— Мы слышали взрыв, — говорит второй солдат, совсем молодой, примерно моего возраста, со светлыми волосами по плечи.
Тогда второй солдат выдает нечто совершенно неожиданное:
— Вы опоздали.
— Хватит, Магнус, — говорит госпожа Койл, опуская руки и делая шаг к телеге. — И опустите винтовки, она со мной.
— Что?! — Я стою как вкопанная, не в силах шевельнуться.
— Трассирующая бомба подвела, — отчитывается перед ней блондин. — Мы даже не поняли, куда она в итоге упала.
— Я же говорил, они слишком старые, — с укором произносит Магнус.
— Свою задачу она выполнила, куда бы ни упала, — отвечает госпожа Койл, торопясь к телеге.
— Эй! Что тут происходит? — вопрошаю я.
А потом вдруг слышу: «Хильди?»
Госпожа Койл замирает на месте, и оба солдата тоже. Они не сводят глаз с крестьянина в телеге.
— Ты, штоли? — спрашивает он, глядя на меня. — Хильди, которая Виола!
У меня в голове была такая каша, я так сосредоточилась на солдатах, что на крестьянина и не взглянула. Лицо почти без всякого выражения, знакомая одежда, шляпа, голос, пустой и мирный Шум, точно ясное небо на горизонте…
— Уилф! — охаю я.
Теперь все взгляды обращены на меня, а госпожа Койл так вскинула брови, что они, кажется, вот-вот заползут ей в волосы.
— Дарова! — радостно приветствует меня Уилф.
— Дарова! — отвечаю я, от потрясения не в силах вымолвить ничего другого.
Он подносит пальцы к полам шляпы и салютует:
— Так тебе удалось сбежать! Радость-то какая!
Губы госпожи Койл шевелятся, но секунду-другую с них не срывается ни единого звука.
— Потом поговорим. — Она наконец обретает дар речи. — Мы должны ехать. Немедленно!
— А для двоих там место найдется? — спрашивает молодой солдат.
— Что-нибудь придумаем.
Госпожа Койл залезает под телегу и снимает со дна деревянную крышку.
— Залезай, — велит она мне.
— Куда? — Я нагибаюсь и вижу над задней осью узкий потайной отсек.
— Мешок туда не влезет, — говорит Уилф, показывая на мою поклажу. — Давай сюда, я довезу.
Я снимаю мешок и отдаю ему:
— Спасибо, Уилф!
— Живо, Виола! — подгоняет меня госпожа Койл.
Я напоследок киваю Уилфу, ныряю под телегу и кое-как заползаю в отсек, пока не упираюсь головой в заднюю стенку. Госпожа Койл тут же залезает следом. Молодой солдат был прав: места для двоих недостаточно. Мы с целительницей вплотную прижаты друг к другу, ее коленки упираются мне в ляжки, между носами — не больше сантиметра. Едва она успевает втянуть ноги, как солдаты ставят деревянную крышку на место, и мы оказываемся в полной темноте.
— Где мы… — начинаю я, но она тут же шикает.
Снаружи доносится топот марширующих солдат и цоканье конских копыт по дороге.
— Доложите! — кричит один из них, останавливаясь рядом с телегой.
Этот голос…
Высокий, визгливый, да и ржание лошади я уже где-то слышала…
Но этот голос…
— Услышали выстрел, сэр, — отвечает один из солдат. — Этот человек говорит, что видел женщину, пробежавшую мимо него к реке. Примерно час назад.
Настоящий солдат сплевывает:
— Стервы.
Наконец я узнаю голос.
Это сержант Хаммар.
— Из какой вы части? — спрашивает он.
— Из первой, сэр, — отвечает молоденький, промедлив всего долю секунды. — Командир О’Хара.
— А… эта тряпка, — презрительно фыркает сержант Хаммар. — Хотите узнать, что такое настоящая служба, переводитесь в четвертую. Я вам покажу, что к чему.
— Да, сэр, — отвечает Магнус. Голос у него дрожит чуть сильнее, чем хотелось бы.
Я слышу Шум солдат из отряда Хаммара. Они думают о телеге. И о взрывах. И о стрельбе по женщинам.
Но у сержанта Хаммара Шума нет.
— Арестуйте его, — наконец произносит Хаммар.
— Этим мы и занимались, сэр.
— Стервы, — повторяет Хаммар и пришпоривает коня (Покорись, говорит тот). Солдаты спешно удаляются следом за ним.
Я выдыхаю — похоже, все это время я пролежала затаив дыхание.
— Его даже не наказали! — шепчу я скорее себе, чем госпоже Койл.
— Все потом, — шепчет та в ответ.
Уилф щелкает поводьями, и телега медленно трогается с места.
Выходит, мэр мне лгал. С самого начала.
Ну конечно, балда!
Убийца Мэдди на свободе и готов убивать дальше — Шума у него нет.
А я лежу рядом с женщиной, уничтожившей мой единственный шанс связаться с людьми, которые могли нас спасти.
И Тодд где-то далеко. Не рядом. Я его бросила.
Никогда в жизни мне не было так одиноко.
В тайном отсеке адски тесно. Мы дышим воздухом друг друга, локти и плечи все в синяках от тряской дороги, одежда пропиталась потом.
Мы не разговариваем.
Время идет. Минута за минутой. Минута за минутой. Я постепенно проваливаюсь в какое-то забытье: жар и духота высасывают из меня жизнь. Все мои тревоги растворяются в покачивании телеги, и я закрываю глаза.
Меня будит стук Магнуса. Я подаю голос — неужели приехали? Но Магнус только предупреждает:
— Сейчас потрясет немного. Держитесь.
— За что? — спрашиваю я, но больше ничего сказать не успеваю: телегу как будто сбрасывают с обрыва.
Лоб госпожи Койл врезается мне в нос, сразу же начинает пахнуть кровью. Она охает: локтем я бью ее в горло. Телега продолжает трястись и прыгать на ухабах, и я, стиснув зубы, терплю боль.
Но тут госпожа Койл крепко прижимает меня к своей груди, а свободной рукой и одной ногой упирается в стенки отсека. Я сопротивляюсь — не нужны мне утешения! Но тут же понимаю, что она обнимает меня неспроста: мы перестали биться друг о друга, хотя телега по-прежнему едет по ухабам.
Так последний отрезок моего пути проходит в объятиях госпожи Койл. И именно в ее объятиях я попадаю в лагерь «Ответа».
Телега останавливается, почти в тот же миг с отсека снимают крышку.
— Приехали, — говорит молодой солдат — тот, что белобрысый. — Все целы?
— А ты как думал? — бурчит госпожа Койл, отстраняясь от меня и выбираясь наружу. Она протягивает мне руку, но я не принимаю помощи — вылезаю сама и оглядываюсь по сторонам.
Мы спустились по крутой скалистой тропе — удивительно, как телега вообще могла по такой проехать, — и очутились в своего рода расселине среди скал. Со всех сторон нас укрывают деревья, а прямо впереди они растут ровным рядком.
Наверно, за ними — океан. Либо я спала дольше, чем мне показалось, либо госпожа Койл мне соврала и океан гораздо ближе.
Что ничуть бы меня не удивило.
Увидев наши лица, белобрысый солдат присвистывает. Я и сама чувствую, что под носом у меня запеклась кровь.
— Давайте я сбегаю, принесу что-нибудь… — предлагает солдат.
— Она же целительница, сама справится, — отвечает за меня госпожа Койл.
— Меня зовут Ли, — говорит солдат, широко улыбаясь.
На короткий миг я с ужасом сознаю, как страшно выгляжу с расквашенным носом и в этих лохмотьях.
— А меня — Виола, — говорю я в землю.
— Вот твоя сумка! — Рядом внезапно оказывается Уилф, протягивающий мне мешок с лекарствами и перевязочными материалами.
Секунду я молча смотрю на него, а потом бросаюсь к нему в объятия, крепко-крепко прижимая к себе его большую надежную тушу.
— Рад тя видеть, Хильди, — говорит он.
— И я тебя! — чуть не плача, восклицаю я, и только тут забираю у него мешок.
— Коринн собрала? — спрашивает госпожа Койл.
Я достаю вату и начинаю стирать кровь со своего лица:
— А вам не все равно?
— Меня во многом можно обвинить, — отвечает госпожа Койл. — Но только не в том, что мне все равно, дитя мое.
— Я же говорила, — гневно шепчу я, — не смейте так меня называть!
Госпожа Койл облизывает губы. Она бросает быстрый взгляд на Магнуса и Ли, те без разговоров скрываются за деревьями.
— Ты тоже, Уилф.
Он смотрит на меня:
— Все нормально?
— Надеюсь, Уилф. — Я сглатываю. — Но далеко лучше не уходи.
Он кивает, снова салютует на прощание и уходит за солдатами. Мы провожаем его взглядом.
— Ну, хорошо, — говорит госпожа Койл, скрещивая руки на груди. — Теперь я готова тебя выслушать.
Я смотрю на нее, на ее взгляд, бросающий мне вызов, — и чувствую, как дыхание мое убыстряется, а гнев так быстро и так легко наполняет всю меня, что я, кажется, вот-вот лопну.
— Как вы посмели…
Она тут же меня осаживает:
— У того, кто первым свяжется с кораблями, будет неоценимое преимущество. Мэр, конечно, расскажет переселенцам о мелкой террористической группировке, с которой он никак не может совладать: не помогут ли они выследить преступников и стереть их с лица Нового света?
— Да, но если бы мы…
— Если бы мы вышли на связь первыми, конечно, мы бы рассказали им о местном жестоком тиране, вот только этому не бывать.
— Мы могли попытаться…
— Где была твоя голова, когда ты бросилась к этой башне? Ты хоть понимала, что делаешь?
Я стискиваю кулаки:
— Нет, но я могла хотя бы…
— Хотя бы что? — Она сверлит меня гневным взглядом. — Послать сообщение по координатам, которых так давно ждет президент? Ты не подумала, что он только об этом мечтает? Иначе как вышло, что ты до сих пор на свободе?
Я так крепко сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Главное — не слушать ее.
— Время шло, — говорит она. — И мы приняли решение: раз мы сами не можем выйти на связь с переселенцами, надо хотя бы помешать мэру это сделать.
— А что будет, когда они прилетят? На этот счет у вас тоже разработан блестящий план?
— Что ж… — Опустив руки, госпожа Койл шагает мне навстречу. — Если нам не удастся его свергнуть, то мы хотя бы можем поучаствовать в гонке — кто первым доберется до кораблей. И на сей раз битва будет справедливой.
Я трясу головой:
— Вы не имели права!
— Это война.
— Которую вы же и развязали!
— Ее развязал он, дитя мое.
— А вы подлили масла в огонь.
— Иногда всем приходится принимать непростые решения.
— И кто же дал вам на это право?
— А кто дал ему право держать взаперти половину населения этой планеты?
— Правильно, лучше их взрывать!
— Мы не хотели, так вышло. И мы очень скорбим.
Теперь моя очередь делать шаг ей навстречу.
— Именно так сказал бы и он!
Госпожа Койл всплескивает руками. Будь у нее Шум, он бы уже снес мне голову.
— Ты когда-нибудь видела женские тюрьмы, дитя? Да твоим невежеством можно наполнить кратер…
— Госпожа Койл! — доносится голос из-за деревьев. К нам снова подходит Ли. — Только что пришло срочное донесение.
— Какое? — спрашивает она.
Ли переводит взгляд с нее на меня. Я опускаю голову.
— По дороге вдоль реки марширует три дивизии солдат. Они двигаются в сторону океана.
Я резко поднимаю глаза:
— Они идут сюда?!
Госпожа Койл и Ли дружно смотрят на меня.
— Нет, — отвечает Ли, — я же сказал: к океану.
Я удивленно моргаю и перевожу взгляд с него на госпожу:
— Но мы разве не…
— Разумеется нет, — насмешливо отрезает госпожа Койл. — С чего ты это взяла? И с чего это взял президент?
Несмотря на яркое солнце, меня пробивает озноб. Под дурацкой толстой кофтой я вся трясусь.
Она меня испытывала.
Как будто я могла сказать мэру…
— Да как вы смеете… — начинаю я.
Но гнев внезапно отступает — так же быстро, как накатил.
— Тодд… — шепчу я.
Слово «океан» было всюду в его Шуме.
Он обещал его скрыть.
И я знала, что он сдержит обещание…
Если сможет.
(о боже, Тодд, неужели он?..)
(ты?..)
Нет, нет!
— Мне надо назад, — говорю я. — Я должна спасти его…
Госпожа Койл уже качает головой:
— Сейчас мы ничем не можем ему помочь…
— Он убьет его!
Она смотрит на меня — не без сострадания.
— Вероятно, он уже умер, дитя.
Мне спирает грудь, но я борюсь со слезами.
— Вы не можете знать наверняка!
— А если он жив, значит, добровольно признался мэру. — Она вскидывает голову. — Тебе какой вариант больше нравится?
— Нет. — Я трясу головой. — Нет, нет!
— Сочувствую, дитя. — Голос у нее стал чуть спокойней и мягче, но он по-прежнему властный. — Я искренне тебе сочувствую, однако на кону стоят тысячи жизней. И, нравится тебе это или нет, ты уже выбрала сторону. — Она переводит взгляд на Ли. — Так почему бы тебе не познакомиться со своей армией?
