Глава 15
ТЭНГО
То, о чем говорить запрещается
Выйдя из кабачка «Пшеничная голова», Тэнго довольно долго бродил по улицам, погруженный в собственные мысли. И наконец решил зайти в маленький детский парк. Туда, где впервые увидел в небе две луны. Захотелось, как и в тот раз, подняться на горку и еще раз взглянуть на небо. Может, он снова увидит там две луны и они ему что-нибудь расскажут?
Когда же я заходил туда в прошлый раз? — думал он на ходу. Но вспомнить не мог. Время текло неравномерно, и ощущение прошлого смазывалось. Видимо, где-то в начале осени. Кажется, тогда на нем была майка с коротким рукавом. А теперь декабрь.
Студеный ветер гнал стайку облаков в сторону Токийского залива. Форма у облаков была такой неопределенной, словно их вылепили из паштета. То скрываясь за ними, то снова выглядывая, в небе светили две луны: одна привычно-желтая, другая — поменьше, зеленоватая. После полнолуния обе виднелись примерно на треть. Малая луна походила на ребенка, который прячется за мамину юбку. Обе луны находились почти там же, где и в прошлый раз. Словно только и ждали возвращения Тэнго.
Поздним вечером на детской площадке не было ни души. Люминесцентный фонарь светил как будто еще холоднее, чем прежде. Ветви дзельквы, совсем без листьев, походили на кости, выбеленные ветром и дождем. Казалось, вот-вот загугукает филин. Но филина в городском парке, разумеется, быть не могло. Тэнго накинул на голову капюшон ветровки, сунул руки в карманы кожаной куртки. А затем поднялся на палубу горки, оперся спиной о перильца — и отыскал взглядом обе луны в просвете меж облаков. Вокруг них сияли безмолвные звезды. Ветер разогнал туманный смог, висевший над городом, и воздух стал абсолютно чистым, без каких-либо примесей.
Сколько, интересно, людей сейчас вот так же смотрит на две луны? — думал Тэнго. Разумеется, Аомамэ о них знает. Ведь именно с нее все это и началось. Скорее всего. Но кроме нее, никто из знакомых Тэнго, похоже, так и не понял, что лун теперь две. Неужели никто не заметил? Или это настолько расхожая истина, что не о чем говорить? Во всяком случае, никого, кроме приятеля, который подменял его в колледже, Тэнго о лунах не спрашивал. Наоборот, из осторожности старался этой темы не касаться. Словно разговаривать о лунах неприлично с нравственной точки зрения.
С чего бы?
Может, сами луны этого не хотят? Может, они пытаются передать ему, Тэнго, какое-то личное послание — то, о чем говорить запрещается!
Но думать так было бы странно. Как число лун в небе может стать личным посланием? Что это послание могло бы в себе заключать? Тогда уж это не послание, а загадка. Но тогда кто ее загадывает? И кто запрещает ее обсуждать?
Ветер с резким свистом носился между ветвями. Сумбурно — так меж зубов прорывается дыхание человека в крайнем отчаянии. Опустив голову и слушая эти тяжкие песни ветра, Тэнго просидел на горке так долго, что стал замерзать. Минут пятнадцать? Пожалуй, дольше. Чувство времени исчезло. Организм, поначалу согретый алкоголем, теперь коченел, как одинокий валун на океанском дне.
Облака одно за другим уносились на юг. На их месте тут же появлялись другие, и не было им конца. Наверное, где-то на севере есть неиссякаемый источник, который их поставляет. Решительные люди в теплой серой униформе с утра до вечера молча производят на свет облака. Точно пчелы мед, пауки паутину, а войны — вдов.
Тэнго взглянул на часы. Почти восемь. В парке ни души. Лишь по улице рядом иногда сновали прохожие. Одинаковой походкой людей, спешащих с работы домой. В половине окон новенькой шестиэтажки по ту сторону улицы горел свет. В холоде зимнего вечера горящие окна согревают душу особенно уютной теплотой. Тэнго вгляделся в каждое поочередно. Словно из утлой рыбацкой лодки заглянул в иллюминаторы роскошного океанского лайнера, плывущего мимо в ночи. Все жильцы, точно сговорившись, задернули шторы. На взгляд с детской горки холодного вечернего парка, этот дом казался иной реальностью. Миром, который построен на других принципах и управляется другими законами. Люди за этими шторами жили самой обычной жизнью — спокойно и, наверное, счастливо.
Самой обычной жизнью?
«Самая обычная жизнь» всегда представлялась ему в неких плоских и бесцветных стереотипах. Супружеская пара, двое детей. Жена в фартуке. Пар над кастрюлей с готовым блюдом, семейные разговоры за ужином… На этом фантазия Тэнго заходила в глухой тупик. О чем говорят за ужином в самых обычных семьях? Лично он не помнил, чтобы они с отцом хоть раз беседовали за кухонным столом. Каждый просто набивал желудок едой — молча, в удобное для себя время. «Семейным ужином» такую процедуру не назовешь.
Насмотревшись на горящие окна, Тэнго снова поднял взгляд в небеса. Но сколько ни ждал, ни одна из лун ничего не сообщала ему. Безучастно глядя на Тэнго, они висели в небе, точно пара строчек стихотворения, нуждающегося в доработке. «Сегодня послания не будет», — только и сообщали они ему.
А неутомимые облака все неслись на юг. Разных форм и размеров — приплывали и уплывали все дальше. У некоторых был очень забавный вид. Каждое облако словно думало свою персональную мысль. Маленькую, твердую и конкретно очерченную. Но Тэнго не хотел знать мысли облаков. Его интересовало, что думают луны.
Наконец он поднялся, расправил руки, потянулся всем телом и спустился с горки на землю. Ничего не поделаешь. По крайней мере, убедился, что количество лун все то же. Сунув руки в карманы куртки, он вышел из парка и неспешным широким шагом побрел домой. По дороге ему вспомнился Комацу. Пора бы уже с ним пообщаться. Хоть немного уладить то, что между ними произошло. Да и сам Комацу обещал «как-нибудь вскорости» рассказать Тэнго о чем-то важном. Уезжая в Тикуру Тэнго оставил ему телефонный номер санатория, но Комацу так и не позвонил. Завтра свяжусь с ним, решил Тэнго. Только сперва съезжу в колледж и прочту письмо, которое Фукаэри передала приятелю.
Письмо от Фукаэри лежало нераспечатанным в ящике стола. Несмотря на солидный конверт, текст оказался совсем коротеньким. Иероглифы, нацарапанные синими чернилами на бланке для отчетов, напоминали скорее клинопись на глиняных табличках Месопотамии. Бедняжка явно потратила уйму времени, чтобы все это изобразить.
Тэнго перечитал его раз пять или шесть. Фукаэри сообщала, что должна уйти из квартиры, причем — немедленно. Объясняя это тем, что они смотрят на нас. Эти три места в тексте были подчеркнуты. Жирными и очень красноречивыми линиями.
Ни кто именно «смотрит на нас», ни как она оэтом узнала, в ее послании не объяснялось. Очевидно, в ее мире никакие факты не излагались конкретно, как они есть. Послание Фукаэри состояло из намеков, загадок, умолчаний, иносказаний, точно карта с тайным маршрутом к сокровищам морских пиратов. Все — как в оригинальной рукописи «Воздушного Кокона».
Вряд ли, конечно, она сознательно нагоняла весь этот туман. Для нее это абсолютно естественный способ выражения мысли. Лишь таким сочетанием слов и языковых правил она может передать кому-либо свои образы и представления. Чтобы общаться с ней адекватно, нужно привыкнуть к ее грамматике. А чтобы прочесть ее послание — мобилизовать все свои способности, переставить слова в нужном порядке и заполнить недосказанности тем, чего не хватает.
Впрочем, в последнее время Тэнго взял за правило воспринимать ее заявления без редакции, прямо как она их высказывала. Если она пишет «они смотрят на нас», — значит, «они» действительно «смотрят». Если она «должна уйти из квартиры», — стало быть, пришло время, чтобы она это сделала. Нужно просто принимать ее слова как данность. А все детали и предпосылки этой данности либо угадывать, либо раскапывать самому. А может, лучше сразу и не пытаться.
Они смотрят на нас.
Значит ли это, что люди из «Авангарда» выследили Фукаэри? Они пронюхали о ее связи с Тэнго. Докопались до факта, что Тэнго по просьбе Комацу переделал «Воздушный Кокон». Почему и подослали Усикаву поближе к Тэнго. Предложив ему грант (до сих пор не ясно зачем), попытались сделать так, чтобы Тэнго от них зависел. Если все так — не исключено, что за его квартирой действительно наблюдают.
Но тогда, выходит, с организацией слежки они здорово опоздали. Фукаэри практически не выходила из его дома почти три месяца. Они очень организованы, у них есть реальная сила. Пожелай они заполучить Фукаэри — могли бы сделать это в любую минуту. И не пришлось бы тратить время на слежку за квартирой Тэнго. С другой стороны, если бы они действительно следили за ней, то наверняка не дали бы ей уйти. Но она, тем не менее, собрала пожитки, уехала от Тэнго, добралась до колледжа в Ёёги, передала письмо его приятелю и отправилась куда-то еще…
Пытаясь отследить в их действиях хоть какую-то логику, Тэнго все больше запутывался. Похоже, они все-таки не собираются ловить Фукаэри. Возможно, с какого-то момента они переключились на какую-то иную цель. На кого-то, связанного с ней. Сама же она больше не представляла для «Авангарда» реальной угрозы. Но если так — зачем им теперь следить за его квартирой?
Из телефона-автомата на выходе из колледжа Тэнго позвонил Комацу в издательство. Было воскресенье, но он знал, что Комацу любит выходить на работу по выходным. Даже контора — отличное место, когда в ней никого нет, повторял тот частенько. Тем не менее трубку никто не взял. Тэнго взглянул на часы. Еще не было и одиннадцати. Так рано Комацу на работе не появлялся. Что в выходные, что в будни этот тип начинал работу лишь после обеда.
В кафетерии колледжа, потягивая жиденький кофе, Тэнго снова перечитал письмо Фукаэри. Написанное, как всегда, ужасающе мелким почерком, без знаков препинания и абзацев:
тэнго ты читаешь это потому что вернулся из кошачьего города это хорошо но они смотрят на нас поэтому я должна уйти из квартиры причем немедленно за меня не волнуйся просто мне тут больше нельзя я уже говорила та кого ты ищешь недалеко пешком дойти можно только помни что они смотрят поэтому берегись
Письмо это, скорее похожее на телеграмму, Тэнго прочел трижды, затем сложил и спрятал в карман. Как и всегда, с каждым новым прочтением ее текст казался все более осмысленным. Значит, за ним следят. Воспримем этот факт как реальность. Тэнго поднял голову и огляделся. Время лекций, кафетерий почти пустовал. Лишь пять или шесть абитуриентов за столиками вокруг читали учебники да выписывали что-то в тетради. Никто не таился в темном углу и не подглядывал за Тэнго украдкой.
Вопрос в другом. Если они следят не за Фукаэри, — то за кем или за чем? За самим Тэнго — или за его квартирой? Есть над чем задуматься. Пускай это всего лишь предположение, но вряд ли им нужен сам Тэнго. Он — просто рабочий муравей, который по заказу выправил текст «Воздушного Кокона». Книга уже вышла, о ней поговорили и забыли. Роль Тэнго сыграна; зачем кому-либо интересоваться его персоной?
Фукаэри из его дома практически не выходила. Если она почувствовала на себе чей-то взгляд, — значит, квартира под наблюдением. Но откуда это наблюдение можно вести? Да, он живет в густонаселенном районе столицы, и тем не менее — его квартирка на третьем этаже идеально изолирована от посторонних взглядов. В частности, еще и поэтому он так долго из нее не съезжает. Его замужняя подруга тоже это ценила. «Хоть и потрепанное снаружи, — говорила она, — твое жилище удивительным образом успокаивает. Как и его хозяин…»
Ближе к сумеркам под окно прилетает большая ворона. Даже Фукаэри рассказывала о ней по телефону. Ворона садится на узенький подоконник и трется большими, черными как смоль крыльями о стекло. В ежедневное расписание этой вороны входит непременное посещение подоконника Тэнго, перед тем как вернуться в родное гнездо. Похоже, ей действительно интересно, что происходит в квартире. Поворачивает голову боком и, двигая зрачком туда-сюда, быстро считывает через щель между шторами всю необходимую информацию. Вороны — умные существа. И очень любознательные. Фукаэри даже рассказывала, что пыталась с ней говорить. Но, как тут ни фантазируй, поверить, что ворона действует по чьей-то наводке, не получается.
Так откуда же, черт возьми, они могут следить за его квартирой?
По дороге от станции домой Тэнго зашел в супермаркет и накупил продуктов — овощей, яиц, молока и рыбы. Затем с бумажным пакетом под мышкой дошел до дома, остановился у входа в подъезд и на всякий случай огляделся. Ничего подозрительного. Обычный, ничем не привлекательный пейзаж. Темные кишки проводов над головой, жухлый бурьян в тесном палисаднике, ржавые почтовые ящики… Тэнго прислушался. Но, кроме непрерывного городского шума, похожего на легкий шорох крыльев, ничего не услышал.
Вернувшись в квартиру, он сложил продукты в холодильник, затем раздвинул шторы на окнах и проверил наружный пейзаж. Напротив через дорогу — три двухэтажных дома. Тулятся бок о бок на тесных земельных участках. Их хозяева — старики, до сих пор живущие чуть ли не довоенным укладом. Вечно бродят с недовольными лицами, терпеть не могут никаких изменений. И уж заселять свой второй этаж непонятными жильцами не согласятся ни за что на свете. Не говоря о том, что с их вторых этажей, сколько ни вытягивай шею, ничего, кроме потолка, в квартире Тэнго не разглядеть.
Задернув шторы, он вскипятил воды и приготовил кофе. Прихлебывая его за кухонным столом, попробовал сложить самые разные вероятности во что-нибудь цельное. Итак, откуда-то неподалеку за мной следят. А где-то поблизости — пешком дойти можно — прячется (или пряталась) Аомамэ. Существует ли между этими фактами связь? Или это случайное совпадение? Но сколько он ни думал, ни к какому выводу не пришел. Его мысли носились по замкнутой кривой, как несчастная лабораторная мышь, которую манили запахом сыра, перекрыв в лабиринте все выходы.
Наконец он плюнул на бесполезную мыследеятельность, открыл газету, что купил в киоске у станции, и пробежал глазами страницы. Рональд Рейган, переизбранный этой осенью, называл премьер-министра Ясухиро Накасонэ коротко «Ясу», а тот президента — «Рон». Понятно, что виновата фотография, но оба лидера напоминали строителей-подрядчиков, обсуждающих, как заменить качественный стройматериал на что-нибудь дешевое и третьесортное. В Индии продолжались беспорядки, вызванные коварным убийством Индиры Ганди, и в каждом штате страны то и дело жестоко убивали сикхов. В Японии собрали небывалый доселе урожай яблок. Но лично Тэнго ни одна статья не заинтересовала.
Дождавшись двух часов дня, Тэнго снова позвонил Комацу на работу.
Отзывался Комацу лишь после двенадцатого звонка. Всегда. Почему — бог его знает, но так просто он трубку не брал.
— Тэнго! Куда запропастился? — воскликнул Комацу Похоже, к нему вернулась обычная манера речи. Неторопливая, чуть наигранная и обтекаемая.
— Взял отпуск на две недели, ездил в Тибу, — ответил Тэнго. — Вот только вчера вернулся.
— Да! Ты же говорил, у отца со здоровьем проблемы. Представляю, сколько на тебя навалилось.
— Ну, не так все ужасно. Просто отец в коме. Я сидел с ним, смотрел на него и убивал время, как мог. А вечерами в гостинице писал книгу.
— Стало быть, то ли жив, то ли мертв? Н-да… Кошмар, да и только.
Тэнго решил сменить тему:
— Помнится, вы говорили, будто у вас есть что мне рассказать. Ну, в последней нашей беседе. Давно это было…
— Верно, — отозвался Комацу. — Нам бы встретиться да с расстановкой поговорить. У тебя есть время?
— Если разговор важный — наверное, стоит поторопиться?
— Да, пожалуй, чем раньше — тем лучше.
— Сегодня вечером заняты?
— Можно и сегодня. У меня тоже вечер свободен. Как насчет семи?
— Согласен, — сказал Тэнго.
Комацу назначил встречу в баре возле издательства, где Тэнго бывал не раз.
— Они работают даже в воскресенье, когда народу почти нет. Вот и поболтаем спокойно.
— Долгий разговор? Комацу задумался.
— Да как сказать… Начнем — а там и поглядим.
— Хорошо. Говорите, сколько хотите, я подстроюсь. Все-таки мы в одной лодке, не так ли? Или вы уже пересели в другую?
— О, нет! — ответил Комацу смиренно, как никогда. — Мы и сейчас в той же самой лодке. В общем, увидимся в семь. Остальное — при встрече.
Положив трубку, Тэнго сел за стол, включил слово-процессор и начал переносить в электронную память все, что написал чернилами на бумаге в гостинице Тикуры. Перечитывая текст, вспоминал улочки приморского городка. Санаторий, лица трех медсестер. Ветер с моря, качающий сосны в роще, и танцующих в нем белоснежных чаек. Тэнго встал, раздвинул шторы, открыл окно и набрал полную грудь холодного свежего воздуха.
тэнго ты читаешь это потому что вернулся из кошачьего города это хорошо…
Так написала в письме Фукаэри. Но вернулся он в квартиру, за которой следят. Кто и откуда — неясно. А может, прямо в квартире установлены скрытые камеры? Встревоженный этой мыслью, он проверил все жилище до последнего уголка. Но, разумеется, ни скрытых камер, ни жучков для прослушки не обнаружил. Все-таки его квартирка совсем старая и тесная. Появись тут нечто подобное, заметил бы поневоле.
Он печатал, пока совсем не стемнело. Поскольку он не просто переносил как написано, а сразу перерабатывал целые куски текста, работа заняла больше времени, чем ожидалось. Решив дать рукам отдохнуть, зажег настольную лампу и подумал, что ворона сегодня почему-то не прилетала. Иначе бы Тэнго услышал, как ее крылья трутся о стекло, оставляя жирные разводы, похожие на знаки, требующие расшифровки.
В полшестого Тэнго состряпал нехитрый ужин. Аппетита не было, но сегодня он даже не обедал. Лучше закинуть в желудок что-нибудь, решил он, приготовил салат из помидоров с морской капустой и съел с поджаренным тостом. В шесть пятнадцать надел оливковый пиджак поверх черного свитера и вышел из квартиры. На крыльце еще раз огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Ни тени человека, притаившегося за столбом. Ни припаркованной автомашины. Даже ворона, и та сегодня не прилетела. Но все это лишь насторожило Тэнго пуще прежнего. Ему стало казаться, будто все, кто не вызывает подозрения, на самом деле пристально за ним следят. Домохозяйки, бредущие к дому с корзинками в руках; молчаливый старик, выгуливающий собаку; и даже школьники, мчащие мимо на велосипедах с теннисными ракетками за спиной, — все они, скорее всего, умело замаскированные агенты «Авангарда».
У страха глаза велики, подумал Тэнго. Расслабляться, конечно, нельзя, но и дергаться так сильно тоже не следует. Он быстрым шагом направился к станции. Время от времени резко оглядывался и проверял, нет ли за ним хвоста. Если кто-то его преследует, он заметит. Потому что с детства у него очень острые глаза с широким углом обзора. В итоге он обернулся трижды, убедился, что хвоста нет, и наконец успокоился.
В бар, где была назначена встреча, он пришел без пяти минут семь. Комацу еще не было, и Тэнго, похоже, оказался первым клиентом после открытия. На барной стойке стояли огромные вазы с яркими цветами, от которых по заведению растекался приятный свежий аромат. Тэнго сел за столик в дальнем углу, заказал кружку пива. Затем достал из кармана покетбук и погрузился в книгу.
Комацу явился в четверть восьмого. В твидовом пиджаке поверх кашемирового свитера, кашемировом же шарфе, шерстяных брюках и замшевых туфлях. Его стиль одежды не изменился. Каждая вещь подобрана со вкусом, слегка поношена и смотрится как органичная часть его тела. Абсолютного новья на этом человеке Тэнго не видел, пожалуй, еще ни разу. Возможно, купив очередную обновку, Комацу спит в ней или катается по полу. А может, стирает ее по нескольку раз вручную и долго сушит в тени. Ибо лишь тогда одежда становится достаточно потертой и блеклой, чтобы в ней было не стыдно показаться на людях — с таким видом, будто с раннего детства не придавал одежде никакого значения. Подобная манера одеваться создавала ему образ прожженного редактора-ветерана. Усевшись напротив, Комацу тоже заказал себе пива.
— У тебя все по-прежнему? — спросил он. — Как новый роман, продвигается?
— Движется помаленьку.
— Это главное. Писатель растет, пока пишет. Так же, как гусеница остается гусеницей, пока без устали пожирает листья. Как я и говорил, твой рирайт «Воздушного Кокона» здорово продвинул тебя как автора. Разве нет?
Тэнго кивнул:
— Это верно. Та работа научила меня очень важным вещам. Я стал видеть то, чего раньше не замечал…
— Не хочу хвастаться, но я знал, что делал. Именно этот шанс был нужен тебе как воздух.
— Но в итоге я, как вы знаете, огреб целую кучу неприятностей.
Губы Комацу изогнулись в улыбке, похожей на тоненький серп трехдневной луны. Что за этой улыбкой скрывается, угадать невозможно.
— Когда человек приобретает что-нибудь ценное, он должен за это платить. Таковы правила этого мира.
— Возможно. Только понять, что действительно ценно и какая за это расплата, получается не всегда. Очень уж все перепутано.
— Ты прав, все ужасно перепутано. Как в телефонном разговоре, когда слышно сразу несколько абонентов. Так и есть… — Комацу насупился. — Кстати, ты не знаешь, где сейчас Фукаэри?
— На сегодня — не знаю, — ответил Тэнго, осторожно подбирая слова.
— На сегодня? — с нажимом повторил Комацу. Тэнго промолчал.
— Однако до недавнего времени она жила у тебя, — добавил Комацу. — Насколько я слышал.
Тэнго кивнул:
— Это правда. Месяца три она жила у меня.
— Три месяца — долгий срок, — заметил Комацу. — Но ты никому об этом не говорил.
— Она сама попросила никому не рассказывать. Даже вам.
— Но сегодня ее там нет?
— Да. Пока я был в Тикуре, она съехала с квартиры, написав мне письмо. Где она сейчас, я не знаю.
Комацу достал сигарету, сунул в рот, чиркнул спичкой. И, прищурившись, посмотрел на Тэнго.
— Фукаэри вернулась в дом Эбисуно-сэнсэя, — сказал он. — Тот самый, в горах возле станции Футаматао. Сэнсэй забрал из полиции заявление о ее розыске. Поскольку выяснилось, что она уезжала куда-то по своей воле и никто ее не похищал. Полиция наверняка ее уже допросила. Почему исчезла, куда ездила, что там делала и так далее. Все-таки несовершеннолетняя. Думаю, скоро об этом напишут в газетах. Дескать, юная литературная звезда, пропавшая без вести, наконец-то нашлась. Хотя сильно шуметь не станут. Ведь никакого криминала вроде бы нет…
— Значит, о том, что она жила у меня, станет известно?
Комацу покачал головой:
— Нет, о тебе она упоминать не станет. Тот еще характер. Неважно, кто перед ней — полиция, военная жандармерия, реввоенсовет или мать Тереза, — если решила молчать, не выдавишь из нее словечка. Так что об этом можешь не беспокоиться.
— Да я не беспокоюсь. Просто хочу знать, как Тэудут развиваться события.
— В любом случае, твое имя на поверхность не выплывет, будь спокоен, — повторил Комацу. И неожиданно посерьезнел: — Но вообще я хотел задать тебе один вопрос. Причем весьма деликатный.
— Деликатный?
— Очень личный, скажем так.
Тэнго глотнул пива и поставил кружку на стол.
— Ради бога. Отвечу, что смогу.
— Вступал ли ты с Фукаэри в интимную связь? Ну, когда она пряталась у тебя дома. Скажи просто «да» или «нет».
Выдержав паузу, Тэнго медленно покачал головой:
— Мой ответ — «нет». Таких отношений у нас с ней не было.
Шестое чувство подсказывало Тэнго: о том, что случилось между ним и Фукаэри в ту грозовую ночь, он не должен рассказывать ни при каких обстоятельствах. Эту тайну нельзя раскрывать никому. Тем более что произошедшее даже сексом не назовешь. Все-таки полового влечения друг к другу они не испытывали.
— Значит, секса не было?
— Не было, — сухо ответил Тэнго.
На переносице Комацу проступили легкие морщинки.
— И все-таки, братец. Не хочу сомневаться в твоей правдивости, но перед тем как ответить «нет», ты замялся — на секунду, а то и на две. Как будто не знал, что сказать. Так, может, что-нибудь все-таки было — если не секс, то нечто похожее? Я вовсе не собираюсь тебя упрекать. Просто хочу знать факты, чтобы удерживать ситуацию под контролем.
Тэнго посмотрел собеседнику прямо в глаза.
— Я не замялся. Просто удивился немного. С чего это вдруг вам стало интересно, сплю я с Фукаэри или нет? Вы не из тех, кто любит совать нос в чью-то личную жизнь. И обычно держитесь от таких вопросов подальше. Разве нет?
— Ну, в общем, да… — признал Комацу.
— Так почему же это волнует вас теперь?
— Действительно, с кем вы там спите — что ты, что Фукаэри — по большому счету меня не касается. — Комацу почесал кончик носа. — Здесь ты прав. Но, как ты знаешь, Фукаэри — девочка необычная. Как бы лучше сказать… В общем, из каждого ее поступка рождается какой-нибудь новый смысл.
— Рождается новый смысл? — повторил Тэнго.
— Конечно, если рассуждать логически, любое наше действие порождает какой-нибудь новый смысл, — пояснил Комацу. — Но в действиях Фукаэри этот смысл гораздо, гораздо глубже. Есть у нее такая необычная особенность. Вот почему нам так важно собирать о ней самые разные факты: как можно больше — и как можно точнее.
— «Нам»? — удивился Тэнго. — Вы о ком конкретно? И тут Комацу смутился (в кои-то веки, отметил
Тэнго).
— На самом деле, узнать, был ли у вас секс с Фукаэри, хотел не я, а Эбисуно-сэнсэй.
— Сэнсэй знал, что она у меня?
— Разумеется. С первого же дня, когда Фукаэри у тебя появилась. Она подробно сообщала ему, где находится.
— Вот уж не думал, — опешил Тэнго. Фукаэри не раз говорила, что никому не сообщает о том, где находится.
Впрочем, теперь это уже не имело значения. — И все-таки непонятно. Сэнсэй — ее фактический опекун. Возможно, в мирной ситуации подобные вещи его и заботили бы. Но сейчас, когда нужно думать о ее защите и безопасности, как-то не верится, что вопрос ее девственности интересует его так уж сильно. Комацу поджал губы.
— Об этом судить не могу. Просто он попросил меня это узнать. Дескать, не могу ли я спросить тебя напрямую, спали вы с Фукаэри или нет. Я тебя спросил, ты ответил «нет», вот и все.
— Именно так. Физической близости между нами не было, — сказал Тэнго, как отрезал, глядя Комацу прямо в глаза. Никакого ощущения, что это ложь, в его душе не возникло.
— Ну, и слава богу. — Комацу вставил в рот сигарету, прищурился, чиркнул спичкой и прикурил. — Что и требовалось узнать.
— Фукаэри и правда девушка привлекательная. Но, как вы знаете, я и так угодил в переплет. Причем не по своей воле. Зачем мне лишние сложности? У меня и без этого было с кем заниматься любовью.
— Я тебя понял, — кивнул Комацу. — По этой части ты, конечно, мужик разумный. И позиция у тебя правильная. Так и передам сэнсэю. Извини за странный вопрос. Право, не стоит на этом зацикливаться.
— Да я и не зацикливаюсь. Просто странно, что этот разговор возник именно сейчас. — Тэнго выдержал паузу. — Господин Комацу так о чем же вы хотели мне рассказать?
Комацу допил пиво и попросил у бармена виски с содовой.
— А ты что будешь? — спросил он у Тэнго.
— То же самое.
И бармен принес им два виски в высоких стаканах.
— Первым делом, — начал Комацу, нарушив долгое молчание, — нам нужно распутать ситуацию, в которой мы все оказались. Ведь мы пока еще плывем в одной лодке. Всего нас четверо: ты, я, Фукаэри и Эбисуно-сэнсэй.
— Забавная компания, — отозвался Тэнго. Но Комацу похоже, не услышал в этих словах иронии. Видимо, слишком крепко задумался о том, что хотел сказать.
— Каждый из этой четверки садился в лодку со своей целью, — продолжал Комацу. — И его понимание, как и куда плыть, не обязательно совпадало с остальными. Иными словами, не все гребли в общем ритме и под одним углом.
— Значит, компания не годилась для совместной работы?
— Пожалуй, можно сказать и так.
— И лодку бурным течением понесло к водопаду?
— Именно так, — признал Комацу. — Не хочу оправдываться, но в самом начале пути план был очень простым. Фукаэри пишет, ты переделываешь, текст удается, премия назначается. Книга выходит, мы в топе. Все о нас говорят, деньги прилипают к рукам. Наполовину розыгрыш, наполовину бизнес. Вот что изначально и было целью. Но когда в лодку запрыгнул Эбисуно-сэнсэй как опекун Фукаэри, все стало гораздо сложнее. Сразу несколько подводных течений перепутались между собой, ход лодки сразу замедлился. Да и твоя правка романа оказалась гораздо качественней, чем я ожидал. Слишком похвальные отзывы, слишком бешеные продажи… Из-за этого нашу лодку понесло к совершенно неожиданным берегам — туда, где, скажем так, не совсем безопасно.
Тэнго чуть заметно покачал головой:
— Не совсем безопасно? А может, очень опасно?
— Может, и так…
— Не делайте вид, что вы ни при чем. Разве не вы придумали этот план и привели его в действие?
— Ты прав. Это я нажал кнопку «старт». И поначалу все шло отлично. Но, к сожалению, постепенно я потерял контроль. Конечно, я признаю свою вину. Особенно за то, что втянул тебя во всю эту кашу. Пожалуй, не стоило мне тебя убалтывать… Но как бы там ни было, теперь нам нужно остановиться, выкинуть из лодки все лишнее и упростить маршрут до предела. Определиться, где мы сейчас — и куда теперь лучше плыть…
Вздохнув, Комацу глотнул еще виски. Затем взял стеклянную пепельницу и длинным указательным пальцем погладил ее, точно слепой, распознающий форму предмета на ощупь.
— На самом деле, меня держали в заключении, — неожиданно рубанул он. — Дней семнадцать или восемнадцать. С конца августа до середины сентября. Однажды после обеда я решил пойти на работу. Выхожу на улицу, шагаю к станции Готокудзи. На обочине стоит огромный черный автомобиль. Я приближаюсь, стекло машины вдруг опускается, и кто-то зовет меня по имени. «Господин Комацу, верно?» Пока я думаю, кто бы это мог быть, из машины выскакивают два верзилы и заталкивают меня внутрь. Сильные, сволочи. Вяжут мне руки за спиной, а третий сует под нос какой-то хлороформ. Все, как в кино. Этот хлороформ и правда вырубает будь здоров… Очнувшись, я понял, что меня заперли в какой-то тесной комнате, похожей на куб, без окон, с белыми стенами. В комнате — железная койка, на которой я лежал, да небольшой стол перед ней. И все, даже стула нет.
— То есть вас похитили? — спросил Тэнго. Ощупав пепельницу, Комацу вернул ее на стол и посмотрел на Тэнго.
— Да, причем очень ловко. Как в том стареньком фильме «Коллекционер», если помнишь. Большинство людей живут на свете и не думают, что однажды их могут похитить. Даже во сне такого не видят, заметил? Но когда тебя похищают — это уже не сон. Это какой-то сюрреализм. Только представь: тебя похитили. Разве можно в такое поверить?
Комацу смотрел на Тэнго так, будто ждал ответа. Но вопрос был риторическим, и Тэнго молча ждал продолжения рассказа. Стакан виски с содовой на столе запотел так, что подставка под ним разбухла от влаги.