Тэнго думал о своем мозге. Чтобы задуматься о его устройстве, уже накопилось много причин.

За последние два с половиной миллиона лет человеческий мозг увеличился в четыре раза. Сегодня наш мозг, занимая всего 2 % от веса тела, потребляет 40 % энергии организма (если верить книжке, которую Тэнго прочитал накануне). Благодаря столь стремительному увеличению мозга человек получил в распоряжение такие понятия, как время, пространство и вероятность.

О том, что Время может искривляться и принимать различные формы, Тэнго догадывался давно. Все зависит от того, на что его тратить. Один отрезок Времени может быть мучительно долгим, а другой — казалось бы, совершенно такой же, — легким и мимолетным. Причины и следствия могут порой меняться местами. Огромный кусок Времени способен провалиться в небытие. А иногда в нем происходит то, чего случиться никак не могло. Видимо, вот так, регулируя Время туда-сюда, люди пытаются придать смысл своей жизни. Или, если говорить проще, благодаря такой регулировке стараются не сойти с ума. Ведь можно не сомневаться: если бы время, которым нам выпало распоряжаться, оставалось ровным и неизменным, наша нервная система бы просто не выдержала. Жизнь превратилась бы в настоящую пытку. Так, по крайней мере, казалось Тэнго.

С увеличением мозга люди получили не только само понятие Времени, но и возможность это понятие регулировать. Без устали расходуя Время, они точно так же неустанно подстраивают его под себя. Работа, что говорить, не из легких. Все-таки именно на это уходит 40 процентов энергии нашего организма.

Насколько реально его младенческое воспоминание? Действительно ли Тэнго видел это своими глазами — спущенную комбинацию матери, чужого дядю, целующего ее грудь, мамины руки на дядиной спине? Как может полуторагодовалый младенец запомнить все до таких мелочей? А может, это ложная память — кадры, которые его мозг сочинил много позже как некое спасительное оправдание?

Может, и так. Например, из желания доказать самому себе, что человек, которого называли его отцом, таковым не является, он подсознательно изобрел другого мужчину, который мог быть его настоящим родителем. И вырвался из ловушки кровного родства с тем, кого отцом называть не хотел. Ведь что ни говори, а гипотеза о том, что его мать так и живет где-нибудь с его настоящим отцом, действительно открывала в его нелегком и ограниченном детстве новые двери.

И все-таки для выдумки это воспоминание было чересчур ярким, глубоким и весомым. Вплоть до запахов и ощущений. Точно устрица, прилепившаяся к днищу выброшенного на берег судна, видение это не стиралось из памяти ни в какую. Сколько Тэнго ни спорил с собой, в душе он не мог поверить, что это лишь плод его воображения. Слишком реалистично для фантазии.

Итак, попробуем считать, что так оно все и было.

Тэнго действительно увидел все это — и, естественно, испугался. Ведь мамина грудь предназначалась только ему, а вовсе не кому-то чужому, большому и сильному. Да и мама, пусть даже на минуту-другую, как будто забыла о его, Тэнго, существовании. Ситуация представляла угрозу для всей его маленькой жизни. И панический ужас впечатал эту сцену в его подсознание, как тавро.

Тэнго рос, но проклятое воспоминание то и дело возвращалось к нему, разливаясь кошмаром по всему телу, парализуя сознание и волю. Словно говоря ему снова и снова: «Что б ты ни делал, куда бы ни убегал, я все равно настигну тебя. Я диктую тебе, что делать, я составляю суть твоей жизни, и в конце концов я переправлю тебя куда полагается. Сопротивление бесполезно. Руки вверх».

Тэнго достал из стиральной машинки и понюхал пижаму, в которой спала Фукаэри. Кажется, захотел вспомнить, как пахла его пропавшая мать. Но зачем ему для этого понадобился запах тела семнадцатилетней девчонки? Та же замужняя подруга, кажется, подошла бы для этой роли куда лучше…

Замужняя подруга была старше его на десять лет, и грудь ее действительно напоминала большую красивую грудь матери Тэнго. И в белой комбинации смотрелась так же здорово. Но почему-то он не хотел, чтобы подруга напоминала ему о матери, да и запахом ее никогда особенно не интересовался. Эта женщина очень эффективно снимала сексуальное напряжение, которое у него накапливалось за неделю. Ему, в свою очередь, почти всегда удавалось довести ее до оргазма. И эти два момента были, разумеется, для обоих очень важны. Но кроме постели, их по-настоящему ничто не связывало.

В их сексе по большому счету всем заведовала подруга. Тэнго, ни о чем не думая, просто следовал ее указаниям. Ему не приходилось ничего решать или выбирать. От него требовались только хорошая эрекция и контроль над собственным оргазмом. «Пока нельзя, потерпи немножко», — говорила она, и он послушно терпел из последних сил. «Вот! Теперь давай! Ну, скорее!» — шептала она ему на ухо, и он исправно кончал. Если все получалось как нужно, подруга хвалила его. Гладила по щеке, приговаривая: «какой ты у меня молодец», «как мне с тобой хорошо» и так далее. А Тэнго с детства отличался стремлением к точности. Во всем — от безупречно выстроенных предложений до идеально отточенных формул.

В постели с женщинами младше себя у него так гладко не получалось. С начала и до конца ему приходилось что-то придумывать, проявлять инициативу и брать любое решение на себя. От всей этой ответственности ему делалось неуютно. Он ощущал себя капитаном суденышка, угодившего в дикий шторм. Нужно крепко держать штурвал, то и дело проверять паруса, замерять силу и направление ветра. При этом никак нельзя потерять доверие команды. Одна маленькая ошибка или неверное движение руки могут запросто привести судно к гибели. Такой секс куда больше напоминал ему выполнение тяжкого долга. В результате он напрягался, кончал слишком рано или просто терял эрекцию — и чем дальше, тем больше утрачивал веру в себя.

С нынешней же подругой ничего подобного не случалось. Мужскую потенцию Тэнго она ценила очень высоко и всячески ее стимулировала. После того дня, когда он кончил слишком рано, Тэнго больше ни разу не видел на ней не только белой комбинации, но и вообще белой одежды.

Вот и сегодня белье на ней было черным. Она делала Тэнго глубокий минет, забавляясь разницей между твердостью члена и мягкостью яичек. Ее роскошная грудь под черным кружевом лифчика мерно колыхалась в такт движению головы. Чтобы не кончить от этого зрелища, Тэнго закрыл глаза и начал думать про гиляков.

«Суда у них нет, и они не знают, что значит правосудие. Как им трудно понять нас, видно хотя бы из того, что они до сих пор еще не понимают вполне назначения дорог. Даже там, где уже проведены дороги, они все еще путешествуют по тайге. Часто приходится видеть, как они, их семьи и собаки гусем пробираются по трясине около самой дороги».

Тэнго представил, как цепочка гиляков в бедняцкой одежде, с семьями и собаками уходит от дороги в глухую тайгу. В их представлениях о времени и пространстве не существовало дорог. И хождение по тайге придавало их жизни куда больше смысла.

«Бедные гиляки»?

Тэнго вспомнил лицо спящей Фукаэри. Она спала в его пижаме на три размера больше. Подвернув рукава до локтей, а штанины почти до колен. А сегодня он достал эту пижаму из стирки и зарылся в нее носом…

«Нельзя об этом думать!» — спохватился он. Но было поздно.

Тугая струя спермы изверглась подруге в горло, затем еще и еще. Она приняла в себя все до последней капли, после чего встала с кровати и отправилась в ванную. Тэнго лежал и слушал, как она включает воду, полощет горло. Вернулась она с таким видом, будто ничего не произошло.

— Прости, — сказал Тэнго.

— Не стерпел? — улыбнулась подруга. И легонько погладила его по носу. — Ничего страшного. Самому-то понравилось?

— Не то слово, — отозвался он. — Думаю, чуть погодя опять смогу.

— Жду не дождусь, — сказала подруга и легла щекой на голую грудь Тэнго.

Какое-то время она лежала так, закрыв глаза, и Тэнго чувствовал ее легкое дыхание у себя на сосках.

— А знаешь, что я всегда вспоминаю при виде твоей груди?

— Что?

— Ворота замка из фильмов Куросавы.

— Ворота замка? — Он погладил ее по спине.

— Ну, помнишь «Паучий замок» или «Скрытую крепость», все эти его старые черно-белые фильмы, в которых то и дело попадаются замковые ворота, усеянные огромными шипами. Постоянно их вспоминаю. Крепкие, толстенные…

— Но у меня шипов нет, — сказал Тэнго.

— Да? Я как-то не задумывалась.

На третьей неделе после того, как «Воздушный кокон» выпустили в мягкой обложке, роман по-прежнему держался в списке бестселлеров. Всякий раз, придя в колледж, Тэнго раскрывал газеты в учительской и отслеживал рейтинг. Дважды на книгу опубликовали рекламу — фото обложки и крошечный портрет Фукаэри. Все в том же летнем свитерке, плотно облегавшем красивую грудь (все тот же снимок с пресс-конференции). Прямые волосы до плеч и взгляд, проникающий сквозь объектив фотокамеры в самую душу смотрящего. Нейтральный и добрый взгляд, сосредоточенный на том, чего мы и сами в себе не знаем. В глазах этой семнадцатилетней девчонки читалась такая неколебимая, обезоруживающая уверенность, что делалось не по себе. Наверняка многие, впервые взяв книгу в руки, уже только из-за этого взгляда захотели ее купить.

Через несколько дней после выхода романа от Комацу пришла бандероль с двумя экземплярами книги, но Тэнго даже не пришло в голову заглядывать в напечатанное. Конечно, это был его текст, впервые изданный в типографии, но ни читать, ни даже пробегать эти строки глазами отчего-то совсем не хотелось. И даже при взгляде на саму книгу радости не появлялось, хоть убей. Даже если текст и его, история принадлежала полностью Фукаэри. Это девчонка рассказала ее, вытянув каждое событие из своего подсознания. Его теневая роль техника-оператора сыграна. Какая бы судьба ни ожидала это произведение в будущем, Тэнго это уже не касалось. И не должно касаться. Не вынимая книг из пакета, он упрятал их на самую дальнюю полку, чтобы даже случайно те не попались ему на глаза.

После той ночи, когда Фукаэри заночевала у него, в жизни Тэнго довольно долго ничего не менялось. Часто шел дождь, но Тэнго почти не обращал на это внимания. Необходимость следить за погодой никогда не входила в список его жизненных приоритетов. Фукаэри после той ночи никак не давала о себе знать. Скорее всего, это означало, что у нее все в порядке.

День за днем Тэнго кропал свою книгу, а параллельно строчил статейки на заказ — безымянный журнальный мусор, на сочинение которого несложно отвлечься для разнообразия; да и платили за это, стоит признать, на удивленье неплохо. И как всегда, трижды в неделю ездил в колледж читать лекции по математике. Чтобы только забыть обо многих неуютных вещах — в основном связанных с «Коконом» и Фукаэри. — Тэнго все чаще уходил в математику. Стоило ему погрузиться в мир чисел и формул, как его сознание с легким, почти ощутимым щелчком переключалось в абсолютно другой режим. С его губ слетали совершенно иные слова, а тело задействовало совершенно другие мышцы. Менялись интонация и выражение лица. Тэнго нравилось ощущение от этой метаморфозы. Словно переместился из комнаты в комнату — или сменил одну пару обуви на другую.

В мире чисел Тэнго чувствовал себя свободнее, чем в повседневной жизни, и красноречивее, чем в мире писательства. Хотя отчасти и понимал, что убегает в математику чисто удобства ради. В каком из миров он остается настоящим собой, было непонятно. И все же он научился естественно, не задумываясь, переключать этот тумблер в голове. Ибо осознавал, как сильно это умение необходимо его натуре.

Стоя за кафедрой в колледже, Тэнго призывал студентов восхищаться стройностью математической логики. Нет смысла в том, чего нельзя доказать, но когда все доказательства выстроены, мировые загадки, точно нежные устрицы, сами раскроют створки у вас на ладони. Сраженная его пафосом и красноречием, юная аудитория впитывала лекции, точно губка. Вместе с конкретным решением Тэнго неизменно расписывал и притаившуюся в той или иной задаче «интригу». Когда он оглядывал зал, сразу несколько абитуриенток семнадцати-восемнадцати лет готовы были поклясться, что с помощью математических терминов учитель откровенно с ними флиртует. Ибо все его страстные метафоры слишком напоминали предварительные ласки за пять шагов до постели. Эти юные девы просто физически ощущали, как он гладит их по спине элегантными формулами, шепча на ушко жаркие теоремы… Однако с тех пор, как Тэнго повстречал Фукаэри, эротических намеков абитуриентки на лекциях больше не слышали. Может, все оттого, что ему не хотелось зарываться носом в пижамы, которые они надевали?

Да, Фукаэри — натура особенная, в который раз подумал Тэнго. Даже сравнивать с кем-нибудь бесполезно. Неужели она и правда значит для меня больше, чем я полагал? Но в каком смысле? Сдается мне, эта девочка — нечто вроде зашифрованного Послания. Которое я уже получил, но никак не могу прочесть.

Но как бы там ни было, с мыслями о Фукаэри пора кончать, одернул себя Тэнго. Это было идеальное решение, принятое им со всей логикой, на какую он только мог опираться. От «Воздушного кокона», загромождающего полки книжных магазинов, от загадочного Эбисуно-сэнсэя и от всех этих подозрительных сектантов лучше держаться как можно дальше. Да и с Комацу в ближайшее время, по возможности, не стоило бы пересекаться. Иначе все закончится полным крахом. Хаосом, в котором для логики вообще не останется места. Водоворотом, из которого не выплыть уже никогда.

Впрочем, Тэнго хорошо понимал, что быстро порвать с Комацу не получится, как ни старайся. Слишком далеко они уже вместе уплыли. Это тебе не кино Хичкока, где героя затягивает в ловушку, пока он об этом не подозревает. Нет, брат. Ты прекрасно знал, что рискуешь, но все-таки позволил заманить себя на борт чертова «Титаника», и корабль отчалил. Мало того что эту адскую махину уже не остановить, так ты еще и сам превратился в одну из главных ее шестеренок. Слушай теперь гул двигателя да повинуйся вращающим моментам.

Комацу позвонил на третьей неделе победного шествия «Кокона» по спискам бестселлеров. Телефон проснулся в одиннадцать вечера. Переодевшись в пижаму, Тэнго забрался в постель. Ему хотелось немного почитать, выключить торшер и заснуть. Он сразу догадался, что это Комацу. Такие уж у этого человека звонки. Как в любом тексте что-нибудь читается между строк, между трелями звонка от Комацу отчетливо слышалось: это он и никто другой.

Поднявшись с постели, Тэнго прошел к телефону, снял трубку. Делать это совсем не хотелось. Больше всего ему хотелось просто заснуть. И увидеть во сне ириомотейскую кошку, Панамский канал, озоновый слой или Мацуо Басё — все, что угодно, лишь бы подальше отсюда. Но в том-то и дело: если трубку не взять сейчас, следующий звонок раздастся минут через пятнадцать. Или тридцать. Чувство времени у Комацу отсутствовало напрочь. Как и элементарная способность ставить себя на место людей, живущих нормальной жизнью. Чем так, лучше уж снять трубку сразу.

— Привет, дружище! Не спал? — Голос Комацу звучал на редкость расслабленно.

— Уже засыпал, — ответил Тэнго.

— Виноват! — бросил Комацу без малейшего сожаления в голосе. — А я просто хотел тебе сообщить, что продажи «Кокона» превосходят все ожидания.

— Замечательно.

— Расхватывают как горячие пирожки! Новый тираж не успевают допечатывать, на типографии ввели ночную смену… Впрочем, чего удивляться? Качественный роман семнадцатилетней красотки. Да еще и лауреата премии «Дебют». Все факторы успеха в одном флаконе!

— Значит, тридцатилетний учитель математики, здоровый как медведь, таких шансов не имел бы?

— В том-то и дело, друг мой. Сам посуди: развлекательной эту книгу не назовешь. Ни тебе постельных сцен, ни слезовыжимательных эпизодов. Будь ее автором ты, сомневаюсь, что она бы стала бестселлером…

Комацу выдержал паузу, проверяя реакцию Тэнго. Но тот молчал, и он продолжил:

— Дело, конечно, не только в проданном тираже. Критика отменная, вот что важно. Все отмечают, что этот роман сильно отличается от обычных молодежных выплесков адреналина на модную тему. Он поражает своей содержательностью и читабельностью. Разумеется, все это — благодаря твоей правке. Во многом, если не во всем. Блестящая работа!

«Блестящая работа»? Тэнго сжал пальцами виски. Насколько он замечал до сих пор, если Комацу хвалит его — значит, стоит ждать неприятностей.

— Господин Комацу, — спросил он напрямую, — какие-то плохие новости?

— Плохие? — якобы удивился Комацу. — А почему они должны быть плохими?

— В такое время просто так не звонят. Видимо, что-то случилось?

— И то верно, — с интересом отметил Комацу. — А у тебя хорошее чутье.

Не чутье, подумал Тэнго, а элементарный опыт общения. Но вслух ничего не сказал.

— Ты прав, — признал Комацу. — Есть одна не очень приятная новость…

Комацу выдержал эффектную паузу. Тэнго представил, как глаза собеседника сверкнули в темноте, точно у мангуста перед прыжком на кобру.

— И это связано с автором «Воздушного кокона»?

— Да, с Фукаэри. Такое дело… В общем, она пропала.

Тэнго стиснул виски чуть сильнее.

— Как давно?

— Три дня назад, в среду утром, она отправилась в Токио. Эбисуно-сэнсэй проводил ее до станции. Куда и зачем едет, не сообщила. В полдень позвонила и сказала, что сегодня домой не вернется, заночует в квартире на Синано. Там же в ту ночь останавливалась и дочь сэнсэя. Но Фукаэри так и не появилась. И всякая связь с ней оборвалась.

Три дня назад? Тэнго покопался в памяти. Но толком ничего не вспомнил.

— Куда она могла поехать, неизвестно. Я и подумал, может, она звонила тебе?

— Не звонила, — ответил Тэнго.

С ночи, когда у него гостила Фукаэри, прошло уже недели четыре.

Тэнго подумал, не рассказать ли Комацу о том, как Фукаэри не хотела ехать в квартирку на Синано, словно опасалась чего-то. Но промолчал. Не дай бог, пришлось бы рассказывать еще и о том, что она у него ночевала.

— Эксцентричная натура, — сказал Тэнго. — Небось послала всех к черту да умотала куда глаза глядят…

— Это вряд ли, — возразил Комацу. — Девочка нелюдимая, но с дисциплиной у нее все в порядке. И где ночевать, всегда решает заранее. Если верить сэнсэю, обычно она постоянно звонит и сообщает, где находится и куда собирается, И если от нее нет связи три дня подряд, значит, что-то случилось.

— Что-то случилось? — эхом повторил Тэнго.

— Сэнсэй с дочерью с ума сходят, — добавил Комацу.

— Но если отсутствие Фукаэри затянется, у вас тоже начнутся проблемы, я так понимаю?

— Да уж. Если в этой истории начнет ковыряться полиция, дело дрянь. Шутка ли — юная красавица, автор бестселлера года, пропала без вести! О журналистах я даже не говорю. Мне как редактору книги, хочешь не хочешь, придется раздавать комментарии направо и налево. А это значит вылезать из тени на свет, чего я делать очень не хотел бы. Когда и на каком повороте вылезет правда о нашем с тобой сценарии, одному богу известно.

— А что говорит сэнсэй?

— Завтра он собирается заявить в розыск. Я уже просил его подождать пару дней. Но больше он ждать не хочет.

— И как только объявят розыск, начнется шумиха в прессе?

— Не знаю, что предпримет полиция, но для журналистов эта история — лакомый кусочек. Здесь тебе не просто сбежавший из дома тинейджер. Утаить что-либо в этом случае будет очень не просто…

А может, как раз этого и добивается сэнсэй, подумал вдруг Тэнго. Если грамотно использовать Фукаэри как приманку, можно поднять шумиху на всю страну, пролить свет на связь родителей девочки с «Авангардом» — и наконец-то выяснить, где находятся ее отец и мать (или хотя бы что с ними стало). Если так, сегодня все происходит по плану сэнсэя. Вот только понимает ли он, чем при этом рискует? Наверное, понимает. Все-таки на безумца не похож. Тем более что думать о сложных вещах — его основная профессия. Да и в ситуации с Фукаэри наверняка еще много такого, о чем Тэнго и знать не знает. Похоже, он, Тэнго, пытается собрать пазл, от которого нет и половины фрагментов. Умный человек не стал бы и начинать.

— У тебя нет соображений, куда она могла деться?

— Пока в голову ничего не приходит.

— Понятно… — В голосе Комацу послышалась усталость. Хотя показывать свои слабости было не в его стиле. — Прости, что разбудил среди ночи.

Комацу извиняется? Тэнго решил, что ослышался.

— Да все понятно, — ответил. — Раз такое дело…

— Честно скажу, не хотел я тебя втягивать в эту чехарду. Твоя задача была чисто писательской, и ты выполнил ее на все сто. Но к сожалению, жизнь не всегда течет туда, куда нам хочется. Так что, как я уже говорил, лететь нам с тобой в одной лодке с одного водопада.

— И возрождаться на одном листе лотоса?

— Вот именно.

— Господин Комацу, но если новость о пропаже Фукаэри попадет в прессу, продажи книги подскочат еще выше, разве не так?

— Да хватит уже продаж! — выпалил Комацу, словно отмахиваясь. — В дальнейшей рекламе нет уже никакого смысла. Как и в скандале ради скандала. Пора уже подумать о причале в какой-нибудь тихой гавани.

— В тихой гавани? — повторил Тэнго.

Судя по звукам в трубке, Комацу что-то сглотнул. А затем откашлялся.

— Об этом мы еще поговорим. Как-нибудь за ужином, не торопясь. Когда уляжется вся эта шумиха. Спокойной ночи, дружище. Выспись как следует, это важно.

Сказав так, Комацу повесил трубку. Его последние слова оказались чем-то вроде сглаза: хоть убей, заснуть не получалось.

«Выспись как следует, это важно»? Что он имел в виду? Тэнго приплелся на кухню, сел на стул и попробовал заняться книгой. Но работа валилась из рук. Тогда он достал из шкафа бутылку виски, откупорил и сделал глоток.

Может, Фукаэри в самом деле сыграла роль приманки и ее похитил «Авангард»? Вовсе не исключено, подумал Тэнго. Приехали три-четыре молодчика, дождались ее появления, затолкали в машину и увезли. Если действовать быстро и по плану, ничего невозможного нет. Не этого ли опасалась Фукаэри, когда не хотела возвращаться в квартирку на Синано?

И LittlePeople, и Воздушный Кокон существуют на самом деле, сказала она. Фукаэри действительно воспитывалась в коммуне «Авангард», не уберегла слепую козу и, отбывая наказание, познакомилась с LittlePeople. И плела с ними по ночам Воздушный Кокон. В результате с ее телом произошло что-то очень странное. О чем она и написала. А Тэнго довел ее текст до ума. Или, проще говоря, сделал из текста товар. Который, выражаясь словами Комацу, разошелся как горячие пирожки. Очень возможно, что «Авангарду» это пришлось не по нраву. Скорее всего, историю про Кокон и LittlePeople они хотели сохранить в глубокой тайне. И чтобы правда об этом не расползалась дальше, похитили Фукаэри и заставили ее замолчать. Им пришлось это сделать, даже несмотря на скандал из-за ее исчезновения.

Хотя, конечно, это всего лишь гипотеза. Никаких доказательств. Сколько ни кричи «LittlePeople и Кокон существуют на самом деле!», никто и головы не повернет. Тем более что и сам Тэнго плохо представлял, что это вообще означает.

А может, Фукаэри просто устала от шумихи вокруг ее бестселлера и решила отдохнуть где-нибудь в одиночестве? Разумеется, и такой вариант возможен. В этом случае гадать, куда она могла уехать, практически бесполезно. Но зачем ей тогда терзать сэнсэя с дочерью? Наверняка бы оставила им какое-то сообщение…

Но если ее действительно похитил «Авангард», дело плохо, снова подумал Тэнго. Точно так же, как ее родители, она может сгинуть из этого мира навсегда. Сколько бы ни шумела пресса, полиция будет отвечать однозначно: «Факт похищения не доказан», — и уже очень скоро эта тема просто сойдет на нет. А Фукаэри останется в застенках «Авангарда» до конца своих дней. Если не что-нибудь похуже… И что? Неужели это тоже входило в сценарий сэнсэя?

Утром Тэнго позвонил сэнсэю домой. По номеру, который тот ему сам же и диктовал. Но трубку никто не взял. «В настоящее время этот номер не используется. Проверьте все цифры и наберите снова», — сказала механическая барышня. Тэнго перезвонил еще пару раз. Безрезультатно. Вполне вероятно, когда началась шумиха вокруг бестселлера, этот номер просто сменили.

Целую неделю после этого не было никаких новостей. «Воздушный кокон» по-прежнему держался в топе всеяпонских продаж. А телефон молчал. Несколько раз Тэнго пытался позвонить Комацу в редакцию, но того вечно не было на месте (что само по себе не редкость). Все просьбы позвонить, которые Тэнго оставлял сослуживцам, результатов не принесли (также обычное дело). Изо дня в день он просматривал газеты, но ни единой новости об исчезновении Фукаэри не увидел. Может, сэнсэй так и не заявил об этом в полицию? А может, заявил, но полиция решила не предавать этот случай огласке? Или же просто никто не стал рассматривать всерьез побег из дома семнадцатилетней пигалицы, ибо такое случается сплошь и рядом?

Как и было заведено, Тэнго трижды в неделю читал лекции в колледже, в остальное время писал, а в пятницу занимался обстоятельным послеобеденным сексом с замужней подругой. Но на этой неделе, как назло, ни на чем из этого списка не удавалось сосредоточиться. Он словно наглотался дурмана: мысли пугались, а сердце никак не могло успокоиться. Не хотелось ни есть, ни пить. Глаза сами открывались среди ночи, заснуть не удавалось. Он лежал в темноте и думал о Фукаэри. Где она сейчас? Чем занимается? Одна или с кем-то? Что с ней вообще происходит? Какие только картины не проплывали в его фантазиях, одна мрачнее другой. Но в каждом таком видении она являлась ему в летнем свитере, красиво обтягивающем грудь. От взгляда на эту грудь становилось трудно дышать, а в голове все переворачивалось вверх дном.

И лишь на шестой неделе абсолютного лидерства «Кокона» в списке бестселлеров Фукаэри вышла на связь.