Глава 8
Дача Аникеева представляла собой добротный каменный дом с просторной гостиной, широким холлом, квадратной кухней на первом этаже и двумя спальнями на втором.
На время своего отсутствия Паша наглухо задраивал все окна массивными ставнями, закрывающимися изнутри, а мощная металлическая дверь, ведущая на веранду, отбивала всякую охоту у мелких воришек тратить понапрасну время и силы.
Все эти предосторожности были приняты лишь против многочисленных бомжей, которые в холодное время года предпочитают отсиживаться в относительном тепле оставленных без присмотра строений.
Хотя справедливости ради стоит заметить, что внутреннее убранство коттеджа было великолепным: новая импортная мебель, мягкие ковры, минимум бытовой техники, а главное — многочисленные полотна, развешанные на стенах особнячка. Все это могло привлечь внимание жуликов и покрупнее, чем отвергнутые обществом изгои.
Оставив спутницу в холле, Чижов прошел на кухню и принялся возиться с газовым котлом. Предстояло заполнить отопительную систему водой и только после этого включить газ.
Наконец в котле загудел огонь, и Иваныч вернулся к Маше, которая с нескрываемым интересом рассматривала картину с изображенным на ней натюрмортом из экзотических фруктов, покореженного осколка ржавого железа и огромного куска горного хрусталя, должного по замыслу в немалой степени странного автора изображать вазу.
— Нравится? — улыбаясь спросил Иван.
— По крайней мере необычно, — неуверенно отозвалась девушка и переключила свое внимание на следующее полотно, с не менее чудным сюжетом.
Чижов устало опустился в мягкое кресло и, желая дать пояснения по поводу частной коллекции своего приятеля, сказал:
— Эти два шедевра, — в устах каскадера слово прозвучало по меньшей мере иронично, чтобы не сказать большего, — Паше подарил один сумасшедший художник за то, что он профинансировал тому заграничную выставку.
— Оказывается, ваш приятель еще и меценат, — искренне удивилась Маша.
Иваныч пристально посмотрел на девушку и произнес, как будто объяснял несмышленому ребенку основы таблицы умножения:
— Это было на заре перестройки, когда приходилось искать способы отмывания денег и уклонения от непомерных налогов. — На секунду задумавшись, он продолжил: — Хотя сейчас налоги не стали меньше, насколько я знаю.
На лице блондинки отразилось неподдельное изумление, но мужчина, предвидя ее вопрос, пояснил:
— Просто на сегодняшний день существует гораздо больше возможностей обмануть налоговую инспекцию, чтобы не прибегать к услугам второсортных живописцев.
Понятливо кивнув головой, Маша переместилась в глубину комнаты, где в углу, по соседству с ярким гобеленом, висело потемневшее от времени полотно,
— Неужели и эта красота из той же серии?
— Какая? — оживился Чижов, вставая с кресла. — А, эта: — Его голос зазвучал несколько торжественно. — Нет, ее подарил Пашке я, когда он построил себе это уютное гнездышко, так сказать, на новоселье. Картина была написана в начале века одним действительно классным художником, который почему-то решил заняться наукой вместо того, чтобы посвятить себя служению музам. Она досталась моему деду от его друга, который после революции эмигрировал в Париж. Здесь даже дух совершен…
Внезапно Иваныч замолчал, как будто натолкнулся в темноте на непробиваемую стену — его глаза округлились от удивления, а на скулах явственно обозначились желваки.
— Что случилось? — забеспокоилась девушка, глядя в побледневщее лицо мужчины. — Вам плохо?
Ничего не объясняя, каскадер медленно простер руку в направлении старинного полотна и заплетающимся языком смог произнести только одно-единственное слово: — Каарт-т-тина…
* * *
Первым желанием Лямзина было выхватить из-за пояса пистолет и разрядить в шефа всю обойму. В эту секунду Антон был уверен, что неудавшаяся попытка покушения на его жизнь была спланирована полковником.
Остановило майора только то обстоятельство, что выстрелы будут услышаны в соседних кабинетах, а значит, его обязательно арестуют.
Но ждать, что в любую секунду Кудряшов нажмет на кнопку селекторной связи и позовет на помощь охрану, было еще в большей степени рискованно. Поэтому Антон внутренне сжался, готовый в любую секунду наброситься на начальника.
Лицо полковника неожиданно стало прежним — привычно серьезным и сосредоточенным, лишь в глазах появилась легкая тень растерянности.
Присев на корточки, шеф принялся старательно обшаривать ящики стола, при этом приговаривая:
— Черт побери, куда же я их задевал? Вечная проблема с этими ключами, — в который раз повторил он.
Воспользовавшись тем, что собеседник не видит его, Лямзин приблизился к столу, держа в правой ладони массивную связку.
Ключи мягко опустились на край стола, а рука, еще секунду назад прочно сжимавшая их, сгруппировалась в твердый кулак, готовый по первому приказу воспаленного непомерным напряжением мозга обрушиться на голову полковника.
— Родион Семенович, — тихо проговорил майор, — вы случайно не их ищете?
— Что? — переспросил начальник и уставился в лицо собеседнику.
Лямзин пытался по глазам определить реакцию шефа, но не заметил в них ничего, кроме благодарности.
— Е-мое! Видимо, пора на пенсию, — шутливо отозвался полковник и скупо поблагодарил коллегу: — Спасибо. Совсем мозги не варят, надо бы отдохнуть пару дней. У себя под носом не увидеть ключей — вот умора.
Антон окончательно расслабился, поняв, что его манипуляции остались незамеченными со стороны Кудряшова.
Неожиданно для себя Лямзин почувствовал огромное облегчение — только сейчас он понял, что ему было бы в высшей степени неприятно убивать своего шефа. Но если бы тот о чем-нибудь догадался, то майор не сомневался в том, что развязка была бы трагичной.
Тем временем полковник окончательно пришел в себя и произнес в обычной, надменно-повелительной манере:
— Да, так вернемся к тому, ради чего я тебя вызывал.
Антон уселся в оставленное кресло и принялся внимательно слушать.
— Займись-ка ты личностью умершего старика, — продолжил Кудряшов, — что-то мне все это дело не нравится. Сделай оперативную разработку его связей, контактов, родственников. Ну, в общем и целом ты знаешь, как поступать в таких случаях. — Он выразительно посмотрел на подчиненного. — А главное — собери информацию о его здоровье: чем болел, у кого наблюдался и кто вызывал «Скорую помощь».
Лямзин был просто шокирован предстоящим заданием, но постарался скрыть свои эмоции. Только что услышанное окончательно спутывало все его карты в этой непонятной игре — а то, что игра велась, не вызывало у него никаких сомнений.
— Есть! — по-военному отозвался майор и поднялся, чтобы уйти.
Однако полковник остановил его многозначительным жестом и доверительно прошептал:
— Информация по этому делу будет закрыта для всех. Докладывать лично мне, и никому больше. Все понятно?
— Так точно, — выпалил Антон и предположил: — Значит, справок никаких не составлять?
Утвердительно качнув головой, шеф сказал:
— Ни единой бумажки.
— Хорошо, — ответил Лямзин, стараясь, чтобы его голос звучал как можно безразличнее.
Выйдя из кабинета, он плотно прикрыл за собой дверь и погрузился в глубокую задумчивость. Что-то во всем этом деле было слишком много загадок.
Неужели оно действительно представляет собой такую огромную ценность, что ради этого не считаются ни с чем, в том числе и с человеческой жизнью?
В голове у майора было много вопросов, но ни одного ответа, хотя кое-что он уже знал и это знание подталкивало Антона к решительным действиям.
Обратная дорога заняла у него гораздо больше времени, чем путь от дачи к Лубянке, И не потому, что «Опелю» приходилось пробиваться сквозь плотные пробки на перегруженных транспортом столичных улицах. Майор изо всех сил пытался обнаружить за собой «хвост», но ничего подозрительного не заметил.
Тем не менее он все же решил, на всякий случай, поколесить по улицам города, неожиданно меняя направления.
В конце концов темно-зеленая тачка приткнулась широким бампером к металлическому забору, и Лямзин пару раз нажал на клаксон.
Спустя какое-то время из дома показался Чижов, внимательно всматриваясь в лобовое стекло автомобиля. Заметив, что, кроме Антона, в машине никого нет, он распахнул широкие створки и позволил «Опелю» въехать во двор.
— Держи, — Лямзин протянул каскадеру несколько полиэтиленовых пакетов с продуктами и запер машину, нажав на маленькую кнопку электронного брелока сигнализации.
Когда мужчины вошли в дом, Иваныч передал сумки девушке, а. сам настойчиво схватил Антона за рукав куртки и увлек того в глубину холла.
— Смотри, — почти торжественно произнес он, обращаясь к новоиспеченному приятелю и указывая на висящую на стене картину, — тебе это ничего не напоминает?
Майор буквально остолбенел, глядя на старенькую церквушку, в тени которой расположился молоденький дубок с зеленеющей кроной.
— Откуда? — только и смог произнести он, чуть придя в себя.
— От верблюда, — засмеялся Иван и охотно пояснил: — Моему отцу досталась от деда коллекция картин. Но большой ценности они не представляли, да и папаша никогда не питал особой страсти к живописи — он был достаточно приземленной натурой. До сих пор оставшиеся полотна валяются на нашем чердаке.
Антон нетерпеливо прервал его:
— Но как она здесь оказалась?
Изобразив на лице откровенное неудовольствие, каскадер назидательно сказал:
— Не перебивай, и все узнаешь, Так вот, — повел он дальше свой рассказ, — когда Паша построил себе эту хибару, то решил закатить пир на весь мир. Приглашенных было много, кстати сказать, странно, что тебя там не было.
— Я в это время работая за границей, — неопределенно ответил Лямзин, явно желая услышать продолжение.
Понятливо кивнув, Чижов заговорил вновь:
— Короче говоря, у меня тогда не было денег на подарок, и моя благоверная посоветовала подарить Пашке эту самую картину, решив, что мы не сможем подобрать из скопившегося на чердаке хлама ничего более достойного. Я так и сделал.
Антон ошарашенно молчал, не в силах оторвать любопытного и вместе с тем восторженного взора от живописного полотна. Наконец он обрел дар речи и произнес:
— Ну что ж, половина дела сделана. Между прочим, я тоже не зря прокатился. — Он загадочно улыбнулся, глядя на собеседника. — Кажется, у нас появился реальный шанс найти цепочку, правда, могут возникнуть определенные трудности, но вдвоем это нам под силу.
Иваныч опустился в ближайшее кресло и вопросительно взглянул в глаза приятелю:
— Не томи, рассказывай.
Майор неторопливым жестом извлек из кармана пачку сигарет, любезно предложил их товарищу и, прикурив от газовой зажигалки, начал излагать свой план:
— По всей видимости, цепочка находится у некоего Юры Дегтярева…
— Кто он такой? — на этот раз перебил его Иван.
Улыбнувшись, Антон наградил приятеля таким взглядом, что у того отпала всякая охота еще раз встревать в монолог.
Тем не менее Лямзин ответил на поставленный вопрос:
— Он вор. Сегодня его выпускают из следственного изолятора и плотно присядут на хвост, то есть будут водить до тех пор, пока не выйдут на цепочку. Наша задача перехватить Дегтярева из-под носа топтунов.
Воспользовавшись тем, что майор замолчал, Чижов высказал собственное мнение по этому вопросу:
— Я, конечно, не профессионал в ваших делах, но подозреваю, что это не так просто сделать.
Глубоко затянувшись, Лямзин поймал в ладонь свалившийся с кончика сигареты пепел и охотно отозвался:
— Конечно. Но для этого и существуют мозги. Кстати, — оживился он, — ты правда каскадер?
Иваныч громко рассмеялся и произнес:
— Конечно, не такой крутой, как меня расписывал Пашка, но кое-что мы все-таки магём, или могем.
— Это облегчит нашу задачу, — чему-то усмехнулся Антон и переключился на другую тему. — Между прочим, я догадываюсь, кто на тебя насел. Молись Богу, что ты еще жив, а не отправился кормить рыбок в Москве-реке.
Чижов устало провел ладонями по бледному лицу и вяло отозвался:
— Честно говоря, я и сам об этом догадывался, но смерть — это не самое худшее в нашей жизни.
— А что же тогда? — искренне удивился Лямзин.
Помолчав несколько секунд, как будто желая придать готовой сорваться с губ фразе особую значимость, Иваныч глубокомысленно изрек:
— Самое худшее — это страх! А, признаться по правде, за эти два дня я пережил столько унизительных мгновений, сколько не испытывал за всю свою жизнь.
— Слушай, — иронически заметил комитетчик, — да ты у нас философ. — Но тут же перешел на вполне серьезный тон: — Мы живем в такой стране, где ничто не делается без страха.
— Страна ужасов, — попытался пошутить Иваныч.
Но майор не принял его шутливый тон, и он процедил сквозь зубы с нескрываемой горечью в голосе:
— Нет, пожалуй, не страна, а империя — империя страха.
В эту секунду на пороге появилась Маша, и мужчины были вынуждены прервать свою беседу.
Девушка же, до которой долетели обрывки сказанного, улыбаясь, произнесла:
— Ну что, философы двадцатого века, может, спустимся с небес на грешную землю и перейдем от духовного к материальному? Обед ютов, правда, легкий и экспромтом — только чтобы заморить червячка. Поосновательнее приготовлю позже.
Чижов нетерпеливо вскочил и направился на кухню вслед за удаляющейся блондинкой, при этом весело приговаривая:
— Не помню, кто изрек, но подмечено правильно — люблю повеселиться, особенно пожрать. Антон, догоняй.
Майор неторопливо поднялся и зашагал за ними, держа между пальцами истлевший окурок. В отличие от каскадера, он не выглядел таким уж голодным, скорее относился к предстоящей трапезе как к чему-то утомительному, но необходимому.
Маша, как и подобает женщине, уже вовсю хозяйничала на кухне, чем напрочь лишила мужчин возможности продолжить прерванную беседу. Но и они сами не стремились вести волнующие их разговоры в присутствии девушки, здраво рассудив, что всему свое место и свое время.
* * *
Гвоздик не пытался скрыть искренней радости, когда оказался за воротами следственного изолятора, — его лицо расплылось в довольной улыбке, а во всем теле появилось ощущение легкости, даже некоторой невесомости. И он едва ли не вприпрыжку направился по улице к ближайшей станции метро, бросая на встречных прохожих гордые, слегка насмешливые взгляды, как будто они могли разделить с ним его веселье.
Единственным его желанием в эту секунду было как можно скорее добраться до спрятанных на соседском балконе денег и где-нибудь загулять с обворожительными бестиями.
Вдруг он вспомнил пышногрудую Лелю, которой подарил никчемную, как тогда казалось, безделушку, и мысли вора переключились на злополучную цепь..
«Что же это мусора так в нее вцепились, — удивился про себя Дегтярев, — наверняка она какая-то антикварная редкость. Но почему Абрашка не увидел в этой цепочке ценности?
Хотя, в конце концов, он просто ювелир, а не антиквар. Надо бы найти эту шалашовку и вертануть обратку — в крайнем случае я Лельке заплачу, и она мне ее отдаст. Только вот где ее искать? Ладно, сейчас на хазу, а вечерком прошвырнусь по Тверской, там видно будет», — решил Гвоздик, на том и успокоился.
Дверь в квартиру он открыл своим ключом — это, пожалуй, был единственный замок в его жизни, к которому не нужно было подбирать отмычек.
Соседей дома не оказалось, и Дегтярев безбоязненно проник на их территорию. То, что дверь была заперта, его никоим образом не смутило.
На балконе еще сохранилась влага вчерашнего дождя, но заначка оказалась нетронутой, хотя, сказать по чести, вор в этом и не сомневался, — разве придет в голову людям искать в собственной берлоге чужие деньги.
Пачка шелестящих купюр лишилась полиэтиленовой упаковки и перекочевала в карман шустрого парня, а пакет был предусмотрительно выброшен в помойное ведро.
Войдя в собственную комнату, Гвоздик растянулся на смятой постели и собирался пару часиков вздремнуть, но ему помешал настойчивый звонок в дверь.
Резко вскочив на кровати, как ошпаренный, Юра судорожно пытался сообразить, кому вдруг понадобилось явиться к нему в столь неподходящее время. Вполне могло случиться так, что за ним вновь явились стражи порядка, наковырявшие за это время еще чего-нибудь, чтобы упечь его за решетку.
Недавно извлеченные из тайника деньги могли стать веской уликой, и вор обдумывал, как с ними поступить. О том, чтобы вернуть их на прежнее место, не могло быть и речи.
Тогда он принялся методично скручивать купюры в тонкие трубочки и запихивать их за подкладку куртки, которую не успел снять с себя, — на самом деле это было весьма легкомысленное убежище, но не выбрасывать же деньги в унитаз в самом деле?
Покончив со всеми предосторожностями, Гвоздик подошел к входной двери и заглянул в маленький глазок. На площадке стояли двое мужчин, одетые в белые медицинские халаты.
Облегченно вздохнув, Юра открыл дверь и нагло уставился на непрошеных медиков:
— Ну, чего вам надо? — спросил хозяин квартиры.
Один из незнакомцев — мужчина в марлевой повязке, поверх которой на Гвоздика взирали сосредоточенные, внимательные глазки, — спросил картавым, не выговаривающим букву «р» голосом:
— Пгостите, «Скогую» вы вызывали?
— Никого я не вызывал, — улыбаясь, ответил Дегтярев и уже собрался захлопнуть дверь перед непрошеными посетителями, но ему помешала вставленная в дверной проем нога второго.
Высокий широкоплечий детина, точно в таком же наряде, что и картавый, нагло вторгся в жилище вора, не удосужившись хоть что-то объяснить.
Между тем все тот же картавый заговорил, входя вслед за коллегой:
— Нехогошо получается, вызов был, а больного нет. Пгедъявите ваши документы.
Гвоздик откровенно обалдел от такой наглости. Сощурив глаза до размеров тонких щелочек, он сквозь зубы процедил, глядя на обнаглевших визитеров:
— Чего ты сказал, рожа? Я тебе сейчас пгедъявлю, — он намеренно передразнил санитара, — такие документы, что ты у меня собственным говном подавишься…
Договорить Юра так и не успел; стоящий позади него гигант крепко обхватил вора за шею, одновременно затыкая ему рот огромной ладонью, — в правой руке «медика» появился маленький одноразовый шприц.
Тонкая металлическая иголка вонзилась чуть ниже правого уха жертвы, и хозяин квартиры обмяк в руках широкоплечего мужчины — по-видимому, лекарство действовало мгновенно.
«Картавый» на миг исчез на лестничной площадке, но через пару секунд вернулся, держа в руках брезентовые носилки.
Вдвоем они погрузили бесчувственного Гвоздика на импровизированную койку, пристегнули его ремнями и внесли в тесную кабину лифта, поставив вертикально в углу.
Пока лифт опускался на первый этаж, никто из присутствующих не проронил ни слова.
Разошлись в стороны автоматические двери, и «медики» вынесли носилки на улицу, где их поджидал пестрый реанимобиль.
Проворный водила с пышными усами уже распахивал заднюю дверцу, куда и поместили отключенного пациента.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как у подъезда затормозила машина «Скорой помощи», а она уже резво рванулась вперед, выскакивая на простор Профсоюзной улицы и увозя в неизвестном направлении горемычного вора.
Отъехав от дома на приличное расстояние, водитель выключил сирену и заметно сбавил обороты, изредка поглядывая в зеркало заднего вида.
— Ну как он там, очухался? — спросил сидящий за рулем мужчина.
— Гановато еще, пусть поспит пагу часиков, — охотно отозвался «картавый» и многозначительно посмотрел на сосредоточенного товарища.
Тот мгновенно понял немой вопрос и, обернувшись к заднему стеклу, шепотом произнес:
— Вроде бы все тихо.
— Дгужище, — обратился человек в маске к шоферу, — дуй туда, где ты нас подобгал.
Молча кивнув, усатый включил правый поворот и начал перестраиваться в первый ряд, нагловато расталкивая зазевавшихся частников.
Наконец реанимобиль въехал в пустынный дворик, где велась реставрация старинного особняка, и затормозил у деревянного шита, закрывающего изнанку строительных работ от любопытных зевак.
Водила так же проворно выскочил из-за баранки и открыл заднюю дверцу, помогая «медикам» извлечь лежащего на носилках человека.
Гигант скинул с себя тесноватую спецодежду и протянул ее водиле, присовокупив к этому несколько десятитысячных купюр.
Тот настойчиво запротестовал, размахивая руками, как будто хотел отогнать от себя назойливую муху.
— Нет, я с вас денег не возьму, — категорически заявил он, — в конце концов мы почти коллеги по работе. Только мы боремся с болезнями, а вы со шпионами. Я с детства мечтал стать комитетчиком, но не вышло.
— Бери, — продолжал наседать на него широкоплечий, — у нас сейчас все операции должным образом финансируются, так что держи. Я же тебе не из своего кармана предлагаю — это предусмотренные нашим бюджетом издержки.
Но усатый даже слушать не стал; круто развернувшись, он закинул внутрь автомобиля белые халаты, такого же цвета чепчики и уселся за руль, включив зажигание.
Прежде чем машина тронулась с места, водила повернулся к мужчинам и с нескрываемой завистью в голосе протянул:
— Все-таки интересная у вас работенка, жаль, что из меня того же не вышло.
— А ты заезжай к нам на Лубянку, — оживился гигант, — третий подъезд, спросишь майора Сорокина, поговорим.
— Заеду, — пообещал водитель «Скорой помощи» и в ту же секунду нажал на педаль газа.
Проводив взглядом удалившуюся тачку, «картавый» не без интереса спросил:
— Ты что, правда его приглашая в гости?
— Угу, — улыбаясь, буркнул тот, — пусть поищет третий подъезд, а заодно и майора Сорокина. Хотя я нисколько не исключаю, что такой вполне может существовать. Ну да ладно, давай, дуй за машиной, а мы тебя здесь подождем.
И, подхватив под руку не стоящего на ногах вора, мужчина двинулся с ним к старому тополю — со стороны могло показаться, что один пьяный пытается дотащить до дому второго, который явно взял лишнего «на грудь».
Опять начал накрапывать мелкий дождик, и широкоплечий гигант поежился, приподнимая воротник легкомысленного пиджачка. Но ему не пришлось ждать слишком долго — во двор уже въезжал темно-зеленый «Опель-Омега» с сидящим за рулем Чижовым.
Метрах в двухстах от дома, в котором проживал Деггярев, стояла неприметная «шестерка» с тонированными стеклами. В салоне находились двое мужчин лет около тридцати.
Сидящий за рулем имел ничем не примечательную внешность, что уже само по себе могло дать подсказку опытному наблюдателю о роде его занятий.
На заднем сиденье расположился второй — его лицо было сосредоточенным, а взгляд неотрывно следил за мигающей шкалой электронного прибора, похожего на обычный дорожный чемоданчик. На голове человека были массивные наушники, проводок от которых извилистой змейкой тянулся к вышеупомянутому кейсу.
Неожиданно лицо сидящего сзади напряглось, и он произнес вслух:
— К объекту пожаловали гости…
— Кто? — искренне удивился первый.
Не говоря ни слова, второй продолжал вслушиваться в завязавшийся диалог. Наконец он одним духом выпалил:
— Срочно! Сообщи группе наружного наблюдения, что на объект совершено покушение. Скорее всего двое неизвестных, выдающих себя за работников «Скорой помощи».
«Неприметный» потянулся к портативной радиостанции, удобно расположившейся между передними сиденьями, и взял в руки микрофон:
— Внимание! Четвертый, Седьмой и Одиннадцатый — на связь Третьему, прием.
— Четвертый слушает, — раздался сдержанный голос, усиленный громкоговорящей системой, — что случилось? Седьмой и Одиннадцатый уехали на пересменку, будут через две минуты.
Раздраженно выругавшись, мужчина вновь приложил к губам микрофон:
— На объект совершено покушение. Предположительно двое мужчин в одежде медицинских работников. Немедленно установить плотное наблюдение, в случае угрозы для объекта — вмешаться, вплоть до применения оружия.
— Елки-палки, — в сердцах произнес голос из динамика.
— Что? — забеспокоился Третий.
На какое-то время в эфире воцарилась тревожная тишина, а затем линия вновь ожила:
— Докладывает Четвертый, только что мимо меня проследовал автомобиль «Скорой помощи» с включенными спецсигналами. Какие будут указания?
Человек с микрофоном в руках едва не позеленел от злости:
— Какие указания, мать твою! — раздраженно выпалил он. — Немедленно следовать за ними. И не дай Бог тебе их упустить!
Снова тишина, и снова тот же голос:
— Легко сказать — да они уже черт знает где: несутся на бешеной скорости по разделительной полосе. Мне что, прикажешь бросить на крышу маяк и делать, как они?
Несколько секунд сидящий за рулем «шестерки» мужчина раздумывал, как поступить; наконец он принял решение и тоном, не терпящим возражений, приказал:
— Следуй за ним, сколько сможешь, и постарайся засечь номера. Иду к тебе на помощь.
Едва закончив говорить, он отбросил в сторону микрофон и включил двигатель, резво срываясь с места и оставляя на асфальте темные полосы от протекторов.
Когда «жигуль» выскочил на Профсоюзную, то попал в густой поток рвущегося к центру города транспорта. Ждать было некогда, и водитель «шестерки» нагло вклинился между новеньким «Мерседесом» и слегка поотставшей ядовито-желтого цвета «Таврией», рискуя протаранить дверцу отечественной малолитражки.
Водитель «Таврии», явно не ожидавший такого поворота событий, инстинктивно крутанул руль влево, желая уберечь собственное авто от неминуемого удара. Но, к несчастью, его в этот момент обгонял старенький «Москвич», чей бампер с противным металлическим скрежетом разорвал левое крыло желтого автомобильчика, отбросив того вправо.
Оба частника выскочили из-за баранок и набросились друг на друга с кулаками, решив объясниться после рукопашной схватки.
Но человек в «шестерке» даже не обернулся в сторону пострадавших из-за него водителей — он неистово пытался пробиться сквозь густой поток, рискуя при этом разбить служебную машину.
Минут через десять отчаянной и бессмысленной гонки в динамике послышались позывные идущего впереди автомобиля:
— Третий, ответь Четвертому, прием…
— Слушаю тебя, Четвертый, что у вас гам? Сперва раздался протяжный вздох, вслед за которым последовал неутешительный доклад:
— Нахожусь на пересечении с улицей Дмитрия Ульянова. Мы их потеряли, как поняли, прием…
— Твою мать, сыщики сраные, — выругался Третий и произнес в чувствительную мембрану: — Прекратить наблюдение, встречаемся через двадцать минут в точке один-девятнадцать. Как понял, прием?
— Понял вас, в точке один-девятнадцать, — повторил Четвертый.
Сидящий на заднем сиденье «шестерки» человек спросил, обращаясь к напарнику:
— Номера «Скорой» они хоть засекли?
— А какая теперь разница, — вяло отмахнулся тот, — номера и сменить недолго. А может, эта «Скорая помощь» вообще в угоне, поди теперь разбери. Хотя проверить все же надо будет.
— От шефа влетит, — удрученно констатировал мужчина в наушниках.
— Молчи уж хоть ты, без тебя тошно. Можно подумать — тебе влетит. Ответственным за операцию был назначен я, значит, и сношать будут меня. — Выговорившись, он в который раз потянулся к ненавистному микрофону радиостанции и спросил: — Четвертый, вы хоть номера запомнили?
— Запомнили, — охотно отозвался тот и хотел что-то добавить, но вместо обычных слов эфир разразился громогласными воплями: — Есть!!! Нашли!!! Третий, докладывает Четвертый, как слышите меня?
— Чего орешь как ненормальный, — искренне рассердился старший группы, — на нас водители соседних машин оборачиваются…
Но тот пропустил мимо ушей недовольство коллеги и принялся докладывать:
—Внимание, объект наблюдения обнаружен нами в бессознательном состоянии на заднем сиденье «Опеля-Омеги» темно-зеленого цвета, государственный номер Олег триста тридцать девять Светлана Виктор… Машина движется в сторону Кольцевой автодороги. Как поняли меня, прием?
— Ну денек, — больше обрадовался, чем посетовал сидящий за рулем «шестерки» мужчина, — объект взять под наблюдение, иду на замену, прием…
Казалось, что «жигуленку» передалось настроение хозяина, и он, круто развернувшись на перекрестке, резвее побежал по улице. Слежка заканчивалась, и начиналась настоящая погоня…
