Глава 11
Маша ощутила легкий толчок в спину и, чтобы не. упасть, была вынуждена сделать, несколько шагов — она почувствовала, как ее коленки уперлись во что-то мягкое. Тут же послышался властный голос одного из сопровождающих:
— Сними с нее повязку, — произнес тот густым, рокочущим басом.
В ту же секунду девушка уловила легкое прикосновение сильных пальцев к ее голове и обнаружила, что кусок плотной ткани, еще секунду назад закрывающий глаза, исчез в кармане долговязого брюнета с вытянутым желтушно-бледным лицом и близко посаженными глазками. Блондинка тут же окрестила его про себя Дылдой.
Второй — плотный, но не толстый мужичонка в дорогом твидовом пиджаке и шелковой сорочке, из-под ворота которой выглядывала массивная золотая цепь, — вольготно расположился в кожаном кресле, устало прикрыв морщинистые веки. Всем своим видом он старался подчеркнуть собственную значимость, но и без того было ясно, что он занимает главенствующее положение в этом дуэте.
Осмотревшись по сторонам, Маша обнаружила, что находится в просторной, дорого и со вкусом обставленной квартире. Но кто хозяин этой квартиры, в каком районе Москвы она находится и зачем. им понадобился весь этот цирк с похищением, девушка никак не могла взять в толк.
Как будто догадавшись о смятении в белокурой очаровательной головке пленницы, крепыш, выдавив из себя жалкое подобие дружелюбной улыбки, сказал:
— Маша, так, кажется, вас зовут? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Можете напрасно не беспокоиться — с вами решительно ничего не случится, если ваш приятель, конечно, будет вести себя примерно.
Стараясь сохранять на лице абсолютное спокойствие, девушка охотно отозвалась:
— А я и не волнуюсь. Просто хотелось бы получить хоть какие-нибудь объяснения. Между прочим, — она кокетливо поджала губки, — крайне неприлично беседовать с дамой, не назвав собственного имени.
На этот раз господинчик искренне заулыбался, довольный столь учтивым обращением, и произнес:
— Можете называть меня Васей, а его, — толстый палец ткнул в грудь долговязого товарища, — Петей или как вам будет угодно. Сегодня мы будем отзываться на любые имена.
— Пусть будет Вася и Петя, — охотно согласилась девушка, откидываясь на мягкую спинку дивана, — а как вы собираетесь сообщить Антону о моем похищении? Телефона ведь на даче нет.
Крепыш так и сиял от переполнявшего его душу превосходства над ней, вслух же он заметил: .
— Это даже проще, чем вы можете себе представить. — Он сделал короткую паузу, потянувшись к картонной коробке с толстыми сигарами. — Я сейчас отправлюсь к вашему приятелю и лично извещу его обо всем, выдвинув кое-какие требования.
Маша смерила собеседника испытующим взглядом, как будто хотела убедиться в крепости его плотно сбитого тела, и произнесла, вложив в интонацию ироничную любезность ядовитой кобры:.
— Вы считаете себя бессмертным? Или у вас имеются запасные конечности, — она издевалась над похитителем и не стремилась это скрыть, — потому что эти вам наверняка переломают?
Мужчина улыбнулся — слишком ласково, чтобы улыбка была и в самом деле искренней, и сказал — слишком снисходительно, чтобы это могло быть правдой:
— Я нисколько не боюсь ваших товарищей. — Он замолчал, поднося зажженную спичку к сигаре, при этом его пальцы едва заметно подрагивали. — Вы, как мне кажется, явно недооцениваете собственные прелести. Ну какой самец решится пожертвовать этим миловидным личиком, этими стройными ножками и столь роскошным бюстом ради никчемной позолоченной цепочки, которой грош цена в базарный день. И поверьте, что я смогу убедить вашего дружка не делать лишних движений, потому как все в этом мире призрачно и зыбко — в том числе и женская красота.
В прозвучавших словах не было откровенной угрозы, но тон, каковым было сделано это заявление, заставил девушку нервно поежиться. Совершенно неожиданно на нее накатил жуткий, всепоглощающий страх, буквально пронизывающий насквозь все ее трепетное естество. Маше даже почудилось, что она явственно ощущает, как зашевелились на голове волосы, собранные в тугой пучок.
Ее состояние не укрылось от пристального взгляда крепыша, который не замедлил сказать:
— Я вижу, что вам страшно. Не бойтесь — я просто уверен, что с вами ничего не случится. Петя, — он вновь ткнул пальцем в грудь молчаливого спутника, — конечно, не прочь был бы с вами порезвиться, но он, к счастью, умеет отличать деловую необходимость от собственных, меркантильных интересов. Если же со мной что-нибудь случится, то вам не позавидуют гугеноты, убиенные в ночь святого Варфоломея.
Последнюю фразу мужчина произнес без тени улыбки — жестким, абсолютно серьезным голосом.
Маше показалось, что земля уходит у нее из-под ног, — дрожь в теле усилилась, а к глазам подступили предательские слезы. Но девушка изо всех сил стремилась скрыть обуявшие ее чувства. Она натянуто улыбнулась:
— Спасибо за предупреждение, буду знать, к чему себя готовить.
— Не за что, — отозвался ее вальяжный собеседник, придав лицу привычное высокомерно-насмешливое выражение.
Затушив в хрустальной пепельнице недокуренную сигару, он поднялся, направляясь к выходу, но прежде чем за ним закрылась дверь, крепыш учтиво поклонился:
— Желаю приятно провести время.
* * *
За окнами сгустилась непроглядная тьма, а по стеклу хлестал беспощадный дождь, наводя уныние на сидящих у растопленного камина мужчин.
Спокойнее всех выглядел Чижов — откинувшись на спинку кресла, он неторопливо потягивал из бутылочки холодное темное пиво, искоса поглядывая на потрескивающие дрова.
Наконец Антон не выдержал тягостного молчания и нервно выпалил:
— Ну что же делать?! Машу похитили вместе с картиной, а мы сидим здесь и греем свои задницы…
— Не кипишуй, корешок, — натянуто улыбнулся вор, — от того, что ты начнешь бегать из угла в угол и рвать на жопе волосы, ничего не прояснится. Надо ждать.
— Чего ждать? — Лямзин уставился на приятелей горящим злобным нетерпением взглядом. — Когда с ней что-нибудь случится?!
Опорожнив до дна бутылку, каскадер поставил ее на пол и тихо, но отчетливо произнес:
— У них есть картина, но нет цепочки. Значит, они, — он сделал ударение на последнем слове, — захотят выменять Машу на эту недостающую деталь. Будем ждать.
Закончив короткий монолог, Иваныч потянулся за следующей бутылкой, которая мирно дожидалась своей очереди на круглом ломберном столике.
— Ну и попал же я с вами, как лох под кидалу, — задумчиво процедил Гвоздик и добавил: — Раньше я плохо относился к мокрушникам, но есть чуйка, что скоро и сам начну валить быков, как лес на делянке. Тоже мне, вор называется…
Дегтярев не успел договорить, как на крыльце послышались вкрадчивые шаги, перекрывающие шум непогоды.
Мужчины резко вскочили со своих мест, направив на входную дверь вороненые стволы пистолетов. В ту же секунду на улице раздалось предупредительное покашливание, вслед за которым густой бас выкрикнул в темноту:
— Давайте обойдемся без канонады. Я пришел поговорить, и заметьте — один.
Товарищи переглянулись, как будто обменивались молчаливыми мнениями, наконец Антон приблизился к двери и, открыв защелку, тут же отскочил в сторону, держа наготове оружие.
Скрипнули несмазанные петли, и на пороге появилась невысокая фигурка коренастого крепыша, одетого в лучших традициях «новых русских».
Три пары глаз внимательно следили за каждым жестом незнакомца, который, казалось, не замечая их взглядов, спокойно прошествовал в глубину комнаты и уселся на широкий диван. На ковре остались мокрые пятна грязи — следы от его ботинок. Но крепыш и не собирался выглядеть учтивым; закинув ногу на ногу, он заговорил — дерзко, напористо, как человек, заранее уверенный в собственном превосходстве:
— Долго базарить не будем — у меня есть то, что нужно вам, а у вас то, что необходимо мне. Предлагаю спокойно договориться. Думаю, что много времени это не займет…
Закончить ему не дал вкрадчивый голос Иваныча, который глухо произнес:
— А вот и долгожданный гонец. Так где, ты говоришь, Маша?
При упоминании имени любимой девушки Антон побледнел — глаза блеснули гневным огоньком, а под расстегнутым воротом рубашки вздулись стальные мышцы груди. Вскинув пистолет, он бросился на незнакомца, никто даже не успел произнести хоть слово, а он уже прижал ствол к побелевшему виску крепыша:
— Ну, сука, говори, где Маша, иначе я размажу твои мозги по стенке!
Вопреки ожиданию, низкорослый господинчик даже не моргнул глазом, а лишь спокойно ответил:
— Пожалуйста, можешь меня пристрелить, но боюсь, что в этом случае тебе никогда не увидеть девчонку… — помолчав несколько секунд, он многозначительно добавил: —…живой.
Чижов посмотрел на друга и спокойно сказал:
— Антон, спрячь ствол. Он действительно прав — это наша единственная возможность.
Лямзин не спешил сделать то, что так настойчиво советовал ему товарищ. Переведя взгляд с непрошеного посетителя на вороненую сталь пистолета, майор наконец убрал его в поясную кобуру. Но сделал он это нехотя, как будто преодолевал жгучее желание разрядить обойму в голову самоуверенного наглеца.
Убедившись, что в эту секунду его жизни абсолютно ничего не угрожает, коротышка заговорил вновь:
— Итак, давайте мне цепочку, и через час получите свою кралю в целости и сохранности. — Говоря все это, он несколько надменно улыбался, как человек, вещающий непреложную истину.
Пока длился этот короткий разговор, все, казалось, позабыли о присутствии вора, но он сам не замедлил дать о себе знать короткой, но громкой репликой:
— Да этот фраер издевается над нами!
Как по команде все воззрились на Гвоздика, удивленно округлив глаза.
Между тем Гвоздик продолжал, обращаясь к коротышке:
— Ты, акробат, забыл одну простую вещь, — при этом Дегтярев нагловато посмотрел на майора, — телка, конечно, классная, без понтов, но она всего лишь его подруга, — палец вора несколько презрительно ткнул в грудь Антону, — нам-то она никто. С чего ты взял, что мы согласимся променять какую-то безмозглую курицу на вагон воздуха?
В комнате повисла осязаемая тишина — никто не решался произнести ни слова. Наконец гость пришел в себя и произнес, улыбаясь, но в его улыбке больше не было того неоспоримого превосходства, как еще несколько минут назад:
— Давай не будем пускать пыль в глаза друг другу. Это был прекрасный монолог, но он всего лишь…
Договорить коротышка не успел. Дегтярев в мгновение ока подскочил к комитетчику и, приставив к виску того тупорылый ствол, процедил сквозь зубы:
— Не толкай меня на мокруху, Антон, — причем имя Лямзина прозвучало в устах вора как ругательство, — левой рукой вытащи свою волыну и брось ее на пол.
Взгляд майора пробежал по лицу каскадера, который ни единым жестом не выдал собственных чувств, а затем покосился на темное пулевое отверстие пистолета. Наконец, решив, что сопротивляться бесполезно, Антон сделал все так, как велел Гвоздик, и табельный пистолет, издав приглушенный стук, упал на ковер к ногам комитетчика.
Дегтярев пяткой левой ноги поддел рукоятку лежащего на полу оружия и отбросил его в угол комнаты.
— А теперь пошли, я тебя прикручу к батарее, — произнес Юра, слегка подтолкнув майора в спину, — на всякий случай, чтобы не дергался.
Они удалились в кухню, а Чижов продолжал следить за реакцией их непрошеного гостя.
Лицо коротышки заметно побледнело, а на лбу проступила липкая испарина, но он изо всех сил старался придать себе независимый вид, как будто все произошедшее не имело к нему решительно никакого отношения. Крепыш даже принялся что-то насвистывать себе под нос, в такт мелодии постукивая ладонью по мягкой обивке дивана.
— Не свисти, — раздался голос вернувшегося вора, — денег не будет, а тебе они пригодятся на докторов или на похороны. В зависимости от результатов нашей беседы.
Тот послушно притих, потупив глаза и делая вид, что рассматривает собственные ногти.
Иваныч, до этого хранивший молчание, неожиданно произнес, глядя в упор на незнакомца:
— А тебе ведь страшно?
Коротышка сделал вид, что не расслышал вопроса. Иваныч с минуту помолчал, а затем сказал:
— У тебя пять секунд на размышления: или ты нам говоришь, где девчонка, а главное — картина, или придется над тобой поработать.
— Значит, телка вас все-таки интересует? — оживился модно одетый господинчик.
— Не больше, чем твой лажовый свист, — протянул Юра, глядя на взмокшего противника, — удастся ее вытащить — хорошо, а нет — Бог с ней…
Низкорослый крепыш поднялся на ноги, сказав:
— Мне надо подумать…
— Думай, — почти любовно протянул Иваныч и тут же резко выкрикнул: — быстрее!
Раскачиваясь с носка на пятку, лощеный гость переводил теперь уже испуганный взгляд с каскадера на улыбающегося Гвоздика.
И вдруг коротышка рванулся вперед, сгруппировавшись, как сжатая пружина. Коротко стриженная голова угодила Юре прямо в живот, и он, не удержавшись на ногах, растянулся на ковре, выронив из рук пистолет. Гость отчаянно рванулся к отлетевшему в сторону оружию, стремясь захватить инициативу в свои руки.
Но Чижов, казалось, только этого и ждал — прыгнув с кресла, он кинулся наперерез противнику, выставив вперед здоровенный кулак.
Наткнувшись на неожиданную преграду, крепыш на несколько секунд замешкался — этого вполне хватило каскадеру, чтобы обрушить на плоский затылок массивную, ребристую рукоятку ствола.
Перед глазами посетителя поплыли розовые круги — ноги подкосились, как будто не в состоянии были удерживать на себе непосильный груз, и коротышка рухнул на пол рядом с оправившимся после удара Дегтяревым.
— Хватай его за ноги, — приказал Чижов, указывая на распластавшегося крепыша.
Гвоздик не заставил просить себя дважды и охотно выполнил требуемое.
Вдвоем они занесли гостя в ванную и опустили на холодный кафель. Тот открыл глаза, недоуменно уставившись на противников, — во взгляде читался дикий страх, граничащий с безумием.
Не растрачивая силы на бесполезные вопросы, Юра резко саданул господинчика ногой по ребрам. Тот в ответ издал лишь короткий вскрик, шумно выдохнув.
Чижов, сорвав с металлических кронштейнов бельевую веревку, принялся связывать руки коротышки за спиной. Затем он заткнул сливное отверстие пластмассовой пробкой и включил горячую воду. Только после этого он приподнял крепыша под мышки и рывком поставил на ноги.
Едва ночной гость обрел под собой почву, как сокрушительный удар в челюсть опрокинул его навзничь, перебросив через чугунный борт.
Потирая ушибленный кулак, Иваныч заговорил, наблюдая, как вода с шумом наполняет резервуар.
— Сейчас мы тебя сварим, благо что кипяточек имеется. Но ты в любой момент можешь нас остановить.
Их низкорослый гость не издал ни звука, собираясь мужественно вынести все пытки.
В этот миг заговорил вор, доставая из кармана выкидной нож — трофей, завоеванный в гостиничном номере:
— Иваныч, сбегай на кухню, принеси соли, — мягко попросил он. — Проверим на практике, что такое «не сыпь мне соль на рану».
Сказав все это, вор вплотную приблизился к жертве и резко разорвал на нем одежду, обнажив крепкий, мускулистый торс.
Вернулся Чижов, держа в руке фарфоровую солонку, которую охотно протянул товарищу.
Не оборачиваясь к каскадеру, Дегтярев спросил:
— А как ты думаешь, Ваня, получится из меня хирург?
Блестящее острие ножа уткнулось в подрагивающую плоть и, прежде чем коротышка успел хоть что-то сказать, мягко вошло в тело, распоров тонкую загорелую кожу. На месте пореза проступила алая кровь, стекая по металлическому лезвию выкидухи.
Громкий, душераздирающий крик огласил тесную комнатушку, буквально оглушив всех присутствующих.
— Что ты орешь, как будто тебя режут, — мрачно пошутил Гвоздик, — это же только маленькая царапина. Давай мы тебя подлечим.
С этими словами он обильно посыпал кровоточащую рану принесенной солью.
Плотно стиснув зубы и прикрыв глаза, коротышка тихо поскуливал, боясь вновь закричать. А обжигающая жидкость уже покрыла лакированные ботинки, просачиваясь сквозь плотную ткань брюк.
— Ну давай, краснодонский подпольщик, крепись, — почти сочувственно проговорил Дегтярев, — сейчас я проковыряю в твоем боку еще одну дырочку.
Однако прежде чем смертоносная сталь коснулась тела допрашиваемого, тот заголосил:
— Не надо! Я все скажу…
* * *
Антон прислушивался к раздающимся из ванной комнаты крикам. Ему понравился трюк Гвоздика с мнимым захватом, и он довольно ухмылялся, сидя за кухонным столом. Лямзин уже хотел покинуть убежище, когда его слуха достиг едва уловимый шум шагов за окном. Кто-то крался к дому.
Встав за оконную занавеску, майор посетовал на то, что не вернулся в прихожую за пистолетом. Но было теперь поздно — кто-то явно проник в дом, воспользовавшись незапертой дверью, и единственным оружием комитетчика стал длинный кухонный нож, крепко зажатый в кулаке правой руки.
Тихо приоткрылась дверь, и на фоне освещенного коридора показалась фигура вооруженного мужчины, за спиной которого проследовали еще три такие же тени, бесшумно двигавшиеся в сторону ванной комнаты.
Человек, вошедший в кухню, не стал зажигать свет, двигаясь на ощупь и выставив перед собой готовое к бою оружие.
Лямзин в эту секунду желал только одного — чтобы незнакомец приблизился как можно ближе. И его желание исполнилось: человек оказался как раз напротив майора.
Резко отдернув штору, Антон шагнул навстречу противнику и воткнул нож в его незащищенную грудь.
Тот даже не успел понять, что же в конце концов произошло, когда длинное лезвие пронзило его едва ли не насквозь, пробив легкое. Пистолет выпал из безвольно поникшей кисти, а губы человека окрасились кровавой пеной. Темно-бурая жидкость вместе с остатками отлетающей жизни вытекала из смертоносной раны — он умер, еще не достигнув пола.
Лямзин проворно подхватил обмякшее тело и бережно уложил его на гладкий линолеум. Затем, подобрав оружие, майор тихо распахнул окно и выпрыгнул на улицу под проливной дождь. Но едва он успел проделать пару десятков шагов, как за его спиной послышались чьи-то отчаянные крики:
— Сеню зарезали!
— Держите его! — вторил другой голос, явно принадлежавший старшему группы, — он не мог далеко уйти.
Никогда в жизни Антону еще не приходилось так быстро бегать, как в этот раз. В несколько прыжков преодолев десятиметровое расстояние, он выскочил за ворота, обнаружив впереди приткнувшийся к кустарнику серебристый «Мерседес».
Обежав машину и убедившись, что ключей в замке зажигания нет, майор хотел броситься в лес, но споткнулся о корягу и едва не пропахал носом влажную землю, зацепившись рукой за крышку багажника. Ладонь скользнула по кнопке замка, и багажник открылся, обнажив вместительное пространство.
На раздумье понадобились считанные доли секунды, и майор запрыгнул внутрь, плотно прикрыв за собой крышку.
Едва комитетчик успел спрятаться, как послышался приближающийся топот нескольких пар ног.
Рядом с «Мерседесом» остановились двое мужчин, в одном из которых Лямзин узнал голос старшего:
— Куда он делся, сука? — выплюнул из себя тот.
— Хрен его знает, — заговорил второй и уверенно предположил: — В лес небось ломанулся, куда же еще.
На несколько секунд повисла гнетущая тишина, и Антону показалось, что его убежище рассекречено — он направил оружие в сторону предполагаемых противников. Но волнения развеялись с первыми словами старшего:
— Ладно, пусть пока побегает… один черт, за шлюхой своей вернется.
— Кстати, — вставил второй, — он мог слышать, как раскололся Пенек, поэтому может отправиться на квартиру в Чертаново.
Старший несколько секунд подумал, а затем сказал:
— Ты, Андрон, возьми Бублика и поезжайте за телкой. Бублик пусть останется с Петрухой в засаде, а биксу притащи сюда. С нею нам будет спокойнее.
Голоса стали отдаляться, и до Лямзина донесся обрывок фразы, сказанной Андроном:
— Куда же они дели цепь? Может, комитетчик с собой забрал, — предположил говорящий, — тогда этих пока мочить нельзя…
Он продолжал рассуждать в том же духе, но майор этого уже не слышал — в эту секунду Антон думал лишь о том, как помочь приятелям, попавшим в западню. «Эх! — пронеслось в его голове, — был бы у меня тогда ствол, я бы не дал им приблизиться к ребятам. Ну да что теперь…» — оборвал он себя.
Прислушиваясь к отдаленному гвалту голосов, Лямзин выбирал момент, чтобы покинуть убежище, и в этот миг вновь раздались приближающиеся шаги.
Хлопнула дверца автомобиля, и майор ощутил, как затряслось его тело от вибрации включившегося двигателя. Почти в ту же секунду автомобиль тронулся с места, увозя невольного пассажира в неизвестность.
Сколько продолжалось их путешествие, Антон не знал — часы остались лежать на ломберном столике в прихожей особняка. Ему казалось, что время остановилось и мгновения тянутся нестерпимо долго.
Неудобство положения заключалось не только в тесноте и темноте, но и в том, что на поворотах его тело швыряло из стороны в сторону, а голова то и дело билась о какую-то металлическую конструкцию.
Боясь потерять способность действовать, Лямзин пытался время от времени шевелить затекающими конечностями, но мерзкое ощущение колючей тяжести в ногах не давало покоя.
Ко всем неприятностям добавилось и то, что в багажнике «Мерседеса» располагались мощные динамики стереосистемы, включенной едва ли не на всю катушку. В какой-то миг майору показалось, что колонки установлены в его голове, груди, животе и вообще во всем теле.
Наконец автомобиль замер, заглушив двигатель; смолкла и надоевшая музыка, которую сменил приглушенный звук беседы в салоне «Мерседеса». Если бы не эти чертовы динамики, Антон, может быть, и смог бы что-нибудь услышать, но сейчас он едва различал стук собственного сердца.
Звук захлопнувшихся дверей предшествовал протяжному писку включенной сигнализации.
Когда шаги отдалились на приличное расстояние, майор попытался открыть крышку багажника, но его ожидало жестокое разочарование. Центральный замок надежно заблокировал все открывающиеся части автомобиля, а попытки отогнуть язычок привели к тому, что спрятанная под капотом сирена истошно завыла, оглашая окрестности надсадным криком.
Топот бегущих ног хозяина иномарки подсказал Антону выход из положения. Невидимый Андрон отключил сигнализацию, дождался, пока она успокоится, а затем вернул все в исходное положение, собираясь удалиться.
Лямзин резко стукнул по жестяной боковине, и сирена вновь завыла на всю округу.
Все повторилось с завидным постоянством, но на этот раз с Андроном выскочил и его спутник, бросивший приятелю:
— Да не включай ты ее, — по-видимому, говорящий имел в виду сигнализацию, — только внимание привлекаешь. Вернешься ведь через минуту, кто ее за это время тронет?
Как отреагировал на совет владелец «Мерседеса», майор не видел, но и характерного писка больше не прозвучало.
Выждав несколько секунд, он покинул свое убежище, воспользовавшись перочинным ножом, и перебазировался в салон, спрятавшись за задним сиденьем.
Спустя какое-то время из подъезда многоэтажки вышла Маша, сопровождаемая среднего роста субъектом в надвинутой на глаза клетчатой кепчонке.
Прежде чем усадить девушку в машину, парень угрожающе произнес:
— И смотри мне, дернешься — получишь пулю в голову. Пушка у меня с глушителем, так что шума не будет.
Закончив это грозное предостережение, Андрон уселся за руль, наблюдая за тем, как Маша покорно опустилась на соседнее кресло.
Медленно высунувшись из-за спины водителя, Антон приставил к его голове трофейный ствол и выразительно прошептал:
— Жаль, что у меня нет глушителя, но я не очень боюсь разбудить честных тружеников.
Большего страха, чем в эту секунду, Андрону явно еще никогда не удавалось пережить — нижняя челюсть отвисла, а на затылке явственно зашевелились коротко подстриженные волосики.
Стараясь не утратить завоеванного преимущества, Лямзин продолжал говорить:
— Заводи мотор и медленно трогай с места, чтобы твои дружки у окна чего-нибудь не заподозрили. Только не советую разгоняться, — предупредил майор, — выстрелю я раньше, чем стрелка спидометра успеет перевалить за сороковник. И сделай так, чтобы я все время видел твои шаловливые ручонки.
Маша в первый момент не могла поверить в реальность происходящего — шумно выдохнув, она только и смогла произнести единственное слово:
— Антон!..
— Привет, красавица, — отозвался Лямзин, изо всех сил преодолевая жгучее желание обнять девушку.
Вместо этого он плотнее прижал ствол к бритому затылку и ласково попросил:
— Машенька, будь любезна, ощупай нашего крутого супермена, и все режуще-колюще-стреляющее передай мне. Я позабочусь, чтобы он вел себя смирно.
Блондинка послушно принялась обшаривать карманы Андрона, вытащив на свет блестящий никелем пистолет с удлиненным черным глушителем стволом, и передала оружие майору. Лишившись верного помощника, Андрон окончательно стал мрачным и податливым, как детский пластилин, — вместе с пистолетом исчезла последняя надежда на спасение, и он, хмуро насупившись, уткнулся в бегущую ленту дороги. Выехав на Варшавское шоссе, парень впервые заговорил, обращаясь к более удачливому противнику:
— Куда ехать?
— Обратно, — спокойно отозвался Лямзин, не спуская с него глаз.
Когда до дачи осталось не больше километра, Антон коротко приказал:
— Тормозни и выключи фары. Не будем раньше времени светиться.
Андрон послушно выполнил требуемое, остановившись в тени раскидистой сосны. Он уже хотел обернуться к комитетчику, чтобы задать очередной вопрос, когда ощутил тупой удар по голове тяжелым металлическим предметом, и в ту же секунду потерял сознание, сползая на пол по кожаной спинке кресла.
Двигатель не работал, зажигание тоже было выключено, и тем необычнее показалось майору мигание красно-зеленых лампочек на каком-то, спрятанном под баранкой приборе.
— Что это? — удивилась Маша, заметившая одновременно с другом необычное мерцание.
— Не знаю, — честно признался он, но тут же добавил: — Сейчас выясним, вот только с ним разберусь.
— Тебе помочь? — задала очередной вопрос девушка, наблюдая за тем, как Антон связывает алюминиевой проволокой руки обездвиженного противника и запихивает тому в рот грязную, испачканную в пыли и машинном масле тряпку, скрутив ее в виде кляпа.
— Справлюсь, — отозвался майор, вытаскивая из салона неповоротливого Андрона.
Оттащив тело к придорожным кустам, Лямзин вернулся к машине и занял освободившееся место, склонившись над продолжающим мигать прибором. Ряд полусферических лампочек заканчивался пластмассовым тумблером и двумя поворотными рычажками.
Покрутив один из них, Антон опешил от изумления — динамики стереосистемы заговорили приглушенными голосами, в одном из которых он узнал Иваныча.
— Ну так где цепь? — спрашивал незнакомый голос.
— Соси ты членский взнос на всю свою стипендию, сту-де-е-ент, — процедил сквозь зубы Чижов.
Фраза резко оборвалась, заглушённая звонким шлепком, вслед за которым послышался протяжный стон.
— Да говорю я вам, — на этот раз вставил свое слово Гвоздик, — что Антон забрал цепь с собой…
— А ты, уголовная рожа, вообще заткнись, — прервал его тот же голос, — до тебя еще дойдет очередь.
Внезапно в этот допрос вмешался старший, который притворно-дружеским тоном произнес:
— Слушай, Юра, что-то я не пойму… ну ладно эти два лоха впряглись во всю эту блевотину, а тебе зачем неприятности? Ты же с комитетчиком связался, а это конкретный косяк на всю твою биографию. Как ты объяснишь все братве, когда попадешь на шконку?
— Заткни хлеборезку, зяблик, — зло процедил вор, — не твое дело, бычара, как я буду с братвой тереть.
— Это ты напрасно, — вновь заговорил старший и добавил, обращаясь к кому-то: — Покажи этому некультурному хаму, где у него почки.
Звуки ударов слились в непрерывный поток, казалось, что кто-то изо всех сил лупит по ненатянутой шкуре старого барабана. Но в ответ не прозвучало ни звука, не считая короткой реплики Дегтярева:
— Да разве так бьют? Вам бы у мусоров постажироваться… — Голос затих так же внезапно, как и появился, сменившийся новой серией побоев.
Затем все прекратилось и на какое-то время воцарилась полная тишина — динамики тихо потрескивали, ловя редкие помехи в эфире.
Наконец вновь заговорил старший:
— Смотрите, не убейте их. Вон уркаган уже отъехал. Кончать их можно будет только после того, как найдем цепочку.
Неожиданно, без всякого вступления, он резко сменил тему:
— Что-то Андрона долго нет. Кто на улице?
Все тот же незнакомый голос — по-видимому, в доме были только эти двое, не считая Иваныча с Гвоздиком, — охотно отозвался:
— Олег на воротах да Шурик с Молотком в кустах за крыльцом. Могу позвонить Андрону на мобилку.
— Я уже звонил, — устало произнес старший, — он оставил телефон в квартире, так что приходится только ждать.
Выключив приемник, Лямзин какое-то время сидел без движений, уставившись невидящим взором в непроглядную тьму. Со стороны могло показаться, что мужчина заснул. Однако это было просто иллюзией — Антон обдумывал план предстоящей операции.
Наконец приняв решение, он посмотрел на девушку и спросил:
— Маша, мне нужна твоя помощь, но это может быть не только жутко, но и опасно. Что ты скажешь?
Поразмыслив несколько секунд, Маша медленно произнесла, буквально цедя каждое слово:
— Я согласна, но… боюсь.
— Ладно, — сказал Лямзин, — поехали, но только в случае чего — сразу падай и не вставай до тех пор, пока я тебя не позову.
Согласно кивнув, она прижалась к его щеке влажными губами, в следующую секунду склонив голову на его широкую грудь.
Проведя рукой по гладким, шелковистым волосам подруги, Антон протяжно вздохнул:
— Э-эх! Ничего, все будет хорошо, вот только парней выручим, и… все будет хорошо, — повторил он, поворачивая ключ в замке зажигания.
Мотор послушно затарахтел, и машина плавно тронулась с места, освещая дорогу яркими галогеновыми фарами.
