Урок 32. Классика. Егорушка

На первый взгляд приведенный ниже текст имеет очень мало отношения к атеизму. Но это только на первый взгляд – потому что вы помните, каким восторженным воем в стане попов сопровождался принятый Государственной Думой закон, запрещающий американцам усыновлять тех детей-инвалидов, от которых отказались все возможные российские кандидаты на роль усыновителей. Однако пересказывать поповский вой очень сложно – он трафаретен, уныл и сводится к примитивному тезису: ах, бедные дети не получат православного воспитания, их душе что-то угрожает.

Как вы знаете, в наследство от передачи «600 секунд» остались поистине безразмерные архивы, которые являются очень подробной летописью и хроникой всего, что происходило в России в конце 1980-х – начале 1990-х годов. И, знаете, пока о детях-инвалидах говорится теоретически, пока они существуют в какой-то строчке закона или подзаконного акта, пока они просто абстракция – это одно. Но даже у меня, человека, который чужд всяких чувств – почти как рептилия – и не склонен к слезам, умилению и сантиментам, ситуация с принятием этого закона вызвала очень сложную реакцию.

Так вот, чтобы не быть голословным, приведу здесь расшифровку маленького кусочка из репортажа о мальчике Егорушке, который я делал давным-давно. Это сильный, замечательный репортаж, он немножко о другом, но там затрагивается судьба этого мальчишки. Вадик Медведев, мой покойный коллега по «Секундам», ездил в Дом ребенка, и там стало известно, что жизнь Егорушки внезапно и удивительно изменилась. Даже, пожалуй, не просто удивительно – поразительно изменилась.

20 ноября 1991 года. Дом ребенка.

Александр Невзоров (за кадром): Несчастнее детей, чем эти дети, точно нет. Это плоды самой дикой дикости «дурочек четырнадцати и пятнадцати лет». Это дочки и сыновья проституток, 99 % которых даже не знают, как назвали тех, кого они небрежно, мимоходом выродили. Здесь детишки самых униженных и самых оскорбленных, часть с врожденными неисцелимыми увечьями.

Корреспондент: Анечка, а как звать маму?

Анечка: Маму? Донна.

Корреспондент: А папу?

Анечка: Папу? Джо.

Корреспондент: Анечка, когда ты поедешь в Америку?

Анечка: Скоро.

Вадим Медведев (за кадром): Эти кадры были сняты 28 февраля 1992 года. Русскую девочку Аню Петушкову из Дома ребенка удочерили американцы. Анечка больна так называемым ДЦП и тогда только начала с трудом ходить. Сегодня, спустя десять лет, она счастлива – она живет в семье. Аня стала первым удочеренным ребенком из сотни малышей-инвалидов, живущих здесь, в Доме ребенка № 13 на проспекте Елизарова.

Вадим Медведев: Это все наши?

Валентина Яковлевна Самсонова, директор Дома ребенка № 13: Все наши дети.

Вадим Медведев: А это Егорушка?

Валентина Яковлевна: Да, Егор Головин. Он 1988 года рождения, ему сейчас четырнадцать лет. Егор Головин у нас усыновлен в июле 1992 года. Усыновлен он в Америку. В семь лет ему сделали протезы нижних конечностей. Присылает фотографии. Егор в семье, Егор имеет мать с отцом, Егор имеет – будущее.

Вадим Медведев (за кадром): А это вашингтонская газетная статья рассказывает о победах Егорушки в спорте. Знакомство нашей съемочной бригады с Егором состоялось в 1991 году. Тогда случилась очень некрасивая история, и вмешались «Секунды». Для Егорушки, родившегося с отсутствием рук и ног, и для других малышей-инвалидов это знакомство оказалось счастливым. О детях узнали люди, и детей начали усыновлять. О дальнейшей судьбе каждого такого ребенка рассказывают альбомы и фотографии, бережно собираемые и хранимые Валентиной Яковлевной.

Вадим Медведев: А правда, что после тех репортажей «600 секунд» ваш Дом ребенка хотели назвать именем Невзорова?

Валентина Яковлевна: Да, мы хотели.

Вадим Медведев: Было такое?

Валентина Яковлевна: Было.

Принятие так называемого закона Димы Яковлева иначе как каким-то инопланетным, параллельным вмешательством – параллельным всему человеческому даже с моей точки зрения – объяснить невозможно. Я не отслеживал дальше судьбу Егорушки – знаю только, что он счастлив, что он успешен. Хотя и понимаю, что даже этот живой, подлинный, непридуманный пример мало кого в сегодняшней России переубедит.

Но, может быть, хоть кто-то из идиотов, которые принимали этот закон, поймет, что именно они натворили.

Урок 33. Беда господина Дураева

Ну вот, доигрались. Верующие пишут мне письма. И среди прочих пришло одно необыкновенно драматическое письмо, я бы сказал, просто драматичнее не бывает.

Некто гражданин Дураев, новообращенный, обратился ко мне за разъяснениями. Дело в том, что он попытался выяснить у причастившего его служителя православного культа, на какой день он, причастник Дураев, может, не совершая греха, сходить в туалет по-большому. Поп на него накричал и на вопрос не ответил, и бедолага Дураев уже шестой день благочестиво воздерживался от посещения уборной.

Возможно, это подвиг благочестия. Однако мне пришлось разочаровать – я не могу ответить на вопрос, на какой день после причастия можно посещать уборную. Все-таки это некая внутрикультовая, внутрицерковная история, и вопрос, конечно, должен быть обращен не к атеисту.

Я могу только дать краткую и предельно корректную историческую справку по этому вопросу. Мы много говорили о так называемом таинстве причастия. Известно, что сырьем для него служит булка и вино, в технологию изготовления мы вдаваться не будем, но итоговым, конечным, афористическим продуктом является, согласно церковным представлениям, реальное мясо мертвого мужчины, раввина, убитого две тысячи лет назад, – Иисуса Христа, который, по представлениям верующих, являлся физиологическим и биологическим земным воплощением древнееврейского бога Иеговы.

Очень важным элементом поклонения этому существу является процесс поедания его мяса. Поедание сопровождается пением и некоторыми ритуальными телодвижениями.

Догматически поедаемое мясо бога является неким сверхъестественным продуктом, независимым от законов физики и химии. Оно обладает определенными волшебными, магическими свойствами – какими, не уточняется, – и видеть в этом какую-то аллегорию или символ, согласно христианской догматике, совершенно недопустимо. Это грех неверия или более того – ересь в чистом виде.

Вообще, аллегорически или символически воспринимают причастие только протестанты, но в этом ничего странного нет. Примеров ритуального каннибализма в истории религий очень много. Практически невозможно найти какую-нибудь древнюю религию, где верующие не поедали бы тело своего бога и через это не приобретали бы какие-то собственные сверхъестественные возможности и способности. Аналогичные моменты мы можем наблюдать в различных ритуалах у племен нило-сахарской группы, у полинезийцев, у зулусов. Так что никакой особой новации здесь нет. Но речь не об этом.

Вернемся к трагедии гражданина Дураева. Дальнейшая судьба проглоченного мяса бога, попавшего в желудочно-кишечный тракт человека, всегда очень волновала именно христиан и всегда вызывала чрезвычайно жаркие споры. Предмет спора заключался в том, сохраняет ли сверхъестественная субстанция свои волшебные качества в любой ситуации или же она подчиняется банальным законам пищеварения и превращается в часть фекальной массы, соответственно, экскрецируясь обычным порядком. Вопрос настолько волновал христиан, что где-то в X веке возникла так называемая секта стеркоранистов. О стеркоранистах достаточно уважительно и здраво – хоть, к сожалению, и кратко – пишет Поль Анри Гольбах в своем замечательном труде «Карманное богословие». Их интерес был настолько жгучим, что стеркоранисты похищали тела казненных преступников, которые незадолго до казни получали причастие, и вскрывали эти тела, с тем чтобы проследить судьбу мяса бога, попавшего в желудочно-кишечный тракт.

Я хочу обратить ваше внимание на то, что спрашивать у атеистов, на какой день можно идти в туалет, все-таки не стоит. Думаю, что случай господина Дураева был единичным. На самом деле об этом необходимо спрашивать служителей культа. Они, вероятно, знают ответ, они любят поговорить на эту тему и рады будут случаю продемонстрировать свою эрудицию и богословскую подкованность. И человека, который обратится к ним с этим вопросом, они, вероятно, еще и будут всячески хвалить за проявленное благочестивое любопытство. То есть когда именно нужно есть тело бога и что происходит со съеденным богом в кишечнике – это вопросы все-таки непосредственно к церковникам.

Перейдем ко второму пункту нашего урока. Мы много слышим о какой-то необычайной роли верующих и церкви в Великой Отечественной войне, причем легендистика и мифотворчество вокруг этого утверждения уже зашкаливают. Мы видим, что вопрос о том, насколько в реальности были религиозны советские солдаты, обляпан большим количеством масштабных киномифов. Понятно, что эмоции со всех сторон мешают разглядеть некую объективную картину. Тем не менее эта объективная картина существует, и я хочу вместе с вами обратиться к цифрам – простым цифрам, которые не так уж трудно раздобыть.

Я запросил поисковиков – тех самых людей, которые находят, выкапывают, перезахоранивают и отдают воинские почести останкам неизвестных солдат Великой Отечественной войны. Как вы знаете, таких еще очень много. По моей просьбе мне прислали абсолютно объективную опись предметов, обнаруженных вместе с телами этих солдат. Поисковики обследовали две тысячи шестьсот бойцов и командиров Красной Армии из числа погибших на территории нынешних Калужской и Смоленской областей. Среди личных вещей этих двух с половиной тысяч людей обнаружено нательных крестиков – три штуки, одна нательная овальная иконка размером чуть меньше монеты и еще один предмет, который с некоторой натяжкой, но все же можно счесть за ладанку.

Итак, три креста и две иконки. А ведь количество предметов, которые находятся вместе с телами павших, огромно: там и обручальные кольца, и предметы личной гигиены, и смертные медальоны, и монеты, советские и не только, и портсигары. Очень много всего. То есть получается, что мы имеем примерно один крестик на пятьсот человек – иными словами, один крестик на батальон. Причем это ведь раскопки примерно 1941–1943 годов, когда ни повальных, ни каких-либо вообще запретов на ношение мелкой личной религиозной символики, как вы знаете, в Советском Союзе уже не было. Вместе с тем мы можем сделать любопытное сопоставление: среди останков немецких солдат нательные распятия встречаются значительно чаще – примерно один крестик или одна нательная иконка на пять человек. Эти простые археологические данные позволяют нам легко сориентироваться в том, насколько религиозны или нерелигиозны были победители в Великой Отечественной войне.

Еще один вопрос, на мой взгляд столь же существенный. Он касается документальных свидетельств того, как именно происходило Крещение Руси. Опять-таки самым чистым, самым в известном смысле здравым и незаинтересованным источником являются летописи. Мы знаем, что в свое время Археографическая комиссия издавала «Полное собрание русских летописей», а уже в советское время издательство «Наука» очень добросовестно перепечатывало то, что было издано Археографической комиссией. Хотя пользоваться все равно лучше дореволюционным изданием. И там, в частности в «Сводной летописи», приведена в достоверности фраза Владимира, обращенная к тем, кому он предлагал крещение. Дословно: «Аще кто не обрящется на реке, будет повинен и противен, и имение лишен будет, а сам казнь да примет».

То есть крещение проводилось методами довольно примитивного и жестокого шантажа убийством.

Крещение русских городов – это вообще отдельная история. Так, «Иоакимовская летопись» повествует о крещении Новгорода во всех подробностях. Естественно, новгородцы, которым попытались навязать православие, сопротивлялись очень жестко и грамотно. Притом ведь новгородцы особый народ – они уже хлебнули свободы, которая приходила вместе с торговлей, хлебнули европейского духа. Но появился некто тысяцкий Путята, который во главе отряда в пятьсот вооруженных воинов ворвался в Новгород, захватил несколько волхвов и начал, по выражению «Летописи», «злую сечу с новгородцами».

Подробности сечи, разумеется, чудовищны. Поначалу новгородцы побеждали – им даже удалось окружить, захватить и поджечь христианскую церковь. Казалось, удача на их стороне, но тут подошли дополнительные части христианизаторов. Они сожгли практически все дома в Новгороде и нанесли его жителям поражение. Часть из них, конечно, перебили, часть заставили сдаться и насильственно крестили. «Летопись» говорит об этом так: «Путята крестил мечом». Данных о человеческих потерях «Летопись» не приводит, что нетрудно понять, поскольку она, конечно же, многократно с тех пор редактировалась.

Здесь же, в полном собрании «Русских летописей», легко найти доказательства того факта, что очень многие русские города долго и кроваво сопротивлялись насильственной христианизации, проводимой к тому же крайне свирепым образом. В частности, оказалось, что яростно противились крещению жители Ростова – имеется в виду Ростов Великий. Жестко сопротивлялись вятичи. Долго не удавалось крестить города к востоку от Днепра, не говоря уже о всяких северных глубинках.

Вот вам демонстрация того, как дешево стоит православный миф о радости Крещения Руси и с какой легкостью можно его разрушить при помощи совершенно открытых, доступных источников.