Глава 24
Утром меня снова привезли в Лефортово, где я разбудил обоих «серых».
Кроме меня и Шувалова, в допросную бригаду влились трое неизвестных товарищей, должностями, как я понял, повыше «моего» следователя. Нас друг другу не представили. Я тихонько пристроился в углу кабинета и помалкивал. Первым привели парня.
Задержанный мужик оказался бизнесменом средней руки. В секте состоял недавно, и последняя жертва была «всего лишь» второй принесенной лично им. Почувствовав ошейник, он поплыл и буквально в ногах у нас валялся. Про адвоката и думать забыл, и я сильно сомневался, что ему такового предоставят. Он легко сдал членов своей пятерки и все валил на принуждение со стороны Главного жреца, на возглавлявшую несколько подобных команд Веронику, ту самую ведьму. Рассказал много интересных вещей, из которых я ухватился за накопители из графита. Надо будет попробовать.
– Заклинания сами составляли? – задал я свой единственный вопрос.
– Вероника показывала, – с готовностью ответил он. – Она много-много знает, у нее спросите!
Места для ритуалов выбирал Старший жрец пятерки по наводке Вероники. Почему не в одном месте – он не знал; ему, мол, боги не снились.
– Так боги или демоны? – поинтересовался Шувалов.
Я посмотрел на него уважительно. Смотри-ка, штудировал мои лекции, а ведь ни на одной не присутствовал.
– Демоны, как есть демоны! Посмотрите на их рисунки у египтян – точно демоны. Мы между собой их так и называли, но Вероника требовала звать богами, и в Египте они боги. Я не знаю… – неожиданно проблеял он, чуть не плача. – А как надо?
– Где камни с душами? – спросил Александр Сергеевич.
– У Вероники, она одна ими занималась! Что со мной будет?! – визжал он, когда его уводили. Ему не ответили.
– А действительно, что с ним будет? – спросил я у Шувалова во время перерыва перед допросом Вероники. Мы перекусывали в столовой.
– Пока здесь посидит, а дальше видно будет, – ответил он неопределенно, жевать не переставая.
– А родные? Они их искать начнут. А в милиции скажут, что фээсбэшники забрали.
Шувалов поглядел на меня оценивающе, полностью отвлекшись от поедания салата:
– А, все равно узнаете, – вроде как сам себя успокоил. – Не сегодня завтра машина, перевозящая заключенных, уйдет под лед. В ней будут двое арестованных. Наверное, понятно кто? Трупы, объеденные рыбой и раками, найдут не раньше весны-лета. Экспертиза признает в них наших фигурантов. Конечно, родственники и правозащитники поднимут вой, но не впервой, отобьемся.
– Не очень понятно… – напрягся я. – Людей, что ли, убьете? Так чем вы от «се…
– Успокойтесь, молодой человек! – Следователь всерьез рассердился. – Думаете, в Москве мало невостребованных трупов?
«Он в это верит», – незамедлительно подсказала мне Фиона.
Я расслабился и подосадовал за свою несдержанность. Все, что касается «чернокнижников», меня ужасно нервировало.
– Правильно, – согласился я. – Нечего им с родственниками встречаться. Пусть они для всех мертвыми будут. Они и так мертвы, нелюди.
Шувалов отложил вилку и недоуменно уставился на меня.
– Признаться, не ожидал. Думал, вы о кознях КГБ съязвите или о чем подобном.
– Еще раз повторю, и вы постарайтесь уяснить это очень четко: «серые» – нелюди. Те люди, которые их любят, или родственники «серых» потеряли своих близких с того момента, когда новоиспеченный адепт «черного» культа пронзил свою первую жертву. После этого события все остальные… подчеркиваю – все, включая его же товарищей-сектантов, превращаются в его потенциальную добычу. Все! Поздно. Их не вернуть в лоно человечества. Пусть это и звучит высокопарно, но я в этом убежден абсолютно.
Александр Сергеевич продолжил обед через минуту пустого ковыряния вилкой в тарелке. Обдумывал мои слова. Я и сам, честно говоря, был удивлен своей патетикой.
– А остальные? – спросил я, допивая кофе с булочкой. Дрянной кофе с молоком.
– Что – «остальные»? – не понял Шувалов.
– Будут еще аресты, и все в ошейниках.
Он задумался.
– Они точно обязательны? Кандалы эти ошейные, я имею в виду, не аресты.
– Вы же сами видели действие главной сучки! Обязательны. И с такими, как Светлов, надо быть осторожным. Так что даже не сомневайтесь. Можно, конечно, уничтожать всех без лишних проволочек, и я лично готов осматривать каждого на предмет «серости», но я физически не разорвусь. Сколько-то времени злодеев держать придется, хотя бы до моего вердикта, и на всякий случай горлышки им надо перевязывать.
Можно было бы сделать наручные браслеты, но я твердо решил – ошейники. Так унизительнее, а значит, действеннее – дух сильнее ломается. По собственному опыту сужу. Тем более теоретически от руки можно избавиться.
Шувалов задумчиво пробарабанил «спар-так-чемпи-он» и неожиданно улыбнулся:
– Пусть начальство думает, для того оно и поставлено. – Мои слова об уничтожении «серых» чуть ли не на месте не прокомментировал.
Вероника Павловна Староверова держалась лишь немногим лучше Светлова. Ее тоже сломал ошейник. Даже сильнее, чем первого. За много лет поклонения богам-демонам она привыкла к силе и чувству наполненности ауры; пристрастилась к легкому манипулированию людьми, к скрытой и открытой власти, к рабскому подобострастию, к страху и безусловному подчинению; полюбила колдовать, наслаждаясь не только эффектом заклинания, но и самим плетением нитей силы, которые жалкие человечки даже не видят; упивалась «вечной» красотой и молодостью; была уверена, что это навсегда, что никто и ничто не сможет остановить ее, разве что сами боги, а тут – презренные людишки, рабы и потенциальные жертвы, созданные богами лишь для того, чтобы прислуживать ей, будущей Верховной жрице, отдавать силу и приносить наслаждение.
Но поначалу она молчала. Требовала адвоката и отказывалась отвечать на вопросы. Тогда к ней, державшейся гордо, презрительно-высокомерно, медленно подошел один из следователей. Достал из-под пиджака пистолет, демонстративно передернул затвор, приставил ей ко лбу и медленно спустил курок. Осечка. Бледная как смерть Вероника, не отводящая взора от могильного мрака, скрытого в глубине ствола, взвизгнула, как обычная базарная торговка, мгновенно растеряв весь свой лоск, замолкла, и… со стула закапало. Далее она рассказывала все, часто даже опережая вопросы. Уж не дар ли предвидения у нее открылся?
Ей было без малого шестьдесят. В детстве-юности страстно увлекалась Древним Египтом и была, если говорить по-современному, типичной «ботаничкой». Случилась несчастная любовь с насилием, и девушка возненавидела всех мужиков в частности и весь мир в целом. Потом было совращение опытной лесбиянкой с садомазохистским уклоном. В одной такой игре она и принесла свою первую жертву. В порыве сексуального возбуждения воткнула нож в сердце распятой «учительницы». Нож как бы сам собой вошел в грудь. Неимоверное блаженство и огромная сила потрясли ее… а ночью пришли боги. Учеба, успехи во всем, финансовое благополучие, частые поездки куда угодно, вернее, куда боги направят, реализация самых извращенных фантазий, настоящая сладкая власть над людьми и как самый ценный бонус – молодость, красота, здоровье.
Три года назад боги заставили собирать души жертв в специальные хранилища и отправлять им. Бессмертные людские сущности в этом случае будут поступать «по адресу» полностью, без потерь и гарантированно. А то ранее, мол, случались накладки. По подсказке звероподобных небожителей Вероника лично разыскала в Мексике древний артефакт в виде ступенчатой пирамидки. Он легко втягивал в себя силу и души, а после отправлял их в чертоги богов в виде черного смерча – портала. При первой же активации амулет едва не убил ее и двух приближенных. Пришлось выкручиваться: из туманных подсказок богини Сехмет Главная жрица сама придумала защитный узор и поняла, что силу в артефакт необходимо вливать «внешнюю», и только перед самой передачей, иначе амулет вытянет жизнь из окружающих. Один из Старших жрецов нашел хороший промежуточный накопитель – графит.
Откуда именно необходимо открыть портал – сообщали боги. Иногда, после недвусмысленного распоряжения, приходилось лететь на другой конец света.
Да, всегда занималась этим лично. С Главным жрецом Константином знакома была, боги сводили. Обменялись знаниями и с год уже как не общались. Назвала еще троих Главных: двоих иностранцев и одного москвича. Почему не было постоянного места для жертвоприношений? Боги заставляли искать Истинный алтарь и называли примерные места. Пока таковой не находился. Не знает, как он должен выглядеть, а боги объяснили, что почувствуют его во время принесения жертвы и сообщат. И да, они обещают явиться на Землю во плоти, уверяют, что Веронику назначат Верховной, только когда это произойдет – неизвестно. Нет, о точной дате или хотя бы временном периоде не говорили, даже намеками. Богиня Сехмет, а Веронике снилась чаще всего она, туманно говорила: «Скоро»…
На том первый допрос закончился. Я не открывал рта. Давить на жрицу не понадобилось, рисковать собственным здравомыслием и лезть к ней в голову я не собирался, поэтому в будущем на «свидания» с Вероникой решил не ходить. Плетения стихии Смерти, о которых она могла бы поведать, для меня бесполезны, а обо всем остальном прочитаю в протоколе. «Серые» артефакты принесут.
Я тяжело вздохнул, представив, что к изучению шкатулки, изъятой у геофизиков, прибавится еще и мексиканская пирамидка. Дел сейчас было – завал. Необходимо заниматься производством собственных амулетов, которые очень даже понадобятся.
После Лефортово мы с Шуваловым вернулись на Лубянку и зашли в «мой» кабинет. Он стал гораздо чище, и перед столом с компьютером появился офисный стул на колесиках.
– Выдвиньте ящик стола, – подсказал Александр Сергеевич.
В нем оказался паспорт, корочки вольнонаемного сотрудника ФСБ без указания отдела, ключи от машины с номером на брелке, права, ключи от квартиры с запиской адреса и банковская карта «Виза» с запиской – пин-кодом. Документы были на имя Игоря Михайловича Кравцова.
– Ого, это все мое? – глупо пошутил я. Казалось бы родное имя Игорь неприятно резануло. А вот материальные ценности не зацепили совершенно.
Практически не читая, начал подписывать ведомости, приказы, расписки в получении, о неразглашении и еще что-то.
– Служебное, – успокоил меня руководитель.
– А что с Егором?
– Умер. Дело закрыто, тело кремировано. Родственники ямбурских «серых» до сих пор ищут своих родных, которые, увы, пропали в тайге. Убийство Виктора Лященко, того скинхеда и, кстати, сектанта «Церкви Вельзевула», раскрыто, с Кравцова обвинения сняты. Ваших родителей предупредили, что все нормально, но связываться с вами нежелательно, и, где вы находитесь, не сообщили. Вы уж сами, но намного позже. Пора настала горячая, вы лучше меня об этом знаете.
– Понимаю, – вяло согласился я.
Про Вельзевула, кстати, подробнее надо будет узнать, но потом. Все потом.
– Так, – продолжил я, сев на диван. – Все это замечательно, богато, лирично, но не вижу кварцевых заготовок и новых ошейников.
– Они в слесарной мастерской. Я посчитал, что там будет удобнее. Или я не прав?
– Да нет, правы, это я не подумал. Тогда вот еще что. Насколько я понял, я руковожу… э-э… магической поддержкой в деле «серых». Так? Замечательно. А как мне давать ценные указания?
– Через меня или вашего секретаря, вы его вчера видели – сегодня он занял соседний кабинет. С ним связь через селектор, который встроен в компьютер, разберетесь, а со мной – через телефон. – С этими словами протянул мне вытащенный из кармана аппарат. – Трубка специальная, с шифрованием, мой номер туда забит. Надеюсь, вы не станете злоупотреблять? Например, звонить родне или знакомым.
– Вам денег жалко? Так я сам буду закидывать, – пошутил было я, но, увидев, как напрягся Шувалов, поспешил его успокоить: – Что я, не понимаю! Секретность, враги не дремлют и все такое.
– Типа того, – улыбнулся он одними краешками губ. Взгляд при этом оставался серьезным. – Секретаря зовут Костя.
Со слесарем «Баталовым – Гошей», в действительности откликавшимся на имя Михаил и все его склонения и сокращения, мы быстро нашли общий язык и перешли на «ты».
– Ошейнички нормальные, только я забыл в прошлый раз сказать, что необязательно замуровывать гранаты, подойдут и кварцы такой же формы. Чисто для экономии, но! Думаю, родное государство не обеднеет, – подмигнул я ему.
Он со мной согласился.
– Ладно, поехали дальше. Ошейниками займусь попозже, десять штук – не шутка даже для меня, – пояснил я, отвечая на нетерпение слесаря, которому очень хотелось увидеть, что же такое я с ними вытворяю. – А пока поглядим на кварцы.
По словам Миши, их было ровно сорок. Толстенькие квадраты три на три сантиметра. Очень чистые, без примесей, качественно ограненные. Не скупится Родина! Сказал бы – алмазы, достали бы алмазов. Но я скромный, о бюджете радеющий.
– Миша, будь добр, раскидай их на две равные кучки… У тебя лак есть?
– Есть, а какой нужен?
– Чтобы на кварце нарисовать кое-что.
– Да ты что! Такой краски в природе не существует! Любой краситель с них быстро сходит: на то они и драгоценные-полудрагоценные! – сказал он тоном возмущенного лектора. – Но можно вытравить, если сильно запечатлеть что-нибудь надо.
– Разве? – Я удивился. – Да я сам лично… – и замялся.
Та эгнорская краска была алхимической, и вдобавок я обрабатывал поверхность легким заклинанием. Нет, на Земле заморачиваться с алхимией глупо, тем более что я в ней не силен.
– Тогда по-другому поступим. Половину заверни в сеточки с цепочками, чтобы на грудь вешать, как кулоны, а ко второй половине приделай ручки в форме… пистолетной. Эти кристаллы стрелять будут. Ручки можно деревянные.
– Стрелять?! – Мишиному удивлению не было предела.
– Как в «Звездных войнах», – подтвердил я. – Луч пойдет с узкой грани. Какую поставишь «вперед», та и станет направляющей. – Я говорил на полном серьезе, и Миша поверил. Но все-таки недоуменно сел в дерматиновое кресло. Я давно сидел в аналогичном.
– Да, совсем забыл! В ручках сделай канал для заполнения пирамидками из графита, и чтобы самый верхний одной гранью обязательно касался кристалла. И к тем кулонам графит пришпандорь. Ясно? Придумай, чтобы общая форма получилась приемлемой, посимпатичней. Красота – тоже сила.
Кивнул Миша через минуту обдумывания. Обстоятельный мужик. Я потянулся, зевнул, тряхнул головой и принялся за ошейники. Вдруг вспомнил об испытании графита в качестве накопителя:
– Александр Сергеевич, распорядитесь принести в мастерскую пирамидку графита из найденных у «серой» и закажите партию новых размером… – потянул, в ожидании глядя на Мишу.
Тот подумал и выдал:
– Сантим.
– Сантиметр, – закончил я, – жду.
Камни душ, захваченные в Ямбурском урочище, давно разбили. Каких трудов стоило убедить это сделать! Только тогда, когда Фарида и Розу удалось научить увидеть-почувствовать в них тоскливую, ни на что не годную силу, начальство дало добро. Разбили камни обычной кувалдой, и сразу после этого все присутствующие, независимо от наличия паранормальных способностей, почувствовали облегчение и благодарность. Словно ангел крылом коснулся. Все искренне порадовались и потом, вдали от начальства, по чисто русской традиции, устроили поминки, плавно перешедшие в банальную попойку. Понятное дело, без меня. Я к тому времени уже был в местах не столь отдаленных.
Такая же участь ждала камни душ, найденные у Вероники.
Когда я объяснял «курсантам» то, что души жертв напрямую и в обязательном порядке попадают в распоряжение темного божка, то немного недоговаривал. Неопределенность все-таки была. Душа человека – потемки, и многое зависело от ее силы, упорства и груза грехов; являлся ли человек почитателем какого-нибудь бога или был атеистом, вел ли праведный образ жизни или гулял в свое удовольствие и так далее, и тому подобное. Зато с «камнями душ» все становилось однозначно – к демонам; туда, куда божок, принимающий жертву, души обычно и отправляет. Только посредством камней это происходило напрямую, без потери даже самой малой частички бессмертной сущности. Это меня Лиона просветила, которая при помощи «своей» богини пленных жрецов Неназываемого как орешки раскалывала.
Графит, забитый маной под завязку, как я и ожидал, оказался бесполезным. Сила Смерти – далеко не сырая мана, она переформатированию не поддается, как, впрочем, и любая другая специфическая сила: допустим, тот же Огонь. Но если последнюю силу можно легко добыть из «общей», чем мои «девочки» занимаются по сути автоматически, а я сознательно, когда прогоняю сырую ману через нужный форматирующий модуль. На выходе получается сила определенной стихии. И почти во все амулеты подобный модуль вставлял. А Смерть – есть Смерть, только жертвоприношение.
Замерил рассеивание маны из накопителя. Оно оказалось умеренным, немногим больше, чем из алмаза. Кусок графита убрал в карман. После, когда буду один, развею ману Смерти. Мишу жалко. Неприятные ощущения ему гарантированы.
Я успел активировать всего два ошейника, как принесли заказанные «чистые» пирамидки. Оперативно. Недолго думая влил в одну ману жизни и почувствовал снижение энергии в ауре.
«Запаса в накопителе всего на одно трехуровневое плетение хватит, графит – далеко не рутиний, – доложила Синя. – К тому же он пачкается, фи. Скоро ты на шахтера будешь похож. С десяток пирамидок заполнишь – и все, ты пуст, как сапог на вешалке. Ну и я еще на пятнашку смогу подкинуть по доброте душевной – и все. А как быть с восполнением маны? Ты, по своей всегдашней дурости, так и не разобрался. Тебе что, всегда подсказывать? Просто кликнуть Лизию – еще не факт, что та нитка откликнется. Может, надо воззвать к небесам, на горох коленями падая. Или пред жерлом вулкана руки воздеть и молиться, себя не жалея, в жерло прыгнуть готовясь… – не может Синя не ерничать. – Ты ж, считай, только перед угрозой гибели помощь получал».
«Еще и камушки по одному третьему уровню заберут, не забывай!» – поправил я Синю, фантазии оставив без внимания.
«Я-то помню! А вот ты… сколько ты в первые ошейники сдуру вбухал? Раздухарился, будто у тебя от маны склады ломятся! Почем нынче сила, не подскажешь? Прикупить хочу, не помешает…»
М-да, проблемка… но ничего, главное – начать. В волшебное слово «Лизия» я верил почти безоговорочно. Но в том-то и дело, что почти. Противный червячок сомнения точил, сволочь, мою убежденность, как его наглый коллега изнутри портил внешне аппетитное наливное ароматное яблоко. Но выхода не было: амулеты необходимы и ману потратить придется, а дальше последует «пан или пропал».
Заполнил остальные ошейники. Каждый, проверяя, застегивал вокруг руки и спешил снять. Операция неприятная, но необходимая – ОТК создавать не собираюсь. В итоге аура заметно облегчилась – маны потратилось много.
– Ну как, Миш, хоть один на пробу сделал? – крикнул я, обернувшись к открытым дверям в смежную комнату.
Я приспособился работать за видавшим виды деревянным столом рядом с абсолютно не нужными мне (а подозреваю, и Мише) тисками. В соседнем, большом помещении стояли станки и прочая слесарная дребедень, включая пару продвинутых верстаков, не таких, как «мой» антиквариат, приспособленный под перекусы и чаепитие. И не только чая.
– Да! – ответил он мне. Миша наблюдал за мной не дольше минуты. Ничего не заметив, крякнул, изображая понимание, и важно удалился к станкам. – Два кулона и один стреляющий. Хорошо, что я резьбе по дереву учился и плашки нашлись. Но я уже заказал в столярку, они этих ручек вмиг наделают. Ты заходи ко мне, чего там расселся?
Я с неохотой поднялся. Устал.
Кулоны выглядели красиво. В хромированной сеточке в форме мешочка сверкал кварц с прилепленным к нему кусочком графита. Графит был залит янтарной смолой, которая делала из него красивую овальную выпуклость на плоской стороне квадратного кварца. Выглядело это на удивление изящно, в асимметричном стиле псевдошемякинского авангарда.
– Ух ты! Да ты художник, Миша!
Он делано-скромно промолчал, небрежно пожимая плечами. Мол: «Чего там! Разве это красота? Так, плюнул и растер, не задумываясь…» Похвала была ему приятна.
Я решил вложить в защитный амулет два плетения: «щиты» Жизни и Разума, оба – второго уровня. Разум, понятно, от внушений, а Жизнь – лучшая защита от заклинаний на основе Смерти. Второй уровень – компромисс с возможностью накопителя, и, думаю, он вполне достаточен. Единственный минус – оба плетения в ауре немага будут включаться одновременно (срабатывает тот, на чью «епархию» покусятся первым: на мозги – «щит разума», на тело – «щит жизни»), но и конфликтовать не будут – проверено. Ничего, проинструктировать оперативников – не стоять тупо на пути пуль (а то обрадуются непробиваемости!), особенно когда вместе со стрельбой «туманы» да «огни» серые пускают – и тогда все будет хоккей. Лучшая защита – уклонение. Это мои «девочки» легко разделяют защиты, вынося одну за пределы ауры, а у обычных магов такой номер не проходит: два активных плетения, развернутые в одной ауре, – гремучая смесь, поражающая самого создателя. С атакующими заклинаниями проще; они вовне направлены, в ауре не задерживаются.
При заполнении второго кулона «внутренний голос» выдал язвительное замечание. Понятно, кто именно:
«Я уже свою силу отдаю: знай, недотепа». К сведению принял, но не отреагировал.
Моя аура облегчилась весьма значительно и не спадалась исключительно из-за того, что в ней оставались силы других стихий: немного Воды, которая потратилась на ошейники, Огня, Воздуха, Земли и Света, которые ранее отформатировались из «общей», и я, хоть убей, не помнил, когда это вставлял в ауру соответствующие модули-конвертеры. Зато получился, так сказать, НЗ.
Взялся за «ловчую сеть». Именно это заклинание я решил вложить в…
– Как назовем эти ручки? – спросил у Михаила.
– Бластеры, конечно! – ответил он не задумываясь.
– Бластеры так бластеры. Впрочем, потом можешь переиначить, когда увидишь, чем он стреляет.
В ручку легко поместились четыре пирамидки и закрылись деревянной пробкой. Подумал и перемотал для надежности изолентой, чтобы не выпала.
– Я потом нормальную защелку придумаю, – прокомментировал это действие Миша.
Плетение третьего уровня – тут не надо мелочиться, вкладывал аккуратно, с направлением на выход в сторону пальцев, где у нормального пистолета ствол. Ювелирной точности не нужно, захват у сети широкий, но все же… Предусмотрел «защиту от дурака», учтя обязательное наличие у пользователя желания пальнуть, и устроил чувствительное поле наверху кристалла – давить большим пальцем, вместо курка. Ничего нового, кроме формы, все это было давно опробовано в моем баронстве. Заполнил силой Жизни и сдулся окончательно, вместе с астральными накоплениями Сини.
«А я предупреждала! Ты за раз силы на пять трехуровневых плетений выдал! Между прочим, мою, кровную, использовал. Дракула недоделанный…» – комментарий от Сини не заставил себя ждать.
– Миша, кошку можешь достать? – поинтересовался я, замечание Сини привычно пропустив мимо ушей.
– Кошку? – удивился он. – Могу, их тьма в подвале. Расплодились бестии, пригрелись… А зачем?
– Для испытания. Ты иди, я пока посижу, устал.
Он нахмурился, но к двери направился.
– Да жива она останется! – крикнул я вдогонку.
В Эгноре, в отличие от Земли, не вели статистику на все случаи жизни, но там рассказывали, что хоть и редко, но от воздействия трехуровневой «ловчей сети» люди иногда умирали. «Серых» мне было не жалко, главным, что я имел в виду, когда доводил «сеть» до третьего уровня, была надежность поражения – в силе их защитных амулетов я лично убедился. Как бы не по одному разу стрелять пришлось. Кстати, про кошек не зря говорят, что у них девять жизней, – они гораздо выносливее людей, для испытания достаточно мощного парализующего оружия подходят идеально.
Михаил принес сразу двух, возмущенно визжащих и царапающихся.
– Быстрее, Егор, что делать? – крикнул, на вытянутых руках держа животных за шкирку и матерясь, когда вертлявые бестии доставали-таки его когтями.
– Кидай одну вверх, – крикнул я и пальнул навскидку. Непривычно было жать большим пальцем сверху вниз, на джойстик больше походило, а не на настоящее оружие.
Специально смотрел только обычным зрением. Полупрозрачный ворох тускло-синих капель устремился к цели со скоростью быстро летящей стрелы. Мелькнуло что-то вроде синего нечто, отдаленно похожего на рой навозных мошек, и кошка, заглохнув, шлепнулась на землю.
Жива. Без движения и без сознания.
– Дай мне вторую кошку, – сказал я Мише.
Он не думая протянул мне хрипло голосящую вторую скотину. В моих руках она, точнее, он сразу затих. Михаил, пораженный действием бластера, не обратил на это внимания. Он ожидал чего угодно, только не этого. Например, лазерного луча или огненной стрелы, как в «Звездных войнах», а тут… сверкнуло синим – и все. На бетонный пол упала вялая кошка, глухо хлопнув черепом, точно горшок с цветком свалился. Миша даже ойкнул: не разбился ли?
Во вторую цель я уговорил выстрелить Мишу. Он тоже попал. Я объяснил, что целиться надо по большому пальцу, пояснил, что захват у бластера широкий, пусть не переживает за отсутствие прицела.
– Не, какой это бластер! На игральный автомат из детства похож, – проворчал он после выстрела.
– Может, тогда джойстиком и назовем?
– Пусть будет. Жостик так жостик, – не в ладах он был с компьютерными играми, сразу видно. – Но мушку я придумаю, есть мысль… А что с кошками-то? Вроде дышат…
– А ничего. Завтра оклемаются и будут как новые. У тебя пожрать есть?
– Так ты закажи! – подсказал Миша и хитро потер руки.
Больше я не работал. Позвонил Шувалову, заказал обед, вернее – ужин на двоих в мастерскую, и предупредил, что после сразу поеду домой, мол, вымотался.
– На завтра намечены аресты, – предупредил он меня.
– Отменяйте! – заявил я безапелляционно. – Завтра я еще поработаю над амулетами. Только послезавтра – и не вздумайте без меня!
Меня послушали. Обернувшись к верстаку, я обнаружил на нем початую бутылку водки и Мишу, режущего розовое, ароматное, остро пахнущее чесноком сало с тонкими мясными прожилками. Я слюной чуть не захлебнулся…
В шестиэтажном доме сталинской постройки, в просторной двухкомнатной квартире я наконец завалился на настоящую двуспальную кровать.
Синя убрала свежий алкогольный запах, и я поехал смело, не хуже опытного московского таксиста используя сквозные дворы да переулки, тщательно изучив перед отъездом компьютерную карту. На ней, кстати, были подписаны все проездные дворы со знаками и указанием самозастроенных препятствий. Не какая-нибудь инетовская халява, а техотдел родной службы поработал! Джи-пи-эс не понадобился. Тем более что равнодушная девка-диктор гнала меня по объездному маршруту. Я ее отключил.
На кровати набрал полную грудь воздуха и с замиранием сердца прокричал:
– Лизия! – облом. – Лизия, приди! – провозгласил, как заклинание. Пусто.
Заволновался не на шутку. Нырнул в астрал и уже оттуда во всю глотку: «Лизия!!!» В ответ теплый ветер пронесся по астральному миру, и на меня снизошло умиротворение.
«Надо силы? Пожалуйста, для всех стихий, я специально для тебя заранее разделила, бери сколько нужно…» Уверенный, спокойный, сильный… пожалуй, не голос, а понятия, пришедшие из мира, окутанные в форму женского… нет, заботливого и в то же время благодарного материнского голоса.
На полную зарядку Жизнью ушло минут пять, Разумом и Водой – быстрее, остальные стихии – практически незаметно. После зарядки я блаженно заснул.
Весь следующий день занимался исключительно амулетами. В этот раз мне помогал, точнее, не мешал Фарид. Этот в третьем поколении московский узбек сильно продвинулся в видении. По эгнорской классификации он был бы уже полноценным видящим и после нормальной инициации наверняка станет магом.
«Как там моя молодежь?» – всплыла у меня шутливая мысль. Я имел в виду «эвенкийских» эзотериков; москвичей, кстати. Совсем забыл о них. Спецслужбу к ним привлекать не стоит, а потом связаться надо будет. Какие у них успехи? Очень любопытно.
Миша приносил амулеты один за одним. Он еще вчера после моего ухода организовал чуть ли не конвейер со всевозможными смежниками, и работали они без сна. Крепок слесарь. Фарид смотрел во все глаза и параллельно снимал на камеру. Знал, что ничего она не зафиксирует, но для отчета это было необходимо. Когда я для проверки защелкнул на руке ошейник, теперь уже с кварцем, он бестактно спросил:
– Так на тебя тоже действует?
– Частично.
– Вижу, как частично, – ухмыльнулся он. – Щелкаешь замком, словно тумблером: щелк – и фонарь погас. Тьма. Полная. Ты ненормальный, что ли? Не понял, с кем связался?
Он был из тех людей, которые любят резать правду-матку. Не начальству, боже упаси! Провокаторы из таких непревзойденные получаются, наподобие попа Гапона небезызвестного.
– Будешь вякать – посадят в этот ошейник и станешь тявкать только по приказу. Я ни в жизнь им такое оружие против себя не подарил бы!
– А чего же ты здесь служишь?
– А где мне еще работать с моими способностями? – удивился он довольно искренне. – Пробовал свой салон открыть, типа гадать, там, порчи и другое фуфло снимать – муторное дело, а здесь практически на гособеспечении и оклад неплохой. Что еще надо?
– Ты прав, ничего. Надеюсь, меня им не сдашь?.. – прошептал я заговорщически.
– Они еще не знают? Конечно, за кого ты меня принимаешь! – Завтра же побежит стучать, у Фионы спрашивать не нужно.
Шувалов – сто процентов не рассказал. И аппаратура в моем кабинете разговор не зафиксировала, не зря он отворачивался и шептал. Так что пока не ведают… и плевать, если узнают.
– Я верю тебе, друг, – сказал я душевно, положив руку ему на плечо. Он с чувством сжал мою ладонь. Я покосился на камеру – она была выключена.
До вечера успел сделать сорок амулетов, по двадцать защиты и нападения, и десять ошейников. Три раза заполнял опустевшую ауру и устал как собака. Хватит. Больше пока делать не буду, дальше… определюсь по ходу. С накопителями надо вопрос решать, не все же время мне их заряжать! Саяно-Шушенской ГЭС себя чувствую.
Едва открыл дверь домой, как с порога в нос ударил аромат печеной утки с яблоками.
«Зина! – понял я, скрипя зубами, испытывая сложное чувство. – Оперативно сработали, черти. Мол, вот тебе пряник и кнут одновременно. Зашалишь, так мы ей каверзу учиним. Прекрасно знают, как я за нее бился. Тогда и понимать должны, что я их за нее порву! Тьфу! Это Фарид, сволочь, мрачные мысли навеял…»
Развеялись они сами собой, когда Зина в фартуке и цветастом халате бросилась мне на шею и поцеловала взасос. Вся такая домашняя, мягкая, густо пахнущая кухней и уютом, и тем не менее в «боевой раскраске» опытной соблазнительницы, ожидающей моего появления каждую секунду.
– Егорушка, как я по тебе скучала! – шептали ее губы, а руки сдергивали с меня одежду.
Я поддался. Родная она мне стала. Любовью это не назовешь, так что ты, Лиза, не ревнуй! Тебя я без всяких оговорок люблю. Да ты знаешь.
Потом мы с аппетитом уминали вкуснейшую утку, запивая ее красным пряным вином. Зине в фирменном магазине посоветовали французское «Ля Вьей», а деньги она не экономила.
– Один отец был против моего отъезда, – болтала довольная Зина. – Он зол на тебя после всех этих событий, и особенно после подписки о неразглашении.
– А Сергей?
– От них с Элькой тебе огромный привет и подарки, потом покажу. Там в основном Элькино вязание. С работы я уволилась, так что буду москвичкой-домохозяйкой. Не смотри на меня так, знаю я все! – воскликнула, нервно бросив утиное крылышко. – Чего ты мне настроение портишь…
– Все-все, не буду, – пробормотал я, раскаиваясь, прижимая ее голову к груди.
В астрал я сегодня не ходил.
Ровно в восемь ноль-ноль руководитель проекта «Мерлин», то бишь подполковник Шувалов, ждал меня в моем кабинете.
– Пойдемте, Егор, на оперативную планерку, – позвал после взаимных приветствий. – Будем обсуждать план задержаний «серых». – С моей легкой руки слово укоренилось.
– Сегодня?
– Да. Вы готовы?
– Готов.
– Из четырнадцати человек нашли тринадцать, это из «пятерок» Вероники, и одного Главного жреца. Того, москвича. Все находятся в Москве, все под круглосуточным наблюдением. По пути поговорим, Егор: нам в другой корпус идти, и я успею ввести вас в курс дела.
– Вы вызвали Зину? – спросил я, как только мы вышли в коридор.
– Не моя инициатива, но я был в курсе. А что, плохой сюрприз? – говорил, улыбаясь довольно искренне.
– Да не в этом дело! Можно подумать, вы не понимаете… – Фээсбэшник только удивленно поднял брови. – Заложница! – выдал я зло.
Шувалов остановился, резко повернулся ко мне и сказал сухо, выделяя каждое слово:
– Чем вы конкретно недовольны, объясните? Живете в хорошей квартире; есть машина, деньги, любящая вас женщина – и вы ей симпатизируете – практически жена. Работа рядом и, вы уже заметили, ни одного конкретного приказа! Вы делаете что хотите. Что вам надо, спрашиваю еще раз? Бред о «заложнице» даже комментировать не желаю, – в свои слова он верил.
Я не нашелся, что ответить. Все мои опасения основывались исключительно на уровне интуиции, я ждал подвоха. Слишком гладко все шло для такой службы, но как объяснишь? Бросил вполголоса:
– Свободы, – и зашагал вперед, оставив начальника позади.
Он услышал. Ответил чуть насмешливо:
– А вас никто не держит.
Так я ему и поверил.
Шувалов меня догнал и продолжил говорить, вернувшись к делу:
– Операция в целом разработана, от вас требуется консультация по поводу работы с амулетами. Насчет личного участия подумайте еще: оно действительно необходимо? Наши оперативники – настоящие профессионалы, поверьте на слово.
– В первый раз я должен быть рядом, теперь вы мне поверьте.
Оперативников в небольшой классной комнате с партами и доской, изрисованной разными кружочками со стрелочками, было двадцать пять человек, включая пять женщин. Одеты все были вполне обычно, среднестатистически. Кроме одной мадам, которая косила под потрепанную дорожную проститутку.
За первую перед доской парту сели Шувалов и начальник оперативного отдела. Это я понял из контекста, никто никому никого не представлял. Обо мне Шувалов сказал: «Разработчик новых устройств для задержания особо опасных лиц, обладающих паранормальными способностями». Предоставил мне слово. Перед этим я шепнул ему:
– Александр Сергеевич, срочно прикажите достать холста, или сукна, или хэбэ – метра три-четыре. Главное, чтобы только из натуральных волокон, без синтетики. Пусть сюда принесут. И ножницы. – Мне сразу бросились в глаза два деревянных ящика, в магическом зрении буквально пылающих. Опера́ тоже сверкать будут, как новогодние елки. Как раньше не подумал?
Шувалов тут же куда-то позвонил и поговорил на повышенных тонах.
– Мы собрались арестовывать колдунов – назовем вещи своими именами, – начал я свою речь. По аудитории прошел шумок и затих. – Этот предмет называется жостик, он выдает излучение, парализующее человека на расстоянии до пятидесяти метров. Эффективное расстояние – до двадцати… – и так далее, все тактико-технические характеристики обоих амулетов, и защитного и атакующего. – Вооружены ими будут двадцать человек. Вопросы?
– Негоже знакомиться с новым оружием в день операции, – пробасил начальник оперов, – испытать надо, пристрелять. Да и сомнительно мне: какие-то детские игрушки… – про колдунов промолчал, не в первый раз, видимо, слышал.
– Так давайте на вас испытаем игрушечку, – предложил я. В зале весело зашумели. – Не бойтесь, я вас сразу вылечу.
– Прекратите балаган, товарищи офицеры, – нестрого скомандовал Шувалов, укоризненно посмотрев на меня. – Во дворе мы подготовили контингент, прошу всех туда.
Я напрягся, и тогда он уточнил с сарказмом:
– Там козы. – Среди оперов снова послышались смешки. – Одного жостика достаточно? Возьмите, пожалуйста.
Здорово он меня уел «контингентом», остряк.
Из импровизированного загона выгнали первую козу. «На бойню везли, мы перехватили на время», – ответил Шувалов на чей-то вопрос. Обслуживали испытание офицеры в форме с погонами не ниже лейтенантских.
– Кто попробует первым? – спросил я.
– Разрешите мне, товарищ разработчик, – игриво попросила «проститутка», подходя ко мне развязной походкой.
– Рукоять один в один как у «макарова», – инструктировал я. – Берете как обычно, а большой палец кладете сверху – он как раз будет показывать направление выстрела. Для прицеливания совмещаете мушку и центр сустава последней фаланги (Миша приделал-таки мушку). Точность не критична, главное – направление. Пожелайте выстрелить и только после этого надавите большим пальцем на кристалл. Сила давления не важна, важен сам посыл. Это как бы сенсор на пульте, только желание поразить цель – обязательное условие. Вроде предохранителя. Понятно?
Женщина нахмурилась:
– В общих чертах.
Я помог ей взяться, правильно положить палец и направить оружие.
– Не переживайте, попадете. Расстояние – метров двадцать, значит, диаметр поражения – метра три, – сам выдумал, никто не замерял. В нашем рациональном мире констатация «точных» цифр действует магически. Люди чувствуют себя увереннее. – Пожелайте выстрела – и дави́те.
Несколько долгих секунд «проститутка» корчила разные злобные рожи, от которых остальные оперативники сдержанно хихикали, принимая последнее мое объяснение за шутку. Она, видимо, тоже. Наконец, неожиданно для всех и для нее самой, с кристалла сорвался рой синих мушек. Рой за мгновения домчался до парнокопытного, разросшись до клубка размером с легковушку, окутал козу и исчез, словно никаких мух и в помине не было. Животное упало, как подрубленное, наконец-то замолкнув. А то блеяла не переставая…
«Ох…» – раздался общий вздох, выражающий целую гамму эмоций.
– Действительно надо захотеть, – объясняла всем женщина, пораженная содеянным, пожалуй, гораздо больше других. – Я сначала просто так давила. Думала, что шутка, смеялась. Потом на себя разозлилась, потом на… – не сказала, но на меня покосилась, – скотину.
Шестой «курсант», взяв жостик в руку, вдруг замер и с каким-то детским восторженным удивлением произнес:
– Так он… пустой! Я… почувствовал!
– А я говорил: в нем пять зарядов. Предыдущий должен был почувствовать мигающую пустоту. – Я посмотрел на молодого парня в короткой турецкой дубленке.
– Я подумал – так надо… – ответил он, недоуменно пожимая плечами. – Вы не объяснили конкретно.
– Ладно, теперь все знают. Сейчас заряжу, – проворчал я, протягивая руку за амулетом.
Опер с интересом отдал его мне, держа как пистолет при передаче – «стволом» в сторону от всех.
Я подержал ручку в кулаке и через пару минут вернул шестому оперу. Как только он взял амулет, его лицо от удивления вытянулось. И следом все, за исключением Шувалова, та-ак на меня посмотрели, что мне стало неудобно. Так, наверное, снежного человека разглядывают. Если поймают. И меня, кажись, заарканили. Я, получается, единственная в этом мире магическая «электростанция», потому – ценная. Думать надо, как из этой ситуации выйти…
Десятого козла на мгновенье окутала серая пленка, и он не упал, а просто дернулся. Но стоял уже как пьяный, шатаясь и неуверенно переступая с ноги на ногу, в которых путался. И вопить перестал.
– Александр Сергеевич, предупреждать надо! – возмутился я.
Впрочем, сам был виноват. По-глупому отвлекся на очередного сотрудника, не глядел на животное, не заметил амулет. Шувалов в притворном сожалении развел руками. Я перехватил инициативу:
– Все заметили серую пленку?
– Да… нет… нет… да, – раздалась разноголосица.
– Вот видите! А надо, чтобы видели! – перекладывал я с больной головы на здоровую. Как мог забыть об испытаниях с амулетами «серых»?! Плохой из меня учитель.
«Учитель ты нормальный, а управленец – никакой», – встряла Фиона.
«Да я целым баронством управлял!»
«С друзьями-помощниками, – уточнила Фиона, усмехаясь. – Не заводись. Ты в экстренных ситуациях на высоте», – подсластила пилюлю явной лестью.
«Да иди ты!» – возмутился я, но хитрая «разумница» сделала свое дело – от досады следа не осталось.
Осталось сожаление о глупых ошибках, которые в Эгноре я ни за что бы не совершил. Во-первых, свечение амулетов. Подумал бы об этом заранее, там магов и видящих полно. Во-вторых, испытание «серых» амулетов… здесь, пожалуй, Шувалов просто меня опередил. В-третьих… в общем, вживаюсь я в земные условия, эгнорские уходят на второй план, и это грустно.
Диалог продлился чуть дольше секунды.
– Все смотрим внимательно! – решительно скомандовал я и обратился к оперативнику, держащему «жостик». Он был растерян. – Собраться! Целься! Пли!
Противная скотина снова устояла. Выписывала восьмерки вокруг колышка, спотыкалась, мотала головой, словно пыталась вытряхнуть из черепа что-то чужеродное, но упорно не падала. Амулет подобрали ни разу не пользованный.
«Фарид постарался, больше неко… нет, еще Роза могла подсказать», – рассуждал я, командуя:
– Огонь!
Коза наконец-то завалилась.
– Серую пленку теперь все видели? Отлично. Запомните: полнозаряженный амулет «серых» пробивается с третьего попадания. Товарищ подполковник, – обратился я к Шувалову, – передайте мой защитный амулет офицеру обслуги, пусть наденет на следующую козу.
Мой артефакт не выдержал. Синяя пленка сверкнула, но козел все равно зашатался и плавно опустился на снег. Как бы спать прилег, свернувшись.
– Я предупреждал! – воскликнул я, перекрывая недовольный гул. – Атаку я сделал сильнее, чем защиту. Но этого достаточно! Колдуны не смогут вас загипнотизировать и подчинить, а кроме того… секунду! Не оттаскивайте животное! – крикнул подошедшим к козлу сотрудникам.
Подбежал к спящей скотине, зарядил амулет, висящий на шее, и разбудил животное. Погладил, чтобы возмущенный самец перестал мекать и замер на месте.
– Стреляйте пулями, желательно помощнее.
Кто-то принес пистолет-пулемет. Амулет выдержал семь прямых попаданий, не считая касательных.
– Нихренасе! – выразил общее мнение молодой опер в турецкой дубленке. – Это же «Вереск»!
Я и сам был удивлен подобной непробиваемостью, но потом рассудил: «девочки» рассчитывали прямое попадание винтовочной пули в «щит жизни» первого уровня, а в моем амулете стояла защита второго уровня, к тому же с двумя стихиями, да еще и пленка колыхалась, всегда подставляясь углом, отводя пули рикошетом. Это… работа плетения Разума?
«Ты прав, – подтвердила Фиона. – Интересный эффект синергии, причем «щит разума» при этом не активировался».
Вернувшись в класс, я сделал лишнюю, по общему мнению, вещь – с помощью женщин-оперативниц завернул все амулеты в суконные мешочки из нарезанных тряпок и перетянул горловины капроновыми шнурами. С торчащими цепочками пришлось помучиться. Наложил на все чехлы модули блокировки свечения из стихии Жизни. Им хватит питания от уже существующих накопителей, расход минимальный. Свечение сразу прекратилось. Позже сошьют нормальные чехлы.
Никто не заметил изменений, но мне поверили, что «так надо». Каждый стал приноравливаться к стрельбе «вслепую». А чего там приноравливаться-то? Ручка ложится в руку прекрасно, кристалл чувствуется и сквозь ткань. Физически касаться голой кожей к кварцу не обязательно, там главное – проникновение ауры и желание пользователя. Может, потом доработать и сделать подобие ствола, чтобы в себя случайно не направить. Но это будет «по просьбам трудящихся» – им работать, подскажут.
Я не вмешивался в обсуждение планов и схем задержаний. Они толково усвоили преимущества и недостатки новых устройств и сразу включили их в разработку. Разбились на тройки со всевозможными подстраховками друг друга. Одна тройка на одного «серого» – более чем достаточно. Пришли к выводу, что основное – это первый «выстрел», который ушатает злодея, далее – проще.
– Я пойду с двумя оперативниками, которым третьего не хватает, и мы будем брать Главного жреца, – заявил я не терпящим возражения тоном. – Во всех вопросах, связанных с колдовством, слушаться меня беспрекословно. Ясно? – и в упор посмотрел на своих напарников, ставших таковыми вопреки их собственному желанию.
Одним из них оказался тот парень в короткой турецкой дубленке. В помещении, разумеется, без оной. Вторым был мужчина средних лет в очках. Такой потомственный интеллигент в дешевом костюме с небрежно незатянутым галстуком.
