1
Опора отдаленно напоминала ажурную решетчатую букву «Т», и на одном плече ее поперечной палочки стояли сейчас мы с майором.
Внизу, у нас под ногами, свисали здоровенные стеклянные изоляторы – длинные, замысловатой формы, порождающие ассоциации с секс-шопо, и наверняка порадовавшие бы дедушку Фрейда… А к изоляторам крепились провода, по которым – бедный мой сустав – нам надлежало проникнуть на ТЭЦ.
Но сначала мы с майором решили вновь немного осмотреться.
Решено – сделано. Вид отсюда был не хуже, чем с триангуляционной вышки. Даже лучше – объект наблюдения приблизился чуть ли не вдвое.
А вот другие объекты, в количестве не то шести, не то семи стволов идущие по нашему следу, больше на глаза не попадались. Надеюсь, со следа они все же не сбились и доковыляют до вышки, и «каракалы» перестреляют их сверху, обезопасив нам хотя бы тыл…
До здания – до здоровенного серого параллелепипеда, куда мы стремились попасть, – стало гораздо ближе.
Было оно не маленьким – этажей десять или двенадцать, если мерить мерками жилой застройки, – но на фоне башни-трубы ТЭЦ смотрелось кукольным домиком. А фигурка на плоской крыше казалась вообще чем-то насекомообразным.
Что находилось в здании, я понятия не имел. Может, там газотурбинный блок, а может, паротурбинный, а может, еще какой-нибудь блок, а может, и не блок вовсе, какая разница… Главное, что над крышей тянулись провода высоковольтки. А по крыше уныло слонялась человеческая фигурка, и я надеялся, что принадлежит она Ильзе.
Ну а кому же еще там загорать?
Не Чеширский, у того пропорции совсем иные, даже на таком расстоянии не перепутаешь с женскими… А там, на ТЭЦ, не курорт с солярием на крыше, там ни женщины, ни мужчины долго не заживаются. Короче – Ильза, больше некому.
Она нас видела. Не знаю уж, только ли сейчас заметила, или еще на триангуляционной вышке, но заметила. Я поднял руки, помахал над головой на манер матросика, семафорящего с мачты, – предполагаемая Ильза в точности скопировала мой жест.
Жаль, что ни я, ни она не владеем сигналами морского семафора. Можно было бы загодя узнать обстановку на ТЭЦ… Но чего нет, того нет. Пытаться на ходу изобретать язык жестов не резон, все равно не поймем толком друг друга.
– Не туда смотришь… – сказал майор. – Оторвись уж от своей ненаглядной на минутку. Погляди, какая херня к нам летит…
Я послушно оторвался от созерцания ненаглядной. Потому что ничего хорошего над Зоной не летает. И даже хотя бы нейтральное прилетает сюда редко.
Но на этот раз над Зоной летел рукотворный аппарат. Выглядел он причудливо, но излишне враждебным не казался. Скорее, нейтральным.
– В небесах херня летала, серебристого металла, – продекламировал я. – Очень много в наши дни неопознанной херни.
– Да какой там металл… Что-то вроде древнего биплана… Самого древнего, за полсотни лет до братьев Райт изобретенного. Дерево да тряпки.
Шуток майор не понимал и цитаты опознавать упорно не желал. Ну как прикажете общаться с таким человеком?! Пристрелю его как-нибудь при оказии…
Но в своей оценке летательного аппарата майор был прав. Откуда-то из-за Периметра к нам действительно приближался дедушка всех аэропланов, словно бы украденный из музея истории авиации, из той части экспозиции, где собраны мертворожденные монстры, изначально не способные подняться в воздух.
Этот, однако, поднялся. И летел. Я бы не удивился, увидев тянущийся за ним густой дымный след – по моему разумению, летать этакое чудо техники могло исключительно на паровом двигателе.
Но следа не было, ни дымного, ни какого иного. И звуками никакими полет не сопровождался. Похоже, чудо техники летело сейчас на манер планера.
И поневоле возникало подозрение, что выпорхнула эта пташка из того же гнезда, что и другой аппарат, сбитый нами вчера утром. Из кружка «Умелые руки» при НИИ ИАРОР.
Разумеется, это мог быть беспилотник, просто очень большой, мало ли какую громоздкую аппаратуру высоколобые решили опробовать над Зоной. Но я сильно подозревал, что в пилотской кабине сидит человек. Глупо делать аппарат таких размеров, запихивать в него приборов на преизрядную сумму и притом доверять управление автоматике, отказывающей в небе Зоны на счет раз. Проще найти летчика, согласного рискнуть за хорошие деньги.
– А он не к нам летит, часом? – задумчиво предположил майор. – Вернее, не к ней?
Он кивнул в сторону крыши и Ильзы.
И эта догадка угодила близко к цели, Джей-Си у нас на редкость проницательный. Летело чудо без перьев прямиком в сторону Ильзы.
– Ставлю все сокровища мира против стреляной гильзы, что на крышу ему не сесть… – сказал я. – Даже если сейчас развернется и зайдет в продольном направлении, все равно не сядет.
Майор призадумался на секунду, словно прикидывая: нужны ли ему все сокровища мира? – и решительно отказался от пари. Сказал:
– Эта пташка вообще не способна приземляться. Видишь поплавки снизу? Она исключительно приводняется.
Место для приводнения неподалеку имелось. Пруд-охладитель ТЭЦ – длинный прямоугольный водоем с несколько футбольных полей размером. И я тут же изменил условия пари: предложил все сокровища мира в качестве ставки на то, что взлететь с водной глади прадедушка всех бипланов не сумеет. Он вообще не выглядел способным откуда-то взлететь.
– Не взлетит, – согласился майор. – Разве что у них там в загашнике стоит какой-то одноразовый разгонный блок… по типу порохового ускорителя…
Кстати, да… Бензиновые двигатели над Зоной быстро глохнут, что-то неладное происходит с горючим, октановое его число скачет непредсказуемым образом. А вот примитивный пороховой ускоритель может сработать, поднять дедушку в воздух, где он вновь перейдет в режим планирующего полета.
Но пилот «этажерки», если даже таковой на ней имелся, проигнорировал удобную для посадки акваторию. Правил прямо на Ильзу и ее крышу… Она вновь запрыгала, замахала руками, но теперь не копировала мои жесты – привлекала внимание пилота.
Любопытно, любопытно… Если учесть, как старательно открещивалась благоверная от знакомства с авиаразведчиками… И в самом деле, что за глупые подозрения? Летел себе пилот над Зоной, заметил симпатичную шатенку на крыше, ну и повернул в ее сторону… Самая заурядная история, с каждым может случиться.
Я даже представлял, как он сможет рекомую шатенку подцепить…
По воздуху за аэропланом тащился, отклоняясь под углом примерно сорок пять градусов, длинный трос-гайдроп, скорее уместный для дирижабля или аэростата.
Если «этажерка» пронесется над крышей, а гайдроп проползет по ее поверхности… тогда при определенной сноровке можно за него ухватиться…
Трюк рискованный: тяга не регулируемая, и может протащить по шершавому бетону, ободрав все – и одежду, и кожу, а затем, на закуску, шмякнуть о бортик, огораживающий крышу… А если даже не протащит и не шмякнет, то затем придется заниматься воздушной акробатикой и карабкаться по гайдропу в кабину.
Но Ильза, похоже, была готова рискнуть. Стояла на низком старте и ждала, когда конец гайдропа хлестнет по крыше.
Я мысленно пожелал ей успеха. Пусть уж лучше не я, а она займется акробатикой… Тогда мы с моим суставом избавимся от необходимости совершать всевозможные вредные для здоровья трюки.
Увы, сегодня явно был день, неудачный для воздушных фокусов.
Не то порывы ветра отклоняли гайдроп, не то в дело вмешалась какая-то локальная гравитационная аномалия Зоны.
Хотя я не стал бы сбрасывать со счета и турбулентные потоки, обычные у земной поверхности и у нагревшихся на солнце стен зданий.
В общем, конец каната пролетел высоко над головой Ильзы – не зацепиться, даже подпрыгнув. Она и не пыталась.
Не знаю уж, собирался ли воздушный летун второй раз попытать счастья. Вполне возможно, что не собирался. Запас высоты стал у него невелик – и лучше было бы уйти за пределы Зоны, вновь врубить двигатель, подняться повыше и уж затем повторять спасательную операцию.
Но не сложилось. Едва «этажерка» вылетела за пределы ТЭЦ, по ней открыли с земли огонь. Лупили в несколько стволов из автоматического оружия.
Насколько я смог понять, в роли зенитчиков выступали черные сталкеры – их группа как раз бродила где-то в том районе.
Пусть тратят патроны… Если же пилот в ответ сбросит им на головы что-нибудь взрывающееся, то лучший вариант и придумать сложно. А то совсем никакой жизни нет: одни бегают по следу с автоматами и норовят изрешетить при любом удобном случае, другой нагло пытается отобрать лавры спасителя любимой женщины… когда-то любимой.
Но бомбы у пилота, к сожалению, не нашлось. А расставаться с каким-либо тяжелым оборудованием, чтобы покарать им супостатов, обрушив на головы, летчик не пожелал.
Так и утянул за Периметр, игнорируя стрельбу и постепенно теряя высоту. Запас живучести у «этажерки» был неплохой – не знаю уж, сколько пулевых отверстий должно появиться в обширных матерчатых плоскостях, чтобы «пташка» рухнула с небес на землю.
В любом случае пилот куда более уязвим, но зацепила его стрельба или нет, мы не могли узнать.
– У нас две новости, хорошая и плохая, – сказал я майору. – Хорошая вот какая: теперь мы знаем, где засели эти обормоты, – вон там, за болотом. Незаметно не подберутся, там такие заросли лжеборщевика, что огнеметами дорогу прожигать надо, а обходить полдня, не меньше.
– А плохая?
– Я думал, ты сам догадаешься… За Ильзой идти теперь нам, больше некому.
– Ты уверен, что ее надо спасать? По-моему, она сегодня засветилась по полной…
– В смысле?
– Тебя интересовало, как она смогла бы убраться из Зоны без тебя и вывезти Триггер? Так вон ответ улетает в синем небе, скоро совсем улетит…
– Небо большое, чего только не летает…
– Ты хотел знать, чем она занималась в Центре с Мухой и Фогелем? Маячки она там расставляла, дорожку торила, чтоб «пташка» из-за Периметра как по ниточке над туманом пролетела.
– Тоже не криминал, если вдуматься… Каждый спасается как умеет.
– Ее спасители прилетят на гидроплане, для которого вокруг Петровского острова полным-полно посадочных площадок. И она тебя там бросит. Живого, мертвого, раненого, умирающего… любого бросит. Про меня и говорить нечего: неизбежный запланированный расход.
– Ну а мы ее спасем. Бескорыстно и безвозмездно. Просто так. И будем гордиться до конца своих дней совершенным подвигом. Прикончить такую орду мутантов – это ведь неплохой повод для гордости, согласись?
– Ну, разве что… Ладно, пошли спасать. Прохладно тут, в вышине. Героям после подвига хлюпать носом не полагается.
