Потом мы с майором заспорили. Он утверждал, что можно подняться по забетонированной части насыпи без особого риска. Мол, бетон там уложен такой толщины и так пронизан арматурой, что мурене его ни в жизнь не пробить. Он, майор, дескать, знает это точно.

Я не знал, какой толщины там лежит бетон. И не имел аргументов в споре… Я просто не хотел туда идти.

Решил было настоять на поиске другого пути, но потом вспомнил ночной разговор с Ильзой… Она, что ни говори, была права: у майора слишком подавляющее преимущество в людях и стволах… Неплохо бы внести в этот расклад коррективы.

И я молча пожал плечами, снимая с себя ответственность. Поступай, дескать, как знаешь.

Джей-Си все же к моей сталкерской чуйке отнесся с уважением. Послал вперед не пару «космонавтов», как обычно бывало, – лишь одного. К поясу его заранее был пристегнут карабин леера…

«Каракал» медленно поднимался по бетонному склону. Не потому медленно, что опасался чего-то, – они, мне кажется, вообще не способны были бояться. Просто склон оказался слишком крутой, особенно для ходьбы в громоздком защитном снаряжении.

Остальные бойцы, опустившись на одно колено, нацелили на склон стволы УОКов. Лишь двое из них и Чеширский туда не смотрели – прикрывали нас с тыла и с флангов от возможных неприятностей.

А потом под бетонной поверхностью словно бы произошел неслышный взрыв. Куски и обломки бетона полетели в стороны. Заскрежетала расходящаяся и ломающаяся арматура. И наружу выскочило нечто, весьма напоминающее бревно длиной метров шесть или семь…

По псевдобревну прокатывались судороги, будто вода шла толчками по широченному шлангу.

«Бревно» уставилось в небо и застыло. Словно хмурый и туманный день ослепил существо или псевдосущество. Хотя ничего, похожего на глаза, на этом отростке не имелось.

Немая сцена длилась две-три секунды, но тянулась неимоверно медлительно… Боец на склоне застыл неподвижно. Мурена тоже казалась оцепеневшей. Оцепенели пальцы бойцов на спусковых крючках – майор медлил отдать команду.

«Стреляйте же!» – хотел крикнуть я.

Хотел и не крикнул: с другой стороны от «каракала» произошел еще один беззвучный взрыв. И первое «бревно» вдруг ожило. А если и без того было живым, то проснулось. Резко, стремительно хлестнуло в сторону, изогнувшись дугой… Хлестнуло по «космонавту».

Неведомое существо – я всегда считал мурен существами или же конечностями одного таящегося под землей мегасущества – в одно мгновение превратилось из столба в толстенную спираль, обвив бойца…

Ближе к концу «бревно» несколько утончалось, но совсем на нет не сходило, оставалось толщиной с ногу взрослого мужчины, а на самом конце снова немного расширялось. «Космонавта» буквально запеленали несколько витков чудовищной живой спирали, наружу торчали лишь ноги и голова, причем шлем с головы исчез… Он не кричал, не пытался вырваться – возможно, был мертв или потерял сознание.

По телу (по хвосту? по шее? по щупальцу?) мурены прокатилась судорога, витки сжались, расплющивая защитный костюм и ломая кости. Ноги дернулись, из распахнувшегося рта хлынула черная струя крови, нереально обильная.

Там погибало существо, в котором человеческого было мало, и к тому же готовое нашпиговать меня свинцом по первому знаку своего хозяина. Но я ощутил на миг совершенно неуместную жалость. И даже чуть было не выстрелил «каракалу» в голову, прекратив его мучения…

Но не выстрелил. Раз Джей-Си накосячил, пусть его люди и тратят патроны на добивание. В Зоне оружейных лавок нет, и носимый боезапас ценится на вес золота.

Майор, не знаю уж почему, приказ открыть огонь не отдавал. Возможно, понимал, что бойца уже не спасти, и желал до конца оценить модус операнди существа.

Кольца сжались еще туже, и все закончилось: ноги больше не дергались, черная кровавая струя иссякла.

Мурена тут же ослабила хватку, тело выскользнуло на склон. Псевдобревно нависло над мертвецом, слегка раскачиваясь, словно разглядывало убитого или раздумывало, что сделать с трупом.

И в этом ракурсе можно было разглядеть кое-что на утолщении, венчавшем хвост-шею-щупальце. Отверстие, круглый провал диаметром с большую тарелку… Внутренние края провала усеивали большие и малые зубы или клыки… короче, остроконечные выступы крайне неприятного вида.

Муренами прозвал этих тварей Дима Манасыпов по прозвищу Фукс, мир его праху, – до сталкерства он ловил адреналин, занимаясь глубоководным дайвингом, и говорил, что хищные рыбы-мурены точно так же обитают в расщелинах и норах подводных скал… И утверждал, что даже повадки у сухопутных мурен те же. Наверное, ошибался, потому что был сожран именно муреной.

На мой же непросвещенный взгляд, «бревно» напоминало скорее другого подводного жителя, миногу, только увеличенную во много-много раз. Некогда миноги во множестве заплывали в Неву два раза в год, весной и осенью, и продавались прямо с уличных лотков – живые, неприятно извивающиеся. Окруженные зубами круглые присоски у них были точь-в-точь как у нынешних мурен…

Зубастое отверстие с чмокающим звуком присосалось к закованной в титанопласт груди бойца. Вторую мурену этот звук словно бы вывел из прострации – она тоже изогнулась, присосалась к телу. Послышался громкий скрежет – похоже, «клыки» присосок скрежетали о титан.

– Огонь! – скомандовал майор.

УОКи загрохотали в тумане – тягуче и раскатисто.

Стреляли, разумеется, восемнадцатимиллиметровыми пулями – дозвуковыми, медленно летящими. Они ударялись в шкуру двух существ, и дырявили ее, и выбивали фонтанчики крови…

Мурены словно бы не обращали внимания, занятые высасыванием. Но лишь поначалу…

Потом и их проняло… Одна отцепилась от тела, торопливо втянулась в нору, словно исполинский червь-выползок.

Вторая мурена не захотела расстаться с добычей, попыталась утянуть ее под насыпь… И частично преуспела – утянула к себе половинку тела.

Ноги и нижняя часть торса валялись у входа в нору. Остального у «космонавта» не осталось.

Выглядели останки мерзко: топорщились лохмотья мышц, торчал наружу обломок хребта, ком выпавших внутренностей вызывал желание немедленно облегчить желудок.

Черная кровь, изобильно разлитая вокруг, собиралась крохотными ручейками и сползала по серому бетону…