22
Страх. Липкий пот по спине. Настоящая боль в том месте, где она ударилась головой, и еще в плечах. Может быть, у нее вывих? Неизвестно, и нет времени проверять. Максим делал ей больно, но от той боли она только еще больше заводилась, наполняясь желанием и нежностью.
Максим никогда не бил ее по-настоящему, не причинял ей вреда. Разве что на Горианских играх, когда она думала, что умрет от отвращения.
Но настоящая боль была совсем другая. Арина приложила руку ко лбу и нащупала шишку. Она затряслась и всхлипнула, и еще. И снова.
Настоящая боль разрушает и тело, и душу. Настоящая боль остается с тобой, даже когда человек в темном плаще ушел. Она прорастает внутри тебя, как болезнь, заставляя бояться собственной тени. Она остается дрожью в теле, слабостью рук, она не дает тебе дышать и лишает воли и способности мыслить здраво, делает тебя слабой и готовой на все. Ради того, чтобы выжить.
Родители. Он угрожал ее родителям. Как она сможет защитить их от такого человека? Арина сползла по стене на пол и осознала, что из глаз ее текут слезы, а ее трясет, словно у нее острый приступ малярии.
Что-то еще.
Все очень плохо. Нужно привести себя в порядок, пока не вернулся Максим. Им придется расстаться. Это невозможно, но им придется расстаться. Она беззащитна.
Что-то еще…
О чем она никак не может забыть, но и вспомнить не получается. Какое-то беспокойство, но продраться сквозь бурные потоки адреналина не получается. Арина пытается встать и осознает, что все еще сидит на полу со спущенными джинсами.
Этот человек смотрел на ссадины так, словно они что-то доказывали. Но он ошибается, он не знает Максима. Дело не в том, что он творит с ее телом, дело в том, что он другой. Не такой, как сам «дядюшка-дьявол».
Арина с трудом натягивает джинсы и с усилием заставляет себя встать. Бредет на ощупь к коридору, мимо большого зеркала, где мельком видит себя – призрак с серым лицом. Кажется, на лбу будет синяк. Как объяснить его Максиму? Упала? Сможет ли она сказать хоть слово ему после такого? Нет-нет, она сразу начнет рыдать, она не сможет остановиться.
Но тогда все станет еще опаснее, разве нет? Родители.
«Дядюшка-дьявол» хотел показать, что его намерения серьезны, и он своего добился.
Как будто она сомневалась в его чудовищных возможностях. Как будто так уж много надо, чтобы напугать ее до полусмерти. При мысли, что этот ужасный человек только что чуть не убил ее, Арине снова стало не по себе, и тошнота подкатила к самому горлу. Она метнулась к ближайшему туалету, где ее вывернуло наизнанку, хотя в желудке почти ничего не было. Она только готовила еду. Максим хотел, чтобы они вместе сели за стол.
Что-то еще… Она что-то забыла…
Надо позвонить родителям? И что она скажет им? Что из-за ее отношений со склонным к жесткому сексу сыном нефтяного олигарха им нужно срочно уезжать куда-то из их деревни, прятаться? Что она всех их подвергает смертельной опасности?
А если она уйдет? Можно ли надеяться, что он действительно оставит в покое ее родителей?
Что-то еще…
Арина умылась ледяной водой, радуясь тому, как она обожгла ее красное лицо. Чувства начали приходить в норму, но руки еще дрожали, и мир все еще распадался на части, перестав быть единым целым. Куски и обломки.
Она вспомнила!
Что-то на столе, он увидел что-то на столе.
Она заставила себя сделать три глубоких вдоха и поспешила в гостиную. Нужно успеть, пока не вернулся Максим. Судя по тому, как быстро ушел Аркадий, у нее не так уж много времени. Арина подошла к столу и принялась методично осматривать весь тот хаос, который Максим зовет творческой организацией процесса. Теперь у нее была цель, и ее тело подчинилось этой цели, и дрожь утихла. Нужно понять, что его напугало. Напугало? Пожалуй, да. Именно напугало. Он даже побледнел.
Итак, что мы имеем. Арина не притрагивалась к вещам, только смотрела.
В центре стоял компьютер, но его сейчас нет, так как Максим забрал его на переговоры, которые, кстати, скорее всего, фальшивка. Этот «дядюшка-дьявол» организовал переговоры, чтобы выманить Максима из дома. Максим бы никогда не позволил ему так обращаться со своей девушкой. Может быть, Максим сможет защитить ее родителей?
Возможно. Или нет. Может ли она довериться Максиму или от этого все станет только хуже? Думай, Арина, думай.
Что же он увидел там, на столе?
Клан Коршуновых готов заклевать ее до смерти, вряд ли Максим остановит их, даже если захочет.
Рядом с компьютером ежедневник с похабной картинкой на краешке полей. Нет, не то. Кучи фотографий. Может быть, они? Но почему? Там в основном природа или урбанистические пейзажи Москвы. Может быть, на фотографиях какой-то знакомый Аркадия? Если так – она все равно не найдет, кто это. Фотографий слишком много. С тех пор как Арина отказалась уезжать из города, Максим стал работать здесь. Он фотографировал его дневную, ночную жизнь, его природу и его стройки, людей в метро, бомжей, молодежные тусовки. Фотографий было много, и если это – оно, Арина ни за что не поймет, что ввергло в такой ступор «дядюшку-дьявола». Тогда что? Стопка салфеток? Банка с дезинфицирующим кремом? Так он понял, что на теле Арины будут следы от порки? Он видел этот крем раньше?
Какие раны замазывал им Максим раньше? Скольких девушек он порол? Что еще Арина не знает о нем?
У нее осталось две недели.
Она не знает, как будет жить без Максима. Какая разница, есть следы у нее на теле или нет? Она любит Максима. Может быть, грязные чашки? Надписи на них? Ее взгляд скользил по столу. Сумка. Большие линзы, которых у Максима была целая куча. Стопка журналов, один и тот же выпуск, на обложке которого фото, сделанное Максимом.
Она никогда ничего не найдет. Она не знает, что искать. Да и зачем? Может быть, ей померещилось, что «дядюшка-дьявол» увидел что-то такое? Аринин телефон?
Да вот же оно!
Арина остолбенела, а сердце ее ухнуло и ушло в пятки. Господи, это оно! Точно оно, никаких сомнений. Там, прижатая ее телефоном, все еще лежала стопка рисунков Максима. Стопка рисунков из его снов. Какая ерунда! Верхний рисунок в стопке виден только наполовину, и на нем ничего ужасающего. Даже не чудовище, и не кровь, и не части тел, разбросанные по кровати. На рисунке под ее телефоном просто женщина. И колокольчик в соске. Смеющееся лицо. Неужели же это?
– Синеглазка! – раздался голос из прихожей. Арина обернулась и почувствовала, как страх снова наваливается и парализует ее. Это было невозможно побороть, реакция шла на уровне физики. У нее, наверное, посттравматический шок или что-то в этом духе. Ее все еще трясло, и руки плохо слушались.
Он здесь.
Сейчас он увидит, что с нею что-то не так, и начнет задавать вопросы, заглядывать ей в глаза, а он умный и внимательный и хорошо ее знает. Он расколет ее за две секунды, и тогда начнется настоящий кошмар. Но главное, тогда, и Арина не сомневалась в этом и на миг, «дядюшка-дьявол» причинит боль ее родителям. Независимо от того, до чего они все договорятся и каким сильным окажется влияние мнения Максима.
– Ты где? – крикнул он, и Арина собрала всю свою волю в кулак.
– Я здесь, – крикнула она и удивилась, каким незнакомым показался ей собственный голос. Нужно держаться. «Дядюшка-дьявол» убьет ее и ее родителей просто потому, что Арина нарушила его запрет. А если и не убьет, она не может рисковать, пока не разберется, пока… Пока что?
Пока не найдет способ все решить.
– Ага! А ты не могла бы отвернуться к окну? – попросил Максим, все еще скрываясь за дверью. Его голос звучал так нежно, Арина чувствовала улыбку на его губах. Она не сможет бросить его. Но как же тогда быть?
– Я отвернулась, – ответила она и стала смотреть на пейзаж за окном. Это было легко, куда легче, чем посмотреть Максиму в глаза. Можно, я так и буду стоять вечно? И еще, пожалуйста, завяжи мне глаза и заткни рот кляпом, ведь тогда мне не придется скрывать свои чувства и свой животный страх. Что не так с женщиной на рисунке?
Неправильный вопрос! Арина вздрогнула, услышав шаги за спиной.
Почему эта женщина снится Максиму? Он говорит, что все они – чудовища, порожденные его больным подсознанием. Но Аркадий узнал ее. «Дядюшка-дьявол» узнал женщину на рисунке и испугался. В этом Арина была уверена. Тогда получается, что… Женщина реальна? Почему же тогда Максим вроде как не знает ее? Должен знать.
– Не поворачивайся, радость моя, – попросил Максим, шурша бумагой.
– Что ты придумал? – В ответ Арина услышала лишь тихий смех.
– Повернись ко мне, родная. – Через минуту Арина вдохнула поглубже и медленно повернулась. Ничего не поделаешь, из ее глаз все-таки текли слезы. Но к тому, что она увидела перед собой, она была совсем не готова.
Максим стоял перед ней с огромным букетом алых роз в одной руке и бордовой бархатной коробочкой в другой. Он стоял на одном колене и улыбался.
– Счастье мое, Арина, – произнес он очень торжественным тоном, и сердце ее забилось с неистовой силой. Нет-нет-нет-нет, не это, не сейчас!
– Максим! – выдохнула она.
– Милая, любимая моя девочка, скажи мне, окажешь ли ты мне честь и согласишься ли стать моей женой? – произнес он очень серьезно, но глаза его сверкали от неподдельного восторга. Арина смотрела на Максима в полном, всепоглощающем потрясении, в буквальном смысле не зная, как ей теперь пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы заговорить или ответить что-то членораздельное. Она и мечтать не могла о таком, а теперь…
– Ты что… – покачала она головой, и слезы заструились еще сильней, но Максим понял это по-своему.
– О, моя ты хорошая! – воскликнул он и выпустил из рук цветы и коробочку. Он бросился к Арине и прижал ее к себе, принялся покрывать ее лицо поцелуями, шептать сумасшедшие глупости и смеяться счастливым смехом человека, который ничего, ничего не знает.
