Глава седьмая
Моногамия (О сексуальной жажде)

Муж Элисон, Томас, был тренером молодежной лиги по баскетболу. Он учил игроков выполнять пик-н-ролл. В баскетболе это популярная комбинация, при которой один игрок нападающей команды ставит заслон для игрока с мячом и, после того как оба их защитника перемещаются в сторону последнего, получает пас на открытый бросок. Томас был уверен, что, если его одиннадцатилетние игроки потом никогда не будут интересоваться баскетболом и играть в эту игру, их тренировок и игр под его наблюдением будет вполне достаточно. Детям нужно только освоить двенадцать основных баскетбольных навыков или, по крайней мере, осознать их важность. По мнению Томаса, сама жизнь также управлялась совокупностью нескольких «основных положений». Он считал, что его задача – не вырастить из детей чемпионов, а подготовить их к долгой успешной жизни. Томас был корпоративным юристом, но с нетерпением ждал вечерних тренировок по средам и субботних игр. Он любил их намного сильнее, чем то, что он делал на своей высокооплачиваемой работе.

Элисон знала эти двенадцать навыков назубок, по крайней мере девять из них. Во всяком случае, она могла их перечислить четыре года назад, когда их сын Дерек начал свою баскетбольную карьеру. Однако два года назад Дерек забросил баскетбол. Он стал официальным судьей-секретарем и неофициальным носителем полотенец в команде отца. После этого Элисон стала забывать «основные положения».

Уход Дерека из баскетбола был вызван тем, что в четвертом классе он понял, что больше не сможет быть хорошим игроком, что он не только ниже и полнее других, но и медленнее, у него хуже координация, чем у его товарищей по команде. Дерек поговорил об этом с родителями, просто перечислив сухие факты. Когда он сказал, что предпочтет место в «администрации», они засмеялись, сказали, что решать ему, обняли его и согласились. Тем не менее в первый же сезон, когда он занял новую позицию в команде, Элисон постепенно перестала приезжать на тренировки, а затем и на игры: во-первых, из-за собственной работы юристом, как она сказала мужу и сыну, а во-вторых, потому, что младшая сестра Дерека стала старше и с ней тоже надо было заниматься. Однако Элисон подозревала, и ее подозрение постепенно переросло в уверенность: дело не в том, что она избегала видеть своего сына, набрасывающего полотенца на плечи других мальчиков и девочек в команде (лига была ученической), или ее раздражали комплименты Дереку, которые она получала от других родительниц, а в том, что она по-новому стала воспринимать Томаса. Она просто не хотела видеть, как он учит детей технике «коробочки» или составляет план игры на планшете во время перерыва, окруженный толпой ребят.

Когда должен был начаться второй сезон Дерека в качестве администратора, он попросил ее посмотреть на новичка. В субботу Томас приготовил блины, отчистил сковородку, загрузил посудомоечную машину и поехал вместе с Дереком в общественный центр Нью-Джерси, чтобы убедиться, что все готово к прибытию команды. В это время Элисон помогла дочери красиво одеться и поехала вслед за ними на своей машине.

«Круг и линия» стали определяющими в спорах относительно сексологии, дебатах о естественном направлении и скорости развития женского желания. Диспут осложняется вопросом: насколько позитивно брак и моногамия влияют на женское либидо?

Розмари Бессон, врач и преподаватель психиатрии и гинекологии в Университете Британской Колумбии, начала продумывать и рисовать круг более десяти лет назад, делая его набросок для пациенток, которых беспокоило отсутствие у них сексуального желания. Сейчас Розмари было за шестьдесят. У нее были волнистые, коротко подстриженные каштановые волосы, высокий голос, бледная кожа. Когда мы разговаривали в ее кабинете в Ванкувере, сидя напротив друг друга у журнального столика, на ней была мягко ниспадающая юбка с узором из листьев. Розмари казалась бесформенной, почти бесплотной, однако в ней чувствовалось что-то спокойно-строгое, сугубо деловое, манера ее речи напоминала старинных гувернанток. Разговор коснулся вопросов, связанных с эросом, которые волновали ее в то время, когда она работала терапевтом в Англии. Розмари было поручено заниматься пациентами с травмами спинного мозга – группой мужчин, которые остались парализованными в результате аварии. Однажды она столкнулась с мужчиной, которому хватило смелости спросить, сможет ли он заниматься сексом. Розмари попросила совета у своего руководителя. «Смените тему, – сказал он ей. – Просто смените тему». Она до сих пор помнила его тон: зажатый, испуганный голос. До этого она никогда не имела дела с вопросами секса.

Пальцы Розмари схватили ручку, и она нарисовала мне собственную схему кругооборота. Она с гордостью вспоминала свою первую журнальную публикацию. Теперь же в настольной книге психиатра – Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (DSM) (Диагностический и статистический справочник расстройств психики) – описано множество ее идей. В огромном томе можно найти различные признаки заболеваний – от аутизма до сексуальной дисфункции. DSM позволяет отличить нормальное от неправильного. На своей схеме Бессон воспроизвела картину женского желания как чего-то такого, что создается достаточно медленно. Оно являлось результатом ряда принятых решений. «Мы, безусловно, не говорим о врожденном сексуальном голоде», – сказала Розмари.

Сложная схема предназначалась для того, чтобы продемонстрировать постепенное развитие у женщин успешного сексуального сношения. В прямоугольнике, расположенном поверх круга и обозначающем начальный этап сношения, было написано: «причины секса». Дикое, необузданное желание, скорее всего, не будет причиной секса, хотя схема учла эту возможность. Намного вероятнее, по словам Бессон, делавшей набросок, женщина производила мысленные подсчеты, основанные на надеждах на результаты, такие как «позитивные эмоциональные ощущения», «возможность почувствовать себя любимой». Приблизительно в двух третях радиуса от центра круга появляется слово «возбуждение», а затем наконец «желание» – на этой поздней стадии до некоторой степени начинают играть роль физические ощущения, такие как удовольствие и желание. Но Бессон объяснила, что это зависит от партнера, проявляющего «уважение», от женщины, чувствующей себя «в безопасности», от того, что пара находится в «подходящей обстановке», от нежных прикосновений партнера, от его внимательности. Слушая ее, трудно было не представить себе подаренные цветы, спальню в полумраке или вообще в темноте, жену с традиционными наклонностями, мужа с нежными ласками.

Но что ожидало женщину в конце круга? Какова кульминация? На схеме было указано «сексуальное удовлетворение +/ – оргазмы», но в некоторых версиях это даже не было частью главного пути: физическое, телесное, плотское, чувственное, в принципе, не имело особого значения. В конце были «несексуальные награды… близость».

Таким Бессон видела естественное состояние женской сексуальности. Она создала свою схему, не опираясь на данные строгих исследований. По ее словам, она сделала это, основываясь на своем клиническом опыте, а благодарные пациенты попросили ее опубликовать схему. Тем не менее, хотя могло показаться, что схема достаточно хорошо отображает бледную реальность многих женских спален, утверждение Бессон, что она нарисовала картину врожденной женской сущности, игнорировало непосредственные сексуальные реакции женщин, обнаруженные Чиверс, агрессивную похоть обезьян Уоллена и крыс Пфауса.

Она создала старомодный, притворно застенчивый портрет, и – странно и невероятно – он был принят психиатрами: от редакторов DSM до врачей-сексологов, как будто это было нечто что-то очень мудрое и совершенно новое.

Одна из причин этого отката в прошлое имела эстетический и социальный характер. Круг Бессон вытеснял линию – схему, созданную Уильямом Мастерсом и Вирджинией Джонсон при участии психотерапевта и сексолога Хелен Сингер Каплан. Эта схема долгое время применялась как к мужчинам, так и к женщинам. Согласно ей ситуация развивалась следующим образом: желание (предшествующее всему, а не с задержкой и возникающее почти в конце), потом физическое возбуждение, а затем – удовольствие. Линия могла казаться с определенной феминистской точки зрения фаллическим и патриархальным, решительно не женским символом, и вот наконец Бессон предоставила альтернативу, несмотря на то что ее женщина без страсти была почти что викторианским идеалом.

Другая причина была связана с битвой Давида и Голиафа, которую, по мнению некоторых врачей, они героически вели против фармацевтической промышленности, против ее стремления найти, получить одобрение агентства Министерства здравоохранения и социальных служб США и выпустить на рынок препарат, который называли виагрой для женщин. С конца 90-х годов, когда фармацевтические компании начали получать миллиарды благодаря препарату, который влиял на капилляры полового члена, помогая достичь эрекции, корпорации упорно искали эквивалент этого препарата для женщин. Но не все шло гладко, потому что женские сексуальные неудачи обычно не связаны с сексом, они коренятся в психологических проблемах. В то же время ряд клиницистов начал кампанию, проводимую главным образом в рамках психиатрии, но также и в СМИ, чтобы удостовериться, что фармацевтической промышленности не удалось убедить женщин в том, что им необходим препарат, способный помочь испытывать большее возбуждение. Круг Бессон стал эмблемой кампании, во главе которой стояла преподаватель психиатрии Нью-Йоркского университета Леонора Тифер. Лозунг компании «Секс не есть действие, продиктованное природой» подкрепил слова Бессон «Мы сейчас не говорим о врожденном сексуальном голоде». Что касается собственного отношения Бессон к исследованиям, проводимым фармацевтической промышленностью, она сказала мне: «Уже сейчас нас окружает достаточное количество наркотиков, приводящих к изнасилованию на свидании». Мужчины будут растворять в напитках, предназначенных для женщин, таблетки страсти вместо таблеток снотворного, чтобы ослабить их сопротивление. Женская скромность нуждалась в защите.

Но, возможно, самый большой восторг круг вызывал как психиатрическая доктрина, потому что он обеспечил врачам-сексологам и психотерапевтам решение одной из самых распространенных проблем – слабого или вообще отсутствующего желания у женщин в отношении их мужей или долгосрочных партнеров. Клиницисты зациклились на схеме Бессон. Они свели ее до четырех слов, которые произносили во время лечения: «Желание следует за возбуждением». Они учили, что для возникновения возбуждения требовалось некоторое время. Необходимо было запастись терпением. Медлительность и слабость считались замечательными качествами. Врачи считали, что слова «сексуальная жажда» следует изъять из словаря. Снижая планку, круг предложил врачам стандарт лечения.

И все время казалось, что над схемой Бессон как невидимый ангел витала моногамия. Порой Бессон признавала, что новизна могла стать ключом к возбуждению. Но долг, ответственность, верность, доверие, дружеские отношения – для нее все эти качества были союзниками женского эроса. Нежность и близость сопровождали женщин в их движении по кругу Бессон, ведя к главному призу – еще большей нежности и близости.

Коллега Бессон по Университету Британской Колумбии Лори Бротто работала в комитете по сексуальности DSM. Это была группа из тринадцати человек. Бротто отвечала за работу по изучению женского сексуального желания. Лицо Бротто, казалось, сплошь состояло из углов, волосы были модно острижены на уровне скул. Женщины, о которых идет речь, согласно DSM, страдают от «гипоактивного нарушения женского сексуального желания», или HSDD. Бротто сказала мне: «Иногда мне интересно, связано ли это с желанием или со скукой». По ее мнению, моногамия скорее смерть с косой, чем парящий ангел.

Бротто была психологом и применяла для изучения сексуальности самые разные методы – от гормональной терапии до иглоукалывания. Она лечила женщин от HSDD на одиночных и групповых сеансах психотерапии. «Как правило, речь не идет о врожденном HSDD, это бывает очень редко, обычно я обнаруживаю влияние продолжительности отношений». Ссылаясь на австралийское исследование, в котором были обследованы более сотни женщин в возрасте от сорока лет и старше, Бротто заявила, что в среднем возрасте гормоны, скорее всего, не создают столь же значительных проблем, как отрезок времени, который женщина провела с одним и тем же партнером. (Австралийский психиатр Лоррейн Деннерштейн, проводившая это исследование, была еще более решительна: «Сексуальные ощущения от новых отношений легко могут пересилить гормональные факторы».)

Когда мы впервые встретились на психиатрической конференции, Бротто было тридцать с небольшим, она была замужем уже восемь лет и беременна третьим ребенком. Она не хотела бросать тень на идеал долгих и преданных отношений. Она говорила лишь об одном их аспекте – сексе. Так как моногамия была общепринятым стандартом – не только в рамках господствующей культуры, но и в ее профессии, – она внесла идеи Бессон в DSM. Она и сама разделяла эти идеи и использовала их в работе со своими пациентами, большинство которых были длительное время привязаны к одному и тому же возлюбленному. Она распространяла идею круга, согласно которому «желание следует после возбуждения», внушала эту концепцию как способ начать говорить о сексе, не находясь под чьим-то влиянием.

Семь лет? Два года? Меньше? Больше? Длительность привязанности невозможно было определить, поворотные моменты невозможно предсказать. Но если бы Бротто могла помочь ее пациенткам стать более чувствительными к прикосновениям их партнеров, если бы она могла помочь им ощутить большее физическое возбуждение, тогда даже если бы они в начале любовной встречи были безразличны к действиям партнеров, то позже они могли бы начать испытывать желание. Чтобы проверить это, она раздала коробочки с изюмом на групповой встрече: шесть женщин сидели попарно за сдвинутыми столами в небольшом конференц-зале без окон. Она попросила, чтобы каждая пациентка взяла по одной изюминке. «Запомните форму своей изюминки, – проинструктировала она пациенток. – Запомните плоскости и выступы, тени, блики и темные впадины».

Карьера Бротто сформировалась достаточно случайно. На первом курсе она знала только, что хочет проводить исследования, не важно, в какой области. Она вообще не думала об изучении секса. «Я росла в строгой итальянской католической семье, где вообще было не принято говорить о сексе». Даже теперь в ее автомобиле на зеркале заднего вида висел серебряный крест. Она стучалась в двери кабинетов всех преподавателей, надеясь, что кто-то возьмет ее в помощники. Но никто не хотел заниматься с Бротто: она была слишком молода. Но наконец один преподаватель пригласил ее помочь в его исследовании антидепрессантов и их влияния на либидо самца крысы, и в течение последующих нескольких лет она нажимала на секундомер и подсчитывала число копуляций. Впоследствии, когда Бротто уже собиралась писать диплом, она старалась держаться подальше от исследований с участием животных и лечебной работы, потому что, по ее словам, крысиные клетки очень воняют.

На курсах повышения квалификации Бротто занималась с пациентами, испытывающими пограничные состояния. Обстоятельства порой ужасно искажают представление людей о себе, они начинают считать себя отвратительными, что заставляет их резать или жечь себя, тем самым они стремятся заменить бесконечное отчаяние сильной, но непродолжительной болью. Руководитель Бротто разработал лечение, которое было заимствовано из буддистской техники достижения полноты осознания. Идея заключалась в том, что, сосредоточивая сознание на текущем моменте и бесконечно малом переживании, сводя восприятие до уровня дыхания или биения сердца, можно удержать пациентов в пределах настоящего и уменьшить их бесконечные муки.

В это же время Бротто также пыталась помочь больным после операции, связанной с раком гениталий, справиться с их сексуальными проблемами. Она полагала, что женщины, которые говорили о потерянном либидо, описывали свою разобщенность и печаль во время секса так же, как это делали ее пациенты с пограничными состояниями, пытавшиеся описать свою жизнь. Она задалась вопросом: может ли упражнение по обретению полноты осознания отвлечь этих женщин от ощущения отстраненности, восстановить их способность чувствовать?

Бротто провела несколько экспериментов над собой. Она не считала себя женщиной, испытывающей недостаток сексуального желания, но ей нравилось порой рассматривать себя как «одну из многих», чувствовать себя одной из собственных испытуемых. Наряду с упражнениями на полноту осознания в разработанном ее руководителем лечении пограничных состояний применялась когнитивная психотерапия с ее преобразованием способа мышления и изменением привычной осуждающей самооценки.

Однажды, занимаясь йогой, Бротто попробовала сочетать два этих метода. Приняв обычную позу йоги, она сделала попытку «когнитивного рефрейминга». «Я много раз, снова и снова, как молитву, повторяла себе, что я очень сексуальная женщина, очень чувственная женщина. Не то чтобы я не была сексуальной женщиной, но теперь я совершенно сознательно говорила себе все это как нечто очень личное и относящееся непосредственно ко мне. В этом была полнота осознания, которая является существенной частью йоги: вы глубоко осознаете то, что делает ваше тело, ощущаете свое дыхание, свое сердцебиение. Но в тот день у меня было твердое намерение не только прислушиваться к своему телу больше, чем я обычно делаю, занимаясь йогой, но также интерпретировать сигналы, идущие от тела как знаки моей сексуальной ориентации. Таким образом, мое тело не просто дышало в позе йоги – оно дышало потому, что я была очень сексуальной».

Это соединило ощущения и представление о самой себе. В то время, когда она выполняла сложную асану, у Бротто возникло глубочайшее переживание, ее тело было наклонено, и она удерживала равновесие, опираясь на одну ногу и одну руку. Это было потрясающе новое ощущение. Сила позитивного мышления давно уже стала речевым штампом. Невероятная сосредоточенность на сенсорных ощущениях напоминала тот тип сексуальной терапии, которую осуществляли Мастерс и Джонсон за несколько десятилетий до этого, тем не менее при соединении этих двух методик произошло настоящее открытие. Внезапно напрягшиеся мышцы и бешено бьющееся сердце Бротто стали подтверждением ее сексуальной энергии, способности к сексуальному возбуждению. Она закончила занятие, вышла на улицу и поехала домой на велосипеде, сохраняя волнующее ощущение собственного тела, своей потенции.

Бротто соединила то, что она применяла при лечении пограничных состояний (изюм появился в процессе этого лечения), и то, что она обнаружила на занятиях йогой. Она испытала это сначала на своих больных, страдающих раковыми гинекологическими заболеваниями, а затем на самых разных женщинах, которые жаловались на слабое сексуальное желание. Сначала Бротто отсылала домой членов своих групп с заданием повторять много раз про себя фразу: «Мое тело подвижно и сексуально» – не важно, верят они в это или нет. Затем она вела их в конференц-зал: «Поднесите изюминку к губам… Обратите внимание, что ваш рот начал наполняться слюной… Положите изюминку в рот, не разжевывая ее. Закройте глаза и просто обратите внимание на то, что вы чувствуете… Обратите внимание на то, где находится ваш язык, заметьте увеличение количества слюны во рту… Почувствуйте, как зубы прокусывают поверхность изюминки… Обратите внимание, как распространяется аромат, когда вы разрываете кожуру изюминки, как меняется слюна, меняется аромат вашего тела. Обратите внимание, как сжимаются челюсти, когда вы жуете, как ощущается движение изюминки, проходящей по горлу, когда вы глотаете ее. Обратите внимание на остаточный вкус и даже на эхо послевкусия».

Результаты ее исследований сексуального желания были опубликованы в ведущих журналах. Они показали, что ее пациентки сообщали об усилении желания, хотя она незамедлительно получила опровержения: во-первых, это желание нелегко измерить, во-вторых, люди склонны подтверждать улучшение состояния в анкетных опросах, собираемых их лечащими врачами, а кроме того, практически любой метод, который заставляет кого-то думать о сексе, может увеличить интерес к нему. Бротто не утверждала, что она может предоставить своим пациентам то, чего они желают. Она процитировала мне свои записи: «Я хочу заниматься сексом, когда чувствую, что жажду его». Она вздохнула. Она не могла обеспечить этого, если не случится чуда или в постели пациентки вдруг не появится новый партнер.

Я спросил у нее о парадоксе ее работы над DSM: в то время как расстройства организма считаются нарушением нормы, HSDD, казалось, воспринималось как нормальная ненормальность, состояние, которое в принципе не относилось к психиатрии, а считалось нашей внутренней договоренностью с самими собой. Это было подтверждено всеми женщинами, с которыми она работала. Они не перестали желать, а просто прекратили хотеть или испытывали затруднения с возникновением желания. «Да, – согласилась Бротто, – в психиатрических умозаключениях наличествовала путаница».

Ненадолго она задумалась над тем, почему наши мечты и обещания быть вместе навсегда неизбежно вступали в противоречие с нашей сексуальной сущностью. Она сказала: «Мне бывает очень грустно, когда я думаю о женщинах или парах, которые приходили ко мне со своими проблемами, о себе самой». Она снова вздохнула. Это было что-то сродни бессловесному выражению огорчения на более низкой октаве.

Прислонясь к перилам своей наблюдательной вышки, следя за обезьянами и вспоминая маленькие тесные клетки, которые искажали сексуальное взаимодействие между самками и самцами, Уоллен размышлял о том, что моногамия была для женщин своеобразной культурной клеткой – одной из многочисленных клеток, устроенных социумом и искажающей либидо. Он говорил об исследовании, которое упоминала Бротто: сотни женщин в течение пятнадцати и более лет записывали, как развиваются их отношения, как меняется их биохимия, желание. «Идея о том, что моногамия соответствует естественной сексуальности женщин, скорее всего, неверна», – сказал он.

Мин была абсолютно уверена в этом. «У меня есть друзья-мужчины. Порой кто-то из них рассказывает мне о своей новой подруге и утверждает, что никогда не видел настолько сексуальную женщину. Он испытывает сильнейшее возбуждение. А я думаю: «Подожди». Моногамия не только не увеличивает женскую сексуальность, но, вероятно, хуже действует даже на женщин, чем на мужчин». По ее словам, в этой области не проводилось достаточного количества исследований, однако она упомянула об одном немецком обзоре. В нем говорилось о том, что женщины, находящиеся в парах, чувствовали, как с течением времени их желание стремительно падало.

Одна из причин этого, по ее мнению, коренится в нарциссических потребностях. В условиях верности пыл, страстное стремление быть желанной быстро слабеет не только потому, что партнер женщины теряет уровень интереса, но и потому, и это намного важнее, что женщина чувствует, что ее партнер пойман, попался в ловушку, что он больше не делает мотивированный страстью выбор, выделяя ее из прочих.

Как и Бротто, Мин не приводила никаких аргументов против верности, против брака. Она часто говорила о своем муже, описывала его карьеру преподавателя литературы. Но в процессе работы с парами она поняла, что ей выпал невероятно редкий шанс в мире эроса: мера успеха ее мужа восстанавливала ее жажду. Приблизительно в одной трети случаев, с которыми она имела дело, удавалось восстановить лишь весьма умеренные ощущения.

Если секса вообще не было, метод Мин порой сводился к планированию секса, независимо от того, хотели этого партнеры или нет. Она диктовала встречи и следила за тем, чтобы они обязательно произошли. Это можно сравнить с тем, как если бы она бралась за лопату и выкапывала нечто глубоко захороненное. Одна из ее пациенток язвительно назвала ее метод «ночным трахом». Одна из замужних женщин, у которых я брал интервью, считала подобное планирование великолепным решением. Она сказала, что это похоже на тренировку. К тому времени, когда вы покинете спортзал «с бурлящими в крови эндорфинами», вы будете рады, что побывали там, хотя, возможно, вам и не захочется поскорее дождаться конца следующего дня и вернуться туда.

По мнению Мин, врачи, утверждавшие, что способны восстановить страстность постоянных отношений, внушить сексуальную жажду высокому проценту своих пациентов, не утруждали себя строгой оценкой результатов своей деятельности и вводили в заблуждение как себя, так и обратившихся к ним людей. «Это большой бизнес: книги, мастер-классы. Вы можете каждый год писать по книге, полной обещаний, и каждый год она будет бестселлером».

Мин вспомнила, как на одной из конференций она откровенно рассказала о своих достижениях. Один врач позднее подошел к ней с достаточно распространенной историей. На сеансах психотерапии жена предположила, что, если ее муж будет помогать ей в работе по дому, она сможет хотеть его в постели. И врач попросил мужчину выполнять домашние обязанности. Он чистил кастрюли, делал уборку, отвозил детей в школу и забирал их вечером. Однако секса не последовало. «Мы рекомендуем мужчинам поливать это карликовое деревце женского желания, – сказала мне Мин, – мы говорим им, что необходимо заботиться об этом капризном растении – и что же?»

Она не имела ничего против мужчин, выполняющих работу по дому. Просто, по ее мнению, подобные действия вряд ли будут способствовать буйному росту ветвей задыхающегося от недостатка свободы деревца.

В то время как Мин объясняла проблему моногамии своей теорией нарциссизма, Сара Блаффер Хрди, приматолог и преподаватель антропологии в Калифорнийском университете в Дэвисе, начала исследовать эволюционные причины. Ее идеи бросали вызов эволюционным психологам, которые настаивали на том, что женщины менее чувственный пол и им больше подходит моногамия. Хрди начала свою карьеру с изучения лангуров в Индии. Самцы этих обезьян с угольно-черными мордами, обрамленными облаком светлого пушистого меха, склонны к необузданному детоубийству. Они нападают и убивают новорожденных детенышей, которые не являются их потомками. Так же поступают и самцы многих других видов приматов. По мнению Хрди, неразборчивость самок в сексе у этих типов обезьян и бабуинов развилась частично как защитный механизм: это маскировало отцовство. Если самец не уверен в том, какие детеныши рождались от него, а какие – нет, он будет менее склонен к детоубийству. Это относилось не ко всем нашим ближайшим диким предкам: самцы обезьян-резус стараются предупредить незапланированные связи, и детоубийство у них наблюдается редко. Создание логичной эволюционной схемы шло по возрастающей, в ней было еще очень много белых пятен, моментов, которые нельзя назвать абсолютно ясными и универсальными, но Хрди, с ее теорией множественности связей как защитного механизма, добавила интригующий элемент в нашу родословную.

Помимо этой теории, она выдвинула идею, которая могла иметь отношение ко множеству разных видов. Она касалась оргазма. Женский оргазм – у людей и, если он существует, то и у животных – рассматривался многими эволюционными психологами как биологически бессмысленный побочный продукт секса, бедный родственник мужского оргазма, не влияющий на воспроизводство. К этой же категории относятся и мужские соски: мужчины не вырабатывают молоко, и эти органы не нужны для выживания человечества. Миниатюрность клитора по сравнению с членом подкрепляла аргумент, согласно которому женский оргазм не важен с точки зрения теории Дарвина.

Тем не менее недавние исследования доказали, что у этого органа есть расширения внутри, имеющие форму луковиц и крыльев. И длительность стимуляции, необходимой некоторым женщинам для того, чтобы достичь оргазма, стала дополнительным аргументом в пользу представления о «побочном продукте эволюции»: если бы у женского оргазма было эволюционное значение, то он не был бы таким трудноуловимым и негарантированным. Он возникал бы более легко и быстро, особенно во время сношения.

Но клиторальное пространство, соседствующее с влагалищем, конкурирует с членом по количеству нервных окончаний. Что же касается медлительности достижения экстаза, то Хрди перевернула господствующие представления вверх тормашками. Ее взгляд был ярким примером замены мужского видения проблемы женским. У наших предков женский оргазм мог быть достаточно значимым явлением, и его задержка, потребность в длительной стимуляции не противоречили, а, наоборот, подтверждали это – это был метод, применяемый эволюцией для проверки того, что самки достаточно активны в сексуальных связях, что они эффективно переходят от одного сексуального акта к следующему и нередко от одного партнера к другому, что они включают возбуждение одного сношения в стимуляцию следующего, постепенно достигая кульминации.

Возможность многократных оргазмов позволила объединить и согласовать различные мотивы сексуальной активности. При каждом совокуплении ожидается новое поступление опиата или серии опиатов. Хрди утверждала, что совокупность преимуществ, которые самки получают от своего поведения, варьируется от защиты от детоубийства у некоторых видов приматов до сбора максимального количества различных видов спермы и, благодаря этому, достижения наилучших шансов генетической совместимости, наибольшей вероятности забеременеть, выносить и воспитать здоровых потомков.

Было и еще кое-что, что подкрепило позицию Хрди относительно женского оргазма как чего-то большего, чем просто эволюционный рудимент. Данные, которые приводил Пфаус, о похожих на оргазм сокращениях у крыс, приводящих к большей вероятности зачатия, соответствовали недавно полученным спорным доказательствам наличия женских оргазменных судорог, направляющих сперму в матку. Но даже если у самок не было оргазмов и они не имели того опыта, который есть у нас, это не противоречило основной идее Хрди о женском удовольствии. Обильная стимуляция сама по себе была наградой, высшим результатом являлись репродуктивные достижения, и у наших ближайших предков это явно противоречило моногамии.

Хрди также отметила склонность к полиандрии у многих, достаточно сильно различающихся видов – от луговых собачек до воробьев. Рассмотрим поведение самки паукообразного насекомого – ложноскорпиона (Pseudoscorpionida). Позвольте ей заниматься сексом с одним самцом, а позднее предложите того же самого партнера. Должно пройти 48 часов, прежде чем самку снова начнет интересовать спаривание, хотя самец полон спермы и полностью мотивирован. Предложите ей нового самца – и она будет готова к сексу всего через полтора часа.

Мин, Уоллен, Чиверс, Пфаус, Бротто, Хрди – все они, каждый по-своему, собирали информацию о женщинах, сексе и верности. Затем я несколько раз беседовал с Лайзой Дайамонд. Она с самого начала подчеркивала, что в основе женского желания лежат эмоциональные связи.

Дайамонд, преподаватель психологии и руководитель гендерных исследований в Университете Юты, была миниатюрной женщиной с резким голосом. Каждую фразу она сопровождала размашистыми жестами – она говорила руками, плечами, шеей, темными бровями. Когда мы встретились с ней впервые, Чиверс пригласила ее выступить перед своим отделом – Дайамонд недавно стала почти знаменитой благодаря своей книге, которая называлась Sexual Fluidity («Сексуальная подвижность»). Книга была очень хорошо принята академической публикой и опубликована издательством Гарвардского университета. Во вступлении к книге она писала: «В 1997 году актриса Энн Хеч, не имевшая в прошлом никаких однополых привязанностей или отношений, начала широко обсуждавшиеся романтические отношения с открытой лесбиянкой – комиком Эллен Дедженерес. Отношения с Дедженерес закончились через два года, и Хеч вышла замуж за мужчину. В 2004 году, после окончания пятнадцатилетних отношений с мужчиной, актриса Синтия Никсон из сериала «Секс в большом городе» завязала серьезные отношения с женщиной. В 1988 году Джули Сайфер разорвала гетеросексуальный брак ради музыканта Мелиссы Этеридж. После двенадцати лет совместной жизни пара развелась, и Сифер, как и Хеч, вернулась к гетеросексуальным отношениям». Во вступлении к книге Дайамонд привела еще несколько примеров смены сексуальной ориентации у женщин, а затем задала вопрос: «Что происходит?»

Дайамонд была неутомимым исследователем. Теме, на которую была написана ее книга, она посвятила более десяти лет жизни. При помощи длительных интервью и анкетных опросов она собирала информацию об эротических пристрастиях сотен женщин, которые поначалу объявили себя лесбиянками или бисексуалками.

На основании анализа множества резких изменений сексуальных ориентаций, которые они совершили, а также их подробных описаний своей сексуальной жизни, Дайамонд пришла к заключению, что женское желание является весьма переменчивым. После того как книга была издана, Дайамонд начала собирать данные среди гетеросексуальных женщин. Они помогли укрепить ее аргументацию и лишили ее доводы искажений, исходящих от людей, сексуальность которых казалась неизбежно склонной к изменению.

Дайамонд, которую связывали с женщиной давние отношения, не утверждала, что у женщин нет врожденной сексуальной ориентации. «Но, – спорила она с оппонентами, – женское желание порождается, даже больше, чем традиционно допускается, эмоциональным единением. Притяжение может быть настолько сексуально сильным, что ориентация легко может быть подавлена. Несмотря на провокационное название книги Дайамонд, в каком-то смысле ее утверждение, возможно, было вполне традиционным: самое главное – близость.

Однако в ее данных, касающихся сексуальной подвижности, скрывалось нечто неопределенное, непонятное – ее испытуемые не были близки одному и тому же человеку. Периодически партнеры менялись, а в мире сексуальных фантазий это происходило почти постоянно.

Спустя два года после нашей первой встречи, когда я упомянул затруднительное положение женщины, историю которой я вскоре расскажу, Дайамонд внезапно сказала: «В лесбийском сообществе все чаще муссируется проблема моногамии. В течение многих лет гомосексуалисты открыто готовились к сексу вне пары. Теперь все чаще этим занимаются гомосексуальные женщины. Интересно, что лесбиянкам нравится называть это «полиамурными отношениями», как будто они стремятся подчеркнуть любовь или дружбу вместо того, чтобы просто позволить себе быть мотивированными, прежде всего сексом».

Ее слова звучали так же, как то, что говорила Мин: в них слышались нетерпение и показуха. Продолжая говорить, она перешла к лесбийским вкусам в фильмах с рейтингом X, сомнительным предположениям, например, что женщинам, смотрящим порнографические фильмы, нужно больше разговоров и больше эмоционального смысла, в то время как мужчинам – больше визуальной информации, больше действия. «Стереотипы о том, что нужно мужчинам и женщинам, включая и то, что мужское желание намного более беспорядочное и неразборчивое, чем женское, кажутся все более спорными и подлежащими обсуждению».

Массажное масло, повязка на глаза – вот предметы, которые купила в магазине секс-игрушек Изабель, надеявшаяся изменить ощущения от прикосновения Эрика. Калла и Джилл при посещении того же магазина не были столь сдержанны. За несколько месяцев до этого они купили двуглавый фаллоимитатор – длинный стержень, две головки. Стержни расположены один напротив другого, что позволяет им проникать друг в друга.

Вот истории четырех союзов, четыре истории о преданности: